Зелье Забывчивости

*** Тренировку пришлось закончить куда раньше, чем планировалось. Киеши как с катушек слетел, то и дело украшая новыми порциями синяков и ссадин, как противников, так и товарищей по команде. Понять, нарочно он это делал или случайно, было весьма проблематично. Говоря о Ханамии, этот слизеринский ублюдок играл предельно честно, что и придраться было не к чему. Однако все эти его рассеянные взгляды внушали Хьюге дикий ужас. Что произошло с одной из главных Змей Слизерина, было загадкой. Может очередной его театр одного актера, а может, кое-что посерьезней. И если посерьезней, то разбираться во всем этом кошмаре придется именно Хьюге, так как его придурочный друг умудрился вляпаться в это. Со злостью швырнув тренировочную мантию в свой шкафчик, Хьюга двинулся в сторону лучшего друга. Теппей лениво стягивал с себя остатки одежды, намереваясь побыстрее добраться до горячего душа. - Ну и что за ересь ты вытворял, болван? – Хьюга даже не пытался скрыть злость в голосе, изображая нужную капитану холодную голову. - Что я опять сделал не так? По-моему, тренировка прошла отлично. – Киеши даже не взглянул на товарища, вытаскивая из шкафчика ванные принадлежности и обматываясь коротким полотенцем. - Это, в каком-таком месте она отлично прошла?! – взревел Джунпей, - половина игроков команды соперников едва не поселилась в Больничном Крыле, плюс к ним несколько наших собственных игроков! Ты случаем командой не ошибся, а, Киеши?! -Нуу, - протянул нехотя Теппей, словно объясняя элементарные вещи, слегка отстающему в развитии, товарищу, - я выполнял свои функции Загонщика, а если остальные игроки о своих обязанностях понятия не имеют, это меня уже не касается. Тут нужна капитанская помощь. – И оскалившись, словно гремлин, Киеши насвистывая, отправился в душ, оставив до глубины души ошарашенного Хьюгу в одиночестве. - С этим явно нужно что-то делать, - только и пробормотал себе под нос Джунпей, да поплелся следом в галдящие душевые, переполненные Гриффиндорцами. *** Ханамия с комфортом устроился на подоконнике самого дальнего окна коридора, ведущего к Подземельям. В общую гостиную идти не было никакого желания, а настроения выслушивать избитые и скучные пакостные идеи друзей и подавно. Давно начатая книга, которую все не доходили руки дочитать, сейчас удобно лежала на коленях, а смысл ярко отпечатывался в гениальном мозгу. Мимо проходящие студенты иногда поглядывали на него с интересом, кто-то просто игнорировал, а некоторые даже обходили стороной, боясь последствий за отвлечение внимания Ханамии. Подобного вмешательства в личные дела он не терпел и был скор на расправу нарушителей. Изощренный ум Макото позволял наказывать каждого оригинальным, интересным для него способом, при помощи ли нового заклинания, зелья или банального членовредительства. Руки сам Ханамия не пачкал никогда, а вот его друзья, по совместительству сокомандники, обожали такие вещи. По ряду подобных причин, многие сторонились Макото. Вот уже несколько дней даже свои его немного сторонились, по крайней мере, кое-кто из близкого круга заметил перемены характера кэпа, но лезть особо не старались. Перемены переменами, но Ханамии палец в рот лучше не класть. И даже если Ханамия казался излишне добропорядочным и покладистым в последнее время, кто знает, что у него на уме. Мирно, с тихим шорохом перелистывая страницы интересной книги, Макото поморщился от ощущения, что за ним следят. Подняв голову, он убедился в своем развитом Шестом чувстве, ибо из-за угла отчетливо виднелась лохматая голова, а ее обладатель был Нежеланным Лицом Номер Один личного списка Ханамии Макото. Киеши раздражал его всем. Даже кончики волос, и те бесили, что хотелось удавить увальня собственными руками. А ведь Ханамия НИКОГДА не пачкал руки самолично! Причины подобного отношения Макото запечатал глубоко в подсознании и не хотел отпирать сокровенный замок, яро защищая Таинство различными видами колкостей, сарказма, грубости и всем тем, из чего состояла его натура. Когда-то давно, еще на первых курсах, внимание Макото захватил улыбчивый болван с Пурпурного Факультета. Он был выше всех своих одногодок, крепче, слаженнее, а улыбкой словно пытался подчинить всех своей воле, ненавязчиво так, создавая иллюзию, что это их решение. Восхищение вкупе с дикой ревностью и завистью побежало по венам вместо крови. Именно тогда Ханамия Макото влюбился в своего заклятого, уже на тот момент, врага. Он любил и ненавидел. Витиеватые чувства кипели в нем. Познакомившись же с «мистером Добряком», Ханамия лишь убедился в правильности первого впечатления, от этого хотелось ужалить Киеши больнее, пробраться под кожу и травить его изнутри, вгрызаться в саму сущность Теппея. За всем своим ядом скрыть реальные эмоции и чувства, что вызывал конкретно этот Гриффиндорец. Сейчас, сидя под пристальным взглядом человека, к которому мысли ненароком возвращались, Макото неприятно поежился и уставился вопросительно в горящие карие глаза. - Не думал, что меня так быстро раскусят, - Теппей улыбался, но не так, как прежде. Теперь в его улыбке не было притворных мягких ноток, она была оголена, открыта, откровенна, показывала истинные намерения и помыслы ее обладателя. – Хотя, это ведь Ты, Ханамия, так что нечему удивляться, - развел руками Киеши. - Из тебя отвратительный, просто никакой шпион, - возвращаясь взглядом к книге, отвечает Макото. - Это жестоко, Ха-на-ми-я - раздражающе тянет Теппей и выходит из тени, вставая аккурат напротив слизеринца. - Ты мешаешь, я сейчас занят кое-чем весьма интересным и не желаю упражняться в остроумии, тем более, ты в любом случае не оценишь, - на этом Ханамия поднимает книгу с колен ровно на уровень глаз, продолжая старательно делать вид, что раздражителя поблизости нет. Однако у Теппея свои идеи на этот счет. Он резко выхватывает книгу из длинных, аккуратных пальцев, довольствуясь выражением удивления в глазах собеседника, а затем ставит свое некогда искалеченное колено (Ханамия очень расстарался в прошлую их игру) между ног опешившего Макото, хватает за грудки, и с грацией охотника приблизив свое лицо к бледному аристократичному лицу Ханамии, с придыханием произносит: - Я не знаю, что ты сделал с тем зельем, Ханамия, но мне даже понравилось. Чувствую себя вольным и мне плевать на мнение других. Никого не напоминает? – скалится Теппей, - только вот на твоем месте я бы побеспокоился, так как теперь тебе, мой друг, придется ответить за весь твой яд в моей крови.