Гнусный план
24 июля 2019 г. в 14:40
Теснота — самое меньшее из неудобств, испытываемое людьми на данный момент. Хулио пришлось слегка пригнуть шею, чтобы головой не упираться в потолок, но ржавая перекладина всё равно давила в затылок. В полумраке тайного штаба гретчинов-революционеров царила постоянная суета; то и дело подручные сновали туда-сюда, кряхтели и лопотали между собой, таща с собой кипы бумаг.
Несколько самодельных ламп ярко освещали пространство перед людьми, занятое широким столом, за которым восседал так называемый "Красный Важак". Главарь повстанцев чинно курил трубку, совершенно не обращая внимания ни на своих подопечных, ни гостей рода человеческого; выражение его морды отображало великую задумчивость, почти что транс. Мужчины же оставались в напряжении, им оставалось только гадать о замыслах своих спорных союзников.
— Слушай, может это, ну, херня затея, а? — наклонившись к правому уху Серано, шепнул Йен. — Мне почему-то кажется, что они сами нас при случае спалят с потрохами, чуть запахнет жареным.
— Что, мысли о бунте уже не кажутся такими красочными, Бутовски? — ответом от испанца служила едкая подколка. — Ты так уверенно вещал об этом пару часов назад, а сейчас сдаёшь назад? Правду говорят, бойся своих желаний.
— Да я серьёзно! Хрен знает этих треклятых зеленокожих, но эти бугаи те ещё хитрецы. Может они только притворяются этими тупыми дикарями, чем и водят нас за нос.
— Дикари бы никогда не вышли в космос, Бутовски. Лёгкая победа мятежников бывает только в сказках, а реальность... — мужчина шмыгнул носом, — реальность иная. Без толковой поддержки извне, средств и подготовки, они умываются своей кровью, чтоб ты знал. Че Гевара бы вскорости сдулся, не имей под собой он почвы.
Хулио, кое-как обернувшись направо, бросил на Йена полный скепсиса взгляд, будто он отчитывал наивного незрелого несмышлёныша. Затем он фыркнул, скривив губы в лёгкой, полной презрения, усмешке.
— Скажу тебе честно, Бутовски, пока мы ещё живы. Чтобы в дальнейшем не возникало вопросов о том, что стоит между нами. Ты мне сразу не понравился, не нравишься ты мне и сейчас, и вряд ли что-то изменится в будущем, если мы его встретим. Ты — мечущийся человек, а такие люди ненадёжны, и мать родную готовы продать, лишь бы из воды выйти сухими.
— Да ничего подобного! И у меня есть принципы... — прошипел Йен в возражении, оскалившись, но испанец раздражённо прервал его:
— Послушай. Дай я договорю. Принципы ты уже продал вместе со своей сракой тому зеленокожему уроду, когда ты ему в ножки кланялся на Хелликсе. Покуда твоя верзоха цела, значит тебе есть что терять. Сейчас настало время показать, стоят ли твои убеждения чего-то большего, чем старая крышка от колы, или же ты действительно махровый лицемер.
Хулио проговаривал свои слова с тихой сдержанностью, почти что цедя сквозь зубы, но в интонации отчётливо сквозили нескрываемое отвращение и холодный гнев. Йен чувствовал себя будто под прицелом ружья — так же, как и могли держать его на мушке зеленокожие коротышки, чуть заподозрят неладное от людей.
— Поэтому я лично проверю, чтобы ты не сдрейфил и прошёл тот путь до конца, который ты сам себе проложил. Поверь, если я узнаю, что ты сдашь назад, попробуешь сдаться или струсишь, нажимая на спуск, то последней вещью, которую ты увидишь в своей поганой жизни — это будет дуло пистолета.
— Да ладно, ты что, серьёз...
— Я не шучу. Я не позволю недостойному трусу и слабаку сражаться и жить наравне с собой. Я принёс присягу Альянсу Систем, ты же её попрал безо всяких сомнений, — испанец больно сжал плечо Бутовски, развернув его к себе. — Моли Бога, Сатану, Ктулху или в кого ты там веришь, мне без разницы, о яйцах, которых тебе не достаёт. Сейчас у тебя выпал единственный шанс показать, что твои слова — это не пустой трёп. От этого будет зависеть твоя дальнейшая судьба.
Не найдя чем ответить, Йен лишь нервно поджал губы, шумно выдохнув через ноздри. Зная буйный нрав своего товарища, трудно было не поверить в его угрозы. Бесконечно тянущиеся месяцы в неволе, проведённые в каторжном труду, обнажали суть каждой личности — без исключений. Бутовски видел в Хулио человека дела, не разбрасывающегося понапрасну словами. Прямолинейного, очень грубого, но в то же время неглупого человека.
— ¿Me entendiste? — надавил Серано, ещё раз тряхнув товарища.
— Si... si, — также на испанском ответил тот, дёргано кивнув головой, после чего Хулио отпустил его плечо. Шелест бумаги заглушил все прочие звуки — то группа гретчинов разворачивала на стенде огромное полотно с разрисованными на нём каракулями, штрихами, линиями и размытыми обводками.
Вглядевшись повнимательней, люди быстро сообразили, что на нём изображена наиболее подробная, насколько это возможно, схема звездолёта. Того самого, в котором они сейчас пребывали. "Лишние" сектора были очерчены чёрными диагональными линиями, а красными маркерами обозначались важные точки. Разноцветные волнистые полосы стрелок, очевидно, отмечали маршрут. Стоит отдать должное этой мелюзге, к задумке подходят они со всей прилежностью.
— Итак, человеки, — прокряхтел Красный Вожак, подняв свои глаза на гостей, с деловым видом сцепив лапы в замок. — Слухайти сюда и навастрити ухи, ибо щас я буду гаварить. Ваше нахождение здесь есть беспрепце... прецнед... презе... арх, тьфу! — зло выругался тот, стукнув кулаками об стол. Чуть успокоившись, гретчин приложился к мундштуку и, медленно затянувшись, выдохнул клубы пахучего дыма. — Карочи, редкий случей, так шо атниситись к этаму со фсей сирьёзнастью. В нашей ватаге шуткам ни места, понели?
Получив утвердительные кивки, гретчин довольно оскалился, после чего, гаркнув "АЙДА СЮДЫ, НАРОД!", подозвал к себе остальных сородичей. Карлики живо метнулись к своему вождю, побросав свои дела, и через полминуты в помещении стало не протолкнуться от постоянно галдящей толпы. Если не вентиляционные ходы, нагнетавшие сюда свежий воздух, дышать здесь вскоре стало бы невозможно. Впрочем, зловоние всё равно било в нос людям — хоть неприятно, но терпимо.
— Заткнулесь фсе! — стоило Красному Вожаку скомандовать, как раздражающий гомон немедленно утих. — Атлишна. Терь к сути. Как вы ужи знаити, наши силы с каждым днём растут, всё больши гретчинаф пириходит пад наши стяги, а склады палняцца новыми стрилялами и рубилами! Пабеда ревалюции предрешина!
Толпа одобрительно загудела, махая руками и воздевая кулаки. Их уши жадно поглощали слова демагога, боевой раж в их маленьких сердцах разгорался с каждой секундой. Даже люди ощущали витающий в воздухе дух войны, смешавшийся с запахом пота, тухлой курятины и железа.
— Аднака, — жестом прервал овации главарь, выдержав пятисекундную паузу, — многие из нас палягут. У оркав больши дакки и бойзов, ани сильнее, больши и зилинее. Есле будем мешкать, есле мы дрогним, мы будим разбиты! Пастуканы! Но мы жи ни испугаимся, верна?
Как и ожидалось, в ответ посыпались гневные тирады вперемешку с матами и плевками.
— ДА ЩАЗ! НИ ЗА ШТО! ПАШЛИ АНИ В ЗОГ! МЫ ИХ САМИ ПАСТУКАИМ!
— Ваша ришитильнасть миня радуит, — снисходительно кивнул Красный Вожак, оскалившись. — И фсё жи надеюсь, што вы дакажити её в деле, када станет время сражацца за сваю свабоду! А штоб проста так ни падохнуть, Камитет предаставил падробный план действий. Клатц, прашу.
Йен с трудом различил фигуру подле главаря, скрытую от света ламп. Кивнув, гретчин вскоре вышел из тени, явив себя на общее обозрение. Потрёпанный, покрытый масляными пятнами, комбинезон составлял его скудную одежду; большие, похожих на мешки, карманов карманы набиты всякой всячиной. Из правого же торчала длинная тонкая трость с выдвижными элементами. Сам карлик отличался от своих собратьев более развитой мускулатурой, да синяками под глазами. Он хрипло откашлялся, очищая горло, после чего вытащил стек.
— Без лишнева базару, хачу сразу атметить ключивую цель нашива плана, — гретчин указал на одну из секций носовой проекции корабля, обведённую красным маркером. — Эта штукенция при паследней нашей пасадке пачти атламалась, щас там стаят крипёжные балки и нет оркав...
— А чё такое крипёжные балки? — кто-то спросил из толпы, перебив говорящего. Клатц бросил хмурый взгляд к источнику голоса и раздражённо хмыкнул.
— Эта такая штука, каторая держит штукенцию к Спысхалку, штоб ни улитела.
— А-а-а, понел!
— Но нам нада, штоб ана улитела, и толька када придёт время, — вскоре послышались короткие, по два раза, постукивания кончиком трости. — Тута распаложены движки, каторые забыли снять са старай пасудины, када ана стала частью Спысхалка. На этай штукенции мы фсе улитим, места хватит на фсех!
— Но нас жи фсех пастукают, есле мы туда пабежим! — возник второй голос, отчего гретчины в толпе затараторили, переглядываясь между собой. Одна только мысль о неизбежной каре за дерзость вселяла сумятицу в рядах зеленокожих.
— А ну ни дрейфь, мы жи барцы за сваю свабоду, а ни трусы! — воскликнул Красный Вожак, мигом развеяв все страхи. Робкие, но более уверенные кличи "Он праф, мы ни трусы!" звучали всё громче из уст гротов, пока лёгкий жест главаря не заставил их замолкнуть.
— Паэтаму я фсё и распланиравал! — продолжил Клатц, скользнув стеком направо от себя, дважды постучав по области с зелёной обводкой. — Эта наша база. Между ней и штукенцией есть прамижутачные зоны, где щас находятся орки...
— А чё такое прамижутач...
— Фсе вапросы патом, — с укором прервал тот, прикрыв глаза и подняв ладонь в останавливающем жесте. — Пажалуйста, не перебивайте миня. Фсё патом скажу. Понели?
Получив утвердительный ответ из множества кивающих голов, гретчин возобновил свою речь:
— В общем, кто-та там пральна казал, што нам туда ни прайти, иначи нас пастукают. Паэтаму, штоб атвлечь оркав, мы установим взрывчатку. Здеся, здеся, здеся и здеся, — Клатц тростью навёл на несколько жёлтых меток, расположенных по периметру основного маршрута. К ним вели несколько цветных стрелок. — Када ана бахнет, орки падумают, што где-та началась драка, и патаму ани фсе збигуцца туда.
— Извините, Ваша Зелёность, но для чего ещё эти все стрелки? — вдруг вопросил Йен, ко всеобщему удивлению гретчинского народа. Мужчина с трудом съёжился под взорами многих десятков глаз.
— Твою мать, Бутовски, прекрати ты уже лебезить, — тихо выругался Хулио, потирая пальцами переносицу.
— Штобы тама разместить гарнизон, мой многауважаемый тупой челавек, — учтиво ответил Клатц, снисходительно оскалившись и чуть склонив голову. Толпу охватил дружный гогот.
— Ну ты даёшь, тебя только что унизил карлик-инопланетянин, — Хулио еле сдерживался, чтобы не засмеяться самому, силясь скрыть лезущую на лицо лыбу.
— Да пошёл ты, я хотя бы спросить не боюсь, — обиженно бросил Бутовски, насупившись.
— А зачем все эти царские эпитеты? Можно же ведь поскромней, не так ли?
— Паскольку орки ни такие дебилы, штобы стаять там вечна как истуканы, нам нужна им дать настаящую драку, — гретчин, терпеливо дождавшись тишины, снова принялся зачитывать свою лекцию. — Атряды дабравольцеф засядут тама, сныкавшись за укрытиями, аткуда ани будут палить. У нас дастатачна снаряги, штобы атбивацца. Таким образам, на эти территории стичёцца больши парняг, тем самым аткрывая нам свабодный путь.
— Но што, есле наши там пагибнут?
— Тада мы пачтим их память за правае дела, прибив их имена к дащечке славы, — сказал Красный Вожак. — Посли сабрания дабравольцы могут вписать в жЫтоны сваё имя.
— Как толька мы фсе прабирёмся к штукенции, мы взарвём крипёжные балки и включим двигло. Када орки апомняцца, мы ужи буим далеко атседа. Мы буим свабодны!
Хоть после его слов не последовало таких бурных оваций, как при речёвке Красного Вожака, согласного бормотания гретчинов для Клатца было более чем достаточно. Таким образом, план получил ноту одобрения со стороны Камитета — уж если народ доволен, то начальство и подавно. До конца собрания оставались долгие часы, но основная суть мероприятия уже была изложена. Дело осталось только за дополнительными подробностями, которые не преминул уточнить первый зевака из толпы:
— А чё делать, есле к нам придёт сам Босс?
Клатц даже сам надеялся услышать данный вопрос, чем наградил спросившего лукавой гримасой. Будучи тем гротом, лично знавшего самого Штилскулла и тырившего у него добро с "клёвыми кнопачками", он смог изучить его основные повадки. Его характер, интересы, даже ход мыслей — в пределах типичного орочьего поведения, разумеется. Даром что ли Клатц со временем перенял частичку гениального ума мекбосса?
— Ни валнуйтесь, на этат случей я падгатовил асобый план...
Всё остальное время пролетело как во сне: речи, полемика, овации, снова речи, снова овации, снова бормочущие между собой гретчины. Серано и Бутовски боролись с головной болью, оставшейся после оживлённого брифинга, но это лишь небольшое неудобство по сравнению с волнующим ощущением трепета. В особенности Йен, умело скрывавший воодушевление за маской угрюмой сдержанности. Мысли о бунте уже не выглядели отчаянной надеждой безумца, но твёрдой уверенностью в своей цели, объединённой с холодным расчётом.
Обратно к гроту люди шли под покровом полумрака, под сопровождением того самого гретчина-шпиона. За спиной у людей свисало по увесистой котомке, чьим содержимым они старались лишний раз не греметь. Весь путь они провели в состоянии постоянного напряжения, каждый шаг грозился стать последним. К счастью, поблизости не было ни одного орка, с которым они могли бы ненароком столкнуться.
Но стоило им перешагнуть порог убежища, как до их ушей дошли взволнованные шепотки вперемешку с руганью, мольбой и сухим кашлем. Хулио повернул голову налево, откуда доносился шум, и обнаружил группу сгрудившихся над чем-то людей. Они постоянно о чём-то переговаривались, активно жестикулируя, а их лица даже в полутёмках отчётливо выражали беспокойство. Мужчины живо сбросили сумки с плеч и нарастающим шагом направились к столпотворению. Интуиция подсказывала, что добра ждать не стоит.
— Что здесь, чёрт побери, происходит?! — громко окликнул людей испанец. Реакция на его вторжение была однозначной — молчаливое раздражение в адрес Серано.
— Тише! Где вы пропадали? — зашипел кто-то из толпы, бегло оборачиваясь то к вновь прибывшим, то к объекту всеобщего внимания. — Надеюсь, вы принесли медикаменты?
— Да откуда у нас? — рассеянно спросил Йен. — Объясните хоть, зачем?
Слов не последовало. Трое человек молча отошли в сторону, унося с собой какие-то тряпки, тем самым открыли обзор для двоицы. Им понадобилось где-то пять секунд на то, чтобы распознать в куче грязных покрывал человека. Ещё две — узнать в нём одну до боли знакомую персону.
— Madre de Dios... — прошептал Хулио, не веря увиденному. Бутовски даже для надёжности ущипнул себя за нос.
Отнюдь, это не плод их воспалённого воображения: облокотившаяся у самой стены, бледная как сама смерть, со спутанными волосами, впалыми щеками и налитыми кровью глазами, Матильда Этваль представляла собой жалкое зрелище. От былой волевой женщины осталась блеклая тень, иссушенная кукла, в которой с трудом теплилась жизнь. Испанец осторожным шагом приблизился к ней, присев на одно колено. Он тыльной стороной ладони попробовал её лоб и резко одёрнул — невыносимо горячо.
— Что это может быть? — тихим голосом осведомился у одного из "сиделок", в этот момент бережно протиравшего лицо Матильды мокрой тряпкой.
— Похоже, что лихорадка, наблюдается озноб и помутнение рассудка. Нам нечем сбить жар, — мужчина тяжко выдохнул, отложив влажную материю. — Боюсь, без квалифицированной медицинской помощи она не протянет. А в этой посудине царит сплошная антисанитария, зеленорожим ублюдкам вообще наплевать, что они живут в дерьме, и сколько невольников умрёт сегодня.
— Л... лейтенант Серано...
Хулио вздрогнул, заслышав эти слова, с таким трудом произнесённые из уст женщины. Былое пренебрежение к ней, как к бывшему капитану, ставшему жертвой измывательств ужасных инопланетных варваров, словно ветром сдуло. То, что ей хватило сил обратиться к нему в таком состоянии, да ещё сохранить хотя бы крохи рассудка, говорило о необычайной силе воли.
— Не лейтенант я теперь, мэм, — мягко возразил испанец, убрав налипшие на глаза пряди. — Мы больше не в Альянсе.
— Чушь собачья... Ты дал присягу, солдат, и ты всё ещё служишь в ВКС, даже у чёрта... кха-кха!.. на куличках.
Кашель становился более надрывным и хриплым, Матильда не могла сдерживать постоянные спазмы диафрагмы. Она буквально таяла на глазах. Испанец понимал, что времени для неё оставалось слишком мало — как и сама Этваль. Мужчина почти ощущал эту боль вместе с ней, чувствуя, как замирает сердце от волнения. Та из последних сил вытащила правую руку из-под покрывал и крепко — насколько позволяли ослабевшие мышцы — ухватилась за плечо Хулио.
— Слушай... кхе... меня внимательно, сынок. Я всё прекрасно слышала всё, о чём вы говорили с Бутовски несколько... кха-кха! Кхм, часов назад. Даже то, что ты сказал в мой адрес, — Серано стыдливо отворачивал голову, но Матильда резко его одёрнула. — В глаза смотри... кха-кха-кха! Прав ты, дурная совсем стала на голову. Вы готовите бунт, и я благословляю вас... кха-кха!.. на этот подвиг. Деритесь до последнего вздоха, солдаты... кха-кха!.. за свою свободу... кха-кха!.. Во что бы то ни стало...
— Слушаюсь, мэм. Но как же вы...
— Останусь здесь, кха-кха!... Смерти я не боюсь... Escupo al diablo en la cara... — сипло прошептала Этваль, наградив лейтенанта вымученной улыбкой. Тот не остался в долгу, с тяжёлым сердцем выдавив из себя свою фирменную ухмылку. — Узнаю старого доброго циника, лейтенант...
Дальнейшие слова утонули в новом приступе кашля, ещё более жестоком, изо рта вылетали капельки крови. Люди могли только беспомощно наблюдать, как капитан переходит на сдавленный хрип, задыхается от недостатка воздуха и качается в разные стороны. Цепкая хватка долго не отпускает плечо Хулио, даже когда последние крохи сил исчезали с последним прерывистым вздохом. Каждая минута растягивалась на невыносимо долгие моменты агонии, столь немилосердной к Матильде.
Лишь когда голова её безвольно упала на собственное плечо, а пальцы отпустили плечо испанца, смерть забрала женщину в свои ледяные объятья. Мужчина протянул руку к её лицу, осторожно опустив веки и прикрыв рот.
— Buenas noches, капитан, — произнёс Хулио на прощание. Остальные люди, вновь собравшись возле Этваль, синхронно отдали ей честь и почтили минутой молчания. Испанец оттянул края материи так, чтобы покрыть голову, после чего с бережностью уложил тело на пол.
Йен наблюдал со стороны с угрюмой отрешённостью, в реальность происходящего ему верилось с трудом. Мысли о восстании в тот миг казались до смешного нелепыми, глупой наивной мечтой. Той, что слепо лелеял, пока правда не открыла ему глаза: люди — хрупкие создания, продолжающие упрямо цепляться за иллюзии. Но стоит смерти сомкнуть свои костлявые пальцы на горле, как всё самомнение исчезает быстрее, чем человек сделает свой последний вздох.
Мужчина поник головой, устало прикрыв глаза. Может, Хулио был прав насчёт него? Как долго он смог бы себя обманывать дальше?
— Погодите, что она имела ввиду про бунт? — внезапный вопрос со стороны сокамерника прозвучал подобно грому. Тоскливое наваждение у Бутовски быстро улетучилось, сменившись растерянностью. — Вы готовите бунт?
— Да, типа того, — рассеянно пожал плечами тот. — Знаю, идиотская затея, и о чём мы только думали...
— И вы не поверите кто нам в этом готов подсобить, — бодро добавил Серано. — Скажем так, у этих зеленозадых есть коллаборационисты среди этих карланов. Они даже продумали за нас, как всё провернуть.
Он указал кивком на лежавшие возле входа две большие кожаные котомки, забитые почти до отказа. Из одной из них выглядывала продолговатая железная труба с просверленными вдоль неё округлыми прорезями, на конце которой выступало "горлышко". В этой конструкции смутно угадывались детали огнестрельного оружия.
— Видите эти тюки? Мы принесли с собой пушки, большие пушки. На месте мы получим ещё стволы, и не только. Да знаю, это может похоже на безумие, но...
— Это безумие, — скептично подтвердил голос. — А где гарантия, что это не очередная уловка? Эти мелкозадые гадёныши мигом растреплют своим вожакам чуть что. А потом не сносить нам всем головы.
— Придётся рискнуть, — сказал Хулио. — У нас появился какой-никакой шанс на свободу, и лично мне не хочется его упускать. А если мы, так и быть, умрём, — оглядел тот собравшихся людей, — то лучше уж полечь бойцом, чем трусом, трясущегося за свою несносную шкуру в ожидании хлыста. Ну, что вы думаете?
— Я думаю, он прав! — не прошло и трёх секунд, как первые робкие возгласы одобрения прозвучали в ответ на речь испанца. Чем больше людей откликалось, тем уверенней звучали слова поддержки, разжигая угли решимости. Крохотная искорка в их душах постепенно распалялась, чем предвещала настоящий пожар зеленокожим обидчикам. Теперь народ, не страшась быть услышанным, бурно ликовал вослед.
— Как самый старший по званию, я возглавлю всю нашу группу, так что с этого момента — слушай мою команду...
— Да чёрта с два ты будешь тут рулить! — рявкнул кто-то из толпы. Наглец показался быстро: дюжий детина, с тугими жгутами мускулов, заросшим квадратным лицом и заплывшим правым глазом выглядел действительно внушительно. Обилие свежих шрамов, украшавших его тело, говорили о буйном характере, который орки пытались укротить. — Ты здесь никто, ясно? Только херу своему ты в командиры годишься!
— Следи за своими манерами, солдат, — строго отчитал того Хулио, его лицо сохраняло абсолютную невозмутимость. — Согласно военному уставу, лидерство переходит последующему по старшинству офицеру. А это значит, ты будешь выполнять мои приказы, нравится тебе или нет.
— Мы не в Альянсе, да будет тебе известно! — огрызнулся здоровяк, сжав пудовые кулаки в предвкушении мордобоя. — Так что засунь свои командирские замашки себе в жо...
— Тише вы, тихо! — быстро вмешался Йен, пресекая возможную потасовку. Мужчина встал между двумя спорщиками, расставив руки в стороны. — Да, мы не в Альянсе, но это неважно! Альянс — это не планеты и звёзды, не пятно на галактической карте. Альянс — это люди, мы с вами! Человечество и всё, что делает нас им, все надежды, мысли...
Договорить Бутовски не дал резкий удар кулака в живот. Мужчина с оханьем рухнул оземь, скорчившись от боли. Он чувствовал, будто в его нутре все кишки перемешались, каждый вдох давался с большим трудом. Агрессор сам не успел опомниться, как Хулио, быстро метнувшись вперёд, ударом ноги под коленную чашечку заставил того согнуться. Испанец не дал здоровяку даже шанса на контратаку, когда его кулак со всей силы угодил в висок.
Адреналин горел в жилах лейтенанта, совершенно позабывшего обо всём; теперь он не сдерживал агрессии, когда нещадно лупил обидчика по лицу и рёбрам. Тот отчаянно махал руками, пытался зацепиться за штанину, но всё тщетно — противник водил хоровод вокруг него, да избивал как шелудивого пса.
Лишь когда бугай начал жалобно скулить, не в силах защититься от нападок, Хулио прекратил нападки. Никто из толпы даже не думал прекратить экзекуцию; только парочка людей сгрудилась возле Йена, помогая ему подняться.
— Как твоё имя и звание, солдат? — требовательно вопросил Хулио, прибавив к своим словам сильный пинок под рёбра.
— К... Капрал Фрэнк М... Мастерс, сэр! — хрипло отозвался тот, прижав руки к голове. — Пожалуйста, хватит...
— Я хочу, чтобы ты раз и навсегда вбил в свою тупую башку одну простую вещь, капрал Мастерс, — зло прошипел испанец, присев рядом с ним. — Неподобающее поведение, а также неподчинение вышестоящему по званию офицеру, будет пресекаться со всей жёсткостью! Так как каждый человек здесь на счету, ты не подлежишь расстрелу по закону военного времени! Но не думай, что я позволю спустить твою дерзость с рук! А теперь встать, встать на ноги!
Фрэнк, всё ещё стеная от недавних побоев, кое-как сумел встать на колени, оперевшись на руки. Лейтенант продолжал подгонять его до тех пор, пока капрал не сумел подняться во весь рост. Несмотря на ломающую боль, он всеми силами старался не ссутулиться или ухватиться за ушибы.
— Лучше сразу прекрати выёбываться, а не то я тебе откручу башку и насру прямо в горло! Ты уже дал себя зеленомордым отпиздить, так что не вздумай впредь качать права. Чтобы в следующий раз этого не повторилось, капрал! Как понял?
— Как прикажете... командир, — последнее слово здоровяк произнёс с нарочитым пренебрежением, но всё-таки, пусть и с неохотой, подчинился Серано.
— Так, а что насчёт плана? Вы говорили, у вас есть план побега! — тут же вопросила женщина с тёмными волосами из толпы и высунула руку. Опомнившись, она быстро убрала её и вытянулась по струнке. — Эм-м, сэр, лейтенант?
— Да, есть, рядовой Саммерс — утвердительно кивнул Йен, — и он очень рисковый. Но если всё пройдёт как по маслу, то наконец получим билет домой, до самой территории Альянса. Высадимся на ближайшей колонии, а там свяжемся с командованием. Мы будем свободны!
— А если эти, как их там... гремлины решат нас перебить, как только станем им не нужны, сэр? — не унималась та.
— Гретчины, — тут же поправил тот, оценивающе оглядывая своих товарищей. — Даже если это случится, мы всё равно их сильней и умней, а потому мы по-быстрому дадим им взбучку и заставим нас слушаться. Мы должны показать, что с нами нужно считаться как с равными, а не как с разменными пешками.
— Да, сэр! Разумеется, сэр!
— Эй, Бутовски, ты жив ещё? — бросил лейтенант слегка сгорбившемуся Йену, которого за руки ещё поддерживало двое человек. В ответ он вымученно ухмыльнулся, жестом попросив отпустить его.
— Порядок, жить буду. Бывало и хуже. Сам виноват, болтаю много... ох...
— Йен Бутовски назначается координатором операции, каждое слово из его уст, чтоб всем в уши! — во всеуслышание объявил Хулио. — Он мозг всей этой кампании, так что советую прислушаться ко всем его словам. Также он выступает моим заместителем, поэтому он будет говорить и от моего имени. Всем понятно?
— Так точно, сэр! — получив единодушный ответ, мужчина удовлетворённо кивнул, после чего бросил испытывающий взгляд на Фрэнка.
— Капрал Мастерс, как поняли?
— Чётко и ясно, сэр!
— Теперь к делу, — хлопнул тот в ладоши и жестом подманил людей к себе. Как только все встали в круг, Йен слегка наклонился, дабы никто сторонний не смог подслушать.
— Слушайте всё внимательно, каждый будет выполнять свою собственную роль. Советую всем хорошенько сегодня выспаться, потому что впереди будет очень тяжёлый забег. Пожалуй, самый большой в вашей жизни. В общем, расклад такой — завтра будет смена караула, а эти орки очень не любят возиться с нами, поэтому у нас будет некоторая фора на сборы.
— Так их орками зовут? — прозвучало удивлённое восклицание. Под суровыми взглядами человек сконфуженно поджал губ. — Прошу меня простить, сэр.
— Да, — всё же кивнул Йен. — Запомните, этих больших тварей зовут орками. Большинство из них — тупые инфантильные звери, но среди них полно хитрецов. Нельзя недооценивать их коварство.
Удостоверившись, что его слушатели приняли все его слова, Бутовски вновь подвёл разговор к общему ходу действий.
— Мы разобьёмся на четыре группы, — мужчина выставил полусогнутые в локте руки параллельно друг другу, после чего разделяющим жестом слегка махнул ими по воздуху. — Альфа, Браво, Чарли и Дельта. Когда за нами придёт сопровождение, у каждой группы будет своя собственная задача. Но помните, первостепенной целью было и остаётся наше собственное спасение, поэтому готовьтесь действовать по обстоятельствам.
— Я надеюсь, у вас остались вопросы, так как у нас не будет средств связи? — дополнил Хулио. — Каждый будет действовать сам, исходя из ситуации.
— Сэр, разрешите уточнить более подробную информацию о том, что нам придётся делать? — тут отозвалась Саммерс. Йен утвердительно кивнул.
— Я и не собирался оставлять вас без полного инструктажа, разумеется. Вот что вы должны будете сделать...
В то же время двое орочьих надзирателей, сидя за скамьёй с порциями жаренного сквига, коротали своё время за различными байками. Бойзы относились к роли надзирателей безо всякого энтузиазма, но покидать пост, к их разочарованию, не имели права — таково было наказание Штилскулла за давно забытый косяк. Их будка располагалась в сотне метров от человеческого грота, в зоне прямой видимости, но сами зеленокожие находились в стороне, вне поля наблюдения.
Лишь когда они прекратили ржать над очередной шуткой, они соизволили прислушаться к исходящим звукам. Один из орков даже приложил ребро ладони к уху.
— Ну, а чём там юдишки базарят? — поинтересовался его собеседник, пытаясь сам услышать хоть что-то. Тот лишь рассеянно покачал головой и отмахнулся.
— Ни знаю, какуюта заумную чулавечискую хрень, ни панимаю я ихнива базара. Мож хрёпнем их, штоб заткнулесь?
— Да зачем? Пусть сидят. Боз казал, што их завтра атправят на харчи, фсё равно ани слабые и безпалезные. Тим болие, мы ж ни гротапасы какие-та, с ними биз канца чучикацца!
— А разве боз щас не бухаит в трактире, пака мы сидим в Горк знает какой дыре? — с нескрываемым возмущением уточнил надсмотрщик.
— Да зог иво знаит, — пожал другой плечами. — Бокка и Жокка прихадили, гаварили мол так хочит боз. Они канешна те ищо балаболы, ани жи гретчины, но какая разнеца?
Новая порция сквигового мяса отправилась в его ненасытную утробу, и с большим разочарованием орк заметил, как кроме костей ничего не осталось есть. С гортанным рыком он отбросил остатки в сторону и лениво потянулся, хрустя позвонками.
— Скора сюды придут новые парняги, заместа нас, а патом юдишек скормят сквигам.
— Я бэ и сам щас ими закусил, а то чота жрать ищо ахота, — мечтательно протянул другой.
— Да чо там жрать, мяса у них никакова нет, фсе кастлявые и ванючие! Толька брюха портить!
Выразив свою молчаливую солидарность с собеседником самой громкой отрыжкой из возможных, орк слегка откинулся назад в расслабленной позе. Чувство насыщения согревало его желудок, и мало-помалу зеленокожего окутывала сонливость. Он надеялся, что чем быстрее наступит завтра, тем меньше времени ему останется сидеть здесь, в тесной будке возле ненавистных людей.
— Как думаишь, как скора мы атправимся ваивать с хлюпеками? Мне надаела тарчать биз дела, хочицца мелкажубых с пукалками пастукать.
— Да зог иво знаит, — снова в фирменной манере отозвался сосед, не удержавшись от зевка. — Скарей, гроты начнут бунтавать.
— Га, нибось ищо с юдишками! Устроят какой-нибудь бабах, да такой, што сам Боз придёт чистить морды!
Зеленокожие взорвались зверским гоготом, хватаясь за свои животы. Вот уж действительно, смешнее шутки не придумаешь! И так, под чуть приободрённое настроение, орки провалились в глубокий, сопровождавшийся громким храпом, сон. Завтрашний день обещает быть самым насыщенным, как они сами надеялись. Горк с Морком им в свидетели, как же они будут правы!