Мы лежали во тьме и тишине, обнявшись. Было жарко, однако мы не хотели отстраняться друг от друга. Буря ушла, но нам не хотелось двигаться. Кейпбл забралась рукой мне под одежду и нежно поглаживала, заставляя кожу покрыться мурашками.
- Почему ты?... Как ты узнала...
- Как я узнала, что надо трогать "там"? Джо иногда, когда он в настроении, заставляет нас ласкать друг друга. И смотрит. Смотрит своими безумными глазами. Особенно ему нравится, когда Ангхарат и Дэг делают это. Он знает, что они могут быть родными сёстрами, и наслаждается их страданиями. Но сейчас я сделала это потому, что сама хотела.
Я сняла очки, чтобы не поцарапать её, и прижалась щекой к лицу Кейпбл.
- Прости... - прошептала я ей в ухо, и зарылась лицом в её волосы, вдыхая их терпкий запах. Вокруг меня всегда происходило столько дерьма, я сама в своей жизни наделала много такого, от чего мне никогда не отмыться... Но впервые на моей памяти я просила прощения. Искренне просила.
- Я сбежала не из-за тебя. Из-за него. Поразмыслив какое-то время, я поняла, что ты спасала мне жизнь. Не такая я уж и твердолобая... К тому же, девочки рассказали, что ты не конченая дрянь, - она усмехнулась и нежно поцеловала меня. - Он хочет детей. Здоровых детей, а не тех уродцев, что он успел наплодить... Риктус здоровый, но тупой, а этот мерзкий карлик... умён, но как наследник, конечно же, никуда не годится... Несмертный чувствует, что власть утекает из его пальцев с каждым днём, с каждым вдохом... Джо боится смерти. Иногда я вижу это в его глазах, когда он думает, что никто не наблюдает за ним.
Я внимательно слушала, давая ей выговориться. По влаге на моей щеке я поняла, что она плачет, но её голос не дрожал. Кейпбл продолжала:
- Зенобия рассказывала, что у нас три попытки. Затем, если и в третий раз ребёнок родится мёртвым или с уродством, то Джо велит тебя казнить. Я не знаю, что спасло саму Зенобию... Возможно, лишь то, что она успела родить лишь дважды, возможно, то, что он знал её ещё с той поры, когда не был полностью безумен... Способно ли чудовище испытывать ностальгию?..
Она помолчала пару минут, затем произнесла фразу, заставившую меня вздрогнуть.
- Я вырвусь...
- Не смей... То же самое я говорила себе в тот день, когда лишилась руки. Из его Цитадели невозможно вырваться.
- Тогда мы все там сдохнем...
Она не стала спорить, и почему-то это ранило меня сильнее всего. В её голосе было столько безнадёги, что казалось, всю жизнь уже выпили из неё. осталась лишь оболочка, полу-труп... Надежда - это ложь, ошибка... Но если отнять её, что нам остаётся? Молиться ложным богам? Или создавать себе новых кровавых кумиров, вроде Джо?
- Нет, Кейпбл... Ты не вырвешься. И я не вырвусь... - я прижалась к ней ещё сильнее, хотя казалось, ближе уж некуда. - Мы вырвемся... Все мы. Я вырву вас из его когтей, даже если мне потребуются годы. Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.
Она снова принялась ласкать меня, левой рукой поглаживая соски сквозь одежду, а правой залезла в штаны, и я снова испытала этот "взрыв", доселе неведанное мне чувство полнейшего блаженства, когда каждая клеточка моего тела вопила от удовольствия. Кейпбл грустно прошептала, убирая руку:
- Мы больше не сможем так делать... Не сможем видеться. В Цитадели, я имею в виду. Несмертный строит для нас отдельные покои... он где-то нашёл огромную железную дверь. Она толстая и круглая. Вроде бы это осталось от древнего "сейва", хранилища, где до Катастрофы люди хранили ценности. Он вделает её в стену и запрёт нас за ней, мы больше не сможем выходить и свободно гулять по Цитадели... Его паранойя не знает границ, он хочет нас упрятать так, чтобы только он обладал нами... Мы останемся одни, и лишь старая сказительница, чья кожа покрыта письменами, будет продолжать о нас заботиться. Может, он думает, что Главный Оружейник или Людоед хотят умыкнуть нас... Мне страшно. За себя и за девочек. Недавно привезли новых рабынь. Девственниц. Наверняка он отберёт себе ещё парочку жён. Это никогда не кончится... Что, если он действительно бессмертный?
- Когда я буду убивать его, я проверю эту теорию.
- ... Ты... Ты серьёзно?
- Да... Я буду Воительницей. Imperator. Так он высокопарно величает этот титул. И однажды он доверит мне фуру. Целый караван, быть может. Я не знаю как, но я спрячу вас и вывезу. Увезу подальше от него. Я хочу убить Несмертного больше жизни, но если выбирать между его смертью и вашей свободой... Вы для меня важнее.
- Но куда мы поедем? Везде лишь Пустошь да бандиты, мы снова будем рабынями, только на этот раз кто угодно сможет пользоваться нашими телами... Нас будут бить, унижать, мы будем голодать...
- Зелёные Земли... Оттуда я родом. Там есть деревья и трава. И мой народ. Я помню туда дорогу. Скоро Джо даст мне последнее испытание, и я стану Воительницей. Потерпи. Ублажай его. Пусть он ничего не подозревает. И... ничего не говори девочкам. Даже Ангхарат. Чем меньше людей знает про наш план, тем лучше... Идём. Пора идти. Буря давно стихла.
***
Спустя несколько дней я стояла у входа в кузни. В Цитадели кипела своя жизнь, а я просто стояла и тупо смотрела перед собой. Наконец Несмертный высказал свою волю. Волю о том, каково будет моё Последнее Испытание.
Вечерело. Ноги затекли... я так и не могла решиться и войти внутри. Наконец настала ночь, и я вошла. Я не могла анализировать мои чувства. Внутри меня бушевало пламя и лежал огромный слой пепла, душа кричала, и была уже мертва. Ради них. Ради девочек. Стань Воительницей.
- Доброй ношеньки, Фуриоша! - расплылся в улыбке Билли, подкатываясь поближе.
- Приветствую, старина Билл. Посмотри мой протез, что-то плохо пальцы гнутся в последнее время... - я заставила себя улыбнуться и поглядеть ему в глаза. Затем присела, а старик деловито принялся осматривать мою клешню.
- Што-то не пойму, вроде вшё в порядке... - острая отвёртка в моей правой руке вошла в его левое ухо, его глаза закатились, и он опрокинулся на спину, заставляя дощечку на колёсиках жалобно скрипнуть по железному полу. Билли умер мгновенно.
***
Несмертный знал, кто мой единственный друг на Цитадели. И заставил меня выбирать между его жизнью и готовностью выполнять любой приказ. Старый кузнец уже был не нужен больше, он успел вырастить себе на замену нескольких опытных подмастерьев... Я сделала то, что должна была сделать. Ради них. Ради девочек. Но даже если я спасу их всех, всех до единой... Нет надежды на искупление. Я буду гореть, и на этом свете, и на том...
Я копала песок своей железной лапой, а рядом лежало маленькое безногое тело. Снаружи, у самой стены Цитадели, ты будешь покоиться вечно, мой старый друг. Я закопаю тебя так глубоко, что никакие стервятники, крылатые или двуногие, не доберутся до твоих костей. Покойся с миром. И прости. Потому что я себя не прощу. Никогда.
