Некрономикон

Дверь в мою комнату открылась только тогда, когда я уже совсем потеряла надежду. Только ровный лунный свет из окна освещает силуэт вошедшего, но я сразу поняла, кто это. Книга в моих руках еще вполне реальна, я обнимаю ее со всей своей силой. Я устала плакать. Устала ждать. Устала перечитывать вслух текст для призвания: еще час назад я верила, что, если призову его снова, то демон обязательно появится, как в первый раз. А он все не появлялся. И вот, ночью дверь моя бесшумно открывается, а в ночи чуть поблескивают алые глаза. - Как тебе признание? - спрашивает он шепотом. Я отвожу глаза и поджимаю колени, превращаясь в маленький комок на своей кровати. Дверь за его спиной закрывается. Еще с минуту в комнате присутствует тишина. Нарушая ее, он шумно выдыхает слова, так, словно чем-то взволнован, но не хочет этого показать: - По-моему, не слишком красноречиво. Но ты ведь довольна, так?.. Я игнорирую. Откуда он все всегда знает? А впрочем, какая разница... В любом случае, с этого момента обновленная Мария умирает, отдавая пост прежней, душевно-мертвой Мироновой. Только во мне зашевелилась жизнь, как я ее самолично и прихлопнула, словно бабочку книжкой. Что мне мешало и дальше быть влюбленной в Илью? Что мне мешало забыть об этой книге и о Зепаре? Выкинуть из головы, порвать, отпустить и никогда больше не вспоминать? Что мне мешало его ненавидеть? Почему я, обернувшись назад, вдруг замечаю толстенный канат, которым привязана к нему? Он уже возле меня. Небольшой путь его ног от двери к кровати занял столько же времени, сколько и мое полное моральное уничтожение. Во мне нет ничего, что можно полюбить, но даже в этой каше, оставшейся после короткой жизни, Илья с небольшого пинка сумел отыскать что-то, к чему можно было бы направить светлые чувства. А я его отвергла. И вся работа, вся надежда, вся моя крохотная Вселенная рассыпалась от одного момента: мне нужно отпустить Зепара. Все эти три недели не могут - просто не могут! - закончиться вот так глупо. - Почему молчишь?.. - он стоит перед кроватью, весь в томном ожидании отпущения своей души. Сколько лет он был на привязи, и вот на пути у него я - еще одна эгоистка, готовая пользоваться им столько, сколько позволит мне жизнь. Только я еще более жестока, чем прошлые хозяева. Они и не скрывали, что не отпустят его, а я подарила надежду и сама же лично собираюсь все разрушить. Это убьет его веру в людей окончательно. - Какое признание? - вдруг говорю я, поднимая голову. Пальцы сжимают Некрономикон. Зачем я притворяюсь дурочкой, зачем вся эта ложь. Как будто он слепой. - О чем это ты? - Все ты знаешь. И не плачь. - Я не плачу. - Еще как плачешь. Он вытягивает руку и касается ею моей щеки. Я морщусь. У него очень горячая кожа. Зепар быстрым движением вытирает мои слезы и подходит к окну с крайне задумчивым видом. Надо же, действительно плачу... И не заметила, пока он не вытер влагу с моих щек. Мне казалось, что я уже все слезы выплакала. - Одиночество такое страшное, я прав? - неожиданно начинает он. Я изумленно поворачиваюсь к нему. Зепар ничего никогда не говорит просто так. Так к чему это?.. Я киваю ему в ответ. - И бедное дитя, оказавшееся под напором этого одиночества, ищет спасения в первом, кто не откажет в помощи. И этим первым оказался Илья. И ты сразу же влюбилась по неопытности своей. Но это не самый глупый из всех твоих поступков, к сожалению... - кажется, я понимаю к чему он ведет. Щеки мои медленно теплеют. Только не говори это вслух, умоляю. Это слишком жестоко с твоей стороны. - Ты потратила единственный шанс в своей жизни на эту пустую влюбленность, но и на это можно закрыть глаза, потому что самая величайшая твоя глупость в другом... Молча я жду приговора. Нет, я знаю, знаю, что он скажет. И я верю в это, хотя, может, другой бы стал отрицать. Но пока Некрономикон в моих руках реален, пока ногти вонзаются в его твердую обложку, он не уйдет, и это самое главное. Он медленным шагом ходит по комнате туда-сюда, пока не останавливается и не произносит: - Ох, и угораздило же тебя влюбится в демона. Я поднимаю на него глаза, полные пустых и ненужных слез. - И что ты будешь делать? - То, что ты прикажешь, - совершенно серьезно отвечает он. Я громко всхлипываю. Вдруг появляется непреодолимое желание его коснуться - хоть чем-нибудь, хоть чего-нибудь. Но это желание я быстро побеждаю, осознав, что, выпустив книгу из рук, я рискую потерять ее навсегда. А он так близко, и кожа у него горячая, и за окном осень стоит, холод уже в кончиках пальцев давно поселился. Да и соблазнительный он, черт. Подняв на него глаза, я понимаю, что вовсе он и не злится. Ему скорее... жалко меня, что ли. Мне и самой себя жалко. Где это видано, чтобы могущественные демоны влюблялись в таких, как я. И глупость моя, и убеждения мои, и вера в искреннюю любовь - все это ему чуждо и даже, наверно, противно. И скоро я сдамся под напором его укора и освобожу его. Но это будет потом, все потом. А пока что он близко, а мне все еще холодно. И я тянусь к нему, книгу бездумно бросаю на пол. Он наклоняется навстречу, и мне бы удивиться этому, но что-то совсем фиолетово. Наши губы встречаются, и как-то страшно вдруг становится от происходящего, но в то же время так сладко, так желанно, и останавливаться уже не хочется. Демон целует настойчиво, собственнически, уже отлично понимая, что владеет мною полностью, но в то же время нежно и осторожно, словно может спугнуть меня слишком резкими движениями. А меня уже ничем не спугнуть. Что мне терять?.. Я его, быть может, вижу в последний раз, чувствую в последний раз и люблю, вероятно, тоже в последний раз. На утро он возьмет да и сотрет мне память, и снова я сходить с ума по Илье стану. И буду, может, счастлива, когда вдруг ни с того ни с сего он мне встречаться предложит. Но об этом сложно думать, когда мужчина в твоих руках - демон, невероятно теплый, обжигающий и ласковый демон. Сколько женщин он имел?.. Представить сложно, особенно учитывая тот факт, что его работа - их с ума сводить, да и я, быть может, с ума им сведена. Но помню, когда он первый раз магию на мне применил, тогда ощущения совсем другие были. Для меня проще думать, что это все его проделки, но обманывать себя сложновато. Тем временем я уже лежу, а он надо мной, и его руки бесстыдно стягивают с меня футболку. Раз - и я снова припадаю к его губам, снова он проникает языком ко мне в рот, и снова дышать нечем становится. Все во мне то напрягается до дрожи, так, что руки и ноги просто как у старушки трясутся, то расслабляется, так, что я чувствую себя пустой и разбитой. И все эти чувства, весь этот вихрь - это в тысячу, в миллион раз больше, чем я чувствовала при поцелуе с Ильей. Даже когда была от него в восторге, когда внизу живота что-то стягивалось, я думала, что это и есть настоящее возбуждение, ан-нет, фигушки там был! Все это была лишь жалкая подготовка от жизни к настоящей страсти, но это все равно что если бы вам перед чемпионатом по скачкам на лошади просто показали бы лошадь. Игрушечную. И оттого сейчас я не понимаю, что вообще должна делать, куда девать руки, что мне дозволено, а что нет, а при этом еще и страшно чертовски. В теории с процессом я вполне себе знакома, да и был грешок у меня однажды порнушку посмотреть, но ведь то, что происходит сейчас, - совсем другая история. И что мне делать прикажете?.. И вот мои джинсы тоже лежат на полу, а его губы спускаются ниже, к шее и ключицам. Я замираю, воздух из меня выходит тяжело, а вдохи такие, словно я сейчас опущусь на глубину. А Зепару, кажется, хоть бы хны. С другой стороны, не нравилось бы ему - стал бы он это делать? - Ай! - он прикусил кожу на плече, да и не хило так по ощущениям. Я сжала ткань рубашки на его спине. Кстати, чего это он еще одет? Пора избавляться от лишнего, не то я неловко себя чувствую. Да и просто интересно, настолько ли все идеально, насколько я представляю? Расстегивая пуговички по одной, в то время, как он спускается еще ниже, я ловлю себя на мысли, что скоро с меня полетит еще один предмет одежды, и я останусь практически голая. А я ведь не идеальна. И лишнее у меня есть, и кое-где не хватает, да и родинки повсюду, как орехи разбросанные. Сколько женщин он видел? Идеальные точно были. - Только не пугайся, - вдруг произносит он и привстает надо мной на вытянутых руках. Я расстегиваю рубашку и обращаю внимание на странные красноватые узоры на его груди, но не пытаюсь их досконально изучить. Это очень похоже на какой-то знак... Как будто выжжено прямо на коже, смотрится довольно жутко. - Что это? - спрашиваю я удивленно. - Моя печать, - отвечает он. Я медленно дотрагиваюсь до его груди и провожу руку по кругу. Вокруг этого круга, внутри которого изображены всякие завитушки, есть еще один, и в простраинстве между ними вписаны буквы. Если читать по часовой стрелке, то выходит "Zepar". Я провожу ниже, к торсу, а потом еще ниже, и при этом пытаюсь не смотреть в глаза демону. Наверняка, он сейчас ухмыляется. Неожиданно он снова целует меня, прижимается телом к моему, и первую секунду мне становится даже больно от температуры его тела, словно меня кипятком обдало, но постепенно я привыкаю, и даже холодно до дискомфорта становится, когда он отстраняется, чтобы вернуться к моей груди. Его пальцы уверенно и быстро избавляются от лифчика, что меня немного задевает, но нет времени обижаться на того, кто доставляет тебе такое удовольствие лишь прикасаясь. Мне стыдно первые секунды, но когда по моему разгоряченному телу проходит влажный язык, я уже не думаю ни о чем. К черту мысли о других, сейчас-то он со мной. Когда его губы смыкаются на моем соске, я вдруг издаю тихий стон. Сама же краснею от этого. Боже, как это развратно было... Я даже чувствую, как он тут же улыбается и продолжает эту пытку. Мои бедра сами собой вертятся на кровати, а спина выгибается ему навстречу, когда он проделывает что-то новое, снова и снова пробуя меня и как будто пытаясь найти мой предел. А мне кажется, что я единственная в мире мученица, которая не желает остановки мук. - Нравится, солнце? - вот он уже смотрит на меня, его глаза на уровне моих глаз, и алые ободки вокруг зрачков горят, просто пылают. Вместо ответа я смело целую его, а руки уже расстегивают ему джинсы. Честно, они сами. Я, кажется, своим телом уже не владею. Первый толчок оказывается таким болезненным, что я впиваюсь зубами в его плечо. Вкус крови растекается по моему языку. Зепар медлит, ждет, пока я привыкну к этому ощущению, и вот желание побеждает боль, и я отпускаю его плечо. С этого момента все для меня как в тумане; новые толчки вызывают стоны, которые невозможно сдержать, а вокруг и вовсе ничего не существует, кроме горячего тела, которое прижимает меня к простыни. Где-то там завывает Шкура, и я мысленно верю, что родители не услышат того, что происходит сейчас. Я с наслаждением прислушиваюсь к тяжелому дыханию и вздохам демона и от этого еще больше хочу его. Мои собственные попытки сдерживать стоны оказываются очень и очень неудачными... Приятно-то как. Способность мыслить меня постепенно покидает, а собственные чувства подводят. Я царапаю спину демона и прошу, чтобы это блаженство длилось вечно, ведь только так я смогу удержать его рядом. Хотя бы еще недолго, прошу тебя, побудь со мной, Зепар. Я готова вся отдаться тебе, принести себя в жертву, только оставайся рядом, мой наглый демон.