Every Lifetime for a Thousand Years

Одним плавным движением руки Курт разгладил немного смявшуюся ткань своего пиджака, подушечками пальцев чувствуя, какая она мягкая. Для того, чтобы костюм его был готов, оставалось сделать лишь последний штрих. Он взял с туалетного столика перед собой небольшую брошь в форме сердца, не забыв провести по ней большим пальцем. Он мечтательно улыбался, снова и снова дотрагиваясь до изящных серебряных лилий. Когда-то украшение принадлежало матери Кэрол, но теперь он и никто иной держал её в руках, в который раз поражаясь её простоте и неповторимости одновременно. Только увидев её вчера, Курт понял, что её, брошь эту, он будет любить всегда: настолько идеальной она ему показалась. Они с Кэрол разбирали старые вещи, много лет пылившиеся на чердаке, и почему-то сама идея попросить женщину одолжить ему украшение казалась Курту абсурдной. Курту, но не самой Кэрол. Она, чуть прищурив глаза, как и всегда во время разговора с Хаммелом, сказала, что тот может с лёгкостью забрать брошь, если хочет. — Она будет прелестно смотреться с тем голубым пиджаком, что ты недавно купил, - добавила она, подмигнув и издав короткий смешок. В тот момент все нервы парня сжались в один комок. Неужели она тоже знает? — пронеслось в его голове тогда. Для того, чтобы разрядить обстановку, он лишь произнёс: — Бирюзовый, Кэрол. Не голубой. Бирюзовый, — и женщина рассмеялась, больше ничего не сказав. Налюбовавшись брошью, Курт приколол её на лацкан своего пиджака и отступил на шаг назад, чтобы лучше рассмотреть себя в зеркале. Его тёмные волосы были аккуратно уложены, и именно эту причёску он привык называть своей фирменной. Костюм - бирюзовый пиджак, брюки и фиолетовая рубашка - идеально сидел на нём. И, как оказалось, Кэрол была безукоризненно права, как и обычно, в общем: брошь стала прелестным дополнением к внешнему виду Хаммела. Что-то старое, что-то новое, что-то позаимствованное, что-то голубое*. Он уже было издал короткий смешок, но вовремя остановился. Курт уставился на своё отражение. Был ли он готов к этому? Были ли они готовы? Они пришли к решению попробовать сначала лишь несколько дней назад, а теперь... Он потряс головой. Честно говоря, он даже понятия не имел, что делать или говорить. Будет ли это правильный поступок? Станет ли это очередной ошибкой? Последние несколько лет, с того самого дня роковой встречи на лестнице Далтона, он понимал, что донельзя странные воспоминания полностью поглощали его и его сознание. Поначалу Курт думал, что это лишь часть его сна, сна, преследовавшего его на протяжении всех этих лет. Но после до него дошло, что простые воспоминания не могут быть такими сильными. Такими могущественными. Они не могут иметь такую огромную власть над ним. Это нечто большее, чем воспоминания. И когда это всё зашло слишком далеко, Курт наконец тщательно поискал, что же с ним происходило. Прошлые жизни. Вот, что ему удалось найти. Конечно же, не было никаких доказательств того, что это реально. Но также не было никаких доказательств того, что это выдумка. Он видел много теорий разных учёных, раскрывающих, почему же некоторым людям кажется, что они жили и раньше своего реального рождения. Было много, очень много объяснений, почему всё это — ложь. Но если прошлые жизни являются ложью и лишь плодом развитого воображения, почему же сердце Курта падает в тёмную бездну каждый раз, когда он видит передачи о средневековой Европе? Почему же он со злостью сжимал челюсти, еле удерживаясь от того, чтобы не накричать на учителя, ткнуть в него пальцем и сказать, что все солдаты, которых он так увлечённо очернял, воевали против своей воли? Как уже, наверное, понятно, Курт Хаммел верил в прошлые жизни. Верил, потому что сам прожил их. Невозможно отрицать то, что парень был ужасно романтичным, и, наверное, именно поэтому его любимой догадкой были родственные души. Два человека всегда остаются вместе, всегда, без каких-либо границ, установленных периодами их жизней. Очень красиво, не так ли? И Курт цеплялся за эту мысль из-за всех сил, то и дело напоминая самому себе, что вот оно, подтверждение всех его снов и воспоминаний. Где-то далеко его родственная душа бродит по миру, надеясь найти определённого человека, предназначенного ему судьбой. И ищет он Курта. Когда Хаммел встретил Блейна, в его голове проскочила мысль, что он нашёл его — свою родственную душу. Все эти странные и порой пугающие мысли, заполнявшие его голову так долго, как он только мог себя помнить, наконец обрели смысл. Теперь они снова были вместе, а сердце его буквально выпрыгивало из груди, и душа пела от радости, пока он стоял напротив зеркала. И в этот миг голос где-то в уголке его подсознания начал сомневаться в том, что происходит. В том, привязан ли Курт к Блейну и любит ли его. Был ли действительно Блейн тем, кого он искал так долго? Если Блейн задаст тот самый вопрос, а он ответит «да», будет ли это ошибкой? А если тот, кто на самом деле предначертан Курту судьбой, проведёт остаток жизни в одиночестве, пока сам Курт состарится не с тем, с кем надо было? А если он скажет «нет», обречёт ли он их на очередную вечность одиночества и поиска того, кого они потеряли и отпустили? Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он сделает это. Он пройдёт через это. Он пройдёт через это хотя бы ради того, чтобы никому больше не было больно. Стук в открытую дверь заставил его подпрыгнуть от моментального испуга. Курт широко распахнул глаза и обернулся. Его отец. — Ты там готов? Все вещи собрал? — Да, конечно, - Курт подошёл к своей кровати и быстро закрыл чемодан: громкое «з-з-з» разнеслось по его старой комнате, отталкиваясь от белоснежных стен. Тут же он поставил чемодан на пол, взяв его за поднятую ручку и взглянув отцу прямо в глаза. Тот тоже смотрел на него, чуть склонив голову в сторону и вскинув брови вверх. — Ты что, полетишь в этом? Курт опустил глаза, в которых теперь явно виднелась неуверенность в собственных действиях, на свой костюм, чуть приоткрыв рот. Позволит ли он отцу узнать, что он в курсе о плане Блейна? Знал ли отец, что после того, как Рейчел проболталась обо всём планированном, он тщательно проверил, чтобы его костюм сочетался с цветами костюма Андерсона? Даже если он не знал, что собирался сказать — он ещё колебался между «да» и «ещё слишком рано», — он желал, чтобы всё было на высшем уровне. Они с Блейном должны быть сногсшибательными. Снова подняв взгляд на отца, Курт пожал плечами и улыбнулся лишь уголками губ: — Ладно, ты знаешь, что я обычно говорю. Каждая... — ... секунда дана нам ради моды, — закончил за него Бёрт. С губ его сына сорвался смешок, и он поправил штаны свободной рукой, чувствуя, что внутри всё переворачивается из-за волнения. Отец ободряюще кивнул: — Я знаю, сынок. Курт быстро кивнул ему в ответ, а улыбка моментально исчезла с его лица. Пальцами он нервно постукивал по ручке чемодана. Все внутренности, казалось, смешались в одну сплошную кашу, а в горле образовался комок, мешавший ровно дышать. Хаммел попытался сглотнуть, но вместо этого лишь тихо кашлянул, ещё сильнее сжав ручку. Та была готова треснуть под его напором. — Давай, бери вещи. — наконец нарушил тишину Бёрт, оглянув комнату. Курт в который раз кивнул и прикусил внутреннюю сторону щеки. Не смотря назад, он последовал за отцом к выходу из комнаты. Далее - к выходу из дома. Был он готов или нет — это не имело значения. Он должен был пройти через это. ___________________ — Знаешь, быть женатым трудно, — фыркнул Бёрт, заглушив двигатель своего внедорожника. Сразу же они с Куртом выбрались из машины, одновременно захлопнув двери, — Тебе ещё труднее, в твои-то двадцать. Оба мужчины обошли машину и остановились у передней части автомобиля. Чуть наклонив голову, Курт, наконец, задал интересовавший его долгое время вопрос: — Ты бы хотел чуть подождать? Отец облокотился на капот; по его глазам было видно, как он напрягся. - Ни. Единой. Секунды. Наоборот, я мечтал встретить её на десять лет раньше. Я ведь не знал, что у нас будет так мало времени, знаешь? Что она так скоро покинет нас. Лучше бы я провёл с ней ещё пятьдесят лет, пусть и с этими вечными ссорами из-за того, что я допоздна на работе, или из-за счетов за газ, или из-за того, что у нее молоко скисло... Хотя бы десять минут рядом с ней. Ты знаешь, каково чувствовать это, лучше любого другого. Глубоко вздохнув, Курт задумался. — Слушай, буду с тобой честен, — Бёрт обошел машину и встал рядом с сыном, — Блейн спрашивал меня, что я об этом думаю, и я высказал ему своё мнение. Глаза Курта расширились. Он потряс головой. — Какое? — Как долго его отец об этом знает? Даст ли он ему ответ, который ему так нужен сейчас? Бёрт покачал головой и пожал плечами. — Оно здесь не играет роли. Курт сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, пропуская воздух сквозь губы. — Ты теперь взрослый мужчина. И когда тебе дают право выбора, приходится его делать. Так что расслабься. И выслушай, что скажет этот парень. Курт обернулся в сторону школы. Блейн был там. Блейн ожидал его ответа. Что он скажет? — Тебе всего лишь надо ответить «да», «нет» или «может быть». Курт повернулся к отцу. Руки его были в карманах, но пальцы всё равно нервно подёргивались. — А есть другой вариант? Бёрт усмехнулся. — А что, если он не тот самый? — А что, если тот? — нанёс встречный удар Берт. — А как ты узнаешь? — Как он узнает, сделает ли он правильное решение или нет? Что он не испортит это? Они ведь так молоды. Все ведь получится? А если Блейн тот самый, кого он искал? Его отец пожал плечами. — Я не знаю, что и сказать тебе. Ты просто узнаешь. И началась музыка. Курт ещё раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и взглянул на своего отца. Вот так. Он не собирался просить помощи у отца. Это все было на нём. Он шёл по Далтону. К Блейну. Песня закончилась и переросла в громкие возгласы. Курт присоединился на момент к аплодисментам, но, почувствовав дрожь и влажность ладоней, сложил руки по бокам. Он оглянулся вокруг себя, его глаза расширились, а челюсть упала вниз. Как Блейн все это устроил? Новые Направления. Соловьи. Вокальный Адреналин? Хавербрук? Когда толпа успокоилась, Блейн с широкой улыбкой на лице заговорил, смотря на всех окружающих. — Мы встретились прямо здесь. Я взял тебя за руку и мы побежали по этому коридору, — Блейн указал рукой на коридор. — И те, кто хорошо меня знают, могут сказать, что я обычно не хватаю незнакомцев за руку, — нервно улыбнулся он. Блейн посмотрел на Курта, встречаясь взглядами, и удержал зрительный контакт. Он сделал шаг вперёд. Его голос понизился. — Но кажется, моя душа уже знала то, чего не поняли ещё мое тело и разум. Душа знала, что наши руки созданы, чтобы держать друг друга, без страха, вечно. — Курт задержал дыхание. Эти слова. Он слышал их раньше. Чувствовал их и жаждал их. — Именно поэтому я никогда не чувствовал, что знакомлюсь с тобой. Мне всегда казалось, что я вспоминаю тебя из прошлого. Словно в каждой жизни, которую мы с тобой прожили, мы были избраны, чтобы вернуться, найти друг друга и влюбляться снова и снова, и снова, и целую вечность. И я безумно счастлив, что в этой жизни я нашёл тебя так быстро, потому что всё, чего я хочу, всё, чего я когда-либо хотел — это любить тебя всю жизнь. Курт сморгнул слёзы. Его сердце сделало кульбит в груди. Слова Блейна крутились в его голове. Это было оно. То, что он искал, когда вырос достаточно, чтобы понимать сны и воспоминания. Когда он чувствует тени слов, обещаний, нашептанных снова и снова. Блейн коротко выдохнул. Он протянул руку, и Сэм вложил в неё маленькую коробочку. Блейн сел на одно колено. Курт вздохнул. Это произойдет. Он медленно выдохнул. Его ответ донесся до его слуха. Это будет счастливым концом. Наконец-то. * «Something old, something new, something borrowed, something blue, and a silver sixpence in her shoe» — фраза, которую следует запомнить любой невесте. Если она будет одета во всё перечисленное, то свадьба, определённо, должна принести ей удачу.