Ужасы нашей любви (Horror Of Our Love)

17 августа 1992 Гарри испуганно наблюдал за тем, как слова, только что появившиеся на бумаге, исчезали, впитываясь в желтоватый пергамент. Тут же по странице заскользили слова нового предложения, ввергая ребенка в глубокое замешательство, ведь довольно сложно было решить, как именно ему нужно вести себя в подобной ситуации. «Как ты нашел этот дневник?» Гарри понял, что, по-видимому, собеседник решительно настроен на диалог, потому не нашел ничего лучше, кроме как начать строчить ответ. «Он был среди моих новых, только что купленных книг», - написал мальчик. - «А ты потерял его или что?». Поттер никогда не видел ничего подобного, да и слышать о таком ему прежде не приходилось, потому он, затаив дыхание, наблюдал за тем, как чернила впитываются в бумагу, чтобы дать Тому возможность ответить. «Да, ты прав, он и правда принадлежит мне. Однако я не терял его, сказать честно, до него никто даже не дотрагивался в течение довольно долгого времени. Так что я по-настоящему счастлив, что ты нашел его». «Но как у тебя получается писать мне?» - недоумевал ребенок. Тут написание ответа неожиданно затянулось – Гарри даже испугался, что своим дурацким недоверием разозлил Тома, и он больше не станет ему отвечать. Но все глупые мысли пропали, сменяясь радостной улыбкой, когда на желтоватой поверхности вновь проявились слова. «На самом деле я вел этот дневник очень и очень давно, когда учился в Хогвартсе, и тогда это занятие успокаивало меня. Когда я стал старше, то понял, что не хочу, чтобы другие ученики смогли взять его и прочесть все мои секреты, потому я запечатал все воспоминания внутри дневника. Так они были в полной безопасности, ведь найти их довольно-таки сложно. И я не преувеличиваю: это можно доказать тем фактом, что ты – первый человек, с которым мне удалось поговорить». Гарри что-то промычал в ответ, показывая, что все понял, хотя он сильно сомневался, что таинственный Том может каким-то чудом услышать его. Том говорил странным, немного заковыристым языком, которым пользовались, преимущественно, в семидесятые, так что мальчику было сложновато понять все, что хотел сказать его собеседник. Хотя странно, что загадочный волшебник из дневника вообще начал разговаривать с незнакомым ребенком. Должно быть, ему было очень одиноко, а Гарри слишком хорошо знал это пренеприятное чувство. «Так ты не против стать моим дневником?» - написал он, просто чтобы выяснить все сразу и на месте. Незамедлительное «да» заставило его лицо прямо-таки озариться улыбкой. Гарри собирался написать еще что-то, но прежде чем он смог придумать следующую реплику, Том уже опередил его. «Итак, Гарри, почему бы тебе не поведать о себе?» Мальчик ненадолго задумался. «Ну, мне двенадцать лет, учусь на факультете Гриффиндор, на втором курсе Хогвартса, куда я, кстати, отправлюсь через пару недель». «А что насчет семьи? Друзей?» «Я живу с родителями и младшей сестрой; можно сказать, что мы все довольно-таки близки в общении. А друзья… у меня их не так уж много; а, если честно, то вообще ни одного. Я общаюсь с соседями по комнате, но на этом все. Вместе нас пять человек: Дин и Симус – лучшие друзья, так же, как Рон с Невиллом, потому и получается, что я всегда один. Я встретил Рона в самый первый день школы еще в поезде, и, по-моему, нам было очень весело, но потом он познакомился с Невиллом, а он – самая настоящая знаменитость, так что, конечно, тот предпочел его мне». Гарри вновь ощутил толику того безотчетного гнева, охватившего его, когда Невилл забрал у него друга. Может быть, будь рядом с ним Рон, мальчик не чувствовал бы себя таким одиноким. «Что же такого сделал Невилл, что ты называешь его знаменитостью?» - спросил Том. Это было удивительно – Гарри впервые встретил человека, не знающего историю Невилла Лонгботтома, хотя, если подумать, Том выпал из реальности на целых пятьдесят лет и явно не может знать всего. «Давным-давно в магической Британии жил один очень злой волшебник, и не было никого, кто смог бы остановить его. Однажды он пришел в дом Невилла, когда тот был совсем еще ребенком, чтобы убить его, однако тот смог как-то защитить себя и уничтожить злого мага. Сейчас все называют Невилла так – Мальчик-Который-Выжил, многие считают его новым Мерлином, хотя на самом деле он ничего особенного не сделал». Гарри думал, что ему будет неприятно – обсуждать подобное, однако теперь, когда он мог говорить о Невилле свободно, озвучивая все свои мысли и чувства, мальчик ощущал невероятный душевный подъем. Гриффиндорцы почитали Мальчика-Который-Выжил, а слизеринцы никогда не разговаривали с Гарри, так что он с удовольствием пользовался шансом открыться хоть перед кем-то. «А как звали того волшебника?» Гарри колебался; он прекрасно знал, что злого мага ни в коем случае нельзя называть по имени. Но, поразмыслив еще немного, он решил, что если просто написать его, то ничего особенно страшного не случится, к тому же мальчику вовсе не хотелось, чтобы Том считал его чокнутым – вряд ли он знал о том, что на имя наложено вето. А терять потенциального друга как-то не хотелось. «Волдеморт. Правда, обычно мы называем его Сам-Знаешь-Кто». «Он, должно быть, появился уже после того, как я попал сюда», - ответил Том. - «Однако это довольно странная причина для того, чтобы пренебрегать твоей дружбой. Этот Невилл не заслуживает своей славы, поскольку во время нападения он был настолько мал, что вряд ли понял, что именно произошло». Слова Тома сразили Гарри наповал; тот не был особо впечатлен историей Невилла, потому мальчик понадеялся, что собеседник не оттолкнет его. Но еще больше Гарри поразило то, что Том написал ему через мгновение. «Тебе больше не придется грустить, Гарри. Теперь я буду твоим другом». 24 октября 1992 Весь оставшийся кусочек лета, в свободное от занятий время, Гарри провел с Томом. Он рассказывал ему о своих проблемах, а порой и просто болтал о всякой чепухе, как если бы собеседник и вправду находился рядом с ним. К тому же юноша умел слушать, да и обладал удивительной способностью: все, что бы он ни говорил, было тем, что Гарри хотел услышать в ответ. Правда, теперь мальчик еще сильнее отдалился от своих соседей по комнате, даже по сравнению с прошлым годом, но он успокаивал себя тем, что, по крайней мере, с Томом он счастлив всегда – начиная с их первой «встречи». Гарри сломя голову мчался в спальню после ужина, ведь только там он мог поговорить с Томом наедине. Задумавшись о том, чтобы как можно скорее начать переписку, мальчик перестал обращать внимание как на окружающую его обстановку, так и на человека, в которого он со всего размаху врезался. Пошатнувшись от внезапного столкновения, щуплая фигурка выронила охапку учебников, которую несла в руках. Гарри виновато бросился ей на помощь и, собирая вещи, задумался о том, как сильно это смахивает на его летнюю встречу с Малфоем-старшим. На полу валялось множество разных предметов, потому, когда ребята, наконец, закончили, Гарри заметил, что у фигурки – на поверку оказавшейся девчонкой, не было сумки. Она была маленькая, первогодка, с грязными светлыми волосами и большими серебристыми глазами. Мальчик не помнил, видел ли когда-нибудь ее прежде, но, заострившись на этой мысли, потратил много времени, задержав взгляд на какой-то книге, пока не оторвался от нее, чтобы извиниться. - Прости, из-за меня ты все уронила, - пробормотал Гарри. - Все в порядке. Было заметно, что ты обдумывал нечто важное, - ответила девочка. Ее слова звучали искренне, да и выглядела она на редкость довольной – будто случившееся никоим образом не взволновало ее. - Почему ты не носишь сумку? – мальчик не смог удержаться от, возможно, невежливого вопроса. - Она пропала. Мне кажется, это проделки нарглов, - спокойно ответила девочка. Гарри понятия не имел, кто такие нарглы и с чем их едят, но вряд ли кражу сумки могли совершить какие-то волшебные создания. Ясно же, что это кто-то из студентов! - Может, поищем ее вместе? – предложил он. Малютка казалась ему изгоем, таким же, впрочем, как и он сам, потому Гарри показалось, что они вполне могут подружиться. - О нет, спасибо, я не против таких шуток. Они учат меня, что нужно быть внимательнее. Гарри медленно кивнул, понимающе улыбаясь: - Ну, если тебе все-таки понадобится помощь, дай мне знать. Кстати, меня зовут Гарри. - Луна, - представилась девочка, улыбаясь в ответ. Развернувшись, чтобы уйти, она продолжила мечтательно напевать какую-то песенку, которую Гарри смутно слышал, прежде чем сбил маленькую певунью с ног. Мальчик осторожно засмеялся, позабавленный внезапным знакомством, и пошел своей дорогой – в спальню, куда, собственно, и направлялся. Добежав до кровати, он скинул ботинки и забрался на мягкий матрас, плотно запахивая полог. Открывая дневник, Поттер чувствовал, как подрагивают его пальцы от длительного ожидания. «Том, угадай, что только что случилось? Я думаю, у меня появился друг! Самый настоящий!», – быстро написал Гарри. Он ожидал, что ответ придет быстро, как обычно, но в этот раз ждать пришлось довольно долго, отчего мальчик нахмурился и начал недовольно сопеть. «Это прекрасно», - наконец, ответил Том. И, хотя мальчик не мог видеть ни его выражение лица, ни слышать голоса, он чувствовал, что от надписи прямо-таки исходил могильный холод. Но это было невозможно. Нет, у него определенно паранойя – вряд ли старый друг стал бы реагировать на столь радостное событие таким образом. Потому, Гарри решил все-таки рассказать Тому о новой знакомой. «Она – первогодка, и ее зовут Луна. Мне кажется, остальные дети смеются над ней, но, знаешь, она совсем не выглядит расстроенной или одинокой, наоборот, ее счастливой улыбке можно позавидовать! Хотя, она кажется слегка… чудаковатой, но, если подумать, этим я мало от нее отличаюсь, так что все нормально». Чернила быстро впитались в бумагу, но Том почему-то не отвечал. «Что-то случилось?», - спросил Гарри. «А мне казалось, что я был твоим «самым настоящим» другом», - чуть помедлив, написал собеседник. В одном предложении было столько тоски, что мальчик сразу понял, как именно отнесся Том к его радостной новости. «Нет-нет, ты не так меня понял! Настоящий – значит тот, с кем я могу общаться по-настоящему, ну, вживую», - торопливо настрочил Гарри. Он не лгал и потому надеялся, что Том не станет обижаться на него. - «Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы и мы с тобой смогли поговорить наяву, а не только через бумагу». Мальчик написал это от всего сердца, хотя и понимал, что нечто подобное невозможно. Но, вероятно, это поможет его другу немного успокоиться и сменить гнев на милость? «То есть, если я смогу найти способ сделать нашу встречу «настоящей», как ты выразился, ты поможешь мне?», - спросил Том, и Гарри почувствовал, как его сердце неистово забилось в груди. «Конечно, Том! Ты мог бы и не спрашивать, я помогу всем, чем смогу!» «Приятно слышать. Для начала, я хотел бы попросить, чтобы ты никогда более не говорил со мной об этой девочке, Луне», - дневник заговорил вновь спустя некоторое время, словно погрузившись в свои мысли. «Почему?», - удивился мальчик. Странно, раньше Том никогда не отказывался от возможности выслушать все, что он собирался ему рассказать. «Гарри… прости, если сказанное мной прозвучит глупо, и я просто расстраиваю себя из-за какой-то ерунды, но, знаешь, мне кажется, что если у тебя появится много новых друзей, то свободного времени у тебя станет гораздо меньше, и ты уже не сможешь писать мне так часто, как сейчас. Другими словами, спустя некоторое время ты забудешь обо мне, своем «ненастоящем» друге, и наше общение прекратится. Знаешь, я был так одинок, прежде чем ты нашел меня, но почему-то мне кажется, что ни с кем другим дружбы у меня не сложится. Ведь вряд ли я смогу найти человека, хоть отдаленно напоминающего тебя. Хотя, о чем я вообще говорю? Забудь об этом, я сказал глупость. Это ведь твоя жизнь, так? Вот и поступай так, как тебе хочется». Странно, но Гарри никак не мог перестать улыбаться, читая сбивчивые мысли Тома. Он и не представлял, что их дружба столько значит для него; вообще их отношения всегда казались мальчику несколько… односторонними. А Том, оказывается, очень их ценит! И его слова, на самом деле, были далеко не глупыми, ведь и правда, если они с Луной подружатся, то у Гарри не останется времени на переписку с дневником. Девочка вполне сможет найти себе друзей, благо, в замке много народу, а вот с Томом мог общаться лишь Гарри. «Том, не грусти, мне не нужен никто, кроме тебя. И я не позволю никому разрушить нашу дружбу». 31 октября 1992 Гарри стоял посреди спальни и недоуменно озирался по сторонам. Странно, он готов был поклясться, что направлялся в библиотеку. Тут он заметил нечто еще более пугающее – за окном смеркалось, как если бы день уже подходил к концу, хотя это было невозможно. Мальчик недоуменно нахмурился: никаких идей о случившемся у него не было, но нельзя же просто взять и забыть, что ты делал целый день! Дневник по-прежнему был надежно спрятан от посторонних глаз. Гарри очень хотелось посоветоваться с Томом – может, у него нашлись бы идеи, способные хоть как-то прояснить странности, которые в последнее время происходят все чаще. Например, не так давно мальчик обнаружил, что на его мантии остались следы ярко-красной краски, хотя он даже до банок не дотрагивался уже много лет, и откуда она могла взяться на нем здесь, в магической школе, было непонятно. Много чего хотелось спросить у Тома – все же, он был гораздо старше и наверняка что-то придумал бы, но Гарри боялся, что друг посчитает его чокнутым. Потому мальчик просто переоделся, чувствуя, как его зубы нервно выстукивают какую-то мелодию. Приведя себя в порядок, Гарри подошел к окну и провел по холодному стеклу дрожащими пальцами. Он надеялся, что ему это привиделось, но нет, небо было все таким же темным. 8 ноября 1992 Гарри не мог понять, что же такое с ним происходит – у него напрочь пропало чувство времени и пространства. Он мог идти в одно место, а попасть в совершенно другое, да и зачастую вообще не понимал, где именно находится и что здесь можно забыть. Поттер знал, что нужно бы сходить в Больничное крыло и обратиться за помощью к мадам Помфри, но пересилить себя никак не получалось – слишком страшно было открываться хоть перед кем-то. Гарри стоял посреди незнакомого коридора и переминался с ноги на ногу, пытаясь понять, куда его занесло на этот раз. - Эй, ты! Почему не в постели? – чей-то голос вывел мальчика из глубоких раздумий. Обернувшись, Поттер увидел Перси Уизли, взгляд которого не предвещал ничего хорошего. Он открыл было рот, чтобы сказать хоть что-то в свое оправдание, но ему не удалось издать ни единого звука. - Минус пять очков Гриффиндору. Ладно, давай я провожу тебя до гостиной, Гарри, все-таки уже слишком поздно. Да и как-то небезопасно бродить по замку одному ночью, - заметил рыжеволосый парень, и Гарри с благодарностью позволил Перси увести себя к портрету Полной Дамы. Чувствуя сердитый взгляд своего проводника, зорко следящего за тем, как Гарри поднимается к себе в спальню, мальчик понял, что больше не может убегать от разговора с Томом. Но заставить себя болтать о всякой ерунде он не мог, ведь друг сразу бы понял, что от него что-то скрывают. «Том, я не понимаю, что происходит. Мне страшно», - написал мальчик, пытаясь унять трясущиеся руки, оставляющие непривычно много клякс на желтоватой бумаге. «Что стряслось, Гарри?», - ответ пришел незамедлительно, и этого было достаточно для того, чтобы успокоить испуганного ребенка. «Кажется, я теряю чувство времени, знаешь, так еще называют пробелы в памяти. Помнишь, как я рассказывал тебе о том, как кто-то оставил на стене пугающее послание, рядом с которым была подвешена оцепеневшая кошка? Знаешь, после того, как это случилось, я обнаружил, что стою посреди спальни и… моя одежда была перепачкана краской. Той самой, Том! Я не понимаю, что происходит, но, кажется, всякие ужасы случаются именно тогда, когда я оказываюсь в очередном незнакомом коридоре… Я же не мог написать то послание, да и на кошку не нападал, ведь так? Но что если это я нападаю на учеников?» Гарри всхлипнул и вдруг заплакал. Слезы стекали по его бледному лицу и, подобно чернилам, впитывались дневником. «Гарри, прошу тебя, не плачь; я никогда не поверю, что ты мог причинить кому-то вред! Да и двенадцатилетнему мальчику, вроде тебя, просто не под силу совершить подобное, ведь даже я никогда не слышал о цепенящей магии. По-моему она слишком темная даже для меня. Пожалуйста, не переживай; вероятнее всего, твоя магия растет, а твое тело адаптируется к ней – вот тебе и побочные эффекты. Это вполне естественно, так что не нужно так беспокоиться. Просто не обращай внимания, и жизнь пойдет своим чередом». «Правда? А я так боялся… самого себя». «Не терзай себя этим, Гарри. Как бы мне хотелось быть сейчас рядом с тобой, чтобы удостовериться, что все в порядке, но вся поддержка от меня – это написанные от руки слова». Гарри тоже всем сердцем желал, чтобы Том сейчас был рядом с ним. 18 декабря 1992 Гарри понял, что в его памяти вновь недостает длительного промежутка времени. Вот только что он шел куда-то по коридору, как вдруг оказался стоящим на земле, за пределами школы. Все бы ничего, ведь подобное уже случалось, но этот провал памяти подготовил мальчику неприятный сюрприз – вся его форма была усыпана петушиными перьями. Гарри брезгливо отряхнулся, чувствуя, как в диком испуге трясутся его руки, и стремглав бросился в башню Гриффиндора, начисто игнорируя крики старост, призывающих к порядку. «Том… Кажется, я передушил всех школьных петухов. Вся моя форма сплошь была усыпана их перьями, а недавно в школе говорили, что их тела нашли мертвыми, причем нечто подобное уже случалось. Как ты думаешь, может, Невилл заставил меня сделать это? Помнишь, вчера я рассказывал тебе, что он – змееуст? Поговаривают, что он вполне может оказаться Наследником Слизерина, так может, мои злоключения – его рук дело?» «Думаешь, Невилл обладает настолько устрашающими способностями, что может считаться Наследником Слизерина?», - в этом вопросе было столько скептицизма, что сразу стало понятно – Том не просто не согласен с этой мыслью, она кажется ему нелепой. Поняв это, Гарри ощутимо расслабился. «Он умеет говорить со змеями, это да, но, сказать по правде, я не замечал за ним никаких выдающихся достижений ни на одном из предметов. Если не считать Гербологии, конечно. Но именно этим он и вызывает подозрения! И если не он Наследник, то кто? Говорят, когда Тайная Комната была открыта в прошлый раз, погибла девочка. А что если это повторится? Вдруг пострадает кто-то еще, как Колин недавно? Что если…» Внезапно дверь спальни распахнулась, вынудив Гарри прервать свой разгоряченный монолог. В комнату зашли Симус Финниган и Дин Томас, на лицах которых застыло на редкость мрачное выражение. Гарри захлопнул дневник и быстро сунул его под подушку – в этот раз он так торопился поделиться с Томом своими переживаниями, что напрочь забыл задернуть полог! - Разве вы не знаете, что нужно стучать? – резко заметил он. Мальчики посмотрели на него, как на психа, после чего Симус подмигнул ему. Гарри нахмурился еще сильнее, и неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Дин каким-то невероятным образом не уловил его настроение. - Только что было совершено еще одно нападение, - поделились с ним мальчики, - Почти-Безголового Ника и Джастина Финч-Флетчли нашли оцепеневшими. Эрни МакМиллан сказал, что видел Невилла поблизости. А ведь на днях тот науськивал змею на Джастина… парень знал, что это плохо для него кончится, и вот как вышло. Странно это все, да? Гарри кивнул и запахнул полог, тем самым заканчивая их разговор. Им нечасто доводилось поболтать, да и все темы сводились к самым обычным сплетням. Большую часть времени друзья проводили в обществе Лаванды Браун и Парвати Патил, пересказывая им то, о чем сами недавно беседовали с парнями. Забавно, но они даже не подозревали о том, что имеют дело с главными сплетницами Гриффиндора, так что о делах их факультета было известно всей школе. «На двух оцепеневших больше», - написал Гарри, кусая губы. Если Невилл и впрямь первым нашел их, то это еще больше указывает на его причастность, а никак не на Гарри. Однако Том сразу отринул саму вероятность вины Невилла, а он никогда не ошибался. «И куда ты пропал?», - спросил дневник, начисто игнорируя то, что настрочил ему Гарри. «Соседи вернулись. Они сказали, что было еще два нападения, и рядом с ними видели Невилла, но ведь ты не считаешь его преступником. К тому же я опять не помню, чем занимался весь день…» «Ты снова винишь во всем себя, Гарри. Не стоит этого делать, иначе ты еще больше расстроишься, а это – прямой путь к стрессу и, как следствие, проблемам со здоровьем. Это, кстати, и может быть причиной твоего плохого самочувствия в последнее время. Конечно, сейчас происходит много плохого, но ведь ты никакого отношения к этому не имеешь. Давай больше не будем это обсуждать? Расскажи лучше о своем самом нелюбимом преподавателе». «Хм, самый нелюбимый…Снейп, конечно! По-моему, я уже говорил о нем – крестный моей младшей сестры. И ты еще думал, что это прекрасно, ведь он души в ней не чает, но ко мне его любовь не имеет никакого отношения, потому, сколько бы я не старался, лучше они не становятся. И я правда усердно занимаюсь на Зельях, но как был, так и остаюсь самым худшим в классе. О, еще мне не нравится Локхарт – наш новый преподаватель по Защите от Темных Искусств. Знаешь, наш прошлогодний учитель был самим злом, но у него хотя бы уроки были познавательные, а Локхарт повернут только на своей внешности». «Да уж, один лучше другого. Когда я учился в Хогвартсе, мне больше повезло. Знаешь, деканом моего факультета был очень хороший человек. Как ты себя чувствуешь, Гарри? Тебе уже лучше? Я буду переписываться с тобой столько, сколько тебе хочется, даже если придется потратить на это всю ночь». «Спасибо тебе, Том. Ты всегда знаешь, как подбодрить меня». 28 января 1993 Гарри чувствовал, как его настроение потихоньку улучшается. Еще бы, ведь на Рождество он уезжал домой, так что на всю пугающую атмосферу, царящую в замке, можно было попросту не обращать внимания. Мальчик до сих пор ощущал некоторую слабость, но объявлений о нападениях больше не было, да и провалов в памяти тоже. Несмотря на это, мальчик был рад вернуться обратно в Хогвартс, а именно – из-за матери. Она никак не могла оставить его одного, когда как все, чего хотел Гарри – это свободно поболтать с Томом, но с Лили, которая вечно стояла у него над душой, это было решительно невозможно. Теперь мальчик понял, как здорово было ходить на уроки, потому как теперь всем его свободным временем распоряжалась мама. В итоге, большую часть каникул он провел в своей комнате, отказываясь выходить из нее. Папа и Сириус говорили что-то о подростковом бунте и тихонько посмеивались, а вот у мамы догадок и предположений было в разы больше: то ей казалось, что над ним издеваются в школе, то, что у него расстройство желудка, но апогеем, конечно, была гипотеза о регулярных занятиях Гарри Темными Искусствами. Том же находил происходящее очень смешным. Мальчик очень расстроился, когда нападения возобновились, и теперь просто ждал хоть чего-то, способного изменить ситуацию к лучшему. Гарри вздохнул, прижимая колени к груди. Он сидел и смотрел на озеро, кутаясь в пальто, чтобы согреться. Мысли уносили его далеко-далеко, как вдруг чей-то сонный голос вернул мальчика с небес на землю. - И снова здравствуй, Гарри, - произнес кто-то, чей голос Поттер тут же узнал – это была Луна, хотя после той первой встречи они больше не разговаривали; мальчик избегал ее после того, как Том сказал, что его ужасно удручает возможное одиночество. - Ты еще здесь? – уточнил Гарри. - Я хочу взглянуть на пресноводных заглотов. Если хочешь, можешь составить мне компанию. Гарри всерьез подумывал о том, чтобы согласиться, но тут ему вспомнилось обещание Тому. - Прости, Луна, не сегодня, - он осекся, увидев ее грустную улыбку. Мальчику было неприятно обижать ее, но Том был куда важнее. К тому же, девочка не выглядела слишком уж опечаленной. - Хорошо, но если ты устанешь от своих дел, можешь смело найти меня, - с этими словами Луна зашагала дальше, заставив Гарри украдкой улыбнуться. Чуть позже мальчик пошел обратно в замок, заскочив по пути в библиотеку. И только возвращаясь в спальню, Гарри понял, что дневник пропал. 14 февраля 1993 С пропажи дневника прошло всего две недели, но Гарри уже отчетливо ощущал, как его жизнь разваливается на части. Без Тома ему было не с кем поговорить, он вновь остался в полном одиночестве, без друзей, наедине с самим собой. Мальчик пытался найти утешения в книгах, но даже они не могли поддержать его. Гарри полностью закрылся от однокурсников; ему было невыносимо видеть их дружными и счастливыми, в то время, когда он потерял связь с Томом. В итоге он окончательно сломался на самых обычных Зельях. Снейп вел себя на редкость отвратительно, правда, теперь пожаловаться на это было некому, как и на то, что Гарри справлялся бы с заданиями гораздо лучше, если бы профессор перестал беспрестанно оскорблять его. Мальчик шел по коридорам, чувствуя, как хандра накрывает его с головой. Он уже почти добрался до кабинета Заклинаний, когда услышал какой-то шум. Пройдя чуть дальше, Гарри обнаружил Невилла Лонгботтома, которого прижимал к полу уродливый купидон, настойчиво пытающийся спеть песенку на День Святого Валентина. Карлик распахнул сумку мальчика, разбросав содержимое по полу – и там, посреди кучи пергамента и книг, лежал до боли знакомый дневник. Гарри не мог поверить – он все это время был у Невилла; сначала тот помешал его дружбе с Роном, а теперь пытается забрать у него и Тома! Гарри потребовались вся его сила воли, чтобы не отобрать дневник сразу и на месте. Если сделать это сейчас, то Невилл, понятное дело, будет знать, кто украл его у него; к тому же он был уверен, что Мальчик-Который-Выжил представляет себе, как именно пользоваться дневником. Когда взгляды мальчиков встретились, Гарри фальшиво улыбнулся. Невилл улыбнулся ему в ответ, но было видно, что румянец стыда по-прежнему окрашивает его щеки. Лонгботтом, казалось, не знал, что обидел его, но это было не важно. Гарри не остановится ни перед чем, пока не вернет Тома назад. 20 февраля 1993 Наконец-то Гарри возвращался в башню Гриффиндора. Он был в полном одиночестве, но, тем не менее, знал, что ему никто не помешает. Остальные мальчики ушли на шахматный турнир, который предложил Рон, так что в спальне было пусто – прекрасная возможность поискать дневник. Поттер приступил к работе: выгреб все вещи из чемодана Невилла, опустошил прикроватную тумбочку, вытряхнул содержимое подушки и одеяла, проверил матрас. Там-то он и нашел то, что так долго искал. Мальчик улыбнулся, раскрыв потрепанную книжку, не в силах прожить еще хоть минуту без лучшего друга. «Том, прости меня, Том. Я не понял, как потерял тебя. Все это время я так сильно пытался тебя найти!», - быстро строчил он, чуть не плача от облегчения. «Не расстраивайся так, Гарри, ведь теперь мы снова вместе. Только пообещай мне, что впредь будешь более осторожен. Знаешь, Невилл – невозможный зануда. Я соскучился по тебе». «Больше я не выпущу дневник из рук! Ты мой лучший друг во всем мире, Том. И я никогда не оставлю тебя». Вот только Гарри даже не заметил, что после того, как книжка вернулась к нему, его самочувствие резко ухудшилось. 8 мая 1993 Гермиона Грейнджер и Пенелопа Кристал* оказались последними жертвами цепенящих нападений, и это было последней каплей для Попечительского Совета, снявшего Дамблдора с поста директора. И вновь Гарри не мог вспомнить, что делал целый день. Когда Невилл спросил его о разгромленной комнате, мальчик солгал слишком уж неправдоподобно, но однокурсник все равно поверил ему. В последнее время Гермиона смотрела на Гарри странно сочувствующим взглядом, так что Гарри был даже немного рад, что на нее напали, хотя признаться в этом он не смог даже себе. Гораздо больше его беспокоило то, что многочисленные нападения на студентов теперь не причиняли ему столько волнений; не имеет значения, как долго это будет продолжаться, если они с Томом будут вместе. 27 мая 1993 «Том, мне кажется, через пару дней я рассыплюсь на части. У меня нет сил ни на что, все, что мне хочется, так это лежать в кровати и разговаривать с тобой», - написал Гарри, начисто игнорируя боль в руках и запястьях, которая появлялась, стоило ему взять перо. Сам факт того, что такая простая вещь причиняет столько боли, прямо-таки кричал об опасности, но Гарри не хотел, чтобы его лишали возможности продолжить переписку. «Я думаю, что мог бы помочь тебе. Помнишь, как я рассказывал о том, что могу обрести тело?» «Да», - Гарри с волнением припомнил обговоренные планы на будущее. «Кажется, я понял, что нужно делать. Мне понадобится день или два, чтобы завершить все приготовления, но если повезет, я смогу вернуться и по-настоящему помочь тебе. И помни, Гарри, все, что я делаю, я делаю для тебя». «Делай все, что хочешь, Том. Я просто хочу навсегда остаться с тобой». «Да, навсегда. Так и будет». 29 мая 1993 «Гарри, все готово»,- написал Том. Мальчик широко улыбнулся. «Правда? Ты начнешь прямо сейчас?» «Да, но сначала тебе нужно будет кое-что сделать для меня»,- ответил Том. «Я готов». «Мне нужно, чтобы ты спустился в Тайную комнату». Гарри не понимал, что происходит. Вот он лежит на кровати, недоверчиво всматриваясь в написанное, и вдруг – стоит посреди огромного зала, отделанного камнем, поблескивающим от сырости; все вокруг было в статуях змей. - Приятно, наконец, увидеть тебя, Гарри, - позади мальчика послышался мужской голос. От неожиданности он резко обернулся и встретился лицом к лицу с туманной, почти призрачной фигурой. Гарри знал, что перед ним стоял Том Реддл. * вообще, Кристал, в оригинале – Клируотер, «чистая вода». Типичная индейская фамилия, кстати, чудом вспомнила, как ее обозвал Росмэн.