В глазах костёр

Кровь делю на двоих без слов, Почернеют снега к весне.

      Микото уже думала — много раз, честно говоря, думала — о том, что совсем не хочет позволять иллюзиям брать над собой верх; да и какой мало-мальски сведущий в гендзюцу человек хочет? Ведь гендзюцу — всегда какие-то ограничения, рамки, в которые тебя загоняет ничуть не добрый кукловод. Именно поэтому молодых шиноби всегда чуть ли не первым делом учат тому, как освободиться от иллюзий: сначала простому «Кай», потом — через боль и вливание чакры. К некоторым техникам, правда, нужен совершенно другой подход, но у них и ранг впечатляющий.       Стоит ли говорить, что, за внимательным рассматриванием фуин заметив кое-что странное и на себе, Микото была если не в ярости, то близко к этому? Впрочем, годы тренировок позволили ей удержать лицо, только Цунаде в удивлении приподняла брови, когда Учиха быстро остановила ток чакры. Отпечаток чужой техники, чужой чакры, стал очень резко и явно заметен где-то в главных каналах головы, и женщина выдохнула, «вымывая» его собственной чакрой.       — Извините, Цунаде-химе, — мрачно поджала губы куноичи, откидывая чёлку со лба и мысленно метаясь, совершенно не зная, что сказать. С одной стороны, её планы вроде бы и не поменялись, но вот то, чего она хотела достичь, резко стало другим. Оправдывать Обито, наложившего на неё какую-то иллюзию так виртуозно — слишком виртуозно! — больше не хотелось.       И даже если это было банальное внушение, навроде «Поверь мне!» — хотя тут всё было явно серьёзнее, — прощать ещё и это Микото не собиралась. Кто знает, для чего парню так понадобилось её расположение. Скорее всего, именно для того, что он и говорил: попасть в Коноху. Но что дальше?       «Джинчурики охраняют всегда. Так что я не вижу причин, по которым ему нужно легализоваться в Конохе. Но раз он решил действовать такими методами, то это явно не что-то хорошее. С другой стороны, он ведь мог быть просто не уверен в том, поверю ли я ему», — с сомнением размышляла Учиха, а губы тем временем складывались в слова, адресованные Хокаге: пересказать ей всё, что тут происходило, было нужно. А вещи происходили не самые лучшие.       — Не так давно ко мне в дом заявился некий Учиха Обито — вы должны знать его, он личность известная, умер на войне, отдав свой глаз Какаши. Но его внешность, чакра и шаринган не позволили сомневаться в том, что он действительно тот, за кого себя выдаёт...       С каждым словом химе хмурилась всё сильнее, было видно, что она недовольна, но рассказ не прерывала, слушая Учиху. На словах об оживлении родственников даже смогла послать сочувственный взгляд и как-то расслабилась, но Микото не стала заострять на этом внимания, договаривая и с огромной долей отвращения завершая свои слова вестью о наложенной на неё иллюзии.       Те, что действуют напрямую на личность, — самые противные и неизученные. Она могла назвать всего с десяток человек в клане, которые на приемлемом уровне владели таким направлением гендзюцу. Не просто на время перестать ощущать боль или заставить человека довериться, а внушить ему какую-то мысль, цель — вот таких было немного.       Цунаде помассировала виски, впадая в задумчивость, а Микото просто молчала. У неё у самой было множество тем, над которыми стоило поломать мозги. Что предпримет Обито? Не встретит его Саске? И какие выводы сделает Пятая? Вполне возможно, после Обито судить будут именно её — некоторые действия были отнюдь не патриотичны.       — Итак, — наконец сказала Хокаге, скрещивая руки на груди. — Сейчас мне нужна подробная история, потому что мне не слишком понятно участие в ней Данзо и Итачи. А Обито... Говоришь, у него есть особая техника, помогающая сбегать? — Микото мрачно кивнула. — Тогда, боюсь, отправлять на его поимку кого-то, кто не владеет барьерными техниками, будет глупостью.       — Мы с ним говорили о технике оживления, и он упоминал, что на это нужно очень много чакры. Плюс о своём сотрудничестве с Орочимару. Возможно, стоит послать отряд с сенсором к одному из убежищ, и когда тот почует, что Обито начал применять какую-то технику... — начала Учиха, но Хокаге решительным передёргиванием плеч прервала её:       — И откуда мы сможем узнать, что этот чудик делает именно то, о чём вы договаривались? Он наложил на тебя гендзюцу, причём довольно сильное — а ведь у твоего клана природная ко всем видам иллюзий невосприимчивость! Кто знает, как он сможет заморочить голову моим людям! — медленно начала закипать Цунаде, а потом успокоилась и выдохнула. Было видно, как нелегко ей было сохранять это спокойствие. Микото также заметила, что она нисколько не возражает на тему того, что ей известно расположение Орочимару. — Но твой план неплох. Сейчас...       Пятая подошла к двери и распахнула её, одним взглядом подзывая висящего на потолке ниндзя. Тот, выслушав приказы, коротко поклонился и исчез в вихре листьев Шуншина, а Цунаде, отмахнувшись от маячившей на заднем плане Шизуне и захлопнув за собой дверь, вернулась к Микото. Та тем временем прикидывала шансы на то, что её муж всё-таки будет оживлён, — выходило маловато. «И совсем не время думать об этом», — вздохнула она.       — А теперь я всё-таки хочу услышать полную историю. Самую что ни на есть полную и правдивую, — Хокаге пригвоздила Микото к месту взглядом карих глаз. — И тогда уже будем решать, что с тобой делать. Твои действия тоже довольно... странные, — с секундной заминкой подобрала нужное слово Хокаге.       Микото пришлось подчиниться и рассказать всё, притом честно. Наверняка печати на стенах не столько защищали разговоры от чужих ушей, сколько не давали собеседнику солгать. Или же просто сообщали о лжи тому, кто эти печати активировал, потому что слишком много символов расползалось по стенам для простой защиты. Только об истории с переселением душ она решила умолчать, разумно рассудив, что вот это — точно не дело Цунаде; по крайней мере, в данной ситуации.       Позже, возможно, и стоило ей всё это рассказать: про Хиаши, что хочет прибрать к рукам джинчурики в качестве защиты для собственной дочери, про проект Иноичи и Шикаку и про всё остальное. Но сейчас у них совсем другая задача. А с тем, что Данзо знает её маленький секрет, она попытается справиться и сама. «Точнее, эта проблема скоро просто исчезнет», — думала Микото, рассказывая Цунаде о том, что резню Итачи устроил совсем не по собственной прихоти.       — И у него есть доказательства? — быстро спросила Сенджу. Микото кивнула, сохраняя спокойное выражение лица, хотя в груди всё переворачивалось от невозможности того, что творится.       — Да. Только если он это кому-либо сообщит, мы с Саске будем под угрозой. Его молчание — залог нашей безопасности. А ещё у него есть информация об Акацуки — насколько я знаю, он специально шпионил, — вскользь добавила Учиха. Безмолвное «и вряд ли он отдаст её Конохе, если со мной и Саске что-нибудь случится» повисло в воздухе.       Пятая усмехнулась и велела продолжить. Учиха и продолжила, про себя удивившись, как сжато и быстро всё выходит. Если сыпать только фактами и опустить её сговор с Иноичи плюс подсказку Хиаши, произошло не так уж и много. А Хокаге, если и посчитала это подозрительным, то предпочла промолчать, за что Микото была ей даже немного благодарна. Немного — потому что обвинение в том, что событий мало, в любом случае было бы каким-то смешным; потому что не стоит Цунаде лезть не в своё дело.       И вот, она уже успела закончить, Цунаде — ещё не успела сказать что-то в ответ, они успели просидеть в молчании (Цунаде нервозно перебирала свои документы) ещё не менее часа, а в дверь постучали. Учиха дёрнула плечом, даже не задаваясь вопросом насчёт личности этого человека. Не до того ей было, да и выбор невелик: либо кто-то, причастный к очередной заварушке с её кланом, либо кто-то с другой проблемой. Так ли ей это важно?       В кабинет зашёл Какаши, неудивлённым быстрым взглядом обвёл помещение, чуть дольше, чем нужно, всматривался в расслабленную (конечно же, блеф) Микото и коротко поклонился Цунаде. На поясе у него, рядом с сумкой, висела маска пса: то ли снял у входа, то ли не надевал вообще, а рука была схвачена покрасневшими в нескольких местах бинтами.       — Учиха Обито схвачен, Хокаге-сама, и передан в отдел Ибики. Чакру и кровь на анализ у него уже взяли, но от себя могу сказать, что он действительно тот, за кого себя выдаёт. Тяжело ранены Кошка и Белка, Сова находится под действием мощного гендзюцу.       — Отлично, — кивнула Цунаде. — Ещё что-то?       Микото молчала, хотя и ей хотелось задать несколько вопросов. Например, сколько раз приложили Обито при задержании: ну просто ради того, чтобы знать, насколько сильную злую радость можно испытывать. Но она промолчала, только сжала губы чуть сильнее.       — Учиха Обито применял неизвестную нам технику, связанную, предположительно, с додзюцу. Чтобы схватить его, нам пришлось установить барьер, чтобы он не ушел, и дать ему завершить это дзюцу, так как оно, по словам Кошки, должно было забрать у него много чакры. На деле он... было похоже на то, что он из кого-то её выкачивает. Но даже это заставило его потерять бдительность, — Микото сглотнула, со спокойным интересом разглядывая сколотый край маски. Сердце бухало в груди, как сумасшедшее. В голове мелькнула мысль: неужели использует Нагато? — Результатом техники оказался живой Учиха Фугаку, подлинность личности также устанавливается.       Микото прикрыла глаза. Новость была не просто радостной — она была, пожалуй, одна из наиболее прекрасных за последние года, но одновременно и омрачённой другими событиями.       — Спасибо, Какаши, можешь идти, — кивнула ему Цунаде, и Какаши, ещё поклонившись и произнеся привычное всем «Хай, Хокаге-сама», удалился. — Признаться, я не думала, что он всё-таки это сделает, — покачав головой, протянула Цунаде.       — Если сделал, то, значит, для чего-то Фугаку ему был нужен, — уверенно заявила Микото, понимая, что, похоже, засранец и с ней вёл всего лишь игру. Обидно было, честно говоря, только на себя. — Навскидку могу предложить проталкивание собственных интересов — даже если наш клан и состоял бы из пяти человек, то вес в Совете имел бы. Да и вообще, Фугаку знал довольно много... Его можно будет проверить на наличие различных ментальных блоков?       Цунаде кивнула.       — Вполне возможно, что и тебя стоит проверить, — протянула она.       — Меня проверял Иноичи. И именно его я хотела попросить проверить Фугаку. Ему я доверяю куда больше, чем менталистам АНБУ или... — она осеклась. — В любом случае, что мы будем делать с Данзо?       — С Данзо? — приподняла брови Цунаде. — Ничего, пока я не разберусь с тобой и твоими родственниками. Не хочу обижать, Микото, но когда из твоего клана живыми считались только ты да твои сыновья, было куда легче.       Микото согласно кивнула, и не думая возражать. Легче, никто не спорит. Но жизнь — штука такая, всегда хочет сделать побольнее. Особенно жизнь шиноби. И это даже не судьба, нет (невольно вспоминается Неджи, и уж кого-кого, а этого парня Микото вспоминать бы не хотела), а просто... события. Которые всегда можно повернуть под другим углом.       Потом завертелось, хотя куноичи и была уверена, что дальше доверенных лиц Хокаге и, возможно, чьих-нибудь шпионов странное оживление не пошло. Очередной сеанс «промывки мозгов» от Иноичи, но теперь уже немного другой, проверка на гендзюцу и ментальные блоки; ещё один разговор с Цунаде, но в тот раз Микото нужно было только отвечать на вопросы, поясняя подробности. Микото, в свою очередь, мягко предложила, чтобы ей побольше рассказали про Данзо — проверки были пройдены, Иноичи подтвердил, что она на старика не работает, а значит, с ней можно было обсуждать планы. Пятая неожиданно согласилась.       Не прошло и семи часов, а Учиха успела переделать всё это и забрать из кланового квартала Саске, чтобы параноик Данзо не имел такого ценного заложника. Остальных же дорогих ей людей прекрасно защитят их собственные кланы, благо, там они занимают не последнее положение, а значит, надзор строгий. Саске на всё происходящее отреагировал спокойно и, на радость куноичи, вопросов задавать не стал. Только оглядывался мрачно, да спросил, не опасно ли всё это для неё. Микото честно ответила, что вряд ли её успеют сцапать — как бы Данзо ни был силён, с падением Третьего шпионов у него поубавилось, а новые ещё не успели подобраться достаточно близко к Пятой. Был шанс, что он просто не успеет среагировать, но старик был слишком умён и коварен, чтобы уповать на этот шанс.       Итачи пришёл быстро, через своего ворона — честно говоря, Микото так до конца и не поняла, что же такое «Обратный призыв». С кошками она таким никогда не пользовалась, хотя и подозревала, что те были просто слишком «сами по себе», чтобы сообщать ей об этом. Подумав так, женщина даже чуть улыбнулась: каковы сами Учихи, таков и клановый призыв.       — Как думаешь, он сможет вывернуться? — мрачно шепнула Микото своему старшему сыну в тот момент, когда они остались почти наедине — окружавшие их безмолвные АНБУ были не в счёт. Тот, без своего обычного плаща Акацуки, с непривычно эмоциональным (в данном случае чуть озабоченным и задумчивым) лицом, мало похожий на себя самого, только медленно покачал головой.       — Вряд ли. У меня есть информация не только по делу нашего клана, кое-что ещё по сговору с Орочимару имеется. Плюс отец точно знал, что мне помогают люди Данзо, а ты знаешь его, ему всегда нужны доказательства.       Микото видела, как тяжело Итачи говорить о Фугаку, и послушно замолчала. Не стоит бередить рану сына раньше времени: если её мужа действительно полноценно оживили, то придётся всем так или иначе смириться с этим. Если же не оживили... придётся ей, Микото, ещё раз смириться с утратой. «Поэтому лучше сейчас не привыкать к тому, что он жив», — прикрыла глаза куноичи.       Если быть откровенной, то Микото представляла всё не так. Она думала, что для предоставления Данзо достаточных обвинений нужно будет долго ждать какой-нибудь ошибки старика и, заручившись информацией от Итачи, идти на очень опасную авантюру. Всё оказалось совсем по-другому: сама она почти ничего и не делала, только дала усталому, но сосредоточенному Иноичи покопаться в мозгах чуть глубже, чем всегда; впрочем, это не мешало ей пристально следить за тем, что блондин у неё в воспоминаниях смотрит — доверяй, но проверяй, как говорится. Тем более что Яманака только чуть усмехнулся на эти её действия.       В мозги залезли и к Итачи, потому что, конечно же, никаких официальных бумаг для такой миссии не было и в помине, но оно даже и лучше: раз нет, то и «потерять» нельзя. Парень следил за главой клана Яманака куда пристальнее, и своим недоверием затруднял работу куда сильнее, судя по тому, что после путешествия в сознание нукенина Иноичи выглядел куда более уставшим.       Микото знала (общаясь с кем-то, невозможно не узнать различные детали применения или использования техник), что способов проникновения в чужое сознание существует множество, и догадывалась, что Иноичи — не иначе как из уважения — применил самый деликатный. Она отлично понимала, что именно мужчина делает в её сознании и, кажется, даже ощущала, что при желании может его вытолкнуть. И за это, безусловно, Иноичи стоило поблагодарить. Хотя бы мысленно.       А возможно, дело было и не в уважении вовсе: если всё закончится удачно, то её семья будет состоять не из двух, а из трёх или (чем чёрт не шутит?) четырёх человек, что уже прибавит куда как больше веса. Прошлого величия Учихи, конечно же, вряд ли когда-нибудь достигнут, но вот до состояния каких-нибудь средних кланов, типа Инузука, Нара, Яманака и Акимичи, дорасти вполне смогут.       Опять же, не в ближайшем будущем.       — Больше мы не нужны? — спросила она Иноичи, когда тот закончил с Итачи. Глава клана медленно покачал головой.       — Нужны, и Итачи тоже придётся пойти со мной. Мы созовём Совет, и, честно говоря, присутствие Данзо на нём пока под вопросом. Или мы всё решим за его спиной, а потом АНБУ просто вынесут ему приговор, или он заявится прямо на Совет сам и, вполне возможно, сможет ещё побарахтаться. Но вроде не должен, — Иноичи машинально провёл рукой по виску. — Вам придётся какое-то время побыть там без меня: Ибики должен знать про то, что Итачи травили, — парень дрогнул руками, но более ничем не выдал своей реакции, — чтобы знать, какие ещё задавать вопросы. И на всякий случай сообщу это ещё и Цунаде-сама с Шизуне-сан. Если ничего не получится, они попытаются что-нибудь придумать.       — А Саске...       — Будет в полной безопасности в здании Хокаге, хотя я сомневаюсь, что сейчас ему что-то, да грозит. Данзо наверняка просто присматривается к нашему барахтанью, и присутствие в Конохе Итачи вроде как никому, кроме нескольких людей, не известно. Вот после Совета вам стоит затаиться, даже если всё пройдёт удачно — старый параноик всегда умел нагадить. Уверен, даже если ему вынесут смертный приговор, он попытается сделать что-нибудь эдакое.       Совет встретил их настороженно, но не враждебно: увидев Итачи, многие наверняка сделали какие-то свои выводы. Микото украдкой вздохнула. Она понимала, что вряд ли кто-то всерьёз воспринял обвинение в убийстве одного из самых больших кланов Конохи, печатью лёгшее на Итачи, но опасаться реакции ей это не помешало.       Фугаку тоже был в зале Совета, и вот на него все косились с куда большей опаской и недоумением. Он стоял, скрестив руки на груди, и выглядел осунувшимся, но всё таким же холодным и словно отчужденным. Из присутствующих только Микото да, пожалуй, Итачи знали, что за всем этим внешним льдом скрывается усталый и, в общем-то, сравнительно неплохой человек.       Всё «заседание», более похожее на нескончаемый поток обвинений, выносимых Данзо, прошло для Микото как в тумане. Ей постоянно казалось, что вот-вот, и что-то рухнет, потому что это не могло быть так просто: взять и свергнуть сначала Хирузена, а потом и его лучшего врага. Сам глава Корня АНБУ появился, но ближе к середине, когда основная масса Совета уже поняла, что к чему, и начала по мере возможности дополнять Иноичи, Итачи и Фугаку. Да и то, о его появлении Микото узнала многим позже: слышавшие всё АНБУ мягко перехватили Данзо и всё также мягко отправили его в свой штаб — разбираться.       — Но почему Данзо принял такое радикальное решение — вырезать весь клан? — как-то блекло и без эмоций спросил Акимичи. Микото была уверена, что такой вопрос мучает всех: за что их, если Данзо всё так же останется у власти, могут таким же образом «удалить»?       — Старейшины нашего клана всегда отличались некоторой долей... излишнего самомнения, — с едва заметной паузой подобрал нужное слово Фугаку, очень явно говоря, какого мнения он об этой особенности. — И считали, что имеют право ставить под сомнение саму власть. Не скажу, что политика Третьего Хокаге по отношению к клану Учиха меня радовала, но я не ставил себе целью свергнуть его. Особенно насильственным способом. Старейшины же решили, что могут себе это позволить в обход меня, что и дошло до ушей Данзо. Не знаю уж, почему он выбрал именно такой метод, но результат налицо.       Микото подавила желание закусить губу, выдавая тем самым своё нервозное состояние. Слышать голос, интонации мужа спустя столько лет было почти страшно. Как и видеть его, впрочем, фактически восставшего из мёртвых. Ей оставалось только надеяться, что присутствие Фугаку на Совете означает лишь то, что Обито действительно его оживил, и что он сможет жить в Конохе.       — Восстание? Это как-то... — Чоуза недоверчиво фыркнул. Фугаку его в этом не поддержал, всё так же сверкая начищенной до блеска холодной маской, но Микото знала, что он полностью поддерживает Акимичи.       Как бы ни были подготовлены шиноби клана Учиха, АНБУ было больше, и на сторону Хокаге встали бы остальные кланы — никому не выгодно, когда кто-то перетягивает одеяло на себя, а именно этим бы и занялись Учихи, добравшись до власти.       — Как я и сказал, старейшины были слишком самонадеянны, — он слегка передёрнул плечами. — Но, Чоуза, я с тобой согласен. Это действительно как-то, — чуть насмешливо хлестнул он словами в сторону уже давно умерших людей.       — Думаю, мы все согласимся, что за совершенное Данзо придётся дорого заплатить, а мальчик, — Цуме кинула мимолётный взгляд на Итачи, — действительно жертва обстоятельств, о наказании которого голова болеть будет у Хокаге... Но что насчёт тебя, Фугаку? Каким образом ты стоишь тут и как ни в чём не бывало рассказываешь нам увлекательные истории из жизни своего клана?       Фугаку чуть качнулся, отходя от стены, и подошёл поближе к столу. Выражение его лица никак не поменялось, хотя Микото была уверена, что, будь он один или наедине с ней, он бы победоносно усмехался. «Значит, уверен в плане не просто на все сто, а даже больше», — подумала куноичи, с облегчением понимая, что всё ещё может понимать своего мужа даже тогда, когда остальные наверняка зашли бы в тупик.       — Чтобы ответить на этот вопрос, мне придётся затронуть ещё одну тему. Впрочем, это тоже попадает под определение «увлекательных историй клана Учиха», так как мои родственники замешаны и тут. Акацуки... всем же знакомо это слово? — Фугаку наконец-то проявил хоть какие-то таланты в области мимики — выгнул бровь.       Микото подумала, что такого насыщенного Совета Коноха ещё не знала, и пожелала, чтобы не знала и в будущем.