Моя власть над твоими чувствами

В результате неравного поединка, где в доме Рэй Колуччи-Агирре в движение пошли все вазы, картины, посуда, журнальный столик, ночники, две бутылки вина, женские сумочки, молодожены Бустаманте оказалось в травматологическом кабинете врача Муньоса. Молодой, еще не опытный травматолог удивленно осмотрел пациента — избитого и поцарапанного юного политика, которого раньше раз или два видел по телевизору. Хорхе Муньос никак не мог понять, каким образом юноша получил столько синяков и почему отказывается заявить о побоях в полицию. Вообще-то в этой семейке было что-то странное — Пабло Бустаманте не желал ни на минуту оставаться со своей женой наедине. Сначала он убеждал врача, что больничного ему не нужно, и он сможет продолжать ходить на работу, даже выполнять свои обязанности сверхурочно. Когда блондин понял, что такой номер ему не пройдет, а врач все равно рекомендует постельный режим дома под присмотром жены, он вдруг начал испытывать сильную боль в голове, тошноту, мир потемнел и потерпевший попросил его оставить в больнице на максимально долгое время. Марисситу такой поворот не устраивал. Поняв, что медсестры будут помогать этому куску мяса, который нечестным способом женил ее, маленькую рыжую засранку на себе, и касаться его синяков, новоиспеченная жена убедила врача, что лучший уход Паблиткосу гарантирован только дома. Блондин поморщился, но выбора не было. Но самым странным казалось врачу, что Марисса не слишком переживала, есть ли у Пабло сотрясение мозга, или нет. Единственным ее вопросом было то, сможет ли один очень важный мужской орган выполнять сегодня свои супружеские обязанности. Очень интересная парочка, ничего не скажешь. Наконец врач их выпроводил за дверь, и смог спокойно набраться глотка воздуха. Таких отношений он еще не видел. — Бустаманте, если ты думаешь, что тебе это так легко сойдет с рук, то ты ошибаешься, — пригрозила рыжая девушка на выходе из больницы. — А по твоему меня уже Бог не наказал, отобрав разум, когда я подписывал этот контракт и женился на тебе? Господи, за что? — Ты настоящий кусок похотливые скота, не тем местом думал, вот и пожинай плоды. — Что? По-моему я святой ангелочек на фоне тебя, — фыркнул блондин. — Тоже мне ангелочек нашелся. Сделал ребенка, а сам решил на больничной койке отлежаться. Не получится. — Если ты не заметила, то все твоими стараниями. Ты бы видела себя со стороны. Бедный Ману, его вообще увезли из черепно-мозговой. Ты — неадикватная рыжая истеричка, которая чокнулась совсем в последнее время. — Любимый, ну это гормоны, — пыталась уладить все Мариссита, боясь, что Паблитко разозлится еще больше и вечером ее оставит без бонусов. — Но я тебе этого не прощу. Требую развод! Ты когда успел мне печать поставить? — Развод? Да ты всех судей бы довела еще до начала рассмотрения судебного заседания, ни один адвокат за такое дело не возьмется, даже твой Маркитос. Жаль, что согласно контракту развод невозможен. Сам бы развелся с тобой. А печать, — в первый день, конечно. Я к тебе приезжал отдавать документы. Могла хотя бы иногда заглядывать внутрь. — Что? Ты хочешь развода, — затопала по дороге домой ножками беременяшка. Хорошо, что квартира недалеко. Там она наверстает упущенное. — Даже не надейся, не светит тебе развод, — продолжала закатывать истерику девушка. — Теперь будешь меня терпеть до смерти и умирать в ужасных мучениях. Я тебе гарантирую. — Не сомневаюсь, — Пабло улыбнулся про себя, думая «Так и знал, что этот метод подействует безотказно. Сама решила, что развода не надо». — Что еще в том идиотском контракте? Плетки, садомазохистские штучки, наручники, что? — Марисса, — испугался предположений любимой парень, — Ты о чем? У меня даже в мыслях такого не было. Обычный традиционный секс, не больше. Но контракта я тебе не покажу. — Всего-навсего, — разочарованно шмыгнула носом Мари. — А почему не покажешь? — Оказаться раньше времени в морге я не хочу. Давай ты прекратишь все свои пытки. Мне и так сегодня досталось. — Мало досталось. Но копать ниже пояса я тебя сегодня больше не буду, оставлю только сковородки. — Опять целый секс-тренинг для беременных придумала? Я сомневаюсь, что сегодня смогу. Я вообще на тебя смотреть после всего этого не смогу, все тело сводит. — Что? Вот гадина блондинистая! А как же первая брачная ночь? У меня не было первой брачной ночи! — Марисса, ты издеваешься? По-моему, у тебя каждых полчаса брачная ночь. — Я не знала, что это брачная ночь. Так что, не убегай от обязанностей, Паблито. Я хочу первую брачную ночь. Она у меня сегодня будет, — безапелляционно заявила рыжая. — И вообще, что за хныкания шестилетнего ребенка? И каких там каждые полчаса? Эти несчастные крохи по пять минут? И я до сих пор себя девственницей чувствую. — Что? Вот уже наглость. Я тебе этого не прощу. Останешься без секса до конца беременности. Тоже мне девственница нашлась, нимфоманка несчастная. — А значит так? Ну ничего, заведу себе любовника, — гордо заявила рыжая, сделав очень разочарован вид и отойшла на несколько шагов вперед. — Подумаешь, так тебя ни один любовник не выдержит. — Ты даже не ревнуешь? Вот гад. Самовлюбленный индюк. Значит заведу себе табун любовников, так и знай, — разозлилась Мариссита. — Сомневаюсь, что кто-то захочет это делать с ненормальной истеричной беременной женщиной, у которой не все дома и муж-инвалид, получивший многочисленные травмы только поэтому, что все оказалось законно. Объявление в газету дашь? Да там все читатели считают, что мне надо орден героя дать, а тебя в психушку отправить. — Бустаманте, не зли меня. Первая брачная ночь, разве я о многом прошу? — Первая после тысячу первой? Ладно, твоя взяла. Как скажешь, только, никаких любовников. — Блондин с улыбкой привлек любимую к себе и накрыл ее губы поцелуем, заставляя забыть обо всех хитроумных планах, сковородках, злости. В одно мгновение желания стали совершенными и мир мог подождать. Мариссита на самом деле очень злилась. Не потому, что этот Дон Жуан несколько минут назад пытался уклоняться от ежедневных своих обязанностей, а скорее на себе. Надо же было так вляпаться: она так старалась столько времени, чтобы придумать, как женить его на себе, а они давно женаты. Ну где справедливость? Еще для правдоподобности побила несчастного. А что? Пусть знает. Кому сейчас легко?

***

Пабло и Марисса традиционно вели свои разборки, сидя на террасе дома. Два месяца назад блондин признался любимой о своем домике на окраине города, в результате чего получил еще одну травму в виде сломанного ребра и снова оказался в кабинете врача Муньоса. С тех пор Пабло Бустаманте стал постоянным пациентом молодого перспективного врача. Время от времени, беременная Мариссита впадала в нервы и всю свою злость отражала на изувеченному теле блондина. Сейчас Пабло, выслушивая очередной бред своей жены, еще раз убедился, что все признаки беременности испытывает не Марисса, а он сам. Причин было много. Во-первых, Марисса прицепила на него накладной живот и заставляла все время с ним ходить, спать, есть. Даже в душ идти с этим животом, который весил килограммов так три-четыре. Все аргументы блондина, что это несправедливо, потому что живота Мариссы даже не видно, а он вынужден ходить с этим все время, не устраивали рыжую бестию. Она мотивировала прицепной живот тем, что он ненастоящий. Пусть Паблито почувствует на себе, каково это быть беременным. Во-вторых, резкие перепады настроения Мариссы доводили до безумия. Пять раз в час Марисса могла менять свои крики от «Люблю» до «Ненавижу», от «Хочу на ручки» к «Свали от меня, белобрысая морда». Она по сто раз на день могла звонить любимому на работу, или приехать сама, закатать истерику на публичной конференции, что «Эта гнида совсем забыла о беременной жене», заставляла брать многочисленные отпуска за свой счет просто потому, что ей скучно сидеть дома. Постоянно высылала Паблито в магазин в поисках нереальных тропических фруктов, которые точно никогда в Аргентине не водились. А когда тот находил необходимые продукты, выпроваживала обратно, и так до бесконечности. Пабло Бустаманте понял, что с этой ненормальной беременной женщиной стоит забыть о политической карьере и вообще о нормальной жизни. Для себя окончательно решил, что никаких больше детей. Хватит одного монстрика от этой чокнутой дамочки. В-третьих, сдвиги Марисы иногда доходили до самой ненормальной стадии. Она могла захотеть покрасить волосы блондина в розовый цвет, выщипывать пинцетом по одному волоску на его ногах, одевать его в шотландские юбки и с прицепным животом отправлять на работу. По дороге блондин забегал в первой попавшейся ему магазин, пугал своим видом всех продавцов, переодевался в нормальную одежду, а когда возвращался назад — то снова надевал живот и шотландскую юбку. Посетить врача Муньоса лишний раз не хотелось. Единственной проблемой было то, когда Марисса приходила на работу. Вот тогда был полный капец, и Хорхе Муньос в очередном ауте. В-четвертых, детская комната. Одно из самых страшных помещений дома для блондина. Беременяшка желала видеть ремонт, сделанный руками любимого. Причем, что через десять дней он должен был быть другим. Поскольку еще не было известно пол ребенка, Марисса заставляла красить стены в два цвета — по половине, для того, чтобы потом один было легче перекрасить. Но эти два цвета менялись так быстро, что блондин устал считать, сколько раз ему пришлось все менять. В-пятых, самое страшное. Марисса заставляла есть Пабло все то, что ела сама. А здесь разумных границ и пределов девушка не знала. На завтрак традиционная рыба с вареньем и майонезом, смешанная с молочным коктейлем. На обед было все довольно скромно — бутерброды с колбасой, политые медом или клубничним йогуртом, а вот на ужин девушка могла пофантазировать так, что завтрак и обед казались лучшими вкусностями в мире. Вот и сейчас, супермен давился мясом, тушеным с халвой и кокосовой стружкой, конечно, что заправленным вареньем вместо соуса. Варенье рыжая засранка любила больше всего. В шутку блондин называл ее Карлсоном, но эти карие глаза снова придумали что-то страшное и голубоглазик даже не пытался разгадать, что у нее на уме. — Вкусно? — Осведомилась девушка. — Ну как сказать, — не знал как ответить блондин. — Знаю, вкуснее ничего не ел. Завтра приготовлю торт. Видишь, беременность мне пошла на пользу. Я готовлю не так ужасно, как было раньше. — А какой торт? — Бисквит. Такой рецепт крема нашла. Пальчики оближешь. Печень трески смешанная с какао и ванилью. — Мари, а может не надо? — Что значит «не надо»? Я же для тебя стараюсь. Хотя, ты прав. Вместо печени можно дать грибы со сладкими сливками. Как я к этому раньше не догадалась. Точно, — девушка, как ребенок, радостно захлопала в ладоши. Пабло уже тошнило от воображаемой картины. Вообще от этого урагана в доме было невыносимо и горячо, а как остановить законы, которыми мотивируются беременные женщины, ему было не известно. Поэтому, он просто глубоко вдохнул, ожидая, что придумает эта маленькая стервочка, чтобы довести его до гроба. — Знаешь, я тут подумала. Нам надо завести питона в аквариум. — Что? — Подскочил с кресла Бустаманте. — Ну это классно иметь дома какое-то домашнее животное. — Ну зачем нам, Марисса, еще одно домашнее животное? Я уже имею беременного крокодила, которые ест мои нервы на завтрак, обед и ужин. — Спокойно, Паблиткос. Тебе же нельзя волноваться. Это еще не все. Питона мы все равно заведем. Они такие миленькие. Я тут подумала. Мне как-то так одиноко, нужна моральная поддержка. Я пригласила пожить у нас на некоторое время Соню. Ну она конечно припрется с Колуччи и с моими братиком и сестричкой. Хильда также переедет. Мору я тоже запросила. И Лухан с Маркосом. И Луне с Нико позвонила, но они приедут на следующей недели. Но ты не волнуйся, чтобы тебе не было обидно, я пригласила Гидо Томаса с Пилар. И … — Что? Ты хочешь, чтобы у нас пожили все родственники и друзья? Ты с ума сошла? Всего-навсего каких-то тридцать человек. — Каких тридцать? Я насчитала двадцать восемь. — А … Ну двадцать восемь - это совсем другое дело, — с облегчением выдохнул Паблито. — Ты не против? — Удивилась Марисса, такой поворот событий почему-то ей не устраивал. Она имела твердое намерение довести свою «блондинистую истеричку» до посинения и до чертиков в его милых голубых глазищах. — Нет, совсем не против. Если ты так хочешь, — загадочно улыбнулся блондин. — В этом есть свои плюсы. — Какие, — поинтересовалась рыжая. — Ну, во-первых, Хильда не даст умереть с голоду. А во-вторых, вся секс-терапия откладывается на неизвестный период. — Как откладывается? Почему откладывается? — Никак не могла понять Марисса. — А ты думаешь, твои крики при родственниках будут приличными? — С каких пор ты беспокоишься о приличиях? — Я не беспокоюсь. Просто я очень скромный, и не смогу этого делать, когда в доме есть посторонние. — Но в бутике или супермаркете ты это можешь делать, — не унималась девушка. — Ну там незнакомые люди, а здесь совсем другое. Ты не беспокойся, Марисса, переживем как-то. — Что значит «переживем»? Знаешь, ты прав, зачем нам сдались все эти родственники. Позвоню, отменю их переезд. — Как скажешь, — Пабло улыбнулся победной улыбкой. — Уволишься с работы и будешь со мной круглосуточно. — Что? Ну это уже нет. Робота — это единственное место, где я могу отдохнуть от тебя. — Ты от меня отдыхаешь? Ах, ты, паршивая скотина. — Беременяшка набросилась на Бустаманте с кулаками. Таки довел ее сегодня, вот свинья, пусть даже и симпатичная. — Марисса, успокойся. С работы я не уволюсь. Это мой единственный шанс чего-то добиться. В конце концов, я деньги зарабатываю, пойми это. — Ты можешь найти другую работу и работать дома, как я. — Извини, но писать гадости о тебе, чтоб с меня смеялись люди, я не буду. Это твоя работа, а мне нужна свобода. — Я тебе дам свободу. В другом мире. А сейчас ты только мой, — не унималась девушка, взявшись за ближайшую вазу. — Марисса, я и так твой. Хватит меня ревновать к каждому столбу. — Что? По-твоему я ревнива? Ну, Бустаманте, знаешь … Я тебе еще покажу. Так и знай. У меня теперь новое хобби. Сам рекомендовал мне заняться чем-то полезным. — И какое у тебя хобби? — Поинтересовался блондин, чувствуя что-то страшное. — Танцы, — выпалила рыжая. — Какие танцы? — Самые обычные. Стриптиз, пилатес, ну всякое такое. — Что? Марисса, скажи, что ты шутишь. — А почему это я шучу. Я хочу танцевать так как Милашка в «Ты моя жизнь». — Марисса, ты уже чокнулась со своими сериалами. Никаких танцев. Ты хоть понимаешь, что ты беременна. Беременная, — повторил по буквам блондин. — Какой стриптиз. — А ты понимаешь, что лучшие исполнители в группе получат шанс продемонстрировать свои способности в лучшем элитном ночном клубе Аргентины? — Я тебя привяжу к дивану, или сдам в сумасшедший дом. Чтобы я такого даже не слышал, — не на шутку пришел в бешенство супермен — Ты не волнуйся, я решила лифчик не снимать. Только трусики. — Марисса, не зли меня. Что? А почему не лифчик? То есть, и лифчика не надо. Вообще ничего не надо с себя снимать, нигде не надо идти. — Да потому что грудь — это наиболее интимная часть моего тела. Потому что с низом я родилась, а грудь у меня выросла. Поэтому верх я оставлю для тебя. Не волнуйся, я все равно пойду, — в карих глазах загорелись бесенята. — Любимая, давай, ты будешь танцевать только для меня, никаких курсов, ночных клубов. Я буду единственным персональным зрителем, — ласково заговорил парень, опуская лямку платья и пытаясь телячьими нежностями очаровать жену. — Бустаманте, киш от меня. Я опаздываю. У меня второй урок сегодня. Рамон говорит, что у меня нескрываемый талант. — Какой второй урок? Какой Рамон? — Рамон — мой тренер, подкачанный высокий брюнет из зеленимы глазами, не то что ты. Пока, любимый. Цем. — Марисса вырвалась из объятий блондина и направилась на улицу. — Таблеточки от токсикоза на тумбочке в спальне. «Так ему и надо, самоуверенная зараза с шикарными голубыми глазами. Пусть раскаивается»