Я вырвусь...

      Огонь... В моих венах течёт пламя. Бензак. Высокооктановое топливо. Я в Аду. Иначе как объяснить то, что так болит левая рука? То, чего нет, не должно причинять такую бешеную боль... Я ощущаю каждый нерв, каждую клеточку, они горят и вопят, требуя покоя, хотя бы на секунду, хоть на долю мгновения... Но агония не отступает. Кто-то из кормилиц наклоняется надо мной и поит грудным молоком из бутылочки... Я с трудом глотаю благословенную жидкость. Я должна выжить. Выжить и разорвать ему глотку.       Рука... Её нет, но она болит, словно с неё содрали кожу и опустили в кипяток... Грязные бинты измазаны кровью. Холодно... Затем бросает в жар. Но самое худшее позади. Я буду жить. Я знаю это. Иногда он приходит и смотрит на меня. Его глаза... Они ужасны. Они ничего не выражают. Ни насмешки, ни гнева. Просто... окна в Бездну. Неудивительно, что молодняк боготворит Несмертного. Он умеет внушать страх. Но не мне. Больше нет. Я спокойно смотрю ему в глаза, слишком ослабевшая, чтобы говорить. Никакой ненависти в моём взгляде... Я заставила душу омертветь, а своё сердце - окаменеть. Ещё не время давать волю пламени в моей крови. Но однажды... Джо посеял смертельный урожай, и будь я проклята, если не заставлю его пожать семена моей мести. Нет. Не мести. Возмездия. Не только за меня. За всех, кого он уничтожил.       Иногда я вижу, как он ходит мимо закутка, где я лежу в горячечном полузабытьи. Или это видения? Могут ли видения быть такими... чёткими... ясными... Мысли путаются. Пару раз он даже шёл под руку с одной из своих кобылиц. Его жёнушки. Я презираю их... Он трахает их, обращается, как с поганой вещью, а они лишь ходят, потупив взор, да тихо шепчут ему свои мольбы, как всегда, безуспешные и безответные. Дуры. Тупые овцы. Они нужны ему лишь для осеменения и получения наследников мужского пола. Не сомневаюсь, своих подросших дочурок Джо тоже будет окучивать... Презираю их... Презираю... Я даже не хочу знать их имён. Они трупы. Живые ходячие трупы, которые он трахает...       - Эй, кормилица! Этой дряни больше молока не давать. Оно нужно для Парней. Она всё равно не жилец, - послышалось порыкивание одного из самых верных приспешников Несмертного, Шрама. Ха, ну и имечко он себе придумал. Да тут у каждого первого шрамы...       Я ухмыльнулась. Значит, таков приказ Джо? Я умру от жажды, корчась в болезненных муках. Могло быть и хуже. Не знаю, правда, каким образом. Но надеюсь, что могло. Надежда - единственное, что не позволяет мне сходить с ума.       Мне снилось, что я еду на байке. Песок бьёт в окуляры очков, залепляет щёки и рот, а Солнце нещадно жарит мне спину через кожаную куртку. Но главное - я свободна, адреналин заставляет сердце отбивать барабанный бой. У меня снова обе руки, а впереди - лишь Пустошь и смерть. Но ничего страшного. Я выживу. Я всегда выживала. Песчаная буря впереди вздыбилась чудовищным смерчем, и я еду прямо в Око Бури. Я хохочу. Я Валькирия. Это я Бессмертная, не он...       - Эй... Проснись...       Я резко открываю глаза. Надо мной склонилась неясная, зыбкая белёсая тень. Мысли путаются, и я не успеваю сообразить, что делаю... я выбрасываю вперёд левую руку, целя кулаком в лицо незнакомцу. Ничего. Я ошалело смотрю на свою культю. И тут до меня доходит. После стольких дней. Наконец. До меня. Доходит. У меня больше нет руки. И никогда не будет. Никогда...       Я лежу на грязном, пыльном полу, съёжившись, сжавшись в комочек на боку, и вою... вою, словно раненая волчица. Горячие слёзы застилают глаза, во рту горько, я обхватила руками голову... Нет... Рукой... Я не хочу никого видеть, только рыдать и рыдать...       - Я... Я принесла тебе попить... И немного поесть... - тихий шёпот вывел меня из ступора. Я сжала зубы и попыталась вытереть слёзы правой ладонью, затем вгляделась в полутьму. Сейчас ночь, Цитадель погружена в темноту, но тишина то и дело нарушается рыданиями какого-нибудь бедолаги: здесь грабят, режут, насилуют. Чаще всего по ночам, но иногда даже средь бела дня. Так что мои вопли никого не удивят...       - Ты... - прохрипела я. - Ты одна из его новеньких кобылок... Я не знаю твоего имени... Ты... Что ты здесь забыла?.. - я указала на неё левой рукой, и вновь прямо перед моим взором, во всей красе - моё уродство. Вечное уродство. - Не смотри на меня! - зарычала я, не в силах сдержать очередной приступ рыданий.       Я плакала до тех пор, пока не закололо в груди. И тут осознала, что чьи-то мягкие, тёплые руки обнимают меня за плечи, а жаркое дыхание согревает затылок и спину. Тихая, нежная песня, мурлыканье, льётся у неё из груди. Воспоминания о детстве. О маме... Об утраченной невинности, телесной и душевной. Он не просто отрубил кусок моей плоти, он уничтожил часть моей души. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!!!       Она тихо и нежно целует мою щёку, затем берёт в свои руки мою правую ладонь и тоже целует, не переставая напевать детскую колыбельную. Ангхарат. Я вспомнила. Её зовут Ангхарат.       Она продолжает целовать мою руку. В этом нет ничего из животной похоти, она просто хочет помочь. Помочь мне снова почувствовать себя... целой? Затем... Я задрожала и подняла голову, не веря собственным ощущениям. Мои заплаканные глаза встретились с её, и в них тоже были слёзы. Она наклонилась и целовала бинты, грязные бинты на моей незажившей ране.       - Зачем? - тихо прошептали её нежные, детские губы. - Зачем ты спасла Накса... такой ценой?       - Ты... подглядывала? Он ведь велел всем выйти?       - Да... Он наказал меня... - девушка повернула голову, и я увидела свежий порез на правой части её лба. Глубокий. Останется шрам.       - Тебе повезло... Некоторым из своих прежних жён он отрезал пальцы за меньшие проступки...       - Я... Я его любимица. Он хочет наследника. Именно от меня.       - Тебе... не надо было приходить... нельзя живым навещать мёртвых.       Я закрыла глаза и, наверное, потеряла сознание на несколько минут, потому что, когда я очнулась, Ангхарат поила меня молоком из бутылочки.       - Я хочу, чтобы он сдох.       Это сказала не я. Ангхарат. Я чуть не поперхнулась, услышав столько ненависти в её детском голоске. И это та самая Ангхарат, которая не смеет поднять взгляд на своего господина и повелителя?!       - Ты чокнутая дура... - зашипела я, ударив её по губам так сильно, что она растерянно заморгала и пролила немного молока мне на грудь. - Никогда, слышишь меня, никогда не произноси этих слов вслух. В Цитадели полно чужих ушей. А все чужие уши - враждебные. Ему непременно донесут, и тогда он будет вынужден сделать из тебя пример. Ему надо поддерживать авторитет перед подчинёнными. И даже если он тепло к тебе относится, он будет вынужден наказать тебя публично...       Я схватила её за руку, крепко сжав её указательный палец:       - Самое главное - взять что-нибудь в зубы. Лучше всего дерево... - я сжимала палец всё сильнее и сильнее, а Ангхарат даже не пыталась вырваться, только скулила от ужаса и боли. - Иначе рискуешь раскрошить зубы в порошок, когда будешь скрежетать ими в агонии. В первую секунду - лишь холод лезвия на твоей плоти... Затем... Твой палец - в огне, в кипятке, его уже нет, но он продолжает гореть, и ты ничего не видишь, ничего не понимаешь, только можешь орать, орать до тех пор, пока воздух не выйдет из лёгких до последней капли. Затем ты умудряешься набрать воздуху, чтобы снова орать... Ты этого хочешь?       - Нет... Нет... - девушка рыдала и дрожала всем телом, а я наконец отпустила её палец.       - Принеси мне нож в следующий раз, как придёшь. И больше не приходи. Никогда. Это слишком опасно, он узнает, рано или поздно.

***

      Кровь течёт по многочисленным порезам на моей голове, но я продолжаю брить, лезвие холодит кожу у виска, и клочья волос летят на пол. Фурия. Меня прозвали Фурия. Я слышала, Шрам упоминал это. Так Парни прозвали меня после того, как я чуть не половину из них уделала в пустыне с помощью одних кулаков и тонкой цепи. Фурия, или Песчаная Сука. Я усмехнулась. Должно быть, видок у меня тогда действительно был неважнецкий. Вся в песке и крови, стою над избитыми телами их товарищей, с цепи, намотанной на кулак, падают и впитываются в песок капли крови...       Сегодня он придёт. Шрам. Сегодня ночью он хочет меня. Я видела это по его глазам, и игриво улыбнулась ему. Я по-прежнему красива, несмотря на... Я сглотнула нежданно подступившие слёзы и продолжила брить голову, оставляя лишь короткий "ёжик" волос. Он хочет оттрахать меня во все дыры и потом хвалиться Парням, что Песчаная Сука дала ему. Или что он взял меня силой.       Я спрятала нож, вернее, простое грубое лезвие с намотанной вместо рукояти тряпкой, наскоро примотав его бинтами к культе. Забавно. Он боится смотреть туда. Боится видеть моё увечье... Этим надо воспользоваться. Я проверила. Выходит легко. Вытащить - пара секунд. Главное - дотянуться. Шрам останется доволен. Сегодня я как никогда позволю ему насладиться своим прозвищем.       Стемнело. Дневные звуки Цитадели постепенно заглохли. Он пришёл в мою каморку. Тяжело дышит. Дрожит от возбуждения. Я лежу на спине, расставив приподнятые бёдра, обтянутые кожаными штанами, а моя куртка распахнута. Под ней ничего нет.       Он навалился на меня, его горячее зловонное дыхание обдало меня, словно нечистотами, но я улыбаюсь и целую его в губы, жадно проникая языком всё дальше и дальше. Его горячий член пульсирует, упершись мне в бедро, я обнимаю его за шею правой рукой и, подавшись вперёд, заставляю лечь на спину, а сама сажусь на него верхом и сбрасываю куртку. Он ошалело смотрит на мою грудь и тут же начинает лапать своими ручищами. Я закрываю глаза... Представляю себе, что это Джо... Выхватываю нож и всаживаю ему прямо в глотку.       Он хрипит и пытается скинуть меня, такую тушу сложно убить, он ещё долго может цепляться за жизнь. Я всем весом наваливаюсь на рукоять, чувствуя, что сама режу пальцы о грубое лезвие. Он пытается ухватить меня за лицо, выдавить глаза, но я злобно кусаю его, до крови, до кости. Он умён, опытен, ему не занимать хладнокровия. Он дорого отдаст свою жизнь. Шрам меняет тактику, он пытается схватить мою голову сзади за волосы. Но их нет. Он широко распахнул глаза от ужаса, царапая мою коротко постриженную лысину. Он хрипел ещё несколько минут, затем затих. Потеря крови сделала своё дело.       Тяжело дыша, я пару минут лежала рядом с его остывающим телом. Затем обыскала труп. Немного еды. Нож с сапоге. Дурак. Так далеко, что не вытащишь при необходимости. Итак, скоро пойдут слухи, что сам Шрам погиб от моей руки. Меня не будут трогать, какое-то время, ведь согласно правилам иерархии я теперь претендую на место Шрама в банде Парней. Но скоро они захотят испытать меня, забрать у меня всё, они будут готовы порвать меня зубами. Они не потерпят калеку рядом с собой.       Мне нужно в кузни... Я начала обмазывать лоб пеплом, найденном в мешочке в одном из карманов Шрама. Боевая раскраска Парней. Ведь теперь я одна из них... Кузнец Билли мне поможет. В кузнях я найду то, что мне нужно. Выкую себе новую руку. И порву ей глотку Несмертному Джо.       Я задумалась над словами Ангхарат. Действительно, зачем? Зачем я спасла этого сопляка Накса... такой ценой? Я не знала. Просто... Чувствовала, что наши судьбы неразрывно связаны. Мама рассказывала мне в детстве, что моя бабка была ведуньей. И посмеивалась, говоря, что мне надо быть лекарем, тогда мой дар точно проявится.       За долю секунды до удара Костеруба, у меня перед глазами возникло лицо Накса. Он был старше, его глаза были полны глубокой тоски, он протягивал руку вперёд, и его губы шептали: "Запомни меня." Я не знаю, возможно, я сошла с ума от боли, и ничего этого не было. А возможно, мама была права, и иногда я могу видеть осколки будущего. Накс... Ты мой должник. Мы ещё потолкуем. Макс... То есть, Накс.