Greenskin Effect

      У Тибериуса сегодня нестерпимо болела голова. Монотонный электрический гул молотом бил по ушам, из-за чего турианец малодушно помышлял о самоубийстве. Или ещё одной порции обезболивающего. Сколько он уже выпил таблеток — две, три? Проклятая мигрень не желала отступать, словно издеваясь над своей жертвой. Ну нет, хрен тебе, а не спасительная тишина! Проклиная всё и вся, на чём свет стоит, Тибериус вскочил с рабочего места, небрежно отодвинув в сторону заскрипевшее по полу кресло, и тихо прошмыгнул в сторону выхода мимо своих коллег. Трясущимися пальцами он набирал код на голопанели двери, пока с тихим шипением тонкие створки не выдвинулись в паз, а Тибериус не вывалился наружу. Что же такое сегодня происходит? Никогда мужчина ещё не жаловался на плохое самочувствие; иногда побаливали глаза после работы у экрана, а от усталости помогал горячий кофеин. Но всё-таки…       Когда турианец почувствовал прохладный влажный воздух санузла на коже, он без раздумий бросился к умывальнику и подставил руки под шипящую ледяную воду. Набрав небольшую горсть в ладони, брызнул себе в лицо, и ещё, и ещё. Глазам, пульсировавшим от боли, стало немного легче, чтобы турианец мог поднять голову напротив зеркала. На него смотрела та же бледная лицевая маска с коричневыми клановыми рисунками, те же безразличные очи с бурыми радужками, дёргались точно такие же мандибулы на челюстях. Но что-то в этих неизменных чертах было… неправильным. Неестественным.       «Нет, это всего лишь переутомление, ” — убеждал себя Тибериус, тряхнув головой. — «Просто не выспался, вот и всё».       Треск стекла вдруг ударил в уши турианца, встрепенувшегося от внезапного звука. Свет в санузле прерывисто замерцал с типичным электронным стрекотом. Что это было? Он снова взглянул на зеркало, но теперь идеально гладкая поверхность покрылась тонкими трещинами. Крупная дрожь прокатилась по телу, а дыхание стало сбивчивым и тяжёлым, словно после долгого забега. Тибериус опасливо протянул руку к зеркалу и кончиками пальцев провёл по линиям разломов. Ни малейшей шероховатости, никаких повреждений. Однако, несколько раз проморгавшись, он до сих пор видел ту же паутинку трещин. Свет, без того судорожно мигавший, внезапно потускнел.       Они здесь.       Турианец вскрикнул и отпрыгнул от зеркала, словно ошпаренный кипятком, схватившись за сердце. Трескучий хруст стал ещё громче, когда прямо на глазах толстые линии шире разошлись по замызганной поверхности. Что страшнее, его отражение ни на дюйм не сдвинулось с места, сверля мужчину немигающим взглядом. Там, где под маской прорезались глазницы, показывались липкие кляксы пустоты, из которых текли тонкие полоски тьмы подобно слезам.       Они здесь.       Замерший от ужаса Тибериус не сразу осознал, что пустой голос в голове принадлежал отражению. Духи, это должно быть какой-то кошмар. Просто ночной кошмар!       — Кто здесь?! — выпалил он в зеркало. Надломленный голос, которому мужчина пытался придать смелости, звучал особенно жалко.       Ваша смерть. Вы обречены. Реальность разорвана.       Позабыв о былом недомогании, Тибериус бросился к двери, но замковая панель попросту исчезла, отрезав пути к отступлению. Даже аварийные механизмы, как сильно тот ни дёргал за ручку, намертво застыла на месте. Проклятье, заело!       — Помогите! Я застрял! — что есть мочи закричал турианец, отчаянно колотя по двери. — Кто-нибудь!       Вы обречены. Вы прячетесь от нас. Они открыли нам дорогу. Только мы — ваше спасение. Найди новый мир. В Терминус. Он ждёт всех вас.       — Твою мать, это всего лишь галлюцинации! Я просто устал! Мне подсыпали наркоту! — причитал Тибериус, не осмеливаясь даже оборачиваться в сторону зеркала. К ударам кулаков он добавил пинки ногами. Тусклые лампы окончательно погасли, оставив паникующего мужчину в кромешной тьме.       Мы свободны, Тибериус Феллон. Тибериус. Тибериус. Дикие несут смерть, Тибериус. Омега-Нова ждёт, Тибериус. Ти-бе-ри-ус-Фел-лон.       Отчаянные вопли турианца так и никто не услышал за плотно закрытыми дверями. Лишь когда другой посетитель шагнул к порогу запертой уборной, створки быстро распахнулись, за которым стоял совершенно невозмутимый Феллон.       — Тибериус, ты в порядке? — поинтересовался другой турианец. — Ты просто взял и ушёл с рабочего места.       — Всё нормально. Просто заболела голова.       Коллегу поразила столь спокойная речь для обычно эмоционального Тибериуса. Когда у него голос успел стать таким… бесцветным? Может, переутомился?       — Ты слишком много работаешь, когда в последний раз ты брал выходной?       — Мне не нужен…       — Так, иди отпросись домой. Отдохни пару дней, и снова за дело, — настаивал тот, трижды похлопав по плечу. — В самом лучшем виде.       — Я так и сделаю, — безо всяких возражений сказал Тибериус. — До послезавтра, Каин, — и торопливым шагом ушёл прочь, оставив провожающего взглядом коллегу в недоумении. Он вернётся, и всё будет хорошо. Старина всего лишь перетрудился.       Но Тибериус так и не пришёл. Ни через два дня, ни через три, ни через неделю. Даже не отвечал на звонки, как если бы просто растворился в воздухе безо всякого следа. Поначалу воспринимая подобное исчезновение за признак недомогания после постоянной нагрузки, коллеги и начальство вскоре стало подозревать нечто более худшее.       — Значит, кхх, ты увидел Тибериуса в туалете, посоветовал взять отпуск, и тот просто ушёл, кхх? — Джино Фор, сложив коротенькие ручки на пузе, внимательно наблюдал за растерянным Арсо Каином, как дёргались его мандибулы. Самому же турианцу казалось, будто волус оценивает его органы для чёрного рынка — после того, как прикончит на месте.       — Да я понятия не имел, что он так поступит, шеф! — оправдывался Каин, переминаясь с ноги на ногу. — Он казался сильно утомлённым, вы же сами видели его лицо. Думал, поспит немного, и всё обойдётся. Не мог же я знать, что Тибериус куда-то пропадёт!       — Да не пропал он, кхх, просто сбежал, — Джино что-то набрал на клавиатуре, прежде чем на экране высветилась фотография Феллона. — По моим данным, шесть дней назад он потратил две тысячи кредитов на билет в пассажирский лайнер, кхх. А ещё через четыре его семью нашли мёртвой в собственном доме, кхх.       — Что?! Но ведь в новостях об этом не сказано ни слова!       — И не будет, кхх, потому что нам не нужны проблемы и пересуды. Кстати, советую тебе тоже помалкивать, иначе ты в этом городе, кхх, точно нигде не найдёшь работу.       — Это просто возмутительно! — негодованию Арсо не было предела: мало того, что этот пройдоха цинично заминает проблему своего работника, так ещё и смеет угрожать! — Как можно закрывать глаза на такое… такое…       — Послушай, Арсо, кхх, — Фор поднял руку в останавливающем жесте. — Ничего личного, но посуди сам, кхх, как бы ты отнёсся к тому, что с тобой рядом живёт сосед-психопат? Как бы отнеслись другие соседи? А если он угрожает твоим детям, кхх?       — Я не уверен, что такое сравнение уместно, сэр… — тут же замялся турианец, но Джино продолжил:       — Кхх, конечно же уместно, это почти точно так же! Ты бы позвонил копам, я это знаю, кхх, но мы не можем этого сделать по объективным причинам. Подумай о последствиях, кхх, тем более, мы гонимся за призраком. Кхх, где бы сейчас Тибериус ни был, он уже далеко отсюда, — дождавшись, когда Арсо окончательно успокоится, волус добавил: — Я сам недавно узнал о случившемся, и всё, что я мог сделать в такой ситуации, кхх, — не допустить ненужной огласки. Официально миссис Феллон была в наркотическом опьянении, кхх, убила детей и покончила с собой.       — Это просто… я не знаю, что и думать, — вздохнул мужчина, понурившись.       — Кхх, не нужно ни о чём думать, милок, возвращайся к работе. Забудь всё, о чём говорили, и никому ни слова, кхх. Пожалуйста.       Вместо ответа, Каин скупо кивнул и развернулся прочь к выходу, даже не оборачиваясь назад. Джино Фор мысленно сосчитал до четырёх, пока турианец не покинет кабинет, и как лёгким мановением руки выбросил из головы прошедший разговор. Ни к чему перегружать мозг излишними беспокойствами — до добра это никогда не доводит. Всем остальным достаточно знать версию о добровольном увольнении Тибериуса, не вызывая при этом лишних вопросов у подчинённых. Только один он задавал себе изо дня в день: что же пошло не так? Что же вообще могло пойти не так, и почему? Это совсем не те перемены в жизни, которые он так желал, прося в безмолвном желании у падающей звезды. Увы, желание нельзя обернуть вспять. Вместо ожидаемой радости, Джино Фор нашёл только тоску. И снова тишина, возвращение к старой рутине ещё больше огорошило волуса.       А затем задрожали оконные стёкла. Волус сначала обернулся к источнику шума, потом и вовсе в испуге соскочил с кресла. Грохот быстро нарастал, ритмичный стук шатающихся панелей перешёл в зубодробительную вибрацию, и даже пол словно ходил ходуном. Джино Фор заметался из стороны в сторону, поддавшись панике, мозг судорожно пытался найти хоть какое-то объяснение странному феномену. Через секунду он собирал сбившиеся мысли в кучу, подгоняемый инстинктом самосохранения. Случилась беда! Не может же на ровном месте затрястись кабинет, и уж точно не в колонии, где землетрясения видели лет сто назад!       Волус взвизгнул, когда стекло лопнуло в фонтане тысяч осколков, и упал навзничь, чуть не покатившись кубарем. Быстрее, чем он сумел сообразить, Джино следом почувствовал титанический толчок под собой. Весь мир словно подбросило в воздух могучей рукой некоего божества, и земная твердь пошла волнами, как кипящее море во время шторма. Шкафы и полки сорвались с крепежей и грузно рухнули на пол, посыпались со стола рабочие принадлежности, цилиндрический графин с напитком через соломинку, и прочая утварь. Натужно заскрипели несущие балки внутри стен, когда целое здание накренилось вбок подобно дереву под воем урагана. Потерявший всякое равновесие волус колобком с воплями покатился вниз, пока не врезался в стену напротив. Прибитый к полу стол не сдвинулся даже не сантиметр, за что Джино мог бы поблагодарить судьбу — не будь так, массивная мебель скатилась бы прямо на парализованного пухляша.       Тряска и гвалт стали чуть тише, но поверхность мира, что носит имя Драк Сур, всё ещё колыхалась от незримого удара. Только чудо инженерной мысли не позволило всему строению развалиться на части, лишь частично просев фундаментом в землю. Волус ещё не скоро успел опомниться — не то от удара по голове, не то от шока. Первым делом он попытался подняться на ноги, мысленно воздавая хвалу инженерам за качество скафандра; не будь костюм достаточно прочным, пробоина спровоцировала бы опасную утечку аммиака и падение давления. В последнюю очередь Джино хотел умереть от асфиксии или барошока.       Волус держался за рухнувший шкаф, как за импровизированный поручень, с опаской ожидая новых сейсмотолчков. Бизнесмен внутри него выл от отчаяния, глядя на ужасающую степень ущерба его штаб-квартире: страховка явно не предусматривала компенсацию за урон от землетрясения. Его внутренняя жертва, с другой стороны, просто хотела спасти свою шкуру. Новые вещи всегда можно купить, отстроить здание или хотя бы переехать, но жизнь у волуса только одна, и никакими деньгами её не вернуть.       Джино Фор буквально вывалился в коридор, не отвлекаясь на разруху и стонущих работников. Кому-то из них не повезло получить тяжкие травмы и переломы после встряски. Он не хотел даже думать о возможных погибших и всячески гнал от себя любые скверные мысли. Главное — спуститься по запасному выходу, взять первый аэрокар и свалить куда подальше. Краем уха он услышал, как дрожат стены от очередного грохота, и с ужасом волус ждал новых толчков. Странно, но даже висящие на проводках люстры не шелохнулись, зато снаружи прогремела серия заглушённых хлопков. Столь высока их интенсивность и частота, как если бы сейчас выпускали праздничные фейерверки.       Но то, что происходило на улицах Драк Сура, куда хуже просто шальных взрывов пиротехники. Бедный Джино Фор даже вообразить себе не мог, какие беды встретили невинные жители колонии, пока он шатался на скошенных лестничных пролётах. Он не видел гигантский столб дыма и пыли, взметнувшийся до самой стратосферы — последствие метеоритного удара ошеломительной мощи. Ему не пришлось наблюдать, как чёрные шлейфы ракет красят небо уродливыми клубами, как с небес обрушивается пламя, и как огненные всполохи срывают куски металла и камня. Пока Джино Фор судорожно искал чёрный выход, стрёкот пулемётных очередей отбивает песнь смерти, а звериные вопли заставляют сжаться сердце. Нет, он не хотел испытывать НАСТОЛЬКО яркие впечатления. Он вообще не хотел, чтобы привычная жизнь радикально переворачивалась с ног на голову. Не к таким приключениям готовила его жизнь.       Потерявшись в своих мыслях, Джино Фор не заметил, как врезался в нечто толстое и массивное на своём пути. От падения на многострадальную пятую точку его остановила чья-то крепкая хватка на голове. Волус завыл, почувствовав давление подобное захвату погрузочным краном, на что некая фигура с жутким хрипом рассмеялась… и столь же резко подняла его в воздух.       — Оп-па! Глянь, чё у нас такое, никак лехендарные таргашарики, да? — у Джино все конечности словно залили свинцом, стоило ему пересечься взглядами с неизвестным зеленокожим страшилищем.       Чавгрум издевательски скалился, с интересом разглядывая хнычущего волуса, то и дело тыкая его за бока кончиком чоппы. Ба, да юдишки не врали! Самые настоящие пучеглазики, да ещё такие мелкие! Говорят, у этих пухляшей внутри их толстых костюмов находится летучий взрывоопасный газ, которым они дышат. Интересно, а насколько хорошая из них взрывчатка получится?..       — Пожалуйста! Кхх, я ни в чём не виноват, у меня жена и дети дома, кхх! — причитания Джино вывели Чавгрума из раздумий. Определённо, этот «таргашарик» выглядел столь забавно, что орк даже не захотел его убивать сразу. Вместо этого он поднёс свободную лапу к своей морде и медленно провёл когтём по сетке зарубцевавшихся шрамов — от краешка пасти, по скулам, до самого виска.       — Хошь знать, аткеда у миня такие шрамы? — начал Чавгрум, то и дело плюясь липкой слюной. — Мой боз был балван и паршивцем, и аднажды он залютовал больши абычнава.       — М-м-м-м-мне жаль…       — Заткнесь, не перебивай! — рявкнул ноб, быстро вернув морде задумчивое выражение. — Так уот, мой кореш схватил чоппу, шоб дать в атвет, но боссу ента ни панравилась! И уот у миня на глазах он иво зарезал, ржал как гротав чудила.       Вой перешёл в рваные всхлипы, когда ноб поднял свой тесак на уровень лица. Джино задёргался и махал руками, но зеленокожий бесстрастно поднёс ржавое лезвие к своей пасти и осторожно подцепил щеку тупой стороной.       — Патом он павирнулся и грит: «чойта ты такой сурьёзный, паринь?» Он шёл на миня с чоппай… «Чойта ты такой сурьёзный, паринь?!» Он фставил мне лезвие в пасть, — ноб оттопырил складки кожи ещё шире, — «давай-ка мы те нарисуим аскал!» И… — тесак вмиг метнулся в сторону маски волуса, зависнув в паре сантиметров промеж окуляров, — «Чойта ты такой сурьёзный?»       — Не-е-ет, кхх, я не хотел! — не сдержал эмоций до смерти перепуганный волус, зажмурившись за маской. — Я всегда платил вовремя, я не виноват, что семья Тибериуса мертва, кхх! Прошу, не убивай меня! Кхх, забери все мои деньги, только не режь!       — Э-э, каво?       — Кхх, ты же пришёл мстить за Тибериуса Феллона, нет?       Джино сосчитал до четырёх и осторожно разомкнул глаза, с опаской следя за реакцией громилы. Орк самым честным видом показывал абсолютное непонимание изложенных Фором причитаний. Сведённые вместе брови и лёгкий наклон головы вбок не менее красноречиво, чем тысячи слов, могли показать собеседнику, каким последним идиотом тот себя выставил. А вот наползший на харю широкий оскал, обнаживший желтоватые острые зубы, не сулил ничего хорошего.       — Не, я пришол мстить за то, шо ты такой нытек. Но ни баись, у миня для тя есть сюрприз, те панраицца, хар-хар!       Джино Фор раз за разом вспоминал ту самую злополучную ночь, где он, стоя на балконе своих апартаментов, глазел на блеск далёких звёзд. Раз за разом прокручивал в голове пожелания, загаданные небесам — и горько жалел о них. Не переставал жалеть даже когда Чавгрум и его парни запихнули волуса внутрь гигантской мортиры, направленной в сторону его же штаб-квартиры. Немногочисленная полиция и службы безопасности едва могли что-то противопоставить свирепым ордам. Драк Сур был обречён, даже если сигнал о помощи дойдёт до ближайшего патрульного флота.       Волус зажмурил глаза, сосчитал до четырёх и осмелился загадать ещё одно желание — в наивной надежде, что небеса услышат его. Последние сожаления пронеслись в мозгу о слишком надёжном костюме, когда тело Джино Фора, не разорвавшись от детонации кучи пороха, отправилось в полёт импровизированным снарядом. Чавгрум задорно хохотал, когда пухляш исчез в весьма эффектном взрыве, и потребовал отыскать ещё волусов. Определённо, ноб нашёл себе достойное развлечение по душе. Разумеется, до той поры, когда время придёт настоящей войны.       Ноб лениво оглянулся за спину, в сторону десантной булыги, откуда он недавно выполз после «мягкой» посадки. Группа орков хлопотала над грудой хлама, сваливая запчасти с каменюки и побитой техники колонистов в кучу. Среди компании выделялся молодой механик с перемазанной в мазуте мордой и болтом в зубах, торопливо вырывая из рук бугая канистру. Скоро его стараниями мусорная куча станет очередной машиной для убийств, а возможно даже какой-нибудь лихой тачкой, на которой парни с удовольствием прокатятся по горящему городу.       Чавгрум полной грудью втянул задымлённный воздух в лёгкие, чей запах он любил даже больше тёплого аромата жареной сквиговой ножки под грибное пиво. Ничто так не будоражило рассудок ноба, как атмосфера войны. Ощущать тянущую тяжесть рубилы в лапе, жгучие укусы вонзающихся в шкуру пуль, ужас в глазах отчаявшихся слабаков. Что же может быть прекрасней для орочьей души?       «Чуишь запах? Ента гарючка, лишенец. Больши нишо в зогавом мире так ни пахнет», — как-то раз поделился Чавгрум одному крепышу, когда их ступни касались красных песков разорённой планеты. — «Я люблю запах гарючки па утру. Аднажды мы бамбили адну высату, многа часоф падряд. И када усё закончилась, я паднялся на ниё. Там ужо никаво не було, дажи ни аднаво зоганава трупа.»       «Шо, ваще никаво?» — пробасил завороженный рассказом орк-ротозей. Ноб лишь в ответ гордо вскинул голову, закинув на плечо свою стрелялу.       «Не-а. Но запах! Весь холм был им прапитан. Ента был запах… пабеды! Када-нибудь ента вайна ни закончицца ваще!»       Именно таковым он представлял себе настоящий орочий рай — вечный бой под громогласный рёв миллиардов зеленокожих. Где-то в глубине души Чавгрум чувствовал, как Горк и Морк ухмыляются ему, благословляя на всегалактический поход. Ноб приветствовал знамение своих богов, когда случайная ракета взорвалась прямо в толчее зеленокожих. Всё-таки, местные не такие бесхребетные, как он думал изначально; земля взрывалась фонтанами грязи там, где больше всего собиралось орков. Летуны, перестав беспорядочно кружиться, свернули в крутой вираж и собрались в стаю, встречая незримого для здоровяка врага.       — Ну жи, куски сквигава гавна! Хатите взбучки? Идите сюда, дам вам взбучку!

***

      Суета охватила каждый уголок станции «Дарвин», чей персонал, точно потревоженный улей пчёл, метался туда-сюда в спешке. Юлиана отчётливо читала эмоции людей, и исходящая от них аура беспокойства вызывала в девушке дискомфорт. Шатенка поджала ушки, желая как можно скорей скрыться от тревожащего её гвалта. Недавно она закончила резервное копирование лабораторных данных на несколько запасных носителей, предварительно уничтожив все оригинальные записи. Данный ход продиктован чистой логикой: в случае, если Призрак пожелает заполучить драгоценную информацию, он найдёт в лучшем случае пустышки. В худшем — его агенты получат целый набор троянов, запрятанных в системе именно на такое событие, а заодно активируют скрытую систему самоуничтожения.       Теперь Юля могла сосредоточиться на собственной эвакуации. Свои небольшие пожитки и ценные вещи она упаковала в массивный кейс, который заботливо нёс в манипуляторах модифицированный «ИМИР». Её названные сёстры занимались тем же самым после выполненных поручений — например, Сабрит была ответственна за подсчёт боевых мехов, Фелиция следила за работой программистов, оставивших в ПО свои вредоносные сюрпризы, а Йоруичи со всей строгостью руководила работой персонала. Каждая из них выполняла собственную задачу без лишней спешки и нервозности; Юлиана полагала, не обошлось без небольшого «допинга».       Только одна персона ещё не попадалась ей не глаза — Блейк. С момента объявления эвакуации брюнетка словно испарилась, словно тень. Пропала безо всякого следа, и никто из соратниц даже не встречала её где-либо. Юля раздражённо фыркнула: уж что-что, а Блейк прекрасно умела исчезать и появляться по собственному желанию — буквально на ровном месте, перед лицом собеседника. Очередное неприятное по мнению шатенки качество, то ли вшитое в подкорку мозга, то ли развитое с течением времени.       Однако беглянку не пришлось искать слишком долго. Юлиана краем уха заслышала её голос, когда она проходила неподалёку от команды связи — единственным местом, откуда возможен выход в остальной экстранет, причём не без помощи кучи прокси-серверов. Место, доступное исключительно квалифицированному персоналу, оказалось тем самым убежищем, где пряталась — хотя, видимо, даже не пыталась скрыться — беглянка… и, что удивительно, с кем-то переговаривалась.       Любопытная Юлиана подошла к стенке в десяти сантиметрах от двери, не желая тревожить подругу внезапным визитом, прислонившись кошачьим ухом к светло-серой поверхности. Поскольку комнату связи и остальные зоны отделял целый коридор, в мощной звукоизоляции не было никакой нужды. Прислушавшись как следует к чуть приглушённому монологу, шатенка так и не смогла расслышать голос отвечающего абонента, что могло означать только одно: Блейк записывала аудиосообщение.       — …Я понимаю, это звучит невероятно, но ты должна поверить мне! И он точно должен поверить мне! Вы мои друзья, я люблю вас всех, и я не хочу, чтобы вы оказались между молотом и наковальней, когда станет слишком поздно. Собери свою сестру, родителей и всех остальных и передай, чтобы они летели на Цитадель как можно скорей. Возьмите эти билеты и деньги, этих средств должно хватить на случай чего. Сейчас только там может быть безопасней всего, если Галактику охватит огонь…       Девушка с замиранием сердца следила за речами Блейк, и как в последнюю секунду упал её голос. Ей казалось, она слышала тихие всхлипы по ту сторону консоли. Неужели, по ту сторону станции у неё были ещё какие-то друзья? Или хитрая брюнетка умела подчищать следы, или Юля всё это время оставалась слепой. С другой стороны, разве имела она права касаться личной жизни одной из названных сестёр, даже если ей есть что скрывать? Будь у самой Юлианы хоть кто-то за пределами этих опостылевших переборок на отшибе Галактики, она бы сама до последнего хранила молчание — вдруг кто решит обрубить эту веточку во внешний мир?       — Пожалуйста… это очень важно для меня. Обещаю, придёт время, когда мы свидимся, я всё расскажу и всё объясню, но не здесь и не сейчас. Это опасная информация. Пойми, так надо. Надеюсь, ты не посчитаешь меня сумасшедшей. Передай сестре: Шепард не террорист и никогда им не был, он был обманут. Уверена, это её осчастливит. И передай Сану, что… ах, впрочем, я сама всё вам скажу. Конец связи.       Юлиана спешно засеменила прочь по коридору, в сторону дока, надеясь, что Блейк не заслышала её шагов поблизости. Сердце в груди колотилось как бешеное, а в голове творился сущий хаос из всевозможных мыслей. Подумать только: оказаться втянутой в события поистине галактического масштаба, почти что у самого ока бури, пережить покушение от агентов Призрака и узнать больше, чем девушка желала знать. Остановившись возле пустующей развилки, Юля прислонилась лбом к стене и позволила слезам горечи скатиться по щекам. Почему? Почему всё ужасное случается именно с ней? Почему она просто не может жить спокойной и беспечной жизнью, как простой человек? Почему её вообще создали такой, а не позволили родиться простой женщиной, каких в Галактике миллиарды?       — Юля, — окликнул её голос позади, но та даже не дёрнулась, как оно бывало раньше.       — Я ничего не знаю, — сдавленно ответила она дрожащими губами. — Я ничего н-не хочу знать.       — Я знаю, что ты подслушивала меня, и нет, бежать бесполезно, я всё равно быстрей.       Рука Блейк мягко коснулась плеча Юлианы, но девушка резко стряхнула её с себя, отмахиваясь от подруги. Брюнетка с сочувствующим молчанием наблюдала за Юлианой, разумно позволив ей хотя бы немного успокоиться.       — Как же я устала от этих бесконечных тайн, подковёрных войн, недомолвок, и вообще всей этой искусственности, — размашисто вытерла она глаза. — Почему мы не можем доверять друг другу? Почему мы должны жить за четырьмя стенами, занимаясь всеми этими нелицеприятными вещами? Оправдывать их какими-то невесомыми благами?       — Юля, как только мы уйдём отсюда, мы сможем начать новую жизнь, — Блейк шагнула вперёд, приобняв девушку за плечи и взглянув в заплаканные глаза. В этот раз та не противилась. — Мы не будем больше прятаться. Устроимся на другую работу, заведём семью, и больше никогда между нами не останется секретов.       — Тогда почему ты прячешь ото всех свои отношения на стороне? Пока мы сидим здесь и прозябаем вдали от цивилизации?       — Вообще-то, все давно знали об этом, — виновато призналась Блейк. — Даже Говард. При условии, что я храню инкогнито. Ты же просто не спрашивала об этом.       — Ах, ну конечно, и только я одна остаюсь глухой и слепой, не видя ничего перед самым носом, — горько усмехнулась Юлиана, покачав головой. — Тогда почему я ещё здесь? Чтобы страдать? Каждую ночь… я чувствую страх и сомнения… Жизнь, которую я потеряла. Сестёр, которых я потеряла, — эта боль никак не утихнет. Они будто всё ещё со мной. Ты ведь тоже это чувствуешь, правда?       — Юля…       — Хватит с меня! Мне не нужны твои извинения и обещания! — в сердцах крикнула та, заставив брюнетку отпрянуть. Последняя никак не ожидала такого всплеска агрессии от робкой шатенки, злобы, горящей в глазах. Обвиняющие слова плетью стегали по сердцу подруги. — Если ты так сильно печёшься за меня, то сделай одолжение — дай мне пистолет. Я окончу своё лживое существование, этот бесконечный ад, раз и навсегда!       — Что ты такое говоришь?! Даже думать об этом не смей! — выпалила Блейк со всей строгостью в голосе, после чего быстро смягчилась. — Пожалуйста, давай поговорим об этом позже, когда мы оставим это место? Обещ… — на миг осеклась она, подбирая правильные слова, а затем протянула руку, — я сделаю всё возможное, чтобы у тебя не было повода думать о чём-то плохом. Прошу, ради всех нас, или хотя бы ради себя. Начнём с чистого листа, заново.       Блейк смотрела на угрюмую Юлиану с робкой надеждой, что она, в конце концов, сдастся и остудит пыл, даст подруге второй шанс. Однако брюнетка с ужасом заметила, как во взгляде Юли исчез былой блеск, словно что-то сломалось в её хрупкой душе — возможно, безвозвратно. То были глаза разочаровавшегося в жизни человека, чья вера в светлое будущее угасало, как свеча на ветру.       — Ничего не начнётся с чистого листа, двадцать лет из жизни вычеркнуть нельзя, — мрачно выдавила она, но всё же приняла руку. — Придётся жить дальше… если останется хоть что-то на пепелище миров, когда наступит Жатва.       — Буду считать, что ты согласна, — мягко улыбнулась Блейк, потащив подругу за собой. Юлиана не сопротивлялась её порыву, но чувство обиды всё ещё давило сердце. Впрочем, у неё ещё будет время разобраться в себе, когда они уберутся со станции.       Когда девушки добежали до доков, крейсер к тому моменту прогревал двигатели для старта. Столпившиеся сотрудники «Дарвина» в порядке очереди заходили в стыковочные шлюзы, в то время как на отдельной платформе ожидал последний «Кадьяк» — спецтранспорт для персонала высокого класса. Видимо, только их двоих и ожидали сейчас. Стоявшая у распахнутого бокового люка Сабрит, скрестив руки на груди и прислонившись к створке, всем видом показывала нетерпение.       — Что-то вы долго добирались, — хмыкнула красноволосая, сдувая с лица розовую прядь. — Все давно на борту ждут только вас двоих.       — Простите, немного задержались по дороге, — виноватым тоном ответила Блейк, выдавив из себя улыбку. Сидевшая у крайнего сиденья Фелиция высунула голову, ехидно оскалившись.       — Ага, задержались на важные кошачьи дела, — с этими словами она оттопырила указательный и средний пальцы в V-образном жесте, высунула язык и принялась водить его туда-сюда. Сабрит быстро приблизилась к ней за два шага и как следует стукнула кулаком по макушке. Синеволосая охнула от неожиданности, схватившись за голову; из глаз аж искры посыпались.       — Ещё одна такая выходка, и тебе всех девяти жизней не хватит шутить так дальше.       — На правду не обижаются! — жалобно заныла Фелиция, дёргая ушами. Молчаливым кивком Сабрит пригласила Блейк и Юлю занять последние места в челноке, после чего сама запрыгнула на борт. Люк плотно захлопнулся за ней, и вскоре векторные движки подняли «Кадьяк» в воздух и унесли корабль с пассажирами прочь с платформы.       Говард, тем временем, наблюдал за погрузкой персонала и грузов в БИЦ, пока экипаж отработанными действиями пробуждал крейсер к жизни: масс-ядро билось сильней с каждой секундой, раскалялось гелиевое топливо в магнитных ускорителях, датчики проходили многократную проверку и калибровку. Частично запитывались даже орудийные системы — на случай, если придётся столкнуться с опасностью. Маск знал, что встречи с недругами не избежать.       Теперь предстояло провернуть особенно рисковое дело — прорваться к ретранслятору через батарианский космос. Долгое время его команда пользовалась маскировочными системами и поддельными шифрами, а также прокладкой обходных маршрутов. Когда же орки ввязались с Гегемонией в войну на уничтожение, путь к реле запросто могут преградить воюющие флотилии. Маск лишь надеялся, что циклонические щиты помогут продержаться под обстрелом достаточно долго. Увы, на счастливый случай рассчитывать — непозволительная роскошь.       — Текущая грузовместимость? — запросил Говард у одного из младших офицеров для небольшой штатной проверки перед пуском.       — Заполнено сорок девять процентов от максимальной, сэр, — отрапортовал тот по связи, строчки данных одновременно высвечивались на голопанели перед глазами специалиста.       — Экипаж и пассажиры?       — Все члены экипажа на месте, сэр. Из пассажиров отсутствует шесть процентов от общего состава персонала «Дарвина», сэр.       Несомненно, среди них были как убитые агенты Призрака, так и лояльные Маску люди. Мужчина молча покачал головой.       — Общая готовность корабля?       — Все системы в полной готовности, все шлюзы отстыкованы, сэр. Готовы стартовать по вашему приказу, сэр, — закончил офицер.       — Старт разрешаю, курс — система Бахак, целевой ретранслятор — «Альфа», — объявил Говард как раз в тот момент, когда ассистентки ступили на мостик. Низкая дрожь почти невесомо прошла по кораблю при запуске инерционных демпферов, компенсируя растущую тягу движков.       — Через десять суток мы окажемся прямо в гуще военных действий, — не оборачиваясь произнёс Маск, заведя руки за спину. — У нас будет только одна возможность покинуть Туманность Гадюки, и только мы решим, каким путём — через реле или на тот свет.       — Выбора маловато, но мне сойдет и оба варианта, — отметила Юлиана без тени веселья. Помощницы вопросительно переглянулись друг с другом, а Блейк бесшумно вздохнула, когда Маск обратил внимание на шатенку. Между ними повисло гнетущее молчание, прерываемое писком аппаратуры.       — Поговорим об этом позже, — только и сказал он, вернувшись к обзору голограммы. — А сейчас у нас…       — Сэр, мы засекли неопознанные сигналы на восемь часов, множественные источники быстро приближаются в нашу сторону, — вдруг заслышал он обеспокоенный голос лейтенанта из рубки пилота. Маска сковал колючий холод, пронзивший все его клетки тела. Не может быть, неужели… — Повторяю, мы засекли…       — Немедленно подготовить сверхсветовой прыжок.       — Сэр, что вы?..       — РАЗОГРЕЙТЕ ЧЁРТОВ ССД, ЛЕЙТЕНАНТ! — рявкнул Говард так громко и резко, что даже хладнокровная Сабрит сжалась от испуга.       — Говард, что случилось? — настороженно спросила Блейк, забыв о формальности.       Такой же немой вопрос задавали и остальные девушки-кошки на мостике, удивлённые неожиданной реакции их хозяина. Он выглядел настолько напряжённым, как туго натянутая струна, что готов в сию секунду лопнуть; мужчину покрывала крупная дрожь, словно от озноба. Что же могло его так раззадорить?       Ответ пришёл спустя пару секунд, когда яркий алый луч пронзил пустоту, из ниоткуда врезавшись в станцию «Дарвин», и расколол монолитный массив на две неровные половины. Серия взрывов прокатилась по отсекам, изнутри разрывая переборки и несущие шпангоуты. Электросети в последний раз сверкнули искрами, прежде чем целые секции погрузились во тьму. Девушки, наблюдавшие за разрушением станции, широко раскрыли рты от шока, а Говард затрясся ещё сильней. Экипаж постепенно охватывала паника.       — Кто-то пытается подключиться к нашим системам, брандмауэры не справляются!       — Их тут десятки… нет, сотни сигнатур! Так быстро…       — Ну же, лейтенант! Увозите нас отсюда! — взмолился чуть осипший Маск, его голос вмиг потерял прежнюю силу.       Ни Блейк, ни Юлиана, ни Фелиция, ни Говард, ни кто-либо ещё не мог предположить, какой кошмар им предстал перед глазами, едва за иллюминатором показалась чудовищная громада, пересекая дистанцию с невозможной для неё скоростью. Матово-тёмная фигура вскоре замедлилась, оттопырив в разные стороны пять толстых щупалец — точно кракен из древних легенд, готовый утащить за собой в глубину очередных жертв. Снова красная сфера зажглась в недрах кальмароподобного звездолёта, энергетические волны рябью сходились в крохотной точке, и убийственный свет стал невыносимо ослепительным, заливая мостик даже сквозь фильтры. Люди ощутили самим нутром, как заглянули в самое сердце ада, разверзшуюся и готовую поглотить их души без остатка.       — Системы заряжены! Начинаю прыжок!       Кроваво-красное сияние вскоре исчезло, сменившись переливающейся синеватым маревом искажённого полем эффекта массы пространства; луч безвредно прошил пустоту там, где буквально миллисекунду назад находился крейсер. Никто на мостике не решался проронить и слова, не в силах отойти от парализующего ужаса. Смерть почти сомкнула свою хватку на их шеях, и лишь ничтожный миг отделял их от забвения. Юлиана вмиг забыла о своей депрессии, став бледнее снега; удивительно, что она даже не закричала в страхе — горло сжалось в спазме, не в силах выдавить ни звука.       — Так значит… это правда, — нарушила тишину Блейк, пытаясь сохранить в своём голосе крохи самообладания. Фелиция сидела на пятой точке и, раскачиваясь из стороны в сторону, безостановочно смеялась в тихой истерике. — Жнецы и правда пришли сюда. Прямо перед нами.       — Да, — бесцветно ответил Говард, чьи руки намертво вцепились в поручень. Его глаза немигающим взором вперились в пустоту, будто пытаясь заглянуть куда-то за неё. Будто пытаясь вырвать у мироздания ответ, почему нечто кошмарному позволено существовать на свете.       — Это значит, Шепард был прав всё это время. Призрак был прав.       — Да.       — Но… что нам тогда делать? Как же нам остановить такую силу?       Как и прежде, Блейк в тяжёлые дни всегда спрашивала совета у Говарда, ожидая его мудрых и иногда успокаивающих наставлений. Она не без оснований полагала, что у такого человека всегда отыщутся ответы на вопросы, даже если они не понравятся самой девушке. Так было всегда с тех дней, когда она и её сёстры научились говорить. Но когда Маск медленно повернул голову к брюнетке, она увидела лицо точно такого же напуганного ребёнка, брошенного в дремучий лес с голодными волками. Вдали от цивилизации, убежища, защиты.       — Я не знаю, Блейк, — признался мужчина с потерянным выражением лица. Кажется, на голове у него прибавилось седых волос. — Я не знаю, что нам делать…