Граф со злостью смотрел в спины удаляющихся эльфов и демонов. Посольство возвращалось домой, а командир отряда пограничной стражи решил его сопроводить, опасаясь, что беспокойные эльфы успеют найти еще приключений до пересечения границы. Дознаватели же еще не прибыли, и ждать их демон не собирался. Со злостью вспоминая, как его провела эта стерва, опоив каким-то ядом и сдав спятившему магу, граф начал строить персональный портал. Заклятье было весьма сложным и энергоемким, но добираться до стационарного портала пешком было дольше и сложнее, да и денег у него не было, собственно говоря, у него ничего не было кроме плаща, одолженного лекарем. Волна ярости чуть не сбила настройку телепорта, и граф заставил себя немного успокоиться, ровно до тех пор, пока не вернется в замок.
Открыл глаза граф уже в своем рабочем кабинете, где имелся маячок для телепорта. Родные стены, любимый стол с неубывающей стопкой документов и мягкое кресло, идеально подходящее именно для него, — всё это подарило полсекунды спокойствия, которое легко нарушило понимание того, что необходимо еще добраться через половину замка до комнат, где он сможет привести себя в порядок. В целях безопасности тайный ход в спальню был только в личном кабинете, но не в рабочем. Как-то не доводилось графу еще попадать в подобные ситуации. С трудом сдерживая обуревающую его ярость, граф решился на вылазку до своего кабинета. Ему почти это удалось.
Когда до двери оставалась всего пара шагов, из-за угла выглянул и тут же скрылся слуга. Впрочем, уходить он не спешил, вместо этого, незамеченный, осторожно выглядывал из-за угла, наблюдая за графом. И стоило только графу скрыться, поспешил разнести новую сплетню, которая быстро дошла до тех, кто был посвящен в ситуацию и знал, что капитан только недавно ушел к наследнику.
Топот бегущих ног далеко разносился по пустому коридору: весть о возвращении хозяина в очень скверном расположении духа успела пролететь по замку и заставила спрятаться подальше и поглубже всех его обитателей, кто только имел такую возможность. Так что спешащий в сторону подвалов слуга не привлек особого к себе внимания. Оказавшись у двери, он на секунду замер, переводя дыхание и поправляя одежду. Последний раз вздохнув, как перед прыжком в саму бездну, открыл дверь и вновь замер, на сей раз сраженный ужасом представшей перед ним картины.
Наготу юного господина, висевшего на чуть спущенных цепях, скрывал лишь прижимающий его к стене капитан, который, в свою очередь, сам демонстрировал вошедшему оголенный зад.
— К-капитан… Его с-с-светлост-т-ть… вернулись… — со страхом пролепетал слуга.
Приглушенный полушепот смог дойти до опьяненного сознания Греткина, пробив плотную пелену дурманящего желания. В памяти наконец всплыли события, произошедшие лет тридцать назад.
После очередного истязания, едва не стоившего наследнику жизни, граф вновь потерял к нему интерес, чем поспешил воспользоваться начальник замковой стражи — Тисуп, предшественник Греткина. Ринс был для него лакомым кусочком. Да и не только для него. Аристократ, не нужный родне, демон, не способный защититься, при этом еще красивый и совершенно невинный. Пусть даже та красота и была несколько своеобразна: бледная кожа, не знающая жестокости палящих солнечных лучей, болезненная хрупкость, плавные и осторожные движения, глаза такие, словно вместо радужки у него кровавый ободок, и единственная демоническая черта — ярко-красные волосы, но и те мягкие и пушистые, не желающие сохранять прическу в идеальном состоянии, — в противовес жестким и прямым, присущим большинству демонов.
Упустить такую заманчивую жертву совершенно невозможно. Тисуп же и не пытался. Не скрываясь, он направился в комнаты наследника. Он, разумеется, был там. Демоненок, еще не оправившийся до конца, сидел на диване и листал какую-то книгу. Тисуп присел рядом; его руки заскользили по худеньким ножкам и плечам мальчика, а сам он зашептал какие-то глупости. Когда Ринс понял, что от него хочет демон, то сильно испугался, но совладал с собой и не выдал страха. И когда смог немного усыпить бдительность капитана — кинулся бежать, чудом вывернувшись из его рук.
Вперед, не разбирая дороги, главное — оказаться как можно дальше, спрятаться, забившись в самый дальний и скрытый угол. Вот только так просто от судьбы не убежишь. Завернув за очередной поворот, демоненок на кого-то натолкнулся, и только подняв глаза, понял, что это его отец. «Это конец», — промелькнуло у него в голове, и мальчик сжался, ожидая неминуемого удара, впрочем, это явно лучше, чем достаться тому демону, который как раз предстал пред карие очи графа.
— Что здесь происходит? — взревел Френтис, вцепляясь пальцами в плечо мальца, не давая шанса на дальнейший побег.
— Ваша светлость, ваш наследник… — демон замялся буквально на полсекунды, — он…
— Он пытался меня изнасиловать! — опережая, закричал Ринс. Это была единственная и слабая надежда, ведь если начальник стражи успеет высказать свою версию, то его слушать уже никто не станет.
Граф, удивленно приподняв бровь, устремил тяжелый взгляд на подчиненного, буквально выворачивая тому душу. Солгать под этим взглядом было невозможно, совершенно невозможно. Демон мог только молчать, не в силах произнести ни одного слова. И этого хватило для признания вины и начала всестороннего расследования происшествия.
Смерть демона и тех, кто был даже косвенно причастен к происшествию, была крайне мучительна. И поучительна — для всех остальных.
Такой себе судьбы Греткин не желал. Нет уж. Перед ним во всей красе проявились две проблемы. Большая — как убрать с тела полубессознательного, что, пожалуй, даже к лучшему, демона следы засосов, укусов и отпечатков пальцев. И маленькая — слуга-свидетель, которому достаточно было просто свернуть шею. Обернувшись, капитан понял, что проблема сумела подрасти, поскольку в дверном проеме никого уже не было.
Понадеявшись на трусость сбежавшего — не пойдет же он графу докладывать, а то еще и за соучастника принять могут — Греткин схватил треххвостую плетку и начал закрашивать следы, оставленные им на коже хрупкого юноши, новыми ударами. Скрывая за яркими полосами доказательства своей вины.
Боль от порки ненадолго разогнала туман в голове Ринса, заставив впервые обрадоваться, что так легко отделался.
***
Кэрант выбежал из пыточной, как только до конца понял, во что же он вляпался. На это ушло целых две секунды, но замерший капитан так и не обернулся. Неужели продолжит? Но тогда его самого могут счесть соучастником, если граф узнает! Ужас, нельзя никому ничего говорить, но… Капитан его точно убьет, он не оставит свидетеля, Кэрант стал для него опасен! Есть только один шанс: бежать к господину и все срочно рассказать! Бегом…
***
Френтис смыл с себя следы крови и уже собирался вызвать лекаря, как в дверь кто-то робко постучался.
— Войди, — рявкнул он. — Что случилось? Отвечай! — промедление слуги снова разбудило только слегка успокоившуюся ярость.
— Капитан, он… — под взглядом графа все слова исчезали быстрее капель росы под палящим солнцем, — он хочет вашего сына, хочет его…
Граф понял. Все в мире повторяется. Новость стала последней каплей, переполнившей небольшую чашу терпения. И ярость затопила сознание до самых краев. Боевая трансформация. Огненная пелена на несколько секунд скрыла графа, оставляя после себя только разъяренного демона во всей его первозданной, дикой красе. Даже на вид его кожа стала плотнее, присмотревшись же можно было увидеть узор, напоминающий чешую, лицо преобразилось, его черты заострились и стали более хищными, прорезались рога, а за спиной распахнулись крылья, по которым блуждали языки пламени. Зрелище настолько ужасное, что вызывало лишь восхищение. Полет демона был подобен лесному пожару и столь же смертоносен: любой попавшийся на пути этого вихря мгновенно бы сгорел. Но пока страдал только интерьер замка. Гобелены, столики, вазы, ковры и прочее сгорало, а потом окончательно уничтожалось потоками воды: вслед за разъяренным демоном спешно суетилась целая толпа демонов, пытаясь устранить последствия. Кто нес емкости с водой, кто сам призывал водную магию. Лучше всего с новорожденным пожаром справлялись покорившие воздух или огонь, хотя кто-то из них все же сумел напортачить, вызвав еще один небольшой взрыв.
Но граф даже не обратил внимания на это. Все его мысли были направлены на одно — уничтожить капитана.
Когда в пыточную влетел огненный шторм, Греткин лишь обернулся. Жар тут же опалил его лицо, через мгновение окутав все тело. Граф, который приостановился на пороге, сделал маленький шаг вперед, сконцентрировав свою ярость в одной точке, целью которой был Греткин. Его крик боли разнесся по всему замку, но быстро затих, оставив лишь затухающее эхо. У графа не было сил сдерживать ярость и продлевать агонию провинившегося.
Гнев стих, граф смог спокойно оглядеться. Обгорелые останки своего похотливого помощника, привязанный наследник со свежими ожогами, без сознания висящий на цепях, опаленные стены и пол.
— Тринсэт! — новый крик, усиленный магией, разнесся по всему замку, проникая в самые скрытые и дальние закутки. — Немедленно спустись в пыточную, осмотри наследника, подлечи и доложи мне! — и, посчитав на этом свой долг выполненным, отправился в свои покои приводить себя в порядок и отдыхать после такого тяжелого дня.
