***
- Ах ты грёбаная шука! Это ты стибрила мою любимую шепошку?! - беззубый рот старика нехотя выплёвывал слова, а холодно блестевшее дуло дробовика уставилось мне в живот. - Ну, предположим, я... Что будешь делать, Беззубый Билл? - я спокойно смотрела в его белёсые полуслепые глаза. - Обниму тебя, конешно! Иди шуда, девошка моя! - старик добродушно рассмеялся и отложил дробовик в сторону. Стоит лишь привыкнуть к шуточкам старины Билла, так поймёшь - он самый безобидный чудак в этой Цитадели, полной убийц, воров и насильников. Правда, парочка новых подмастерьев, бывало, мочились при виде дробовика, но это мелочи. Ну и ещё он как-то раз чуть на две части меня не разорвал, выстрелив дробью и попав в плавильный котёл, за которым я еле успела спрятаться. Принял меня сослепу за воришку металла. Эти крысы вечно ползают по Цитадели в поисках, чего бы стащить... Билли подкатился ко мне на своей дощечке на колёсиках. Вместо ног у него были короткие обрубки. Он не любил говорить об этом, только упоминал, что его переехала фура. Прекрасно его понимаю. Такое увечье - только твоё, личное. И ты сам выбираешь, рассказывать о нём или нет... Если бы не его золотые руки, превосходно знающие кузнечное дело, его бы не задумываясь вышвырнули за пределы Цитадели, к другим доходягам - бездомным старикам, калекам, немощным, гниющим от лучевой болезни. Я тоже скоро могу очутиться там, вырыть нору в песке и заживо гнить весь остаток жизни. Несмертный пустил слух, что больше не благоволит мне. Это значит, что любой может убить меня, его бывшую любимицу, не опасаясь кары. Но это также значит, что Джо дал мне второй шанс. Он не приказал меня убить прямо, иначе я была бы уже мертва. Он испытывает меня, в собственном изощрённом, садистском стиле... Билл шутливо потрепал моё бедро своей сильной рукой, привыкшей к кузнечному молоту, и грустно посмотрел на мою культю. - Ах ты, шука... Болит? Не отвешай. Шам жнаю, шертовшки больно. Каждую коштошку ошушаешь... Но тебе повежло, што шуштав локтя шохранилшя! Шейшас мы шего-нибудь придумаем... В кузнях было так жарко, что я мгновенно покрылась капельками пота, они стекали по лицу и щипали глаза. Полумрак изредка прерывался всполохами плавилен да искрами от ударов молотов, когда подмастерья пытались выковать какую-нибудь простенькую железяку под пристальным присмотром Билла. Я провела в кузнице несколько дней, Билли кормил и поил меня из своих личных запасов, ничего не требуя взамен. Когда я спросила его, могу ли я хоть как-то отплатить за его доброту, он только языком цокнул и игриво пробурчал: - Эх, девошка, будь моя кошерыжка рабощей, я бы тебя так отдрющил, вовек не жабыла бы... Кое-как, помогая себе обрубком, замотанным тряпками, и придерживая куски железа ногами, я сумела выковать несколько деталей: изогнутых, металлических, похожих на когти хищной птицы. Но основную работу, конечно же, сделал Билл. Он соорудил нечто вроде хватательной лапы на хитром механизме из ремней и застёжек. Управлять ею мне предстояло научиться. Я сдуру сразу нацепила эту байдуру и попробовала взять ею хоть что-нибудь, хоть легчайшую деталь, хоть тряпку. Ничего не получалось. Железные пальцы-крюки не гнулись, а если и гнулись, совсем не тогда, когда я того хотела. Я изо всей силы ударила правым кулаком по стене, сбив в кровь костяшки, и зарыдала, не в силах справиться с разочарованием. Мне почему-то казалось, что, как в детской сказке, протез позволит мне вновь ощутить потерянную руку. - Ну, ну, девошка... Тебе ешшо работать и работать, ущиться и ущиться... Вот, смотри, ешли повернуть локоть так, они сшимаютша, а ешли наоборот, хватка ошлабевает. Ешли поднять руку...***
- Эй, калечная, сдавайся! - орут они, обступив нас. Я улыбаюсь. Все слёзы давным-давно выплаканы. Им не пробраться под мою броню. Накс бьёт меня ногой в живот, и я снова не успеваю уклониться. Больно... Перед глазами тёмные круги. Я стою перед ним на коленях и тяжело дышу, уставившись вниз, на блестящий на солнце песок. Накс неопытен, он играет в благородство. Хорошо. С опытом приходит цинизм, и другой боец на его месте уже давно раскроил бы мне висок носком сапога. На хер всё. Я тянусь к "сбруе" из ремней, обтягивающей мой левый бок. Одно движение, и... - Лови! Мой протез летит Наксу прямо в руки, он пару секунд тупо смотрит на него, а когда понимает голову... его нос тут же встречается с моим кулаком лишь за тем, чтобы оказаться сломанным. Я ощущаю на своих костяшках его горячую кровь, он падает, роняя мою "руку" на песок, и ошарашенно моргает, не в силах понять, что произошло. Я закрепляю успех, бью его ботинком по рёбрам. Он даже не пытается встать или атаковать, теперь его приоритет - просто защищаться. Его дружки замолкли, внимательно следя за схваткой. Сейчас я убью его. Убью малолетку, из-за которого лишилась руки... И они примут меня в Стаю. "Но ведь ты сама выбрала..." Несмелый внутренний голос заглушила ярость битвы, и мой взор подёрнулся кровавой дымкой. Я словно плясала какой-то дикий, необузданный дикарский танец, вымещая всю ярость на распростёртом теле Накса. Ногами, рукой... я колошматила его, а он лишь мог негромко вскрикивать от боли, пытаясь закрыть голову руками. Я шипела, слюна текла у меня изо рта, а я лишь видела его перед собой. Он лежит передо мной.. Джо.. Просит пощады... Но пощады не будет, Несмертный. Только не для тебя! Я подбежала к протезу, схватила его и подняла над головой, готовясь обрушить на голову Накса, превратить её в кровавое месиво. Он протягивает руку в мою сторону, пытается закрыться... Я снова вижу его. Он старше. Его глаза полны печали... Он удаляется... "Запомни меня..." - шепчут его губы. Протез со стуком впечатался в песок в нескольких сантиметрах от черепа Накса, он яростно пытается вытереть кровь с расцарапанного лба и тяжело дышит, уставясь на железяку. Не верит, что до сих пор жив. Я хватаю его за горло и тяну вверх, каким-то чудом мне удаётся поставить его на ноги одной рукой и не уронить. Я кладу ладонь ему на затылок и крепко прижимаю его голову к своей, наши лбы соприкасаются, и наша кровь, насыщенная потом, смешивается. Мы стоим так минуту.. две... три... Смотрим в глаза друг другу, не отрываясь. Затем я отпускаю его и смотрю на Парней, по-прежнему хранящих мёртвое молчание. Оно может означать как одобрение, так и смертный приговор. Я вся в песке и крови... Я поднимаю ладонь. Вонзаю ногти в лоб, туда, где ещё не успели затянуться свежие царапины. Затем провожу ладонью по лицу, размазывая кровь и песчинки. И ухмыляюсь. Чувствую собственную кровь на губах и дёснах. Медный привкус... Солёный медный привкус. - Кто я?! Молчание. - Кто я?! - Песчаная Сука! - неожиданно орёт Накс рядом со мной. - Кто я?! - Песчаная Сука... Песчаная Сука... Песчаная Сука... Песчаная Сука!!! - несмелый хор голосов постепенно крепнет, и скоро их лужёные глотки затянули моё новое имя. - Песчаная Сука говорит "ничья"! Кто хочет поспорить, мальчики?! - воплю я, подняв крепко сжатый кулак над головой. Они одобрительно рычат и улюлюкают. Я улыбаюсь. Я первая женщина среди Боевых Парней.***
- Помоги... Фуриоса... Помоги... Едва проснувшись, уже отработанным движением я делаю бросок вперёд, валю нападающего на спину и обрубком левой руки прижимаю его грудь к полу, в правой же руке уже давно блестит лезвие ножа. Парочка доходяг уже пытались ночью пробраться ко мне, надеясь поживиться припасами. Или мной. Обоих я зарезала, а трупы оттащила недалеко, чтобы были на виду, как предупреждение. Больше ко мне никто не лез. До сей поры. Я вглядываюсь в её лицо. Ангхарат. У девушки истерика. Она даже не понимает, как была близка к смерти. Спрятав нож и усадив Ангхарат к стене, я, не колеблясь, даю ей крепкую пощёчину. Ей надо срочно прийти в себя. Тут не до нежностей. Она бы не притащилась ко мне глубокой ночью, не будь на то важной причины. - В чём дело? Говори. Быстро. - Это... Это Дэг... - Ангхарат сумела немного прийти в себя и продолжала, лишь иногда сглатывая слёзы. - Сегодня ночью Несмертный впервые... Он её... Я не сумела её защитить. Обычно он всегда со мной или другими девочками... Он никогда раньше... - Он её впервые трахнул. А она была девственной, - холодно резюмировала я. Ангхарат кивнула. Дэг... глупенькая блондинка Дэг с детским кукольным личиком. - Я... Я не знаю, где её искать. Она куда-то сбежала. Но я чувствую, что она в опасности. Нас продали в рабство вместе, когда мы были совсем маленькими. Мы можем ощущать друг друга. Возможно, мы даже сёстры... Мы были слишком маленькими, чтобы помнить. Я чувствую, как ей плохо. Ей больно. Она одна. - Не волнуйся. Иди скорее обратно в опочивальню Джо, пока он тебя не хватился. Я приведу Дэг обратно. Я знаю, куда она могла пойти, - я вглядываюсь в её повзрослевшее лицо. Новые шрамы на лбу и на щеке, справа. Джо не терпит непослушания, даже от любимой жены... Я нацепила "руку" и отправилась на поиски. Вверх. Всё время вверх. На самую вершину Цитадели. Там никогда никого нет, окрестности можно прекрасно обозревать и с более нижних этажей. Как я и подозревала, она стояла там - одинокая фигурка в белом развивающемся балахоне, у самого края пропасти. Ни единого движения. Просто стоит и смотрит вниз. - После того, как он в первый раз пришёл ко мне ночью, я тоже пришла сюда. Простояла десять минут. Потом поняла, что не смогу, и ушла. - Я стою уже где-то полчаса, - ответила мне Дэг, не поворачиваясь. - Значит, ты храбрее меня. - Ты пришла, чтобы отговорить меня? - Я пришла сказать, что ты нужна Ангхарат. Ты нужна другим девочкам. А тот, кто нужен, не имеет права совершать необдуманные поступки. - Я больше не могу... Не смогу... Он опять придёт ко мне, будет касаться своими руками, войдёт в меня. Будет больно... Но самое страшное - это не боль... А... - ...Беспомощность... - ...Беспомощность... Мы произнесли это одновременно, в унисон. Она наконец оглянулась, и увидела меня. Она испуганно вскрикнула, увидев мой протез. Бежняжка Дэг редко выходила из покоев Джо и не была в курсе моего увечья. Дэг отшатнулась назад, а я уже мчалась вперёд, понимая, что произойдёт. Я неудачно упала на левый бок, не было времени перекатываться... Металл моей новой руки лязгнул, стукнувшись о камень стены, и в следующий миг Дэг уже висела на мне всем весом, подвывая от ужаса, её ноги висели над бездонной чёрной пастью пропасти. Я молилась всем богам, не оставившим этот безумный мир, чтобы ремни протеза выдержали. Было больно, они впились в рёбра, но рваться вроде бы не собирались. Девушка посмотрела вниз, увидела пропасть под своими болтающимися ступнями... Она подняла свои детские, невинные глаза и горячо зашептала: - Отпусти меня... Отпусти... И всё кончится. - Не могу. Протез заело. - Отстегни ремни... Просто дай мне... уйти... - Я не дотянусь. Не могу. Мы упадём вместе, - прошипела я, и будто в доказательство моё тело, под влиянием веса Дэг, на несколько сантиметров сдвинулось ближе к краю пропасти. Пару мгновений она смотрела на меня своими детскими, но уже познавшими взрослую тоску глазами, затем решительно поджала рот и, помогая себе ногами, принялась карабкаться вверх по стене... Мы лежали в паре метров от края пропасти и смотрели на звёзды. Было очень красиво. Удивительно. Захватывало дух. Подумать только, до Великой Катастрофы мы могли путешествовать туда. Кажется, на шаффлах. Корабли в синюю звёздную бездну звались "шаффлы". - Я не дура. Такой протез не может заесть. Тебе надо было просто повернуть слегка локоть, и его пальцы разжались бы. - Я знаю. - Ты сука. - Я знаю. - Но ты классная сука. - Я знаю... Пожалуй, небо над Цитаделью никогда не было свидетелем такого чистого, звонкого девичьего смеха, как наш.