Тайны Тампля

<center>Итак, король Филипп III умер, отдав французский престол своему сыну, носящему то же имя. Он начал править и позже вошёл в историю под именем Филипп IV Красивый. Рядом с прекрасным государем всегда находился его верный Гийом-де Ногарэ.       Хотя один был слугой, а другой — господином, их жизнь и дела словно были разделены на двоих. Король не мог найти человека вернее, ведь Ногарэ служил не только за титулы, должности, почести и богатства. Конечно, все вышеперечисленные радости, —, но в особенности, конечно, ощущение власти, что была всего лишь чуть менее могущественной, чем власть монарха, — находили живой отклик в Ги. Такой жизни он хотел всегда.       Однако на первом месте в его системе ценностей находился король Филипп. Воля Красивого являлась высшим законом и высшим благом. Не было бы такого дела, которого он бы не выполнил для того, кого любил. В достижении цели Ги не останавливали законы — ни божьи, ни человеческие. Для Филиппа он легко шёл на ложь и убийство.       В жизни Ногарэ случилось великое событие — назначение на должность государственного канцлера французского королевства. Наконец-то сбылась заветная мечта! Он, сын еретика-альбигойца, которому ранее не на что было надеяться в жизни, теперь почти всемогущ: ему подчиняются, его боятся, его расположения усердно ищут, но не всегда находят. Король Филипп, как никогда прежде, благосклонен к нему.       Бывали ночи, когда Ногарэ, тайный вор, грешник Ги тонул в пряном омуте любви Филиппа Красивого. К тому времени король стал уже совсем взрослым мужчиной. Однажды Ногарэ, разумеется, по взаимному желанию, впустил его в своё тело, а после начал впускать, и не без собственного удовольствия…       Святые отцы, бывшие под каблуком у Филиппа, почитали его, как «христианнейшего монарха Европы». Несмотря на это обстоятельство, французского короля, некогда истязавшего своё тело власяницей, однажды почти отлучили от церкви. Римский папа Бонифаций VIII, до крайности возмущённый тем, что Филипп IV, готовящийся к очередной войне, повелел собирать налоги с духовенства, попытался воздействовать с помощью угрозы и даже написал буллу, предполагавшую отлучение всякого, кто будет собирать или же платить этот налог. Но французские священники не решились противостоять королю, а Филиппу не было дела до папского мнения. Хотя прежде никто из королей Европы не был столь любим римским папой, чем король Франции, золото рушит и не такие союзы. У духовенства было золото, необходимо было его получить — и Бог не при чём. Что же до канцлера Ги, то в Бонифации его раздражало всё — вплоть до того, как он смотрит на его возлюбленного короля.       Бедный Бонифаций был объявлен лжепапой и еретиком, а мстительный Гийом-де Ногарэ, не стерпевший нарушения интересов французской короны, потерял всякое уважение и страх и влепил римскому папе пощёчину при полном собрании кардиналов. Бонифаций не смог стерпеть такого позора и вскоре умер. Хотя рассказывали, что когда был осаждён в своей резиденции, он перегрыз вены сам себе.       Нужно сказать, римские папы — наместники Бога на земле, не сдавались без боя Филиппу IV — правителю одного из крупнейших европейских королевств, но, тем не менее, всего лишь земному королю. Гийом-де Ногарэ же вызывал подлинную ненависть. Новый глава католической церкви, Бенедикт XI, мстя за несчастную судьбу своего предшественника, отлучил канцлера от церкви. Отлучил, что заработал себе незавидную участь: после неполного года понтификата Бенедикт был отравлен и умер в страшных мучениях.       Дорога для избрания «ручного» папы французского монарха, вошедшего в историю под именем Климента V, открылась. Нельзя не сказать, что всякий раз, отдавая Ногарэ тайные приказы об устранении каких-либо… препятствий, Филипп IV внутренне сжимался, но готов был погубить душу ради величия и влияния Франции. Ги понял своего повелителя, как, впрочем, и всегда. О своей душе он не думал, ибо душа канцлера не принадлежала ему самому, она принадлежала Филиппу. Сказав что-то односложное, он поклонился, припав долгим поцелуем к белым рукам Красивого.       Франция жила в войнах и перемириях, в заговорах и откровениях, в спокойствии и потрясениях. На её троне сидел Филипп IV, король без возраста, с прекрасным, но холодным лицом и таким же холодным умом. У трона неизменно находился канцлер Гийом-де Ногарэ — хитрый, хищный, жестокий, готовый на всё ради своего повелителя. И только Филипп знал другого Ги точно так же, как и только Ги знал другого Филиппа.