Освобождение от оков

Феанаро разбудили голоса. — Хуан не мог ошибиться, любимый. — Я знаю, — это был голос Берена. – Хотя так всем было бы лучше. — Мы не можем вечно оставаться здесь, — судя по всему, Лутиэн продолжала начатый разговор, — не можем взять его с собой, не можем оставить его на халадин. — А это – почему? Феанаро понял, что говорят о нем, и собрался вмешаться, но, открыв глаза и с тихим стоном сев – пришлось схватиться за стену и долго ждать, пока пол и потолок вернутся на места – он увидел, что разговор ведется не в комнате, а за окном. — Потому что он не выживет сейчас без помощи целителей, — грустно отозвалась девушка. – Нет, если уходить – нужно найти кого-то, кому можно будет его препоручить. — До Химринга не так уж далеко, — неуверенно заметил Берен. – Но кого послать туда? Халадин не пойдут, и будут правы – дорога опасная. Хуан тоже не пойдет. — А если отправить птицу? – к Лутиэн явно пришло озарение. Феанаро испытывал непреодолимое желание вмешаться, но ничего по существу он сказать не мог, поэтому приходилось молчать и слушать, как эти двое решают, что с ним делать. Настроение от этого не улучшалось. — Это может быть выходом, — в мужском голосе слышалось оживление. – Если написать хоть короткое послание… Но поверит ли лорд Маэдрос таким невероятным вестям? — Я не думаю, чтобы он не поверил нашему с тобой слову, Берен – по одному тому, что известия от нас заинтересуют его хотя бы ради Камня. Феанаро резко дернулся, громко застонал и чуть не сполз обратно на подушку. Камень! Как он мог так и не поинтересоваться, что с ним! Еще и Маэдрос какой-то… Какой еще Маэдрос? Стукнула дверь, и на пороге возникла Лутиэн. — Ты звал? Хуже стало? – она казалась встревоженной. — В порядке, — он все-таки опустился на подушку, которую девушка, подойдя, подоткнула выше. Твердая, набитая чем-то вроде опилок, она служила отличной опорой под спину. – Вы говорили – Камень. Что с ним? Где он? К ним подошел наконец и Берен, остановился рядом. — У меня в руке, — нехорошо усмехнулся он, и, когда Феанаро уставился на него – поднял правую руку, заканчивающуюся обрубком. Феанаро смотрел молча, не мигая. Проклятье… — Здесь его нет? – глупо уточнил он. Берен покачал головой, глядя ему прямо в глаза – ярким, сияющим взглядом калаквендо. Феанаро первый отвел глаза. Берен опустил руку, принес деревянный табурет, но садиться не спешил. Лутиэн еле заметно кивнула: – Я вас оставлю – обещала помочь хозяину с садом, – Берен поцеловал мягко ее ладонь и проследил взглядом за выходящей девушкой. – Ты хотел говорить со мной наедине? – голос Феанора заставил его вернуться к беседе. – Хотел, – он легко перешел на квенья. – У тебя наверняка скопилось немало вопросов, а Лутиэн говорит, что ты окреп достаточно для бесед. Но если ты еще не готов, то я ни в коем случае не стану навязываться с разговором. – Садись и говори, – усмехнулся Феанор, – вопросов у меня и правда много. Берен уселся на табурет и продолжил: – Сначала о насущном. Мы не можем долго оставаться здесь, у нас слишком много незаконченных дел, поэтому мы хотели отправить вести о тебе твоим сыновьям. Точнее, старшему, лорду Нельяфинвэ. Эльф прервал его: – Нельяфинвэ?! Он мертв! Такая пылкая реакция удивила Берена, но спустя пару мгновений он сообразил, что у Феанора никак не может быть более свежих, чем у него самого, известий – причина такой уверенности в другом. – Ты видел его в плену? – уточнил он и, заметив, что Феанор внутренне напрягся, продолжил: – Я знаю, что он попал в плен в давние времена, но был спасен. Уже очень давно. Было видно, что в Феаноре недоверие борется с надеждой. – Спасен? Как? Я видел его гибель… – Моринготто – мастер обмана, – горько отозвался Берен. – Нет, лорд Нельяфинвэ жив, по крайней мере, если ничего не случилось за последние месяцы. Он был спасен из плена благодаря подвигу короля Финдекано. – Финдекано? – по лицу Феанора было видно, что сейчас посыплются вопросы, и Берен начал рассказывать с самого начала. – Государь Нолофинвэ и его народ давно пришли в земли Белерианда, перейдя через Хэлькараксэ, – было видно, что Феанор пытается осмыслить услышанное, но выходило плохо. – Говорят, что первые годы народ нолдор был разделен надвое, и так было до дня, когда государь – тогда еще принц – Финдекано отправился в одиночку в Ангамандо, чтобы освободить лорда Нельяфинвэ. Его считали мертвым, но принц не поверил в это. Вернулся он вместе со спасенным – им помог выбраться, как и нам, орел Владыки Ветров. Стоило Берену сделать паузу, как Феанор, давно порывавшийся перебить его, наконец получил возможность высказаться: – Если это можно было сделать в одиночку, почему этого никто не сделал раньше?! – Может, ты задашь вопрос тем, кто не сделал? – поинтересовался Берен. Он ожидал почти такой реакции и не был слишком удивлен. – Я так думаю, что на такие подвиги способен далеко не каждый. Ты бы отважился отправиться в Ангамандо в одиночку? Вопрос был задан без тени насмешки или похвальбы, с каким-то даже любопытством. Феанор помолчал пару мгновений. – Это безумие. – Именно, – спокойно согласился Берен. – Однако же оно было благословлено. – Не говори мне о благословениях! – прошипел он. Берен почувствовал, что внутри закипает гнев. – Я говорю то, что считаю нужным и во что верю. Ты сейчас здесь, а в не клетке, лишь потому, что орлы пришли нам на помощь. И поверь, если бы они не хотели помочь тебе, тебя бы там и оставили. Глаза Феанора блеснули холодным огнем, но больше он ничего не сказал, как видно, решив отложить тему до лучших времен. Берена это устраивало. – Так. Нельо спасли, значит. И что, потом Нолофинвэ потребовал корону? Берен пожал плечами. – Я слышал иное – что лорд Нельяфинвэ передал корону, – отрезал он. – Но я не намерен спорить о тех событиях, которым ни ты, ни я не были свидетелями. Я рассказываю тебе историю давних дней. Если неинтересно, могу прекратить, – без тени издевки, совершенно серьезно предложил он. В конце концов, Феанору могло быть неприятно узнавать такие новости. Тот, правда, не колебался ни мгновения. – Продолжай. Если ты назвал Финдекано королем, то что случилось с Нолофинвэ? Берен помолчал. Если до сих пор он рассказывал о делах очень давних дней, мало трогавших его самого, то гибель Нолдорана коснулась каждого, кто жил и сражался в светлых землях. – Он погиб, – сдержанно ответил Берен. – Десять лет назад, после страшной битвы, он бросил вызов самому Моринготто и пал в поединке. Феанор задохнулся. К удивлению Берена, он не задал ни одного вопроса, как будто поверил сразу – и так и было. Он слышал чистое пение рога, пробившееся через все подземелья Ангамандо, и помнил ярость Моринготто, хоть не знал ее причины. После этого Вала долго не появлялся в тронном зале, а когда появился – хромал, и сильно. Это было, пожалуй, одним из самых радостных впечатлений за бесконечные годы плена. С минуту в комнате висело молчание, которое снова нарушил Феанор. – Она сказала, что мои сыновья живы. – Это правда, – Берен не хотел обсуждать эту тему, но и лгать не стал. – Все семеро. Если мы пошлем им весть, ты с ними скоро увидишься. – Расскажи… о них, – пожалуй, это могла быть просьба. – Я мало знаю, а что знаю – о том говорить не рад, – он покачал головой. – Сами тебе все расскажут. Феанор смотрел мрачно, но настаивать не стал. – Скажи хоть, откуда здесь Хуан. Он не оставил бы Тьелкормо. – Однако оставил, и эту историю лучше расскажет твой сын, – твердо проговорил Берен. – Хуан служит теперь королевне Лутиэн. Феанор еле слышно прошептал что-то – Берену послышалось «предатель», но переспрашивать он не стал, а Феанор не стал настаивать. – Королевне? – вместо этого спросил он. – Кто она? И, кстати – кто ты такой? – Она – дочь короля Эльвэ, – Берен ждал реакции на имя, но ее не было – кажется, оно ничего не сказало Феанору. – А я… Мое имя Берен, сын Барахира из рода Беора. Я из атани. Из Младших Детей. Вот это уже произвело впечатление, только не самое лучшее – Феанор уставился, как на орка. Берен вскинул брови. – Так вот вы какие… – медленно проговорил Феанор. – Похожи на нас. – Похожи, – согласился Берен. – Рогов и клыков нет, речь понимаем. Феанор криво усмехнулся. – Не злись. Я всегда считал вас врагами. Скажи мне лучше, Берен, сын Барахира, – не поймешь, с уважением или с насмешкой было сказано, – что вы делали в Ангамандо и зачем тебе понадобился мой Сильмарилл? – В Ангамандо мы пришли за Сильмариллом, – слово «мой» Берен решительно проигнорировал. – Когда я посватался к королевне, ее отец назначил такой свадебный выкуп, так что пришлось идти. Она… отправилась следом. Королевна сумела чарами усыпить Моринготто. Вот так. Всего четыре короткие фразы – а разве расскажешь остальное? Про короля. Про подвиги Лутиэн. Феанор молчал, и Берен закончил: – Об этом походе многое можно сказать... Его прервал яростный шепот. В глазах Феанора горела безграничная злоба, он пытался сесть без опоры, если не встать. – Зачем?! Зачем вы меня спасли?! Ты же посягнул на Камень. Я ненавижу тебя, я должен убить тебя, почему я при этом тебе обязан?! На Берена эта безумная вспышка произвела мало впечатления, хотя он и был удивлен. – Если угодно, могу помочь вернуться, – проронил он, глядя немного насмешливо. Он видел, что Феанор был абсолютно искренен в порыве – убить. Как говорила Клятва. Он даже не знал, что бы сделал эльф, если бы хватило сил на бросок – и не испугался бы, даже если бы соотношение сил было обратным. Но вспышка прошла, или же Феанор сумел овладеть собой и успокоиться, а Берен помог ему лечь и, не дожидаясь просьбы, принес со столика кружку с водой. Феанор вцепился в нее и осушил в три глотка. Берен встал. – Тебе, наверное, лучше дать возможность отдохнуть и все обдумать, – предложил он, и в глазах эльфа мелькнуло что-то, похожее на признательность. На Химринге редко видели птиц, особенно в последние годы, поэтому когда раздалось веселое пение дрозда, Маэдрос удивленно поднял голову от бумаг и посмотрел в окно. Нет, не померещилось, серая пичуга в самом деле сидела на карнизе неподалеку, что-то высматривая по сторонам. Но странным было не это, а то, что к лапе птицы был привязан туго свернутый кусок бумаги. Кто мог отправить послание таким диковинным способом?! – Лети сюда! – позвал Маэдрос и протянул руку, опасаясь, что только спугнет глупую птаху. Но дрозд, к его удивлению, обернулся на голос и незамедлительно порхнул с карниза на ладонь эльфу и протянул лапу с письмом. Возникло некоторое затруднение, но Маэдрос, пересадив птицу на правое запястье, довольно быстро снял послание. Дрозд, не дожидаясь больше ничего, вспорхнул и исчез в небесах, оставив эльфа недоумевать. Впрочем, ответ на загадку он держал в руке – следовало ожидать, что содержание письма важнее способа его доставки. Развернув записку, написанную незнакомым почерком, летящим и легким, Маэдрос первым делом глянул на подпись и удивился первый раз. Лутиэн, дочь короля Элу Тингола. Берен, сын Барахира. Что могло заставить их написать – ему?! Маэдрос быстро пробежал глазами записку и понял, что ему необходимо сесть. Он прочел еще раз, пытаясь уложить написанное в голове. Потом еще раз. Это могло быть злой, безжалостной шуткой. Или, что еще вероятнее, ловушкой Моргота – но ему не служили птицы… Только правдой это быть не могло, потому что если это правда – то что ему с этой правдой делать? Маэдрос понял, что просто боится поверить. Не смеет, не желает верить в то, что отец все эти годы был – жив. И в плену, из которого его самого вырвало чудо – а он посмел поверить в гибель отца, как поверили в его собственную. Это было бы самым страшным предательством в его жизни. И поэтому куда лучше и проще было бы бросить письмо в огонь и сказать, что это жестокая шутка Моргота. Но жить после этого будет совершенно невозможно. Маэдросу потребовалось больше часа, чтобы прийти в себя и позвать к себе Маглора – он понял, что нуждается в совете брата. Когда тот пришел – молча протянул ему письмо: всего четыре фразы, не считая обращения и подписи – большой кусок бумаги птица бы не подняла. «Лорду Маэдросу Феанорингу. Твой отец жив, он в Бретиле вместе с нами. Мы помогли ему бежать из Ангбанда. Приезжай и возьми с собой целителей. Две лиги к югу от Бритиаха, дом Мантора. Лутиэн, дочь короля Элу Тингола. Берен, сын Барахира.» – Ты… поверил, – еле слышно проговорил Маглор, обретя дар речи. Он смотрел на клочок бумаги с ужасом. Маэдрос только кивнул. – Он был в плену, – впервые с его губ сорвалось это признание. – Вместе со мной. Я видел его гибель там. Маглор смотрел теперь почти с мольбой. – Ты никогда не говорил… – Нет. – Это мог быть морок. – Или это была правда, а письмо… – Но ты ему веришь. Пауза. – Да. Маглор кивнул. Он не мог не поверить в этот безумный шанс – и не смел верить. – Я поеду туда с отрядом, – отрывисто произнес Маэдрос. – Для ловушки не лучшее место. Ты оставайся здесь, когда я уеду – расскажи братьям. Через день. – Они поедут вдогонку, – Маглор хорошо знал средних. Он и сам бы помчался, но понимал – это глупость. – Нет. Это мой приказ. Если там ловушка, мы выпутаемся сами, если правда – им там не место. Несказанного было, как всегда, намного больше, чем сказанного. Братья в большем не нуждались. – Когда? – Через два часа. Я соберу отряд сейчас же.