Мирный договор

      Ринс чувствовал его присутствие весь вечер, и это сильно поддерживало, поэтому, когда Луар куда-то отлучился, он не сразу заметил перемены, произошедшие с сестрой. Её интерес, поначалу казавшийся вполне естественным, становился всё более странным. Только вот её слова. Он пытался отрицать правду до последнего, но… правда убивала.       Слова сестры отдавались в голове грохотом, стуча вместе с пульсом, оглушая. Луар и есть его новый хозяин. Он лгал, всё это время. Раз за разом. Его улыбки, слова, объятья. Он вспоминал их первый танец, первый поцелуй и подошедшего эльфа. Как он не догадался ещё тогда? Всё было так ясно, но тогда копаться в чуде было невыносимо, а после он старательно отказывался смешивать начавшуюся сказку с кошмаром, из которого ему только удалось сбежать.       Луар возвращался, и от этого по коже словно побежали разряды маленьких молний. Сердце забилось чаще, обычно послушная кровь забежала быстрее, а глаза застилала тьма, окружая всё плотнее, но чем она становилась насыщенней, тем лучше было видно грязную, мерзкую паутину, оплетающую саму сущность, тем сильнее становились страх и обида, разрушающие всё то хорошее, что было между ними. Паутина сковывала сильней и сильней, душила своими липкими объятиями.       Он всё так же продолжал чувствовать проклятую паутину. Но она чуть ослабевала, словно кто-то бережно, нить за нитью, очень аккуратно распутывал её. И Ринс даже чувствовал те руки, что освобождали его, но никак не мог понять, кто же это. Он вспоминал те касания, что были в его жизни. Родителей, в том далёком прошлом, когда он был ещё так мал. Более поздние визиты отца, после которых часто навещал лекарь. Это было уже более похоже, но в них всегда чувствовалось некоторое профессиональная отстранённость. Сестры, но в них не было такой нежности. И остаётся только… Луар! В душе проснулось то нежное чувство, от которого, казалось, сердце на секунду замерло, а паутина начала тлеть с тихим треском, похожим на далёкий голос.       «Луар и есть герцог».       Герцог. Хозяин. Тот, кому принадлежит его жизнь.       Герцог. Луар. Тот, кому он, сам того не заметив, отдал своё сердце.       Вспыхнув в нескольких местах ярче, остатки паутины сдавливали всё сильнее, а прикосновения жгли не проклятые нити, а его самого.       Закричав, Ринс окончательно вернулся в реальность, вырвавшись из пытавшихся его удержать рук, забился в угол. И только тогда смог немного оглядеться. Он был в своей уже ставшей привычной комнате, на краю кровати сидел Луар, не отрывая от него взволнованного взгляда. Он осторожно протягивал к нему руки, словно чего-то опасался и ожидал нападения.       — Тише, тише. Успокойся, — голос потихоньку завораживал, а Ринс почувствовал лёгкую боль от медленно исчезающих когтей. Когда он только начал оборачиваться? — Я помогу тебе, ты только позволь, хороший мой…       Ошибка.       «Мой».       Действительно его — болезненное осознание сдавливало грудь, лишало дыхания. Сердце билось слишком быстро, а воздуха было всё меньше. Жжёт. Огонь этот распространялся по всему телу. Казалось, в нём начинал плавиться даже страх, хотя именно он был главным источником огня. Страх заставлял забиться в самый угол, скрыться там, где никто — особенно он! — и никогда не найдёт, даже не подумает искать. Но такого места у него нет, да и не было никогда. Поэтому сквозь казавшийся несокрушимым страх пробивался тихий, почти неслышный шёпот: «Нападай. Ты можешь. Хватит всего одной маленькой царапины. Нападай. Одна капля крови. И никто тебя не остановит. Нападай. Сейчас. Пока он не готов. Нападай. Это твой шанс на свободу. Нападай!».       Крик, давно уже не шёпот. Бросок вперёд. Не из желания навредить, а лишь бы он затих.       Но что может ещё очень юный демон против эльфа, который вдесятеро его старше? Прямая, непродуманная и всё же ожидаемая атака была обречена на провал изначально. Луар ловко перехватил обезумевшего демона, для надёжности подстраховавшись магией, сковывавшей призрачными лианами.       Эльфы по природе своей имели чуть более низкую температуру, чем демоны. Но поверить в это сейчас Ринс не мог. Руки, что прикасались к нему, делились своим безмерным теплом, усмиряя страх. Даже этот, совершенно безумный. Тепло загоняло его в угол, но из-под него тихой сапой выползал проклятый шёпот.       Луар был близко, смотрел прямо в глаза. Казалось, Ринс кончиком носа чувствовал его тепло. И это гипнотизировало, завораживало. Он прикрыл веки, прячась, спасаясь, но ошибся. Взгляд буквально чувствовался кожей, продолжал проникать в саму его суть. А тепло уносило все мысли своим размеренным течением. На губах чувствовалось его дыхание. Не надо было совершать ничего невозможного, лишь чуть качнуться вперёд. Коснуться губами. Луар продолжал смотреть, не делая ничего, не останавливая, не отстраняясь, не приближаясь. Ничего. Позволяя самому сделать свой выбор. И Ринс был благодарен, даже очень, но… Шёпот.       Всё ещё острые клыки впились в тонкие губы, заставив эльфа отшатнуться не столько от боли, сколько от неожиданности.       — Ринс, послушай меня, прошу, — вновь попытался воззвать к благоразумию Луар, чуть поморщившись — губа заживать отказывалась. Наоборот, кровь закапала сильнее, чем должна была. И сердце отчего-то сбилось, ускоряя свой бег.       Да, Ринс почти ничего не имел, да, Луар позаботился, навесив на себя несколько защит. Но страх и кровь, что попала к необученному магу, не могли не сказаться на результате. Ринс видел, как кровь бежала по венам эльфа, слышал, как стучит его сердце. Быстро-быстро. Он не пытался уйти, сбежать, оставить его в покое, как того ожидал Ринс. Луар продолжал крепко его обнимать, делясь теплом и силой, разрушающей ужас и даже шёпот. Стало тихо, ни одной мысли, кристальная чистота. Ринс наконец смог успокоиться и спокойно вздохнуть, слушая ставшее размеренным сердцебиение Луара. Опустил голову ему на плечо и хотел обнять, но магия продолжала его сковывать.       — Спасибо, — прошептал он, засыпая здоровым сном без кошмарных видений.       Ринс сладко спал, пристроившись под боком у эльфа, в задумчивости перебирающего красные пряди. Ему удалось снять проклятье с демонёнка, но это оказалось куда опасней. Если бы он сразу заметил! Но сплетённый с рабской печатью страх так легко было принять за естественный. Из глубины души поднималась ярость, от невозможности прямо сейчас выпотрошить проклятого демона кулаки сжимались сами собой, и он резко дёрнул прядку.       — Ай! — подскочил проснувшийся Ринс. Огляделся, увидел эльфа, всё ещё не выпустившего прядь, и продолжил с лёгкой дрожью страха в голосе: — Луар… Я… Ты злишься… на меня?       Тот на миг прикрыл глаза, вздохнул. Злость уходила, сменившись беспокойством.       — Что ты, хороший мой, конечно, нет.       Прохладная ладонь коснулась щеки, и Ринс, зажмурившись от удовольствия, улыбнулся. Большой палец скользнул по нижней губе, посылая щекочущие нервы разряды. Это, как ни странно, помогло вернуться в реальность.       — Что случилось? У тебя кровь! — И уже Ринс подушечками пальцев чуть коснулся губ эльфа. — Это опять сделал я?       Воспоминания возвращались тихо и неуверенно, путались между собой, сбивались в кучки и разбегались, не позволяя себя поймать. Эльф не мешал, лишь внимательно следил за выражением лица Ринса, чётко улавливая малейшее изменение. Тревога, переживания, страх — но не тот первобытный ужас.       — Почему ты… вы не сказали мне?       — Не надо так, я не изменил своего к тебе отношения. Пусть всё остаётся как было. — Дождавшись слегка неуверенного кивка, продолжил: — Ты боялся, я надеялся, что, немного привыкнув ко мне, ты успокоишься и сможешь нормально принять правду. Но твой страх почему-то лишь усиливался. И тогда, когда я скрывал твою печать, заметил нечто странное, лишнее. Это мог бы легко снять один артефакт, который я ищу, он уничтожает любую магию на том, кто к нему прикасается — проклятье ли, защита, приворот. Но не успел. Пришлось рвать его своей магией и, вероятно, остались некоторые, пока незаметные, последствия.       — Все? И это? — он обхватил запястье, на котором по-прежнему чувствовался невидимый узор. Теперь кивал Луар, а Ринс всё никак не мог поверить в реальность происходящего. — А теперь, когда в этом нет необходимости?       — Она всё ещё есть. А пока пойдём перекусим. Мы потратили много сил.