Вас ожидает мистер Шерлок Холмс

Растерянно оглянувшись на Ферди, Джон шагнул за порог, но тут же в нерешительности притормозил. Что ещё за собачья хрень?! Во-первых, в кухне воняло. Синтетически-ядовито, густо, но, слава богу, не настолько резко, чтобы, зажав носы, выскочить вон с одним лишь желанием — глубоко вдохнуть чистого воздуха, и только потом, надышавшись всласть, разразиться серией жёстких ругательств, как можно доходчивее объясняя Шерлоку, в каком месте хотелось бы видеть и его, и его чёртовы склянки. Во-вторых, и это самое главное, перед ними стоял не Шерлок. В любом случае, это помятое пугало никак не могло быть изысканным обладателем дорогого парфюма и тончайших, льнущих к телу сорочек из натурального шелка. Длинное (почему-то настолько длинное, что в нетрезвом мозгу Джона промелькнула дикая мысль о ходулях), нескладное существо в кальсонах (Джон не сразу поверил своим изрядно подгулявшим глазам, но, внимательно присмотревшись, мысленно ахнул: это были определенно кальсоны, не что иное, как нежно-голубые, пузырчатые исподники, совсем охренел, где он только их откопал, неужели под свой Бриони напяливает, свои драгоценные причиндалы от стужи оберегает) и дурацкой майке, растянутой едва ли не до колен, сосредоточенно застыло возле стола, не удостоив вошедших ни взглядом, ни коротким кивком, но предоставив им при этом возможность рассмотреть себя в мельчайших подробностях. Чем они и были заняты в данный момент, каждый по-своему: Ферди слегка обалдело, Джон — непонимающе-изумленно, но с гулом нарастающей ярости. Называется, пригласил в дом лучшего друга, а там — чёрт-те что. И это чёрт-те что глумится сейчас над ними с самым серьёзным и глубокомысленным видом. Ради всего святого, скажите, жирное озерцо, расплескавшееся в центре втянутого живота (прицельное попадание в спрятанный грязновато-серой драпировкой пупок) и какая-то лохматая тряпка, облезлой змеёй обвившая стройную шею, являются брендом нынешней осени? А лицо? Что сделал со своим лицом этот чокнутый визажист? Как могло одухотворенное, удивительное лицо, поражавшее богатством неярких, но безупречно сочетающихся оттенков, стать таким придурковатым и призрачно блеклым? Где раздобыл он это убогое недоразумение — круглые крошечные очочки (пуговица на моей ширинке и то покрупнее будет), угрожающе глубоко вдавившиеся в глазницы? Довершала восхитительную картину прическа. На эту деталь своего нового имиджа Шерлок наверняка потратил не пять, и даже не десять минут (не говоря уже о количестве косметического подспорья), и, исходя из его гениальных расчетов, похоже, именно она была призвана послужить основным источником брезгливого потрясения Джона и его лучшего друга. Роскошные кудри были прилизаны так старательно и так тошнотворно лоснились, что создавалось полное впечатление, будто какой-то не слишком доброжелательный, обладающий странноватым чувством юмора весельчак нахлобучил на голову Шерлока дочерна подгоревший, но щедро смазанный блин. Недоброе предчувствие муторно завозилось в душе. Ну и маскировочка. Встретил бы на улице, не узнал. Бьюсь об заклад, этот паршивец что-то затеял. Только вот что? Соблазнить Фердинанда Великолепного голубыми кальсонами? На редкость удачный выбор. Казанова в подштанниках. Жеваный, чумазый и бледный, как привидение. Да уж, к встрече он подготовился знатно, на совесть. Никакого с ним сладу! Неопрятного вида пальцы хищно вцепились в горлышко маленькой колбочки, куда с конца аптечной пипетки ритмично шлепались прозрачные желтоватые капли (будь я проклят, если это не моча вперемешку с какой-нибудь химической дрянью), распространяя по кухне ту самую едкую вонь. Отсчитав необходимую дозу, великий мастер перевоплощения встряхнул свой драгоценный сосуд, понюхал, удовлетворенно хмыкнул и наконец-то удостоил вниманием окаменевшую парочку. Со словами «этот кошмарный ливень, от сырости в горле першит» он поправил драную тряпку на шее, с откровенным интересом уставившись на Фердинанда. Джон не знал, плакать ему или смеяться. — У какого кутюрье костюмчик заказывал? Шерлок недоуменно оглядел себя с головы до ног и воззрился на друзей со смущённой (нахальной, циничной!) улыбкой. — Заработался. Мне ужасно неловко — у нас гость, а я выгляжу так по-домашнему. Он нервно пригладил свой «блин» и вдруг, едва не сбив Джона с ног, ринулся к притихшему позади него Ферди. — Здравствуйте, здравствуйте! Очень рад! Неужели кинется обниматься? Обниматься Шерлок не кинулся, но в обе ладони ошарашенного гостя вцепился и принялся трясти их с таким радушным энтузиазмом, что и без того нетвердо держащийся на ногах Фердинанд слегка пошатнулся и всем своим великолепием привалился к заляпанной майке. — О боже. Вы не ушиблись? — обеспокоился Шерлок, приобнимая его за плечи и заглядывая в лицо. — Обо что? — пробормотал Ферди, гадливо морщась и отступая на безопасное расстояние. — О моё тело, естественно. Грудная клетка имеет тенденцию… — Никакую тенденцию грудная клетка не имеет, — ворчливо оборвал его Джон, настороженно прислушиваясь к уколу внезапного раздражения. — Хватит валять дурака. Скажи лучше, чем это ты провонял всю кухню? — О Джон, извини. — Шерлок обернулся к нему с видом провинившегося мальчишки. — Запах и правда малоприятный. Но, поверь, его летучесть феноменальна. Десять минут, и не останется даже следа. Пожалуйста, не сердись и не ругайся на меня слишком сильно. — Когда это я на тебя ругался? Но Шерлок снова переключился на Фердинанда. — Ещё раз простите за мой непристойный вид. Сделаем так: сейчас я всё это уберу, приведу себя в надлежащий порядок и присоединюсь к вашему пиршеству. Если, конечно, не возражаете. Вы ведь не возражаете… простите, не знаю вашего имени… — Ферд. Ферд Коллинз, — представился Ферди. — И я ни в коем случае не возражаю против компании такого… гм… симпатичного парня. — Ну, а я Шерлок Холмс, ближайший сосед Джона Ватсона. Так по-вашему, я симпатичный? — Эм… Да в общем-то… Как сказать… — Ферди вдруг стушевался и замолчал, а Джон про себя матюкнулся: вот сволочь, и полчаса не прошло, а он уже умудрился сбить с толку самого Фердинанда Великолепного, который не терялся даже в самых патовых ситуациях, и второго пришествия дождаться было бы реальнее, чем того, чтобы Ферд Коллинз засунул в одно место язык и начал мямлить, как недоразвитый. — Вполне. — Искренне рад комплименту, я и в самом деле довольно приятный мужчина. — От скромности не умрешь. Мило улыбнувшись, Шерлок взглянул на Джона. «Я тебя придушу!» — крикнул ему потемневший взгляд. «Попробуй», — дерзко вспыхнула притаившаяся за нелепыми окулярами бирюза. …Быстрее молнии он метался по кухне: унесенная пенным водоворотом, вонючая гадость стекла в водосток, отмытая колба затерялась в стеклянном частоколе своих собратьев, стол был насухо вытерт, форточка — настежь распахнута. — Располагайтесь. — Радушию Шерлока не было ни конца ни края — оно было безграничным. — Я приготовил итальянскую пасту с грибами. В холодильнике сырные шарики и салат. Джон, не забудь о заправке. Дрессинг* в соуснике, в том самом — с цветочками, между банкой оливок и фаршированными томатами. Накроешь на стол? Глаза Джона стремительно лезли на лоб — дрессинг, фаршированные томаты? Чтоб я сдох! В этот момент ему полагалось обрадоваться и проникнуться к Шерлоку неземной благодарностью: человек постарался проявить максимум радушия и гостеприимства. Но под ложечкой засосало ещё тревожнее — не к добру это разнообразное меню, не к добру. — Откуда у нас соусник, да ещё с цветочками? И вообще, мы сыты, — буркнул он, глядя на Шерлока исподлобья. — Зато я голоден, — обиженно возразил тот. — Кроме того, я вас ждал, и я абсолютно уверен, что мои шарики придутся по вкусу твоему лучшему другу. Таких он ещё не пробовал. «Никак не угомонишься, да? Снова блядскую охоту открыл? Чёрт бы тебя побрал, Шерлок!» На долю секунды Джону вдруг захотелось, чтобы Шерлока не было — ни в этой кухне, ни в этой квартире, ни в его жизни. Напряжение рядом с ним чересчур утомительно. Вот и сейчас вздыбился каждый волосок, а мышцы под кожей налились настороженной тяжестью. А как бы хотелось просто посидеть, поболтать… Без гнетущего жара в груди. По-человечески. — Он никаких не пробовал, я тебя уверяю. И прошу ещё раз — прекрати. Ради… меня. — Тем более, — неопределенно ответил Шерлок. Через минуту его уже не было. — Я не понял, о каких шариках он тут трепался? — моргнул совершенно замороченный Ферди. — О сырных, я полагаю, — вздохнул Джон. — Хотя, кто его знает… Ну, что скажешь? — усмехнулся он. — Как тебе мой сосед? Он очень надеялся, что Ферди шутку оценит, назовет Шерлока чистой воды придурком и без лишних церемоний двинется к холодильнику — за фаршированными томатами и чёртовым дрессингом. Но Ферди, кажется, ничего не понял, принимая за чистую монету устроенный Шерлоком маскарад. — Оригинал, — осторожно ответил он и, прижав ладони к груди, горячо зашептал: — Ты уж меня прости, дружище, но со вкусом у тебя явные проблемы. Я даже протрезвел. Что за уёб… убожество? И это о нём ты распинался весь вечер? Шерлок — то, Шерлок — сё… Нет, он, наверное, мужик нормальный. Пожрать вон приготовил. Но что касается красоты… Глаза, рот… Где вообще ты нашёл у него глаза?! Джон с досадой слушал пронизанный эмоциями монолог и мысленно вытрясал из Шерлока душу; уж он-то не сомневался, что это только начало, что с минуту на минуту последует продолжение, что не ради соседа затеяно Шерлоком всё это лицедейство, и что сам Ферди в серьёзной опасности, потому что уже попался — хотя бы тем, что заинтересован и полон недоумения. А дальше что? Какую чувственную западню уготовил ему этот стосковавшийся по эротическим приключениям искуситель? Каким образом решил сбить с пути истинного ничего не подозревающего Ферди Коллинза? И ведь не предупредишь. Не рассказывать же другу о гусятах и о первоначальных сложностях их совместного проживания. Друг и так его в сердечной склонности заподозрил. Да и времени не осталось совсем. — … И немытый какой-то, — продолжал недоумевать Фердинанд. — Сальный. Брр… Блевать хочется. И как только ты с ним живешь? Извини, конечно. Джон снова вздохнул. — Не спеши извиняться, Ферди. Уверен, сейчас он от сала отмоется. «И в своем лучшем костюме припрётся». Но Джон ошибался — Шерлок припёрся отнюдь не в костюме, это было бы ещё полбеды… …Вернулся он на удивление быстро, ни Джон, ни Ферди не успели как следует очухаться и даже сырные шарики в холодильнике отыскать. — Вот и я, друзья мои. Как поживаете? Контраст был разителен, и это, безусловно, сработало. Шерлок знал свое дело. Ну ещё бы, с его-то восьмикратным опытом… Ферди громко сказал: «Вот блять!» А сердце Джона скакнуло в горло — скандал неизбежен. Намерения Холмса более чем очевидны, и от намеченной цели он вряд ли отступит. Настроение было испорчено окончательно: искромётная радость улетучилось, и на смену ей, отяготив помолодевшую, распрямившую крылья душу, пришла угрюмая обречённость. А тут ещё Ферди больно тычется локтем в бок: какого хрена происходит? кто этот красавчик? у тебя что, два соседа? Оделся Шерлок изысканно просто: чёрные спортивные брюки и чёрная же эластичная майка, плавно обтекающая стройный, в меру рельефный торс с чётко обозначенными сосками. Мокасины цвета сухого асфальта таинственно и тихо поскрипывали. Глаза возбужденно поблёскивали. Губы беззвучно посмеивались. Сам Люцифер в самом сияющем своем облачении не смог бы выглядеть притягательнее. Поправив непослушную прядь (влажный агатовый беспорядок вместо недавней маслянистой нашлёпки) и очаровательно улыбнувшись совершенно обалдевшему Фердинанду, Шерлок окинул стол придирчивым взглядом домохозяйки. — А где же шарики? — Достал ты со своими шариками. — Напрасно ты так пренебрежительно о них отзываешься. Их вкус сбалансированно безупречен. И вообще, Джон, ты сегодня занудно ворчлив. И стол не накрыл… Твоему во всех отношениях положительному облику пьянство несомненно вредит. Ну ладно, я всё сделаю сам. Ничего без меня не можешь. — Шерлок сокрушенно качнул головой. — Ничего без меня не может, — повторил он, жалуясь Фердинанду. — И всё же моих шариков вы отведаете непременно. Джон, а ты, если и в самом деле настолько сыт, можешь от них отказаться, я не обижусь. Гибко развернувшись и мелькнув черным сгустком энергии весьма характерного свойства, он скользнул к холодильнику, рванув на себя дверцу и едва ли не полностью утонув в дышащих холодом недрах. Только обтянутый трикотажем зад и остался на всеобщее обозрение — как видно, в качестве залога непременного и скорого возвращения его обладателя. Ферди проводил Шерлока заворожённым взглядом. Задницей он, слава богу, не заинтересовался. Но, кто знает, возможно, просто виду не подавал? Покрываясь горячим потом и хорошо отдавая себе отчёт в том, что близок к параноидальному бреду, Джон исподволь наблюдал за эмоциями Фердинанда: вдруг по лицу промелькнет похотливая тень? Что тогда? Хватать за шкирку и тащить вон из квартиры — от грёбаного греха подальше? Но Ферди не из таких — за шкирку его не ухватишь. Может и врезать по-дружески, если что… Но, по счастью, ничего, кроме любопытного ожидания, Джоном замечено не было. Похоже, в данную минуту Ферди занимало только одно: обещанный кулинарный шедевр. — А вот и они. — Шерлок ловко водрузил на стол небольшое овальное блюдо, прикрытое прозрачной пищевой пленкой. — Рекомендую. Тают во рту и удивительно насыщают. За шариками последовали украшенные свежей зеленью помидорки. Тарелка с розовой ветчиной. Салат и тот самый дрессинг в том самом соуснике с цветочками. Вилки, ножи, салфетки, и всё это быстро и ловко, словно Шерлок изо дня в день, не покладая рук, только и делал, что занимался праздничной сервировкой. — Приступим? Джон, не стой столбом, приглашай гостя к столу. Ферди , прошу вас, садитесь напротив — я хочу видеть ваши удивительные глаза. Ферди хмыкнул и, шумно подвинув стул, с заметным удовольствием выполнил просьбу. Джон приземлил своё погрузневшее тело рядом, смерив Шерлока гневным прищуром: «Ферди» и «удивительные глаза» — это так обязательно? Но Шерлок недовольства Джона не замечал, всё его внимание было отдано Фердинанду: — Редкий оттенок радужки — терпкий и горьковатый. Впервые такой встречаю, а мужских глаз я повидал немало, будьте уверены. — Не сомневаюсь, — ответил Ферди, явно не понимая, что Шерлок имеет в виду, но не особенно заморачиваясь размышлениями. Немало значит немало, ему-то какое дело. И обратился к Джону: — Дружище, ты что, язык проглотил? Какого члена ты вдруг приуныл? Неужто выдохся? Тянет на боковую? Стареешь, брат. А по мне так самое время снова выпить и закусить. — Помнится, Джон обещал коньяк и пирожные, — очень кстати вклинился Шерлок. — О черт! — вскинул голову Фердинанд. — Ну конечно! Как же я мог забыть? — И заозирался в поисках брошенного пакета. — Где?.. Ага… Джон с досадой наблюдал, как резво он подскочил, как кинулся к оставленному у порога пакету, и с какой готовностью протянул его Шерлоку. Шерлок принял пакет из рук Фердинанда и, заглянув внутрь, восторженно заурчал, доставая и изучая гостинцы: — О! Любопытно, любопытно… Не сомневаюсь, Ферди, что столь удачное сочетание — пирожные и Бисквит*, — именно ваш остроумный выбор. Очень красивый мужчина просто обязан иметь очень красивое чувство юмора. И, разумеется, утонченный вкус. Джон в этом смысле недальновиден. Ферди засиял-засветился от гордости, хотя Джон был на сто процентов уверен, что он нихрена не понял, чем восхищается Шерлок — его не склонному к изысканным заморочкам другу даже в голову не приходило блеснуть утонченным вкусом, коим, к слову сказать, он не обладал никогда, совершенно от этого не страдая. Взял коньяк подороже и дело с концом. Но разубеждать Шерлока Ферди, как видно, не собирался, и это очень не понравилось Джону. «Силен, — думал он, кидая в сторону Шерлока недобрые взгляды и с досадой посматривая на оживленного Фердинанда. — Ха. Любопытно будет понаблюдать за процессом охмурения идиотских гусей». Отчаянным стыдом окатило мощно и жарко — как мог он столь бездумно и мстительно причислить старину Ферди, прекрасного, Самого Лучшего на Земле Человека, к этой малоуважаемой им когорте? Ферд Коллинз — гусёнок? Единственный в мире Ферди, с которым пройдено столько нелёгких дорог, и чьё плечо, даже далекое, всегда было незримой поддержкой. Неподражаемый покоритель женских душ и трепетной женской плоти. Бесстрашный и гордый. Господи, как мог он вообразить подобную низость?! И с каких это пор влюблённые, доверчивые люди стали для Джона Ватсона малоуважаемыми? Страшно подумать, что за мерзость копошится в его прогнившем, ничтожном мозгу. Чёртов моралист! Что с ним творится, господи боже? Откуда это непрекращающееся раздражение, от которого внутри всё скручивается и дрожит? Неужели… Только не это… Неужели ревность? Неужели он в самом деле банально злится из-за явно преувеличенного, наигранного интереса Холмса к другу его детства и юности? Настоящему другу. Бросившему все дела и примчавшемуся к нему повидаться. Не может этого быть. Исключено. Всё дело в беспокойстве — именно оно угнетает и не позволяет расслабиться. — С тобой всё в порядке? — влился в ухо вкрадчивый баритон. Джон тяжело и мрачно окунулся в прозрачную морскую волну: — Отъебись. — Эй, Джон. — Ферди протянул руку и довольно сильно его встряхнул. — По-моему, ты хамишь. Что с тобой? — Прости, дружище, — отозвался Джон, с потаённой болью глядя другу в глаза. — Я больше не буду. Он себя ненавидел. Зачем нагнетать обстановку и портить настроение другу, психуя из-за надуманных опасений? Уж кто-кто, а Ферд Коллинз в обиду себя не даст — никакой грёбаный Шерлок не сделает из него грёбаную подстилку. А этот тут как тут: — Не обращайте внимания, Ферди. С ним такое бывает. Попробуйте-ка лучше вот это… Нахальными пальцами Холмс схватил свой трахнутый шарик, сунув его Фердинанду прямо под нос, и тому не осталось ничего другого, как приоткрыть губы и принять разрекламированное угощение. — Ну как? — Мм… Отлично, — искренне похвалил Ферд, причмокнув от удовольствия. — Очень вкусно. — Так я и знал. — Шерлок самодовольно расплылся и вытер пальцы салфеткой. — Вижу, вы именно тот, кем показались мне с первой минуты — настоящий ценитель… всего. Позвольте пожать вашу руку. Он поднялся из-за стола, подошёл к Фердинанду и протянул ладонь. Фердинанд тоже поднялся и тоже протянул ладонь. Их ладони соединились. Глаза встретились. Губы дрогнули в легкой (заговорщической) полуулыбке. И Джон увидел, как это бывает, когда картина вдруг обретает целостность, когда каждый её штришок, каждый мазок проникаются истинным смыслом, и имя той картине — гармония. Эти двое сочетались до боли правильно, даже глаза слезились от яркости их фатального рукопожатия. «Какие они оба потрясающие, просто созданы друг для друга. И я… Лесной клоп». Захотелось встать и уйти — в ночную сырость и мглу. Бесполезно. Всё это бесполезно. Ну и чёрт с ними. — Так и будете руки друг другу выкручивать, или мы наконец попробуем твой охуенный коньяк? Ферди с облегчением рассмеялся. Задорно подмигнув Шерлоку, он подошёл к Джону и взъерошил его короткие пряди. — Я думал, ты всю ночь будешь дуться, как старый индюк. Не знаю только, из-за чего. — Он это любит, — опускаясь на стул и незаметно (но Джон-то заметил!) поглаживая ладонь, поддакнул Шерлок. — Надуется на всю ночь, и никогда не знаешь, из-за чего. — Садись, садись, — подгонял Джон Фердинанда, холодно игнорируя двусмысленную реплику Шерлока. Как, впрочем, и его самого. — Не буду дуться, буду напиваться. Открывай, наливай… «… и помоги тебе Бог». Но страхи его оказались напрасными: на этом процесс охмурения был завершён, оборвавшись резко и незаметно для пребывающего в счастливом неведении Фердинанда. За накрытым столом воцарились простота общения и дружеская непринуждённость. Едва ли не с полудня объедающиеся приятели отведали и салат, и фаршированные томаты, и даже пасту с грибами попробовали — паста была хороша. Только к сырным шарикам Джон так и не прикоснулся. Из принципа. Зато Ферди старался вовсю, и в итоге умял все до последнего. Они допили Bisquit, съели по маленькому пирожному. Шерлок расспрашивал Ферди о деловой жизни современной провинции, внимательно слушал, детально вникая в суть его процветающего предприятия, и даже советы давал — судя по серьёзной мине и заинтересованности Фердинанда, советы дельные и практичные. Затем разговор перёшел (ну ещё бы!) на детективную деятельность самого Холмса. Сначала состоялся небольшой экскурс в историю возникновения домашней мини-лаборатории, на которую Ферди нет-нет да и поглядывал, явно подмываемый желанием задать вопрос о её возникновении и сути пребывания в таком неподходящем месте, как кухня. И вскоре был посвящён в подробности и тонкости химического анализа, ознакомлен с назначением колб и мензурок. И даже заглянул в микроскоп — а как же без этого? Глаза Шерлока загорелись истинной страстью. Он с жаром раскрывал Ферди секреты дедуктивного метода (Джон подобной чести так и не удостоился), рассказал о паре особенно замысловатых убийств и об одном дерзком, но довольно забавном ограблении пригородного музея. Ферди слушал, ужасаясь степени человеческого падения, качал головой, беспрестанно цокал языком и бросал в сторону Джона восхищенные взгляды: вот это сосед, как же тебе повезло! Мне бы такого… Незаметным образом на столе появился ещё один, не менее выдержанный и дорогой коньяк — сюрприз от Шерлока Холмса, и все, даже Джон, очень ему обрадовались. Давно миновала полночь. Шерлок очаровательно захмелел, расслабленно улыбался и ерошил свои дивные кудри. Близкий к мутному опьянению Ферди ерошил свои. И, боже, как они оба были великолепны! Двое великолепно пьяных мужчин и один лесной клоп, трезвый до тошноты. Джон смирился. Да и какое ему, собственно, дело? Если Ферди так легко и просто попался в ловушку, если эти двое так быстро друг друга нашли, что с этим может поделать малопривлекательный доктор, не обладающий ни детективным талантом, ни финансовой хваткой? Не реанимацию же Фердинанду Великолепному вызывать… И, спрашивается, зачем? В гибельных сетях тот не бился. От скоропостижной любви умирать не спешил. Его интерес, пусть и беззастенчиво откровенный, ни разу не вышел за рамки дружеского. Он с удовольствием общался с человеком, в самом деле достойным повышенного внимания и восхищения. Да и Шерлок в этом смысле был воплощением учтивости и душевного такта. С эротической точки зрения всё выглядело абсолютно невинным, не придерёшься. К тому же Джон утешал себя скорым отъездом друга. Даже если сегодня Шерлок сумеет задурить ему голову, завтра Ферди будет уже далеко, и опасность в виде Шерлока Холмса останется только в его, пусть и очень приятных, воспоминаниях. И вдруг Джона будто током ударило — завтра! Господи, как он мог об этом забыть? — Иисусе! — Что такое, Джон? — в один голос воскликнули Шерлок и Фердинанд. — Я не смогу тебя проводить. Даже проводить. — В его осоловелых глазах поплыли отчаянные слезинки. — Боже, Ферди, ты уезжаешь, а я… Грёбаное дежурство. В пять вечера немыслимо отпроситься даже на час. Поверить не могу. — В пять вечера? Завтра? — переспросил Шерлок задумчиво. — Ферди, вы едете поездом или летите? — Тебе-то какое дело? — насторожился Джон. Глаза Шерлока льдисто блеснули. — Это был просто вопрос, — спокойно ответил он, а потом, отвернувшись от Джона и всем корпусом подавшись в сторону своего визави, вдруг ни с того ни с сего серьёзно спросил: — Ферди, что вы знаете о корсиканском минете? — О чём? — Ферди выглядел так, будто не понял ни единого слова. Будто только что его окатили ведром ледяной воды и он судорожно пытается сделать вдох. — О каком? — О корсиканском, — повторил Шерлок. — Надеюсь, слово минет вы слышите не впервые? Оправившись от легкого шока, Ферди изумлённо воззрился на Джона: это он так прикалывается, твой сосед? Я впервые слышу слово минет? Но Джону было не до Ферди и его изумления — в груди грохотало и рвалось наполненное бешенством сердце. — Немедленно прекрати. Это уже не смешно. — Я не сказал ничего дурного и уж тем более не пытался кого-либо рассмешить, — холодно возразил Шерлок. — В чём дело, Джон? Опять придираешься? — Джон, подожди. — Ферди выглядел неприлично взволнованным: ну ещё бы, пройдя сквозь огни и воды, обласканный сотней (а может, и больше) женских ладоней и ртов, он впервые узнал о существовании неизвестного вида орального удовлетворения. И это жестко ударило по его самолюбию — щёки Ферда пылали кровавыми маками. — А чем, мать твою, корсиканский отсос отличается от, к примеру, британского? — О-о… — многозначительно протянул Шерлок. — Разве их можно сравнить? Что такое британский минет? Слюнявые детские игры. А корсиканский — это почти на грани. Когда тебе делают корсиканский минет, гениталии превращаются в гудящую огненную ловушку: внутри бушуют адские вихри. — Надо же. — В голосе Ферди слышались потрясение и откровенная зависть. — А вот я почему-то о таком ни разу не слышал. Шерлок снисходительно усмехнулся: — Допускаю. Удовольствие подобного рода мало кому доступно. Лишь мужчины определенных наклонностей способны его испытать, да и то далеко не каждому в жизни так повезет. — Наклонностей? А каких? — Ну… — начал Шерлок и внимательно посмотрел на Джона. А Джон еле сдерживал ярость. Его бросало то в жар, то в холод: рано он смирился, рано. Разнюнился, бдительность потерял и толкнул беднягу Ферди в пасть разверзнутой бездны. На чью порядочность он понадеялся? На порядочность Шерлока? Святая наивность! А кальсоны? А блин на башке, превратившийся в роскошные локоны? А выпирающие сквозь майку соски? А торчащая из холодильника задница? Забыл? — Заткнись. Слышишь? Просто заткнись. — Почему? — холодно поинтересовался Шерлок. — Почему я должен заткнуться? Боишься? — С чего бы? — воинственно набычился Джон. — Я ничего не боюсь. Надоел твой цинизм, вот и всё. — Врёшь — ты боишься. Боишься смертельно. Весь вечер прямо звенишь от напряжения: не дай бог Ферди узнает, что твой сосед — грязный, озабоченный педик. Ты готов убить меня, только бы я, не дай бог, лишнего не сболтнул. — Это не так. И не в тебе дело, — слабо возразил Джон, вмиг растеряв всю воинственность. — Дело в Ферди. — Ну ещё бы. — Шерлок презрительно фыркнул. — Я же чудовище без чести и совести. Завлеку несчастного Фердинанда, очарую, и он сгинет в моей богомерзкой постели. А ты не подумал, что, возможно, он вовсе не против? — Подумал. — Тогда какого чёрта ты лезешь? Может быть, мы сами решим, что для нас лучше? — Стоп, парни, — вклинился в разговор Фердинанд. — Брейк. Вы снова тупо наезжаете друг на друга. Что происходит? О каких педиках идёт речь? — Обо мне идёт речь, — сухо ответил Шерлок. — Я — педик. Скажите, Фердинанд, по-вашему, гей — это так ужасно? Ферди растерянно хлопал глазами. Расставаться с такой увлекательной темой, как корсиканский минет, было, конечно, до чёртиков жаль — он бы не прочь расспросить подробнее, что это за штука такая и какова техника исполнения. Но интимные откровения Шерлока его огорошили и оставлять их без внимания было бы не очень красиво. — Да мне, собственно говоря, начхать, — сказал он, пожимая плечами. — Гей так гей. Вы потрясающий малый, Шерлок, и можете трахаться так, как велит душа. Я только не понял, из-за чего Джон психует. — Думаю, он и сам не до конца это понимает. Но Ферди вдруг встрепенулся и виновато взглянул на Джона. — А вот я, кажется, догадался. В ресторане я неудачно пошутил… Джон, я ведь уже извинился. И потом, теперь я прекрасно вижу, что ошибся, и плевать ты хотел на Шерлока. Как на любовника, естественно. Ну, если бы он в самом деле им был. Но он явно не… он. И тебе явно… плевать. Короче, мою мысль ты уловил. — Самое главное, вашу мысль уловил я, — бесстрастно заключил Шерлок. — Что ж, мнение со стороны — решающее. На том и закончим. Больше он на Джона не посмотрел ни разу. Джон и не претендовал. — Ферди, думаю, вы не откажетесь от бокала сухого Шабли. — Ещё бы! — радостно отозвался Ферди. — Чудесное завершение классной попойки. Между прочим, который час? — Ночь, Фердинанд, — ответил Шерлок, снизив голос до мистически бархатистого рокота. — Глубокая и таинственная. — Да? — поддавшись мистике, не менее низко пророкотал Фердинанд. И вдруг, нервно хохотнув и стрельнув в Джона слегка вороватым взглядом, решился на отчаянное признание: — Знаете, Шерлок… Чёрт… Ну да ладно… Ради корсиканского минета я бы и сам на часок педиком стал. Честное слово! — Верю. И понимаю, — серьёзно ответил Шерлок, и, задумчиво рассматривая Фердинанда, вдруг предложил: — Послушайте, Ферди, а что если завтра я вас провожу? Не станете возражать? Почему бы нам не прогуляться по Лондону? Да, сегодня вы с Джоном успели стереть до мозолей ноги. Но это такой пустяк. Выспитесь, отдохнете и к полудню придете в себя. Я покажу вам тот Лондон, которым особенно дорожу. Пообедаем, заедем за чемоданами, и — в путь. — Превосходный план, — обрадовался Фердинанд. — Буду очень признателен, Шерлок. И дьявольски рад. — В путь? — Джон подобрался, словно пантера перед прыжком. — Ты сказал — в путь? — А это называется как-то иначе? — ответил Шерлок, по-прежнему глядя на Фердинанда — глаза в глаза, вызывающе и загадочно. — Я сказал именно так — в путь. В огромный мир, полный новизны впечатлений и свежести чувств. Да пошли они все. Накрыло Джона в считанные минуты — только что сидел за столом, по-возможности сохраняя осанку и свежий взгляд, давился Шабли, старательно игнорировал Шерлока, и вдруг поплыл в мороке жесточайшего опьянения. Да и что говорить — мало кто в состоянии осилить столь мощный алкогольный заплыв. Если только Ферди, бывало, выдерживавший и не такие горячительные шторма. Но это же Ферди. Он великолепен во всем. А презренный лесной клоп — что с него взять? Его тщедушное тельце затянуто пьяным омутом… А завтра — суточное дежурство… А в голове — коньяк вперемешку с водкой… И эти чёртовы шарики… — Джон. Джон. — Сильные руки подхватили его под мышки и куда-то поволокли — скорее всего, на ближайшую из помоек. Выбросить нахрен ничтожный хлам. Туда ему и дорога. — Держись. Я тебя отведу. Вот так… Осторожно, не стукнись виском. — У меня есть висок? — Всё у тебя есть. Ноги поднимай. Тяжёлый как мамонт… Как же я тебя дотащу? Обними меня крепче. — Ага. Разбежался. Может быть, сразу сделать тебе… этот твой… корсиканский? — Было бы неплохо. — Хрен тебе. Какая же ты сволочь, и как я тебя… ненавижу. Куда мы? — Никуда. В постель Джон падал долго — словно в бездонную пропасть. Летел, летел и когда наконец долетел, тело охватило невиданное блаженство. Боже, боже, он так сильно устал. И так охуительно пьян. — Мой друг… Ферди… — Не волнуйся, я его уложу. Кажется, он тоже готов упасть. Если уже не упал. — Не смей… его… А вот и долгожданное дно — мягкое, безопасное, и розовые лепестки с тихим шелестом осыпаются на горячий лоб. Сказочный аромат. — … его… трогать… Пожалуйста. Один лепесток прохладно коснулся щеки, провел невесомо-ласково и тут же исчез. — Хорошо. Не буду. — И меня… не смей. Шерлок… Шерлок… — Что, Джон? — Ты… И я… — Да, Джон. Ты и я. Спи.