***
Убийство — всегда промах. Никогда не следует делать того, о чём нельзя поболтать с людьми после обеда. Оскар Уайлд.
Шелли опускается на холодную скамью, сжимая в руках фото-полароид, найденный в недрах чемодана. Расправляет пальцами смятый уголок, переворачивает, глядя на буквы. Сакраменто. Сейчас в голове понемногу вспыхивают отблески детских воспоминаний о сладостной жизни в Сакраменто. Ее первая школа на одной из главных улиц — напротив игровая площадка, а чуть дальше булочная и магазин электроники. Если идти вдоль дороги до конца квартала, то непременно наткнешься на цветочную лавку, в которой папа покупал цветы для мамы… Солнечная Калифорния, она тяжело вздыхает, представляя тёплую осень на Западном побережье. Еще греет солнышко, люди не спешат доставать зимние шубы, как это делают здесь, а дети бегают по улицам, не боясь того, что их могут украсть — по уровню преступности их район был самый тихий. Холодный поток заставляет трепетать тонкий снимок, он едва не вылетает из рук «маленькой леди», как называют ее внуки Дженнифер. Эта женщина яркий пример того, кому стоит подражать в поведении и манерах, и Мур порой сама повторяет за ней: подтягивается, выпрямляя спину, поправляет ворот рубашки, глядя на идеально выглаженное платье мадам Мерфи, старается вести себя тихо и неприметно в перерывах между занятиями с двумя девочками: Лорой и Лиззи. Она почти не чувствует себя виноватой, словно то, что происходит уже две ночи, это не настоящие действия полоумной маньячки, решившей сыграть в плохого и хорошего копа. В то же время ее поступки кажутся ей правильными, и Крис заслужил смерти за все, что сделал. Но разве она вправе судить его? Разве это не то, что называется самосудом? А Том Хопкинс? Этот мужчина точно не заслуживал того, что она с ним сделала. Единственное, в чем бедняга провинился, это в том, он слепо следовал ее требованиям, надеясь на пощаду, и в конце концов лишился ее.***
— Я слышала, в Калифорнии всегда солнце и жарко, — Шелли надевает оптические очки, с которыми картинка перед глазами становится намного чётче и начинает играть новыми красками. — Это ваши родители? — Лора, рыжеволосая девчушка с россыпью веснушек на лице садится рядом. Ей десять, но она знает уже достаточно, чтобы отличить фотографии на фоне Готэмского пейзажа и парки в Сакраменто — умеет читать надписи на обороте. — Да, мама и папа, — Мур тыкает в лица на фотографии. — Мисс Мур вы едете в Готэм или мне отозвать того беднягу-таксиста, что ждет вас у ворот? — окна распахиваются так резко, что вздрагивает даже Лора, которая тут же закутывается в свой плед. — Лорейн, ты опять выбежала в сад в одном пледе? Марш домой, иначе скажу отцу, чтобы не брал с собой на вечер.***
Шелли прыгает перед шкафом, натягивая на себя узкие джинсы, глубоко вдыхает, пытаясь застегнуть пуговицу, и едва не спотыкается о черные ботинки, которые стоят позади. Она так серьезно подходит к выбору одежды, словно собирается на свидание. Это почти оно и есть, только место встречи психиатрическая больница Аркхем. — Маленькая леди, ваше такси уже внизу. Поторопитесь! Мур забрасывает в сумку нужные вещи: ключи, документы, если вдруг кто-то поинтересуется, бутылку с водой и леденцы – после обеда немного крутит в животе, а мятные конфеты всегда помогают ей в таких ситуациях. Она бросает взгляд в зеркало, отмечая свою привычную растрёпанную прическу, отсутствие макияжа и непривычную бледность. Не из-за погоды. Это душевный северный фронт, усмехается, поправляет очки на носу, затем накидывает пальто на плечи и закрывает за собой дверь. Таксист вежливо открывает для девушки дверцу, она усаживается на переднее сидение, попутно закидывая в рот жевательную пластинку. — Куда едем? — В Аркхем, — отводит взгляд в сторону – водитель, кажется, хотел завести беседу, но она вовремя отбила это желание, засовывая наушники в уши.