***
Утро очередной пятницы ничем не отличалось от остальных, кроме того, что его часы неожиданно сбились. Коннер теперь и правда опаздывал на автобус, совсем как напророчил голос, и был вынужден ждать следующий вместе с толпой дошколят и их необъятных размеров воспитательницей. Чёрт знает, куда они ехали в такую рань, и почему для этого не использовался жёлтый школьный автобус, но факт оставался фактом. Коннер стоял на остановке в окружении будущих банковских клерков, дизайнеров, адвокатов и программистов. Они галдели, перебивая друг друга, на максимальной громкости, а их усталая грузная воспитательница не предпринимала ровным счётом никаких попыток заставить их затихнуть. А потом один из детей потерял равновесие. В это же время из-за поворота показался синий Рено, водитель которого разогнался уже настолько, что затормозить бы точно не успел. Коннер отреагировал моментально. И это не голос его вёл. Он просто не смог бы стоять и смотреть, как гибнет ребёнок. Он растолкал детей, спрыгнул на дорогу и поднял плачущего ребёнка, развернулся и передал его воспитательнице. Сам Коннер не успел бы сойти с дороги. Он по привычке принял защитную позу, закрываясь руками, и приготовился к долгой и мучительной боли. Но ничего не случилось. Что-то врезалось в него, ощутимо толкнуло, но Коннер не сдвинулся с места. Боли за толчком так и не последовало. Он растерянно опустил руки, открыл глаза и понял, что его завернуло в металл. Он отстранился и сделал шаг назад, глядя на вмятину смутных человеческих очертаний в капоте. Водитель за рулём, выпутывавшийся из подушки безопасности, смотрел на него недоумённо. Поражённо. Чёрт, а Коннер мог его понять. Он перевёл взгляд на воспитательницу, прижавшую к себе плачущего малыша. На притихших ребятишек в одинаковой форме. Все они молча смотрели прямо на него. Молчал и Коннер. А потом он попятился. Развернулся. И метнулся вперёд, побежал, раскинул руки и, кажется, оттолкнулся от земли. Подставив лицо ветру, он полетел. Он точно не знал куда. Куда-нибудь, где будет безопасно. Куда-нибудь подальше отсюда.***
Он пришёл в себя, лёжа на спине на какой-то скамейке. Коннер попытался закрыться от света, положив руку на лицо, но всё равно проснулся. Не от солнца, а от шума и суеты вокруг. Он протёр глаза и прокашлялся. Во рту было странное ощущение, будто он проглотил комок слизи. В целом, было похоже на какой-то из подвидов похмелья, и Коннер, немного подумав, решил, что вчера вечером просто надрался как свинья. А вся эта история про детей и машину? Просто приснилась. Как раз в стиле тех городских легенд, которые жёлтые газеты Метрополиса выдавали за правду. Едва подумав об этом, Коннер тут же об этом забыл. Потому что, сев и осмотревшись, он вдруг увидел у себя прямо над головой красивое граффити с мускулистой женщиной с густыми чёрными кудрями. Она подпрыгивала, собираясь взлететь, и была облачена в красный топ со стилизованным золотым орлом на груди и короткие голубые шорты в звёздочку. Костюм подозрительное напоминал американский флаг, и Коннер успел ненадолго задуматься, не кощунственно ли носить его вместо трусов. А потом он узнал эту женщину. Рокси часто рисовала её в своём карманном альбоме для эскизов, вроде как даже пару фигурок таких выпустила. А несколько месяцев назад писала ему, что расписала многоэтажку на окраине. Вот так занесло его. Коннер поднялся, приложил руку ко лбу козырьком и сощурился. Присмотрелся к прыгающей девушке повнимательнее, надеясь, что это всё-таки не она, и он ошибся домом. Но нет. Это была героиня Рокси. Значит, это был её дом. И это было ужасно. Коннер сунул руки в карманы, мысленно обратившись ко всем известным и неизвестным ему богам, умоляя их сделать так, чтобы телефон был на месте. Боги смилостивились, и телефон оказался в кармане. Коннер набрал номер Кейт, даже не глядя на экран. Сейчас главным было предупредить коллегу, что он облажался. И очень серьёзно. — Ты. Где. Ходишь, — отчеканила Кейт ещё до того, как он успел хоть слово сказать. — Я тебе уже раз пятьдесят позвонила, уже готова была идти в полицию и обзванивать больницы. Ты же самый занудный юрист из всех, кого я знаю, ты единственный раз, когда решил серьёзно опоздать, предупредил меня заранее. — Она клацнула зубами. — Признавайся, что опять случилось? — Кажется, я перебрал маленько, — виновато простонал Коннер. — И что? Проспал? — Кейт как будто бы облегчённо вздохнула. Коннер сделал глубокий вдох собираясь с силами. — Не совсем. — Он покусал губы. — Я в Метрополисе. — Где? — ахнула у него в трубке Кейт. — Но как... когда... — Не знаю, — страдальчески ответил Коннер. — Серьёзно, не знаю! Я просто проснулся здесь! Наверное, был мертвецки пьян, и по привычке поехал «домой», к сестре. Я же не напивался до усрачки с самого университета, Кейт. — Он начал ходить туда-сюда, наворачивая круги вокруг скамейки. — Кошмар какой-то. По-моему, мне к врачу надо, — пожаловался он. Кейт, прижимающая трубку к уху где-то там, в таком далёком кабинете в Готэмском суде, молчала. Потом она прокашлялась. Хмыкнула. И снова заговорила, так убийственно спокойно и тихо, что Коннеру стало не по себе (если это выражение вообще можно было применить к последним месяцам его жизни): — Всё, что тебе сейчас нужно сделать — это поздороваться с сестрой и принять душ. А потом сесть в автобус, который за ночь привезёт тебя из Метрополиса в Готэм, чтобы утром ты мог пойти на работу. Договорились? — звучала она очень уверенно, и Коннер невольно почувствовал себя увереннее тоже. — Ладно, — выдержав паузу, сказал он. — Хорошо. Ты права. Мне просто нужно успокоиться и вернуться домой. А там разберёмся. — Он потёр лицо ладонью, рассеянно и устало. — Извини, что подвёл тебя... второй раз за месяц, что ли. Или который там раз уже. — Он дождался, пока Кейт согласно хмыкнет. — До завтра. — Именно так, — отозвалась его коллега и повесила трубку. Коннеру не оставалось ничего другого, кроме как пригладить волосы, поправить воротник рубашки, попытаться понять, не пахнет ли изо рта, и отправиться в дом, размалёванный граффити с героиней его сестры. Рокси жила на первом этаже. Вернее, в подвале. Чёрт знает, как ей удалось выторговать это помещение, но она гордилась этим больше, чем своим воспитанием (впрочем, в её воспитании было мало того, чем можно гордиться: она так и не оправилась до конца от совместной жизни с папочкой). Эту дверь нельзя было найти, если ты не был чист сердцем, или хотя бы не знал, что именно ищешь. Нужно было свернуть возле лестницы наверх и выйти к лестнице вниз. А спустившись вниз, ищущий утыкался носом прямо в большую железную дверь, перемазанную краской, облепленную наклейками, разрисованную мелом и обрызганную чем-то красным. Звонок у этой двери был, но болтался на проводе, то и дело опасно искря. Рокси была рисковой и странной девушкой. Видимо, всё занудство в этом поколении досталось Коннеру. Коннер не рискнул ловить кнопку и жать её, и вместо этого просто постучал по двери кулаком. Он с лёгкостью припомнил их старый секретный стук, и только потом спохватился, помнит ли его сама Рокси. Вот уж не факт. Сначала за дверью не происходило ничего. Ответом была одна лишь тишина, так что Коннер постучал ещё раз и выждал ещё две минуты. Ничего не произошло и тогда, так что он, вздохнув, заколотил в дверь снова, потом спрятал руки в карманы и стал ждать. Лязгнул замок, потом ещё один, и ещё. Дверь распахнулась, выпуская на лестницу затхлый воздух и запах пластилина. — Ну и какого хрена? — сонно проворчала Рокси. — Кто будит меня в такую срань часов утра? Она застыла на пороге, пытаясь заставить себя открыть глаза. Шёлковый халатик, который она накинула на голое тело, то и дело пытался сползти с её плеча, так что Коннер машинально протянул руку и поправил его. — Привет, Рокс. — Э-э. — Рокси отодвинула от себя его руку, потёрла пальцами глаза, и только тогда смогла сонно на него глянуть. — Ого, какие люди в Голливуде. — Она схватила его за воротник рубашки и привлекла к себе. Халатик окончательно покинул её плечи, и Коннер, обняв её покрепче, осторожно внёс Рокси обратно в квартиру, прикрыл дверь и вернул, наконец, халат сестре на плечи и даже завязал поясок. — Разбудил? — тихо спросил он, пока Рокси, зевая, возилась с замками. — Не страшно. Это же ты. Тебе я была бы рада в любом случае, даже если момент был бы не самый подходящий. — Рокси ущипнула его за щёку и тихо ойкнула. — Ты что это, щёки качаешь? — Она умилённо сощурилась. — Какой ты славный. — Нет, серьёзно. — Коннер обнял её за плечи. — Я точно не мешаю? Может, это первый раз за неделю, когда тебе удастся поспать? — Он чмокнул её в макушку. — Я безумно скучал, Рокс. — Взаимно. — Рокси расплылась в улыбке. — И какими судьбами ты здесь, с чего это решил порадовать старушку? — Она выбралась из его объятий, поймала тонкими пальцами за запястье и потащила на кухню. — Идём, я сделаю кофе. — Да так. Заехал в город по делам, и решил, если время останется, к тебе заглянуть. — Он развёл руками. — И вот я здесь. — Ты такой милый, — снова умилилась Рокси. Она отвернулась и начала рыться на полках в поисках кофе, а Коннер попытался пристроиться в ближайшем кресле, щедро устланными научными ежемесячниками и журналами мод. Рокси вообще отличалась способностью к захламлению любой горизонтальной поверхности в течение часа. Творческий беспорядок приходил вместе с ней. В подвале, который она снимала последние года три, все стены пропахли гипсом, воском и пластилином, в пластилине были вымазаны все белые и вообще светлые поверхности, начиная от холодильника и заканчивая унитазом. Квартира была заставлена баулами с разноцветной пластикой, мешками с гипсом, высохшими и новыми красками. В мастерской всё время стояла пыль, повсюду валялись респираторы и рабочие очки, резиновые перчатки и клеёнчатые фартуки. Каждый свободный уголок занимала какая-нибудь очередная скульптура или потенциальная коллекционная кукла, или всё те же потрёпанные журналы, книги и изрисованные вдоль и поперёк блокноты. Рокси несла с собой творчество. А творчество, Коннер готов был поклясться, было настоящим хаосом. — Как карьера? — Рокси зевнула и сунула нос в пачку кофе. Чихнула, нащупала на столе кофемолку и щедро сыпанула туда зёрен. — Ничего нового. Перспектив роста нет, подсудимые меня ненавидят. Сплошная радость и ежечасное наслаждение. — Коннер развёл руками. — Я почти жалею, что решил стать юристом. — Нечего было читать всю эту херню про Аттикуса Финча. — Рокси закатила глаза. — Стал бы моделью. Жил бы как я. — Она развела руками, затем вцепилась в кофемолку и нажала на кнопку. Агрегат заскрежетал, перемалывая зёрна, пронзительно и мерзко. Рокси при этом смеялась и пыталась рассказывать что-то, лучезарно улыбаясь, но Коннер не мог разобрать ни слова. Разве что последние, которые она произнесла, уже отпуская злосчастную кнопку: — ...они заключили со мной контракт. Теперь я не только коллекционных болванчиков буду делать, но и масс-маркет. Как Маттел. Она открутила крышку и высыпала кофе в кофеварку. Ткнула на очередную кнопку и развернулась, уселась на стойку рядом с кофеваркой и хитро сощурилась, глядя на Коннера. Потом вытянула бледную ногу и ткнула его в плечо большим пальцем: — Ну что-как? Девушку-то нашёл? Ты же такой правильный, пора бы уже жену там, детей. Она точно издевалась, как часто делала в детстве. Коннер, правда, никогда не мог вспомнить, когда и как это началось. Ему просто хотелось быть таким же, как все. Как другие дети. А она каждое лето смеялась над ним, измывалась и всячески из-за этого подкалывала. — Нет никого. — Коннер покачал головой. — Да я и не ищу, в общем-то. Сейчас у меня и других проблем хватает. — Он вспомнил голос, провалы в памяти и неловкую попытку назначить Кассандре свидание, и ему снова захотелось провалиться сквозь землю. — Да уж. — Рокси опёрлась рукой о кофеварку. — А с твоим-то любимым типажом, жену ты найдёшь примерно никогда. Странно, что ты при этом пытаешься притворяться нормальным. — Она ностальгически закатила глаза и фыркнула. — Что за грязные намёки. — Коннер всегда угадывал, когда нужно принять вызов Рокси. Заранее знал, что ей в какой-то момент наскучит обсуждать его интрижки и она переведёт тему, но для того, чтобы это произошло, нужно было пойти ей на встречу. — Никаких грязных намёков. — Рокси вскинула руки. — Ведь все нормальные мальчики встречаются с капитаншей мужской команды по регби в школе. А потом, в университете, трахаются в раздевалке со своей двухметровой накачанной тренершей. — Она поджала губы и отчеканила: — Совершенно. Нормально. — Не завидуй. — Коннер показал ей язык, и Рокси замахала на него. Она покачала ногами, потом спрыгнула со стойки и полезла за чашками. Тёмные чашки были вроде бы и чистыми, а вроде бы и в тёмно-коричневом чайном налёте. Коннер поёжился и тоже встал. — Знаешь что. — Он отнял чашки у Рокси и поставил в раковину. — Прежде, чем мы сядем пить кофе, я помою тебе посуду. — О да. По этому я больше всего скучаю... — мечтательно протянула Рокси и притихла. Остаток дня они провели вместе. Рокси, даже если и собиралась куда-то, никуда не пошла. Прямо при Коннере она выключила телефон и затолкала в гору каких-то шмоток, потом заперла его в ванной комнате, чтобы Коннер принял душ («От тебя воняет, будто ты марафон бежал!»), а потом даже не дала толком одеться. До самого вечера, пока не пришло время собираться и уходить, Рокси рисовала его, и рисовала, и рисовала, и рисовала. Как будто и не прошло этих лет порознь. Было время, когда Коннер позировал для неё. Все её первые фигурки и скульптуры, на самом деле, были им. И теперь время будто ненадолго повернулось вспять. Коннер и думать забыл и про голос, и про Кассандру, и про Кейт, и про собственное потенциальное сумасшествие. Он просто стоял, сидел, лежал, подставив лицо жёлтому свету лампочки, болтающейся на проводе, и чувствовал себя в безопасности, несмотря на наготу. Но потом всё же пришлось собираться. Рокси натянула драные джинсы и серый свитер в разноцветных разводах от краски, и проводила Кона до автовокзала. Было уже темно и немного прохладно. Коннер закутался в пиджак, мысленно пытаясь прикинуть, где он мог потерять свой плащ. — Кстати. — Рокси ткнула его пальцем в плечо и снова ойкнула, удивлённо посмотрев на сломанный ноготь. — Ты знаешь, что у нас тут чертовщина какая-то творится? Типа, по ночам кто-то людей спасает. — Она хлопнула в ладоши. — Совсем как мой первый герой, помнишь, которого я с тебя лепила? В цирковом трико и косухе? — Господи, это ужасно было. — Коннер поморщился. — Меня оправдывает только любовь к панку. — Да ты погоди. — Рокси вдруг отскочила от него и побежала к газетному ларьку. Коннер отметил, что ботинки на ней были на размер больше, чем нужно, и печально вздохнул. — Смотри-ка. — Она ткнула ему в лицо передовицу Дэйли Плэнет, на которой некая Лоис Лейн задавалась вопросом, что за таинственный хранитель появился у города и как его найти. — Странно. — Коннер осторожно взял в руки газету. — Я думал, что Планета не жёлтая газетёнка, а они городские легенды тиражируют. — Он покачал головой. — Как-то это... — Да ладно, это последняя новость. Городские легенды, они же, ну, о чём обычно? — Рокси сощурилась. — Крокодилы-альбиносы там, стрёмный нетопырь-кровопийца и его выводок детишек, бессмертный мужик с когтями, гроб на колёсиках. — Она схватила Коннера под локоть и постучала пальцем по заметке. — А это правда. Это уже даже Планета отрицать не может. Круто, а? Не то что этот ваш Го-о-о-о-о-отэм. Коннер нервно сглотнул. Он боялся читать эту статью. Боялся, потому что это вызвало бы слишком много вопросов, на которые он не смог бы дать ответ. Он свернул газету в трубочку и сжал в руках, нервно улыбнувшись. — Значит, будет что почитать в дороге. — Он снова обнял Рокси за плечи и поцеловал в нос. — В следующий раз твоя очередь. Ты приедешь в этот наш Готэм, договорились? — Он подмигнул ей и подтолкнул к выходу. — Давай, иди. Мой автобус приедет минут через пять. Рокси не очень-то торопилась уходить. Она делала два шага, останавливалась, разворачивалась и махала ему рукой. Потом снова шагала и снова останавливалась. Махала яростно, страстно, как только Рокси могла, и шагала. Она повторила так несколько раз, пока не вышла на улицу. Стоило дверям за ней закрыться, как объявили, что прибыл автобус Коннера. Он устало вздохнул, потянулся, помотал головой, разминая шею, и пошёл на посадку. В автобусе он свернул себе подушку из пиджака и попытался уснуть. Голос молчал. Чувство, что у него похмелье, испарилось ещё в Метрополисе, кажется, испугавшись душной квартиры Рокси. Только газета, которую он по-прежнему сжимал в руках, тревожила. Коннер не мог, не хотел даже думать о ней. Он и так только и делал, что переживал происходящее с ним. Только и делал, что гадал, не сошёл ли с ума. А если он прочитает в лучшей газете Метрополиса, в самой серьёзной газете Метрополиса, городскую легенду, и так впечатлится, что поверит в неё? Что тогда? Как ему с этим справляться? Коннер выбросил свежий номер Дэйли Плэнет на первой же долгой остановке. Просто бросил в урну после того, как размялся немного, и перед тем как зашёл в магазинчик, где можно было купить круассан или булочку и стакан какао. Ехать предстояло ещё долго, и Коннер надеялся, что сладкое убаюкает его. Смутит внутренние тревоги, заставит разум забыть о них и поможет погрузиться в крепкий нерушимый сон, который закончится только на подъезде к Готэму. Всё оказалось сложнее. В магазинчике и правда можно было купить горячего шоколада и булочку, но кроме этого, хозяин предлагал не очень обширный ассортимент газет и возможность послушать радио. Коннер нервно поморщился, глядя на броский заголовок. «Откуда пришёл Суперчеловек?» Коннер отвернулся. — Будьте добры, — мягко окликнул он посапывающего тучного старика за стойкой. — Стакан какао и круассан с орехами. — Есть только с сыром, — сонно заявил ему старик. Коннер рассеянно кивнул и начал отсчитывать мелочь. Именно в этот момент из радио донёсся женский голос: — В последнее время всё больше людей встречают загадочного мстителя в красном плаще. Или не мстителя, а просто героя? Газеты дали ему имя «Суперчеловек», потому что все очевидцы говорили о его мощи, превосходящей силу любого, и о его скорости, похожей на скорость ветра, — говорила она. — Кто он? Почему он выбрал именно Метрополис? И какова его цель? — Спасибо, — торопливо буркнул Коннер. — Сдачу себе оставьте. Он выхватил у старика стакан с какао и пакет с круассаном и поспешил вернуться на своё место в автобусе. Слишком много всего пыталось сбить его с толку. Слишком много всего пыталось свести его с ума. Коннер выпил какао залпом, почти не почувствовав, как оно обожгло нёбо. Съел круассан, не чувствуя вкуса. И промучился бессонницей всю дорогу. Пока автобус ехал в Готэм, Коннер просто сидел, прислонившись виском к окну, и тупо смотрел перед собой. Мир вдруг стал слишком сложным и страшным. А может, ему и правда стоило обратиться к врачу ещё раз. Уже в Готэме, взбегая по ступенькам вверх, к дубовым дверям суда, Коннер услышал, как пищат наручные часы. Он приехал на работу слишком рано — в обычный день он бы сейчас только проснулся. Часы пищали, чтобы его разбудить. Коннер вскинул руку, ткнул было кнопку, выключая будильник, и оцепенел. Часы были сломаны. Расколоты пополам, изуродованы тысячами мелких трещин. Странно, что они вообще подавали какие-то признаки жизни. Коннер смотрел на них и вспоминал столкновение с машиной, снова и снова. Как он закрылся руками, а потом исчез, потерял самообладание, и очнулся только в Метрополисе, стоя под дверью у Рокси. — Нет. В этот бред я не поверю, — твёрдо сказал он. Взялся за ручку тяжёлой двери и отправился на работу.