Greenskin Effect

      Нет более безопасного места в Галактике, чем Цитадель — сердце великой галактической цивилизации. До нашествия гетов, ни один враг прежде не ступал на поверхность станции, и ни одна война до этого не затрагивала столицу Пространства. Даже сама атмосфера внутри пропитана гармонией и покоем, и нигде не царила подобная идиллия так явно, как в Президиуме. Напряжённое серое лицо Спаратуса же резко контрастировало с окружающей безмятежностью; мысли его занимали отнюдь не красоты Цитадели — не тогда, когда по ту сторону коммуникатора примарх говорил о войне.       Война. В последний раз Галактика оказалась на пороге глобального конфликта в разгар Войны Первого контакта, или — как официально называют турианцы — Инцидента у Ретранслятора 314. Многие знают о войне только по учебникам, а самыми серьёзными врагами у солдат были разве что пираты. До сегодняшнего дня.       — … мы уже организовали эвакуацию волусов из близлежащих колоний, но мы едва можем предсказать вектор передвижения врага, — Федориан бесстрастно сообщал Спаратусу вести, но внутри чувствуя вину за невозможность сообщить хорошие новости. — Он почти не использует ретрансляторы.       — Надеюсь, информационной утечки не произошло, — вздохнул советник. — Меньше всего нам нужны паника и ненужные расспросы.       — Мы уже позаботились о цензуре СМИ, — выпрямился примарх. — Вольная пресса продолжает сливать некоторые кадры в экстранет, но служба контрразведки пресекает эти попытки и своевременно готовит опровержения. Иногда даже с помощью мемов.       "Подумать только," — про себя отметил Спаратус, досадливо цокнув, быстро вернувшись к основной теме разговора: — Что насчёт наших военных сил?       — Несколько флотилий при поддержке дредноутов уже направляются границам Протектората Вол, но о полноценной контратаке говорить не приходится. И всё же…       — И всё же что? — надавил Спаратус, нутром чувствуя недоброе. Даже сам Федориан замешкался, с трудом решаясь сообщить свои вести. Примарх на секунду зажмурился, сжав кулаки и хлопнув мандибулами.       — Разведка сообщает, что разорённые колонии начинают кишмя кишеть захватчиками. Я не знаю, как это правильно объяснить, — замялся тот, — как будто нас атаковали рахни, но строящие громоздкие машины и окрашенные в зелёный цвет…       — Вы сказали «зелёный цвет»? — зрачки Спаратуса вдруг сузились, когда растерянный Федориан тут же подтвердил свои слова кивком.       Зелёный цвет. Анонимный источник предупреждал его, что в окраинах Аттического Траверса завелась некая могущественная, но непонятная сила — и вовсе не те полумифические Жнецы, о которых постоянно твердил Шепард. Бойня в Омеге, образы погибшего Хелликс-Прайма, громада из металла и камня и всё то, что удалось заснять информатору, поистине устрашали турианца. Что ещё хуже, Альянс уже тогда знал о неизвестных захватчиках, и об этом его представителям пришлось признаться в закрытом саммите. Турианцы пообещали поддержать ударными группами рейдовые флоты людей, не информируя об этом азари и саларианцев — во избежание, так сказать.       Теперь эта сила начала свой яростный поход вглубь пространства волусов, хаотично продвигаясь через звёзды. Однако Спаратус был уверен: враги рано или поздно обрушатся на Ирунэ, а оттуда им откроется путь до Палавена. Он не мог допустить повторения Войны рахни и Восстаний кроганов в таком подобии. Если не удастся купировать его до начала «метастазов», придётся поставить остальной Совет в известие, а оттуда быстро дойдёт до общественности. Что уж говорить, когда война перекинется на остальную Галактику.       Этого нельзя было допустить.       — Мы уже инициировали код Фаза-Дельта-Ноль-Шестьдесят-Шесть.       — Протокол «Падение пепла»… — голос Спаратуса дрогнул, заслышав чрезвычайный указ из уст примарха.       Он знал, что ему придётся пойти на этот шаг, и даже генералитет так или иначе одобрит его, учитывая текущее положение. Разработанный Иерархией ещё во время Восстаний кроганов, этот приказ стал последним аргументом против особо яростных противников. Негласно считается, что именно это стало одной из причин появления Конвенции об ОМП.       — Я решу данный вопрос с Советом, если он всё же узнает об операции, — завёл руки за спину Спаратус, приосанившись. — В конце концов, мы — галактические миротворцы, и нам надлежит идти на жёсткие меры. Не оставьте даже памяти от этой заразы, примарх. Судьба народов Пространства Цитадели лежит на плечах наших солдат.       — Во имя Иерархии, да будет так, — торжественно объявил примарх, прежде чем завершить сеанс связи.       — Удачи, Федориан, — вослед пожелал Спаратус, чувствуя на своих плечах титанический вес ответственности. — Да помогут духи нашим братьям и сёстрам в этот тяжёлый час.       Турианец на ставших ватными ногах поплёлся к кулеру, набрать холодной воды в стакан. Голову его вдруг охватил жар от мельтешащих в мозгу всевозможных мыслей. Мимолётом он вспомнил слова его информатора о некоей силе, собирающейся в батарианском космосе. Была ли это всеобщая мобилизация Гегемонии, или нечто иное собирается показаться на свет — вопрос сугубо философский. Теперь Спаратусу более не казались слова о Жнецах чем-то невероятными.       Одно он понимал железно: эпохе спокойствия и равновесия настаёт конец.

***

      Некогда холодные синие небеса Квистуса обратились в пылающую преисподнюю, вспарываемые бесконечным потоком пуль и ракет, но Гракк чувствовал себя за штурвалом дакка-истребителя как в раю. Угловатые фигуры вражеских МЛА то и дело уходили от огня, и несколько их колючих залпов успели содрать с обшивки крупные куски металла. Зато с каким удовольствием Гракк наблюдал, когда надоедливые враги превращались в решето. Двигатель оглушительно ревел, крупная дрожь била сквозь обитое сквиговой шкурой кресло, но орочий летун вовсе не собирался возвращаться на базу.       В самом деле, он и не планировал возвращаться назад на скучную землю.       — Ну давай жи, птычка, чырык-чурык, пади сюда! — бормотал про себя Гракк, силясь поймать в перекрестье турианский истребитель.       Где-то в паре километров отсюда, подёрнутая толстым слоем смога и дыма, возвышалась громадная фигура гарганта. Неказистый истукан слепо обстреливал всё, до чего могли дотянуться его пушки; руины городских кварталов — результат его работы. От синеватых росчерков рябило в глазах, едва снаряды и ракеты врезались в силовой купол. Уж зога с два они что-то сделают с гаргантом! Один такой истребитель, сбросивший в его сторону ракету, пытался уйти от Гракка, петляя из стороны в сторону.       — Слышь ты, тупая астраклювная гавнина, стой ровна, штоб я мог тя падстрелить!       Летун зажал гашетку, выпустив веер крупнокалиберных пуль в цель. К пущей его досаде, турианский МЛА никак не хотел подставляться под выстрелы. Словно невидимая рука уводила его из-под огненного вала в самый последний момент, заставляя Гракка ругаться ещё громче.       — ДА КАДА ТЫ УЖИ ЗАМРЁШЬ, ЮДИКАВА ПАНОСНАЯ АТРЫЖКА?!       — Да захлопни ты пасть, тупица, — в ответ затрещал комлинк в его авиаторской шапке-шлеме. Очевидно, главе «искадрильи» осточертело слушать ругательства в общей частоте. — Коли те делать нечиво, лучши памаги падбить птичкины машины.       Едва Гракк собрался что-то ответить, как почувствовал внезапный перепад давления в кабине; даже сам дакка-истребитель застрясся, попав в зону внезапной турбулентности. Мгновение спустя ярчайшая зелёная вспышка осветила поле боя, когда трескучая дуга с неестественным визгом врезалась в турианский истребитель. Аппарат забился в рассеянном крене, десятки электрических зигзагов пронзали его корпус насквозь, опаляя обшивку. Наконец, истребитель ушёл в крутой штопор, объятый пламенем, и с силой миниатюрного метеорита врезался в землю. Мощный взрыв поднял клубы чада, разбросав клочья земли с кусками композита; горящий остов машины дважды отскочил от земли, прежде чем окончательно развалиться. Такой «шрапнельный дождь» искромсал всех орков, оказавшихся поблизости.       — Ох, зог, эта я хател иво падстрелить! Тупой гаргант и иво тупая ззап-пужка! — запричитал было Гракк, с досады ударив по штурвалу. Вскоре кряхтение в наушниках вновь напомнило о себе.       — У тя чё, в башке мусар? Я те сказал развернуть тарантайку и жива гасить птичкины тачилы!       — А сам ни можишь, штоль? У миня тут горе, видишь ли!       — Трусливые астраклювики гасят наших парней издалека, а ты тут ищо ноишь аб их тупых самалётах? — возмущению главаря не было предела, как в следующую секунду он унял гнев. — А знаишь, делай чо хошь. Тада Броклог сабирёт больши фрагоф и патом фсем расскажит, што Гракк — самый лахавской летун в ватаге, да ищо и долхлый!       — ЧО?! Штоб эта гретчинава казявка чё-та вякнула на миня?! — тот вмиг оживился, заслышав о своём сопернике по воздушным боям. Былой протест мигом сменился на горделивый азарт. — Пусть начнёт щитать сваи жубы, щас я им устрою взбучку!       Гракк резко увёл дакка-истребитель в сторону, но искалеченная машина жалобно крякнула, рассыпав детали при развороте, и затряслась ещё сильней. Летун ещё крепче зажал штурвал в своих лапах, пытаясь как-то приструнить взбесившуюся машину. С большим трудом, но Гракк сумел выровнять курс… обнаружив у себя в хватке вырванный с корнем штурвал. Орк скорчил тупую рожу и заморгал, пялясь на свой руль, а затем попытался вбить его назад в гнездо.       — Ну-с, терь усё нармальна! — хвастливо гаркнул тот, когда штурвал с глухим щелчком прикрепился к рулевому механизму. На мелочи, вроде свободно болтающейся «баранки» под неестественными углами, Гракк предпочёл не обращать внимания.       Конечно, он имел слабое понятие, где мог спрятаться враг. Он опустил аппарат в лёгком пикирующем тангаже, вглядываясь в затянутое смогом поле боя. То тут, то там орочья артиллерия палила хаотично, вовсе не задумываясь в какую сторону вообще целиться. Некоторые ракеты, закручиваясь в спираль, сбивали свои же самолёты, в то время как яркие полосы молотили по вскопанной земле. Немало машин зеленокожих взлетело в воздух, даже не сумев понять, откуда стреляли.       Действительно, «трусливые птички» не стеснялись загоризонтной артиллерии. Даже воевали они почти как юдишки, хотя сам Гракк смутно представлял, кто они такие. Сам орк принадлежал поколению орков, никогда в жизни не видевших Империум, но сохранившие генетическую память о нём. В голове пилота пронеслись образы смешных хиляков, собирающиеся в большие группы возле неказистых, квадратных — то есть, очень симпатичных для глаз зеленокожих — машин. Должно быть, прекрасное зрелище.       Внезапный грохот снаружи вывел Гракка из задумчивости. Он быстро обнаружил себя под массированным обстрелом, и посыпавшиеся с небес орочьи леталы красноречиво указывали на зенитки врага. Летун довольно оскалился, почувствовав дрожь возбуждения на затылке: смертельный риск только больше распалял его боевой дух. Поэтому Гракк форсировал движки, отчего его сильней вжало в кресло, и бездумно зажал гашетку в надежде кого-нибудь задеть.       Беглый огонь вздымал целые фонтаны грязи и превращал в кровавые ошмётки тех бойцов, кому не повезло попасть под обстрел. Остальные турианцы бросились в укрытия, какие могли занять. Мысль о том, что кто-то сумел прорвать огневой заслон, не на шутку взволновала их; как минимум, это значило, что враг подавил авиацию и вырвал превосходство в воздухе. Хуже всего, он вот-вот доберётся до «Джирисов», размещённых на максимальном удалении от основных орочьих сил.       Всё, что сейчас могли сделать турианцы — засечь в пылающем вихре быстродвижущуюся цель, прицелиться и надеяться на удачу, ибо счёт шёл на секунды. С лёгким шипением противовоздушные ракеты помчали на перехват, их ВИ бегло искали среди множества сигнатур самые подходящие. Прогремевший вдали взрыв стал для солдат знаком благосклонности духов — цель поражена.       Поражена, но не уничтожена.       Гракк мало надеялся на удачу, брезгуя лишней синей краской ради абсолютной скорости. Его дакка-истребитель стремительно терял высоту, буквально рассыпаясь на части, а в кабине стало невыносимо душно. И всё же летун держал штурвал крепко, как никогда в жизни, лишь жалея о том, что вскоре придётся приземлиться. Очень жёстко приземлиться. Ненавистная земля была близка, но враги — ещё ближе, и сейчас они упускают последнюю возможность спастись, прекратив обстрел. Гракк улыбался во все зубы, направляя самолёт в пике навстречу изумлённым турианцам. Всё-таки он возьмёт ещё пару фрагов напоследок.       — Да фстречи в Зоггалле, птычки!       Громадный орочий аппарат ударил прямо по ховер-БМП, не оставив ему и сопровождавшим его солдатам ни малейшего шанса на выживание. Взрыв горючего охватил добрые десятки квадратных метров, обратив в выжженные огарки всё, до чего дотянулось пламя. Тем, кому повезло оказаться в отдалении, подобное зрелище представилось ужасающим.       Децимус, спрятавшись в овраге неподалёку, едва не обронил свой «Фестон», когда чудовищный грохот ударил в уши даже сквозь шлем; именно поэтому он не остался совершенно глухим. Он пытался сохранить самообладание, в голове прокручивая клятвы долга защищать Иерархию, её миры и свой дом любой ценой. Децимус чувствовал, как паника сменяется решимостью, и всё же одна мысль продолжала преследовать его:       «Это какое-то безумие… Так наверное даже кроганы не поступают. Или поступают? Но… это не может быть в самом деле…»       В комлинке затрещала команда отступить и перегруппироваться, вынудив уцелевших солдат и машины покинуть занятые позиции. Убедившись, что рядом не осталось раненых или целых выживших, Децимус прошептал короткую молитву духам и трусцой побежал к точке сбора, указанной на ретинальной панели. По пути он искал и занимал любое доступное укрытие, опасаясь очередного авиаудара или банзай-атаки. Каждый марш-бросок заставлял турианца сильно нервничать и налегать на стимы.       Нет, он ни за что не мог и не хотел поверить в реальность происходящего. Какие-то зеленокожие существа, духовные побратимы кроганов, отказывались погибать даже под интенсивным огнём. Там, где некогда были сброшены термобарические или тактические ядерные бомбы, вскоре появлялись ещё и ещё враги. Там, где гибли десятки, восставали сотни бугаёв. И машины…       Децимус помнил, как несколько часов кряду им пришлось бомбить здоровенного истукана, пока в какой-то момент его силовое поле не отказало, а сам супершагатель не развалился на куски. И лишь для того, чтобы через пару суток узнать, что появился ещё один, со следами повреждений, как у прежнего. Словно его собрали прямо на месте. С самого нуля. Или почему патрульный флот никак не может спуститься к нижней орбите, связанный боем с кучей мусорных кораблей, только и сумев послать к поверхности Квистуса десант. Где же чёртово подкрепление, в конце концов?       Уставший и морально измотанный, Децимус наконец заприметил вдалеке аванпост, возле стен которого машины турианцев проходили ремонт или пополняли боекомплект. По меньшей мере, так ему показалось, пока он не увидел рядом погрузочные шаттлы. Он поднял сжатую в руках винтовку кверху, сигнализируя караулу за турелями, что он свой — действуя больше на автомате, чем осознанно: кто ведь в самом деле спутает его с зеленокожим громилой?       Оказавшись у подступа к аванпосту и слегка переведя дух, он вскоре направился к турианцу, на дисплее обозначенному как «лейтенант Аптис», приветственно воздев оружие.       — Рядовой Децимус, восьмое подразделение, прибыл к точке сбора!       — Вольно, боец, — кивнул Аптис. — Кто-нибудь ещё из твоего подразделения прибудет сюда?       Турианец слегка опустил голову, замолчав на несколько секунд.       — Никак нет, лейтенант, я — единственный выживший. Мне повезло пережить таран вражеского самолёта, прежде чем отдан приказ…       — Значит ситуация ещё более отчаянная, чем я думал, — угрюмо бросил тот, перебив Децимуса. — Куда хуже, чем я надеялся.       — Простите, лейтенант, каковы дальнейшие приказы? — растерянно обратился Децимус. Казалось, под шлемом самого Аптиса скрывалось такое же выражение лица. — Стоит ли нам рассчитывать на контратаку?       — Не будет никакой контратаки, сынок, мы покидаем Квистус. Скоро сюда прибудет Девятый флот, наши войска перейдут под юрисдикцию его адмирала. Здесь нам делать больше нечего.       — Но сэр, я думал, к нам прибудет подкрепление, и…       — У тебя не было приказа думать, рядовой! — резко бросил Аптис, выступив вперёд. — Скажу прыгать — будешь прыгать, скажу драться — будешь драться, скажу умереть за Родину — умрёшь без разговоров, я ясно излагаю? Но твоя задача сейчас — сесть на грёбаный челнок и ожидать дальнейших распоряжений! Позже вы все получите инструктаж, и на этом прочие ваши вопросы закончатся, как понял, рядовой Децимус?       — Чётко и ясно, сэр! — отсалютовал турианец, с трудом скрывая сомнения. Сам боец готов поклясться, что лейтенант тоже сомневается в своих словах, чего-то явно не договаривая. Впрочем, больше знать Децимусу не положено, и он сам более не хотел об этом думать.       — Раз так, то немедленно отправляйся к шаттлу и готовься к отлёту, — приосанился Аптис, лёгким кивком указывая в сторону погрузки. — Исполнять немедленно.       — Слушаюсь, сэр!       Лейтенант сопроводил удаляющегося солдата взглядом, подавив желание тяжело вздохнуть. Через несколько минут здесь будет проведена массовая эвакуация всех наземных сил, прежде чем Девятый флот подойдёт к орбите Квистуса. Тех, кому не удалось сюда вовремя добраться, придётся оставить на произвол судьбы — к этому моменту, он надеялся, им повезёт погибнуть в бою раньше. От некогда мирной и процветающей колонии осталось только перепаханное воронками пепелище, ставшее таковым из-за зеленокожих чудовищ.       Первые погрузочные челноки натужно оторвались от земли, охраняемые кружившими вокруг них истребителями. Аптис проследил, чтобы последние пехотинцы заняли свои места, прежде чем сам забрался на борт, и аппарель за его спиной скрыла застланную охряным туманом пустошь. Всё, что нельзя было эвакуировать, предварительно заминировано в ожидании охочих до трофеев врагов.       Минута за минутой время мучительно тянулось для турианцев, с напряжением вслушиваясь в каждый гулкий удар и сжимая ремни при каждом толчке. Каждая такая секунда колола их мыслью о сегодняшнем поражении, взращивая внутри жгучее желание отомстить за него. Впрочем, возмездие и случится, но уж точно не их руками — это то, о чём Аптис прекрасно знал, узнав о прибытии Девятого флота. Жаль, что за это придётся заплатить ещё большей ценой.       Множественные залпы посыпались в сторону кораблей-рухлядей, как только крейсеры под началом флагманского дредноута вышли на эффективную дистанцию огня. Наспех сделанные из украденных звездолётов, орочьи переделки в большом количестве обладали впечатляющей мощью, но никакущей прочностью. Дольше всех держались те, кто был оснащён самодельными силовыми полями, но даже те из-за недостатка энергии вскоре отказывали под массированным обстрелом.       Остатки патрульной группы спешно отступали назад, в самую глубь системы: их ядра срочно требовали сброса статического электричества, а в десятках миллионов километров отсюда находился газовый гигант. Как только последние вражеские суда, взятые врасплох, обратились в покорёженные обломки, Девятый флот выдвинулся к границам нижней орбиты, разворачиваясь курсовыми орудиями в сторону поверхности планеты. Пока ангары дредноута принимали челноки, корабли распределялись по широкой круговой цепочке, а артиллеристы просчитывали секции обстрела с поправкой на атмосферу и гравитацию.       Для Квистуса больше не оставалось надежды на спасение. Код «Фаза-Дельта-Ноль-Шестьдесят-Шесть» создан именно для казни безнадёжных миров, за что красноречиво и назван протоколом «Падение пепла». Понадобился всего один приказ адмирала, сошедший с его уст, и вскоре вновь заговорили орудия.       Небеса в то же мгновение окрасились в ослепительно-синеватое свечение, но орочьим бугаям не суждено лицезреть подобное зрелище. Сверкающие снаряды врезались в землю с громадной скоростью, и череда сокрушительных взрывов превратила ночь в день. В последующий миг миллионы зеленокожих исчезли в пламени взрывов, подобных ядерным, городские ландшафты сметались ударными волнами и превращались в мелкое крошево, а раскалённый песок обращался в стекло.       Лишь гарганты какое-то время могли устоять перед орбитальной бомбардировкой, беспрестанно выжигавшей поверхность планеты. Хотя множество областей оставалось нетронутым, и там уже кишели иные оравы орков, от боевой зоны ровным счётом не осталось ничего, что напомнило бы о былой войне там. На зачистку бы ушло слишком много времени, действуй турианцы мощью одних только орудий, но этого им и не требовалось — для второго этапа достаточно уже фрегатов.       Главные калибры вскоре затихли, предоставив возможность меньшим судам доделать основную работу. Целые стаи фрегатов и МЛА спускались к планете, неся в себе свой смертельный груз — комплекты сверхмощных термоядерных бомб и более дорогих аннигиляционных боеголовок. Убедившись, что никто не пытается сбежать с Квистуса после первичной бомбардировки, фрегаты спустились к нижним границам стратосферы, прежде чем выпустить свой боезапас и столь же быстро отступить в космос.       Адмирал и тысячи прочих турианцев наблюдали, как по всей планете вспыхивали сотни огненных шаров подобно гирляндам на праздничном древе. Мега- и гигатонные взрывы сметали всё на своём пути, не щадя ни своих, ни чужих. Крупные корабли тем временем развернулись бортами к Квистусу, вослед выпуская собственные бомбы. Всё для того, чтобы не оставить никому и ничему ни малейших шансов на выживание. На операцию уходили целые часы, прежде чем обратить поверхность планеты в выжженную негостеприимную пустошь. Вскоре немногие материки Квистуса действительно оказались сплошь покрыты чадом и радиоактивным пеплом.       Конечно, даже с мощью для уничтожения целых цивилизаций, направленной против самых укреплённых баз, сложно действительно выкорчевать жизнь со всего мира, и турианцы это прекрасно понимали. Именно потому они приберегли последний сюрприз для финального этапа. Корабли Девятого флота как можно быстрей расступились в разные стороны, уходя из-под траектории километрового астероида, значительно ускоренного сверхмощными движками. Своего рода, «coup de grâce» для очищенной от любого возможного сопротивления планеты и тех, кому не повезло выдержать даже такую бомбардировку.       Именно последний удар и оказался фатальным для Квистуса. Миллиарды тонн породы взмыли ввысь, достигая верхних слоёв атмосферы, дабы большая часть из них выпала в виде пылающих метеоров. Раскалённая магма затапливала материки, ударная волна поднимала колоссальные цунами, а жар топил ледяные шапки, обращая в кипящий пар. Даже если жизнь останется на планете, у зеленокожих вовсе не должно быть никакой возможности пережить апокалипсис. И, что главное, враг более никогда не заселит Квистус без крайне дорогостоящего терраформирования; небольшие форпосты будет легче повторно разрушить на уже мёртвой поверхности.       Одна только мысль, что Квистус был лишь первым из многих других миров, которые следовало опустошить, печалила адмирала и всех, кто был причастен к гибели бывшей колонии. Драк Сур, Этна, Раг Тол, Манфрис — и многие другие ожидали своей очереди, благо Девятый флот укомплектован достаточным количеством боеприпасов. Однако примарх и командование решительно были настроены во что бы то ни стало предотвратить сценарий Восстаний кроганов и, как следствие, катастрофу для всей Иерархии. В этот момент все отправленные на зачистку турианцы под страхом смерти и вечного забвения поклялись никогда никому не сообщать о «Падении пепла».       Рано или поздно зеленокожей заразе придёт конец, и пришельцы горько пожалеют, что связались с турианцами и их протеже. Едва адмирал закончил свою мысленную клятву, как писк комлинка нарушил всеобщую тишину. Он напрягся, понимая, что только другие адмиралы и высшее командование может беспокоить его во время операции. И его опасения подтвердились, когда вместо голограммы воспроизвелась одна лишь голосовая запись:       «Адмирал Мартеллиус, при всём нежелании прерывать вашу миссию, вынуждены срочно сообщить плохие новости: многочисленные силы врага только что напали на родной мир волусов, Ирунэ.»