Не герой

      — Вы приняли его?       — Принял, — прозвучал задумчивый хрипловатый, но высокий голос.       — И как он? — Мэтт чуть подался вперёд, прислушиваясь к размашистым ударам и неумелым движениям ниже, в тренировочном зале.       — Сильный, — хмыкнув, ответил учитель.       — Я слышу похвалу? — удивлению Мэтью не было предела.       — Нет, он лишь сильный. Сильнее тебя, сильнее меня, и на этом все его преимущества заканчиваются, — в голосе появились нотки презрения. — Целый набор виденных, слышанных, придуманных, но чаще тупых и абсолютно бессистемных приёмов, никакого чувства боя и идиотская привычка переть напролом. Иметь такое тело и не уметь пользоваться им. Это плевок в лицо людям, которые всю жизнь стремятся к идеалу, — добавил он.       — Он напоминает мне меня, когда я пришёл к вам в поисках силы, — задумчиво произнёс Мэтт после нескольких минут тишины.       — Он не ты.       — Знаю, — вздохнул Мэтт, — но…       — 笨蛋! [Глупец!] Если ты видишь в нём себя, то ты слеп! — цедя слова, разозлился учитель. — Он не ты, вы ступаете разными путями. Ты ищешь внутренней справедливости, он же идёт по пути саморазрушения в поисках своего места в жизни. И лишь сила, которую вы используете как инструмент, является общей чертой для вас. Думай, прежде чем говорить, или выставишь себя дураком. Если тебя так интересует эта тема, — проворчал мастер, — то ты был побитым щенком, когда пришёл ко мне. А он… загнанный зверёныш, хватающийся за любую возможность. Вы совершенно разные, и схожести в вас столько же, сколько между драконом и тигром. Один ищет покоя, которого ему не суждено достичь, а другой бросается в гущу схватки, вынося лишь бессмысленные раны.       — 不好意思，师傅。[Прошу прощения, учитель.]       — 走开。[Ступай, иди отсюда, проваливай.]       Мэтт, уже стоя перед дверью, обернулся:       — Тогда почему вы его приняли? Не боитесь, что он оступится?       Ответом ему было молчание. Не дождавшись слов, он вышел.       — Надеюсь, что нет. Второго раза моё сердце не выдержит, — прошептал старик.       — 一 [Один], — бросаю шест вперед, затем сразу сгибаю локти вверх, принимая тем самым воображаемый удар на скользящий блок. Не отрываясь от шеста, провожу левой рукой до его середины и крепко хватаю. Разворачиваюсь с задней ноги, разгоняя таким образом шест, и наношу свистящий удар по воздуху перед собой. Подправляя движения шеста, заворачиваю, стараясь не терять скорости, провожу удар сверху вниз.       — 二, — звучит команда на вторую связку.       Тело автоматом перестраивается, занимая открытую позицию: шест за плечом, ноги чуть согнуты. Резкий шаг назад, скользящий удар по ногам и уход в сторону, нанося серию заученных ударов по кругу.       — 三四, — учитель требует разгонки, и мне приходится произвести две тяжелые серии без перерыва.       Меняя стойки, представляю себя текучей водой, яростным огнём, неуловимым воздухом и непоколебимой землей. Шест свистит в руках, но этого мало, я обязан доказать, что готов. Собираю ярость и, капля за каплей, добавляю её в свои движения, скорость увеличивается, и шест становится всё сложнее контролировать, но я не сдамся. Ещё немного, глаза застилает туман, и мир блёкнет, оставляя перед собой только цель, больше злобы, больше ярости…       Удар сбивает меня с места, и я бьюсь о стену. Кто посмел?! Разворачиваюсь и нападаю на помеху, однако помеха не так проста, как кажется. Ррр, вместе с яростью растёт желание разорвать на части. Все удары уходят в пустоту, невысокий человек играючи уходит, специально в самое последнее мгновение, чем ещё больше меня злит. Не позволю играть со мной! Схватить палку двумя руками и изо всех сил махнуть перед собой, чтобы в итоге мир завертелся, а чёртова палка перестала меня слушаться, воздух покинул легкие, и отчего-то захотелось спать…       Открыв глаза, я сразу поднялся на ноги и непроизвольно застонал. От неожиданности прикрыл руками рот, потому как мастер очень не любит проявления слабости на занятиях. Встретился с ним взглядом и чуть было не выругался вслух, на этой неделе буду драить ресторан.       — Как самочувствие? — поинтересовался он, подходя и вправляя мне плечо. Стон я сдержал, поскрипев зубами.       — Нормально, — поморщился я. — Сколько я смог?       — Немногим больше, чем раньше. Прогресс есть, но он настолько мал, что мне стыдно говорить о нём вслух – боюсь, предки потеряют покой. Техничность ты начал терять к концу связки.       — 谢谢，师傅。[Спасибо, учитель], — склонился я, пытаясь удержать улыбку. Это невероятная редкость, услышать похвалу.       Мастер хмыкнул и, развернувшись, ушёл, стуча своей тростью по земле. Остановившись на выходе, он, не оборачиваясь, бросил:       — Завтра перейдёшь на следующую ступень. И ещё, с днём рождения, ученик.       На этот раз сдержать улыбку я не смог, бросив благодарности в спину. Едва он вышел, я рухнул на задницу и разлёгся прямо на полу. Все соки из меня выпил. Расслабившись, позволил себе некоторые слабости, вроде дрожания рук и тяжёлого дыхания. Сегодня мне стукнуло пятнадцать, и мастер устроил мне проходную на следующую ступень.       А это значит, что с завтрашнего дня я смогу более глубоко постигать искусство шеста, доказав тем самым, что вполне способен контролировать свою ярость. Ну, постольку-поскольку. Она здорово мешает мне, задавливая ясность мышления во время схватки и не давая анализировать окружающую обстановку. Взамен дарует неистовое рвение, жажду боя и непредсказуемость, или тупость, как говорит учитель. Вот и учусь сдерживать её и стараюсь не терять в бою разум. Получается плохо, тяжело и очень медленно. Но слова учителя о том, что может, лет через сто я вполне освою это искусство и смогу встать с ним вровень, даруют мне надежду. В сравнении с чувством собственной ничтожности надежда эта совсем мала, но она есть. Где-то.       Зато у меня огромное преимущество перед простыми людьми. Я и так это знал, но когда учитель устроил мне разнос на самом первом занятии, я понял, что я непроходимый тупица. Если природой мне было дано такое сильное тело, то какого чёрта я остановился в развитии, довольствуясь лишь тем, что есть. Поэтому, пусть я и превосхожу простых обывателей и спортсменов, это не значит, что я не должен двигаться дальше в поисках своего предела, а затем и выше. Упражнения на силу, скорость, гибкость и целый ряд других вещей, которыми я никогда особо и не занимался, обрушились в первый год моего ученичества. Весь этот год я пахал, занимаясь только этим, а нормативы, которые требовал от меня мастер, казались невыполнимыми. И вот он прогресс, да ещё какой. Я уже не тот задохлик (если вообще можно так сказать о ребёнке, способном справиться со взрослым человеком), что был раньше. Начался активный рост мышц, которые я постоянно сушил, но это не особо помогало. Не хотелось бы сделаться шкафом, неудобно, но пока всё устраивает. Второй год ознаменовался тем, что учитель, наконец, допустил меня к работе с шестом и начал преподавать азы рукопашного боя. Здесь я, пожалуй, промолчу. Нет, не могу молчать, меня били, пинали и кидали, при этом очень жестоко оскорбляя, что вызывало во мне ярость. А после вспышки били ещё сильнее, приговаривая что-то об уважении к старшим. Сколько раз я слышал хруст ломаемых костей. Растяжения и сотрясения мозга стали моими спутниками по дороге постижения мастерства. И пусть до него ещё было как до луны на руках, но результат есть, и я благодарен мастеру за его жестокую науку. Конечно, более быстрое восстановление и выносливость помогают, но программа всё равно рассчитана так, чтобы я валился с ног и постоянно находился на пределе.       Все свои деньги я отдал мастеру. Тихо и незаметно закинул в общую кассу наверху в маленьком китайском ресторанчике, который учитель содержит. Мне совесть не позволяла жить нахлебником, хотя и приходится. Пусть и далось мне это тяжело – отдать деньги, да ещё и мои, да ещё и все. С моим аппетитом все деньги, которые я накопил (а там, надо сказать, было более трёхсот долларов), скорее всего, закончились ещё в первый месяц. Но взамен я стараюсь работать за троих, как в кафе, так и на занятиях. И пусть небо будет мне судьей, я в долгу не останусь, а останусь – выплачу.       Настоящего имени мастера я не знаю, хотя Демон зовёт его Стиком. Но Стик… для себя решил не использовать это прозвище, мне кажется, это довольно неуважительно – называть его палкой, пусть он и не против этого. Пожалуй, позволю себе такое обращение лишь когда получу его уважение для себя, а для этого всего-то нужно выстоять против него пару минут. Хм, мда. Нет, он обычный человек, вот только он настоящий мастер своего искусства шеста, а также мастер манипуляции чи. Внутренней энергией тела. Я не знаю, как объяснить, но на это способны все без исключения. Если ты живой, конечно. Так что это, по большому счёту, контроль над своим телом. Как у восточных монахов, способных ввести себя с состояние, близкое к коме, так и здесь, преодолеть границы, установленные телом. Правда, всегда есть расплата. Нетренированный человек способен поднять до полутоны за раз, расплачиваясь порванными мышцами и связками. Это если выйти на максимум сразу и использовать скрытые резервы организма, которые будет очень долго восстанавливаться, если это всё вообще не закончится летальным исходом. Я до своей чи так и не достучался. Но надеюсь это сделать в будущем, так как трачу время на медитации каждый вечер, концентрируясь на полученных за этот день знаниях, анализируя события и укладывая эмоции, чтобы спалось без кошмаров.       Встав и наскоро прибравшись в зале, вышел, поклонившись ему. Дань уважения месту, где я постигаю свой путь воина. Завтра с самого утра у меня занятия с мистером Лунь, который по старому знакомству учит меня разным дисциплинам. Сам мистер Лунь держит акупунктурную клинику через дорогу, он тоже не последний человек в мире боевых искусств. Лет пятидесяти мужчина, осевший в Нью-Йорке и воспитывающий внучку, которая учится его ремеслу. Нет, меня он тоже обучает этому, но намного реже, больше в боевом аспекте, но чаще он занимается со мной, натаскивая в более мирских науках. Анатомия, география, обществознание, ну и математика. Чувствую, что хотят меня отдать в школу, сразу в старшие классы. Потому как из интернета я узнал, что многие подобные темы изучаются для вступительных экзаменов.       Комнату мне выделили небольшую: стол, тумбочка, шкаф и кровать. Да большего мне и не надо. В своем доме я чувствую себя чужим и одиноким. Хотя так и есть. О данных на носителе я никому не рассказал, да и сам ещё не проверял, что на нём. До сих пор откладываю, но всему своё время.       Вернувшись к себе, погрузился в медитацию. Открыв глаза, заметил поднос с едой, значит, к ужину меня не дождались. Взглянув на часы, ойкнул – была уже ночь. Но я отдохнул и чувствовал себя не в пример лучше. Поев остывшей еды, я переоделся в спортивную одежду, накинул капюшон и, открыв окно, встал перед ним.       Глубокий вдох и выдох. Сегодня первый день, когда я решился выйти на охоту. Надо ведь с чего-то начинать, и сегодняшний день я выбрал как знаменательный. Новая ступень и мой первый выход, пора опробовать то, чему научился. Шест взял раскладной, самодельный. Не бог весть что, но чем богаты. Делал его долго, и ничего особенного, кроме того, что он складывается пополам благодаря креплениям, в нём не было. Скажем так, это лишь на пару раз, пока чего получше не найду. Да ещё и деньги кончились, и давно. А не иметь при себе денег я не привык. Плохо спится по ночам, и лезут разные мысли, вроде: а вдруг? После предательства решил, что нужно всегда иметь запасной план и возможность свалить не с пустыми карманами. Так что сегодня я, можно сказать, иду на заработки. А что? Совмещаем приятное с полезным.       Но я всё равно волнуюсь, эти два года вышли… слишком мирными. Несмотря на сложности, это немного другое. Мне давали задания и после их выполнения не трогали, учили и относились вполне нормально. Об этом я мечтал? Да, почти. Так что же меня не устраивает? Не знаю, не хватает того азарта, когда ты знаешь, что в любой момент может начаться стрельба, что ты должен постоянно оглядываться, дабы не быть убитым или покалеченным. Нет того страха. Жажды жизни. Благо, я осознаю, что так надо и вскоре мне всё это пригодится. Хотелось бы знать, с чего конкретно всё начнётся и когда.       Отогнав лишние мысли, я выпрыгнул в окно со второго этажа, где находилась моя комната. Приземлился легко и непринужденно и сразу сорвался в бег. Пора испытать себя…       Приближаюсь к зданию, прыжок… воу! Зацепился руками за пожарную лестницу на высоте второго этажа, и ведь это не предел! Лестница скрипела, но мне было всё равно, мне хотелось на крышу. Шестой, седьмой, крыша. Оказавшись наверху, я улыбнулся. Огни города и высотки горели, словно новогодние ёлки. Потрясающий вид, пусть и не так высоко. Развернулся, разбег, и…       — Аааа… — не удержался я.       Это было… круто! Я перепрыгнул с одной крыши на другую на высоте седьмого этажа, и адреналин, что выбросился в кровь, доставил мне огромное удовольствие. Когда ты ходишь по лезвию ножа, но знаешь, что шанс упасть у тебя небольшой, потому что ты готовился к этому. Теперь мне этого не хватит, хочу ещё!       — Йахууу! — кричал я, когда прыгал на большие расстояния.       Крыша за крышей, двигаясь по направлению к одному из не самых обеспеченных районов города. Я радовался, я был словно ветер, свободный в полёте, и тот факт, что большинство людей так никогда этого и не испытают, приносил мне чувство особенности, важности. Не заметив преграду в виде натянутой проволоки, я наткнулся на неё уже в воздухе, прямо в середине прыжка. Кто, блять, повесил её так высоко и нахера?! Еле уцепившись за тонкую острую нить и чувствуя, как она режет мои руки под давлением моего веса, я уже хотел спрыгнуть вниз, на железный козырёк, как проволока просто сорвалась, и меня понесло к земле. Пальцами зацепился за ручку пожарной лестницы, но не успел как следует ухватиться, рука соскользнула, и мой полёт продолжился, завертев меня в воздухе. Труба! Я прикрыл лицо руками, в надежде не удариться и схватить её.       — Дон, — звук удара о железную газовую трубу.       Удар был сильным, мир закружился, и глухое приземление в мусорную кучу ознаменовало встречу с землей. Обычный прохожий, окажись он здесь в этот час, увидел бы странную картину: лежащего молодого парня в спортивном костюме, грязного от мусора, в котором тот нежился, с разбитым лбом, с которого стекала кровь, и довольным лицом с широкой и искренней улыбкой. Эта картина дополнилась радостным смехом, после того как молодой человек встал и начал отряхивать с себя мусор, подпрыгивая на месте, словно маленький ребёнок.       Руки, ноги – целы. Голова в порядке, кровь ерунда, на мне быстро заживает. Несмотря на падение, выход в город удался. Я остался доволен и, вновь забравшись на крышу, двинул дальше, но уже более осторожно, не желая повторения инцидента. Постепенно разгоняясь, я набрал максимально возможную скорость, заботясь, однако, и о том, чтобы не упасть и успеть заметить препятствие. Хе-хе, разогнался я знатно! Ветер, особенно во время прыжка и свободного падения с последующим приземлением на ноги, переходящим для распределения силы удара в кувырок, свистел в ушах. Но такой прямой удар по ногам я спокойно способен выдержать.       Меня уже не так волнует моя особость, в такие моменты я искренне рад, что родился таким, что отличаюсь от серой массы и способен на большее. А герой или злодей – п-фф. Пусть другие делятся на чёрных и белых, я буду хамелеоном.       Вот и он, Гарлем – район Нью-Йорка, история которого неразрывно связана с чернокожими жителями города. В XIX веке эту территорию освоили под сельскохозяйственные угодья выходцы из Голландии. Вскоре Гарлем начал застраиваться высотными домами, а низкие цены на жильё привлекли сюда множество нищих афроамериканцев.       Именно в Гарлеме началось зарождение американской негритянской культуры, появилось новое направление в музыке – джаз. Своё знакомство с Гарлемом я, пожалуй, начну с улицы Кинга, названной в честь Мартина Кинга, человека, что боролся за права чернокожих в Америке. Одной из главных достопримечательностей района является «Cotton Club», открытый гангстером, который посвятил клуб всем рабам, которые когда-либо работали на хлопковых плантациях. Окрестности клуба я и начну патрулировать. Часто они там вытаскивают на улицу пьяных и неспособных добраться домой, а затем просто грабят. Вот и посмотрим.       Приземлившись на соседней крыше и убедившись, что меня не заметили, я принялся наблюдать, перебираясь с дома на дом и выходя на мелкие улочки и тёмные места, заглядывая в тупики и закрытые дворы. Но всё было нормально. На улице шумела молодежь, кто-то пил пиво, кто-то, стоя у клуба, курил марихуану, не бить же их за это? Мы за здоровый образ! Блять. А вот это интересно… Я заметил троих молодых людей, которые тащили за шкирку четвёртого из клуба. Его увели в укромное место, где их не будет видно с главной дороги. Следуя за этими тремя, осторожно спустился и присел над ними, расположившись на чьём-то окне.       — Так, платить будешь или нет? — спросил один из троицы немного пьяного, но соображающего парня.       — Н-но мы же просто танцевали! — возразил тот, заикаясь то ли от неожиданности, то ли из-за страха.       — Ты её лапал? Лапал, так что гони бабло, — за говорившим встали остальные, как бы подтверждая его слова.       Ясно, нашли опрятно одетого лоха, решившего получить адреналин, чтобы похвастаться потом друзьям, что он был в Гарлеме ночью и остался в порядке. Сам вроде не маленький, мог бы и раскидать, наверное. Эх, вспоминаю свою молодость. Тьфу, блин, уже как старик говорить начал.       — Сколько? — сник парень.       — Хе, молодец. С тебя триста.       — Но у меня нет столько! — от возмущения он даже заикаться перестал.       — А вот это… уже не наши проблемы, — жестко отрезал говорящий. — Но мы люди добрые, так что можешь и вещами отдать. Мобилка, видел, у тебя неплохая.       Тут уже, видимо, мой выход. Так, спокойнее, что ты как баба перед сексом? Спрыгнул за спины ублюдкам, получилось тихо. Вот ещё результат упорных тренировок.       — Господа, оставьте парня в покое, — я скривился от своих слов, получилось как-то вычурно. Ещё бы о погоде им предложил поговорить.       — Ты ещё кто? — все трое развернулись ко мне, а парнишка заткнулся, впившись в меня глазами.       — Конь в пальто, то есть в капюшоне. Короче, валите отсюда.       — Ты не на тех наехал, паре… кха!       Не дожидаясь ответа, я сблизился и нанёс удар в кадык. Удар прошёл на ура, и пока противник глотает воздух, прописываю локтем в висок. Один – минус.       Оставшиеся выхватили ножи и… пистолет. Бля! Закинул руку под куртку за спину и вытащил свой сложенный пополам шест. Прыгнуть и в прыжке раскрыть шест, хлёстким ударом выбить пистолет, а затем прямым ударом в челюсть отправить негодяя на землю. Резкий поворот, сближение, и последний оставшийся на ногах, не ожидавший от меня такой прыти, получает удар в пах и древком по макушке. Всё произошло быстро, тело, истерзанное на тренировках, автоматом выполняло движения, мне нужно было лишь контролировать и вовремя начинать. Это победа. Но мне срочно нужно учиться уворачиваться от пуль. Как? Понятия не имею! Но надо.       Парень смотрел на меня со страхом, ах ну да. Капюшон глубокий, лица не видно, просто отлично. Обыск карманов, и у меня на руках сорок с лишним зелёных. Хм… мобилка, сойдёт, всё равно своей нет. Номер, правда, надо будет взять. Сразу избавившись от симки, я сунул теперь уже мой аппарат в карман. Здорово, испытание на улице считается пройденным. Я встал и решил свалить по-быстрому.       — Стойте! — крикнул мне парнишка. — Это… спасибо!       — Ага, — кивнув, я запрыгнул на трубу и выше, скрывшись от его глаз. Вот опять, благодарность приятна, и только ради этого стоило рискнуть. С хера ли? (да потому что ты бесчувственный, наглый, самовлюбленный кретин, который, если только автор не научится его контролировать, пойдёт рубить мир и грабить президента). Наверное, из-за детства, надо будет позже к психологу сходить. Хотя нет, не смогу заставить себя открыться малознакомому человеку, да и знакомым я полностью не открываюсь.       Парня я даже не запомнил, всё равно ведь не встретимся никогда.       Ночь прошла не очень. Влез в драку, вырубил обоих. Они начали размахивать ножами не понарошку, ну вот я и вмешался. Обыскивать их не стал, всё же это их разборки, и дела были между ними. Для себя придумал отмазку, что пусть убивают друг друга, но только не в мою смену. А потом вышла не очень приятная история.       Я уже довольно отдалился от клуба, когда услышал громкую ругань. Встряхнулся и, протерев уже закрывающиеся глаза, решил взглянуть. Сказалась усталость от ночных похождений, к тому же вышел на охоту я после тяжёлых занятий с мастером. Спустившись за углом на землю, засунул руки в карманы и стал слушать.       — Не трогай меня! — звонкий голос молодой девушки отдавался эхом по всей улице.       — Ты не охуела, сука? Ты как себя ведёшь? — а вот это голос немолодого бугая, парень её, видимо.       — Я сказала, не трогай! Слов нормальных не понимаешь, придурок?       — Ты как со мной разговариваешь! — звонкий удар от пощёчины, сопровождаемый словами.       Затем всхлипы и крики. Эх, придётся влезть. Выйдя из-за угла, направился к ним. Подхожу к нему из-за спины и хватаю руку, прежде чем он ударил ещё раз.       — Не надо, — обратился я к нему.       Человек повернул голову и дёрнул руку, выдирая её из захвата. Я не стал его удерживать.       — Ты! Не лезь не в своё дело, проваливай нахрен отсюда.       Девушка, увидев меня, сразу крикнула:       — Мистер! Помогите!       — Молчи, сука, как мне теперь смотреть в глаза…       Договорить я ему не дал, зачем? Лучше действовать наперёд. Отвёл удар от девушки и прописал в печень. Удар прошел, но не сложил его – незнакомец нырком ушёл под руку. Боксёр, и неслабый. Ну, я тоже кое-что умею. Принял хук на блок и сразу покачнулся. Нифига силища, для человека – ого-го… Снова нырнул и ударом по тормозам заставил принять основной весь на другую ногу, чем сразу же воспользовался и провёл бросок через бедро. Приземлился он удачно, просто вырубился. Стоило мне только повернуться к девушке, как рядом появилась пара патрульных. Наведя на нас фонари они поинтересовались:       — Что тут происходит? Мисс, вы в порядке?       Девушка посмотрела на парня, всхлипнула, и я почувствовал грядущие неприятности.       — Да, помогите! Он напал на нас! — она указала на меня пальцем.       — Вот же сука… — только успел я сказать.       Патрульные среагировали сразу: вытащив из кобуры служебное оружие, они навели его на меня.       — Руки верх! Не двигаться!       — Стойте… я…       — Не двигаться, это второе предупреждение!       В руки к копам попадаться не хотелось, а оружие уже было наведено на меня. А эта сука… в общем, к чёрту. Валим. Дёрнулся в одну сторону, чтобы они повели оружием вправо, а сам побежал налево, перепрыгивая эту… девчонку, ушёл перекатом, и вовремя. Звук выстрела, и, кажется, в меня попали, но у меня нет времени думать об этом! Прыжок, ещё прыжок, подтянуться на карнизе и валить отсюда нахрен. Последнее, что я услышал, прежде чем скрыться, было:       — Внимание, диспетчер. Преследуем подозреваемого: синий спортивный костюм, капюшон…       В окно я залез уже под утро. Уставший, злой и раненый. Пуля зашла в руку, чуть ниже плеча, было больно, но ощущение это пришло далеко не сразу. Уже когда я бежал домой, почувствовал, что с рукой что-то не так, а ведь пока адреналин не схлынул, то я почти и не замечал ранения. Стреляли по ногам, а я, идиот, в перекат ушёл, вот и словил. Только потом я понял, что мне жутко повезло, а ведь пуля и в голову могла попасть, или в сердце, неважно, даже думать об этом не хочу. Итог: хрена с два я ещё раз полезу в разборки парочек, это намного опаснее, чем гопники и грабители. Второе: с полицией надо быть осторожней, мало ли что они успели рассмотреть. Да и кровь моя на месте преступления осталась, но я вроде нигде не числюсь, а во время моих прошлых задержаний у меня не брали никаких анализов. Должно пронести. И третье: думаю, что нужно ещё немного повременить с охотой или выходить на неё реже и действовать осторожней. Я должен научиться работать против оружия, и чем быстрее, тем лучше.       В комнате ничего не изменилось, и я снял с себя одежду, промокшую от пота и крови на рукаве. Решил перевязать рану и вытащить пулю, а это очень и очень неприятная процедура, и провести её одному, имея только теоретические знания, трудно вдвойне.       — Где ты был? — голос, раздавшийся у меня за спиной, заставил меня подпрыгнуть и принять боевое положение. На стуле в углу сидел мастер. Мне пиздец… И как я его не заметил? Врать ему сложно, намного сложнее, чем Мёрдоку, ведь это он учил его обходиться без глаз, так как старик сам слепой. Остальные чувства у них обоих крайне обострены, к тому же Мэтт постоянно работает днём с людьми, а ночью в городе. А вот учитель… учитель – это квинтэссенция огромного багажа опыта и невероятного мастерства, которое он оттачивал на протяжении многих десятилетий; великолепный психолог, который видит меня насквозь. Брр… с ним шутки плохи.       — Я… — судорожно думая, как мне отмазаться.       — Руку покажи, — прервал он мои метания.       Я опустил голову, изобразив вину и раскаяние, подошёл к нему, присев на колено, повернулся той рукой, куда мне засадили пулю.       — Не кривляйся, у тебя не выходит. Раскаянием за совершённый поступок от тебя и не пахнет. 笨蛋。       — Простите… но я ведь спас сегодня людей! — попытался я воззвать хоть к этому.       — Второго Мэтта мне не хватало… — проворчал он, вытаскивая из кармана шкатулку.       — Ай! — я дёрнулся, когда он засунул маленькие щипцы мне в рану, и снова осунулся – две недели буду убираться, если меня совсем уж не выгонят за такое своеволие. Вот тут меня посетил страх.       — Не рыпайся, мешаешь. И хватит волноваться, у тебя сердце стучит, как бешеное, я не выгоню тебя. Зачем и куда ты полез?       — Я… вышел на прогул…       — Не лги мне, — в его голосе зазвучал холод, вот это уже действительно опасно, причём не в шутку. Я рискую сильно испортить с ним отношения.       Так принято, что по «духу» между мастером и учеником не может быть лжи: можно не говорить правду или недоговаривать, но лгать – это очень сильное оскорбление, признак полного недоверия и неуважения.       — Прошу меня простить, — я склонился в поклоне. Блять! Как так вышло?       — Говори.       — Я решил выйти в город в поисках приключений и чтобы набраться опыта. Решил, что мне стоит тоже принять участие в чистке города, да и помочь кому смогу, — ни слова лжи.       — Или кому захочешь, — добавил он.       — Или кому захочу, мастер, — сразу, без пререканий согласился я.       — И это всё?       — Нет, мастер. Также хотел проверить свои боевые навыки. Я решил, что из-за отсутствия спарринг-партнёра я не могу видеть свой прогресс в полной мере, — тут я снова закусил язык. Ещё одна оплошность, очень устал я сегодня, не смертельная потеря крови, напряжённая ночь, голова работает очень плохо.       — Ты ставишь моё наставничество под сомнение? — как-то слишком сладко сказал он.       — 不，师傅！请原谅我騃气，老师。 [Никак нет, мастер! Простите мою глупость, учитель!], — я перешёл на китайский, обычно учитель немного смягчается, когда ученики, особенно не китайцы, начинают говорить на китайском.       — С завтрашнего дня я меняю расписание твоих занятий. Если в тебе появилась дурь выходить по ночам в поисках приключений, то эту же дурь можно направить в более благоприятное русло.       Сказав это, он кинул мне сложенный бинт и скрылся за дверью.       Правда, перед тем, как исчезнуть за дверью, он, встав ко мне вполоборота, добавил:       — И раз уж ты пули ловишь, вместо того чтобы их избегать, значит, и эту проблему будем решать, — ну вот, из маленького списка вычёркиваем третий пункт. Решение само нашлось, а если точнее – нашло меня на мою голову.       Позже я понял смысл выражения: «Казалось, нам пиздец, оказалось, не казалось».       Я лежал в кровати и смотрел в потолок. Более ни на что другое я не был способен. Ныло всё, без исключений. С прошлого года так повелось. Интенсивность занятий увеличилась многократно, и никаких выходов в город я более не совершал. Просто не мог, сначала здесь попробуй выжить, а потом только кровать, учёба, еда, тренировки и сон. Дни стали однообразными, но скуки не было.       Поначалу меня это злило, я кипел и выплёскивал всё на занятиях, затем мне стало интересно. Я и так любил изучать бой на шестах, но теперь это стало не просто необходимостью, это стало моей одержимостью. Мне постепенно открывались секреты и нюансы разного рода, переходные стойки, ведение боя в ограниченных условиях, короткие шесты, парные короткие палки, и моё любимое… копьё. Бой на копьях открыл мне удивительный мир всевозможных выпадов, приёмов из любого положения, в любой обстановке. В руках мастера даже ложка может стать фатальным оружием, а про копьё я вообще молчу. А какое разнообразие древкового оружия: копья, вилы, трезубцы, протазаны, алебарды, гизармы, косы, и это лишь малая часть того, что я держал в руках. С каждым из этих видов своя, особенная, я бы сказал, душевная работа. К каждой нужен свой подход, у каждой свой характер и особенности, но их объединяет одно: всем им для работы нужна твёрдая, уверенная рука, иначе это простые палки с остриём на конце, не более.       Мастер довольно хмыкал, когда я брал в руки копьё, и с каждым разом моё развитие как бойца ускорялось, и я понял, почему. Всё просто и банально. Любовь. Любовь показывает разницу между тем, кто любит, и тем, кто берёт по необходимости. Разницу между кровожадным маньяком, который хватает острый предмет ради вида крови, и любящим мастером, который даёт оружию насладиться кровью. Так я лично для себя понял и открыл путь, на который ступил и по которому продолжаю идти.       Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула мисс Вэй, женщина, которая работает и живёт в доме мастера, приглядывает за ресторанчиком и является бухгалтером.       — Берни, тебя мастер зовёт, — сообщила она мне.       — Понял, сейчас приду, — ответил я, поднимаясь с кровати.       Дверь закрылась, а я начал одеваться. Не успел ещё переодеться после тренировок, я, вообще-то, в душ собирался, ну да ладно. Попробуй мастеру отказать. Нет, отказать-то ему вполне можно, правда, нужно предъявить железобетонные аргументы, так что иногда приходится выкручиваться. Очень дотошный старик. Но превосходный учитель.       Быстро переоделся, привёл себя в относительный порядок и выдохнул. В город не убегал, на занятиях не филонил, мастеру не грубил, с учёбой в порядке, значит, дело в чем-то другом.       — Звали, мастер?       — Хм, да. Садись.       Я присел на стул и принял чашечку горячего пуэра. Учитель протянул мне документы, которые я, с его немого разрешения, начал читать.       Так, «Бернард Шмидт», далее, «сим уведомляем вас, что экзамен будет проводиться»… далее. Я поднял большие от непонимания глаза.       — Школа? Зачем?       — Хмф, — хмыкнул мастер, он вообще хмыкать любит. — Чтобы учиться.       — Так я ведь учусь, мастер. Мистер Лунь отличный преподаватель!       — Я не сомневаюсь, ученик. Но изучать можно не только предметы, тебе стоит поучиться держать себя в обществе, среди таких же, как ты, учиться общаться и контактировать. Это мой наказ. Твоя любовь к одиночеству в последнее время волнует меня. Ты растешь, твоя личность растёт, и если сейчас упустить момент, то это может привести к плачевным последствиям. Молчи, — он поднял руку, не давая мне сказать.       — Тебе нужно уметь находиться на людях. Я понятия не имею, что ты планируешь в будущем, но, в любом случае, старшая школа, а если повезёт, то и колледж будет тебе отличным опытом.       Нет, он, конечно, прав. Он почти всегда прав, но так не хочется. Эх…       — Я понял, — кивнул я.       — Тогда сдашь вступительные экзамены, сразу на последний год обучения. Дальше сам разберёшься, вся эта бюрократия, чтоб ей пусто было, мне не по душе.       Я улыбнулся на такое отношения учителя, всегда злобного и железного, увидев его в другой обстановке. Но нужно сваливать, пока он не переключился на себя другого.       Экзамены. Надо сдать – сдадим. Сложного быть ничего не должно.       — Класс, познакомьтесь, это новый ученик, Бернард Шмидт, — затем уже мне: — Садись на свободное место.       Я кивнул и, перекинув портфель за спину, глазами отыскав свободную парту и сразу занял за ней место. Урок начался, но учебники мне ещё не выдали, поэтому пришлось выкручиваться. Найдя взглядом некрупного паренька, похожего на этакого весёлого и шебутного ботаника, который сидел как раз рядом, окликнул его:       — Псс… брат, у меня учебников нет, может, парты сдвинем?       Парень повернул голову, улыбнулся и кивнул. Мы тихо, стараясь не шуметь, сдвинули парты, и он положил учебник на середину. Я протянул ему руку:       — Бернард Шмидт, новенький. Да ты и сам слышал.       — Питер Паркер, старенький, — ответил он с улыбкой и пожал руку.       Прикольно, стоп! Питер Паркер, Питер… Я знал, что это дурно пахнет!       Твою мать...