Гнев губит и разумных. (гл. 15, ст. 1)
— Сенека, — подзываю его почти шепотом. — Ты все сделал? — Да, сэр. — Где он? — привстаю со своего белого трона. — В подвале, сэр. — Надеюсь прикован цепями? — Там миротворцы, сэр. Он вряд ли убежит. — Я рад. tab>Отчеканиваю каждый шаг по расписной мозаике, что была привезена с первого, и удачно вписалась в моем дворце. Многие вещи, что сейчас прохожу, были привезены из разных уголках Дистрикта, и это наверное, единственное, за что их еще стоит кормить. — Отец. — Август выскакивает из — за угла и встает предо мной. — Август, мне сейчас некогда. — Отодвигаю его рукой. — Ты так и не пришел ко мне после…после… — Сын. Поверь, не сейчас. Миротворцы просят пройти его обратно, слышу как закрывают за ним дверь, слышу его тихие и жалобные стоны от того горя что он держит в себе. — Сенека, после всего, скажи чтобы психолог зашел к Августу. — Будет сделано, сэр. Ступенька за ступенькой, коридор за коридором, мы быстро справляемся с поставленной дорогой. Крики людей, которые мне были неугодны, сообщают что мы пришли. Подвал — мое личное изобретении. Он напоминает большой улей с различными палатами — сотами и находится как раз под дворцом. Его корпус обшит титаном, что еще больше вселяет в жертву страх перед неминуемой смертью, а усиленная система охраны навевает страх даже и передо мной., но главное, это красная комната. О да! Она моя гордость. Комната 4 на 4 с креслом посередине. В этой палате много увидели и поняли как надо жить. Это палата — лучшее орудие пыток нашего века. Именно туда мы и направляемся. Железная дверь открывается перед Сенекой и он входит первым. — Можно входить, — сообщает он. — Мерзкие ублюдки! — шипит заключенный при виде меня. — Вы все сгорите! Смерть бело…- его худое тело пронзает кинжал, который как раз удачно входит в ногу. — Ох, мистер Дже. Что ж вы так себя мучаете? — обхожу его по кругу. — Если вы будете се… — Чтоб ты сдох! Ты предатель, Сноу! — корчась от боли через силу говорит мятежник. — Ты не дослушал президента! — рычит Крэйн и с ноги бьет Дже у грудь. — Мистер Сенека, разве так обращаются с гостями? — из кармана достаю накрахмаленный платок. — Возьмите, Дже, утрите кровь с лица, — кидаю ему на колени. — Ах да, — наиграно улыбаюсь, — у вас же связаны руки. — И если мне их развяжут я всажу тебе в горло нож, старый урод! — Как недружелюбно. — Цокаю и наклоняюсь к нему, — мы могли бы подружится. — Смерть белому королю! — почти нараспев начинает он. — Ну, полно, вам. Я пришел договорится, — начинаю смягчать голос. — Вы же умный малый, Дже. — Ты урод. — Мятежник с вызовом смотрит в глаза. — И твоя тирания скоро закончится. Они узнают. — Узнают что? — Всю правду о тебе. Таких как я миллионы. — Надеюсь, что таких смертников у нас мало. — Надейся, Сноу, надейся. — Так будем договариваться? Я предлагаю теб... — Катись к черту! — Я так и знал. Сенека, принеси мне фартук. — Вот сэр. — Крэйн протягивает белый фартук с выбитой розой на правой стороне. — Ты меня радуешь. Быстро, — медленно, вроде смакую сам процесс надевания вещицы. — Старался, сэр. — Хвалю. Ну что, — наклоняюсь к мятежнику, — не хочешь? — мотает головой. — Я думал что обойдемся без этого. Миротворец, вкатывай тележку. Пыл Дже немного стихает при виде двухуровневой тележку с кучей неизвестных еще ему инструментов. — Видел? — показываю мятежнику на неё, — мои слабости. Не могу устоять перед новой убийственной игрушкой. Смотрю на все предметы на тележке, и глаза разбегаются от изобилия новых штук для пыток. — Может это? — показываю Дже, — хоть я и тиран, но все же воспитанный тиран. — В руке кручу маленький ножик с синей ручкой. Мятежник непонимающе смотрит. — Думаешь это просто нож? Нет, — подношу его к лицу Хилла, — когда я резану тебя им, то выпущу с синей рукоятки наркотик. Твой разум помутнеет, и ты начнешь сам себя убивать. Однажды, я видел как люди доставали собственноручно вены и выкалывали себе глаза. Но, нет. — Убираю вещицу на место. — Для тебя, мой друг, это сильно простое наказание. Глаза мятежника все больше округляются от страха. Наверное в бедном восьмом о таких орудиях и не слышали. — Или вот, — достаю из — под низа длинную спицу с колбой посередине, — это вещь из -за которой ты будешь умирать… Кстати, сколько времени он это будет делать? — Три часа, сэр, — отвечает распорядитель что стоит в углу. — Да, точно. Три часа, Дже. Долгих три часа ты будешь выхаркивать свои кишки, из глаз будет литься кровь, будут выпадать зубы. Но тоже нет. Тебе нужно что — то более усовершенствованное. — Ты будешь гнить в земле, подлая крыса! — Точно! Крысы. Сенека, внеси этих пушистых друзей. Эх, Дже, ты даже не знаешь как облегчил меня работу. — Вот, сэр, — Крэйн вносит клетку в которой сидит четыре красноглазые крысеныша. — Переворачивайте его, — миротворцы хватают его за руки и ноги растягивают в разные стороны. — Дже, Дже, последний шанс тебе даю. — Гори в аду. — Уже там. Легким движением ножа вспарываю ему рубаху и откидываю в сторону. Его дергающееся тело немного мешает, поэтому приходится провести лезвием по боку, тем самым вызвав шипение из его рта. — Потерпи. Скоро это закончится. Сенека, клетка. Вроде растягивая удовольствие от его кислой мины, распорядитель с интересом достает каждую крысу и кладет в чугунный котелок с тонким низом. — Ты же знаешь этот метод? — миротворец кладет казан Дже на живот. — Крысы — твари которые бегут первыми. Сейчас ты в этом убедишься. Поджигай. Мятежник пытается скинуть котел, но у него плохо получается — цепкие руки солдат держат его крепко. Казан закрывается крышкой с углубление посередине в которое кладут пару углей среднего размера. — У тебя был шанс, — шепчу ему, — был. Сенека подносит длинную трубку к углям и их охватывает синее пламя что быстро разгорается. На лице мятежника чувствую непонимание, а через секунду его лицо искажается болью. — Ты будешь умирать так долго, на сколько долго будет прогрызать твое тело крысы. Молись, милый Дже, чтобы они делали это быстрее. Крики разносятся от красных стен и режут уши каждого присутствующего. Тело революционера бьется в болезненных конвульсиях, из рта вытекает пена, глаза закатываются. — Вот почему она именно красная. — Констатирую для себя. — Меньше уборки. Красное пятно, что оставил нам на память мятежник с дыркой в животе, и сытые спасшиеся крысы — единственные, кто остался в комнате после нашего ухода. — Что прикажете делать с телом? — Отошли в восьмой. Пусть видят куда это зашло. — Сэр… — Никаких «сэр», Сенека. Это приказ, — говорю спокойно, — люди должны знать героев в лицо. Выходя из подвала совершенно забываю про инцидент пятиминутной давности. Я — президент. Моя власть должна укоренится в их жилах. Они должны боятся лишний раз дышать. Должны и будут.***
— Как поживает моя королева? — Президент, ты меня напугал. — Китнисс смущенно прячет глаза. — Так и знал что ты в саду, любовь моя. — Я решила посидеть, подумать. — И о чем же ты думала? — легонько касаюсь губами её ладони. — Что не хватает моей звездочке? — Все хватает. Всему рада. Просто иногда так скучно сидеть в комнате. — Я обещаю, скоро тебе будет весело. — Знаю. Цинна заходил снимал мерки. Для чего? — Сюрприз, милая, сюрприз. Потом узнаешь. — Когда? — надувает губки и сводит брови домиком. — Когда я улажу некоторые дела. Ты подождешь? — Конечно, президент. Я полностью в вашей власти. — Знаю, милая, знаю. — Притягиваю её к себе и втягиваю носом аромат её волос. — Ты как лесная поляна — такая светлая и вкусная. — Говоришь как мой кузен. — И молодец же твой кузен. Правду говорил. — Да. Он хороший, — Китнисс кладет свою щеку на мое плечо. — Верю. — Целую её в макушку. — У тебя все хорошо? Мне кажется ты чем — то взволнован. — Дела решаю, — отмахиваюсь. — Не волнуйся, рыбка, пока ты со мной, ничего не произойдет. — Обещай что будешь рядом. — Обещаю.***
— Сэр! — в кабинет врывается Сенека, — от мятежников новое послание. — Кладет на мой стол конверт. — Новая игра? — беру его в руку. — Пахнет деревом. Вы отправили тело? — Да, сэр. И видимо им это не… — Да наплевать, Крэйн, как им! Раскрой и зачитай его, — отбрасываю от себя конверт. — Ну, чего молчишь? — поднимаю глаза в потолок. — Сенека, ты чего? — Вот, — протягивает мне альбомный листок что сложен пополам. — Это что еще за шутка?! — Это призыв. — Какой еще призыв? — вскакиваю с кресла. — К войне, сэр.***
Сегодня ночью никто не будет спать. Сегодня ночью мятежники получать то, что хотели — мою злость и гнев. Они увидят каким я могу быть. И возможно поймут, что совершили ошибку, когда прислали мне записку со словами: «Не убивай» — шестой заповедью Бога. Сегодня они узнают что в Капитолии никто не живет по заповедям.