В глазах костёр

За три года траву соткать, Тёмным волосом вышить путь, Искры все на него собрать — Пальцы болью горят, ну и пусть.

      Хината встала на ноги быстро, но любой бы понял, что в том заслуга ирьёнинов, а не Неджи. Неджи, скорее, отличился только тем, что даже самые лучшие ирьёнины разводили руками — девочке нельзя волноваться, при волнении ситуация резко может ухудшиться, и химе опять придётся госпитализировать. Если же всё будет хорошо, то месяца должно хватить на полное восстановление. Микото видела, как колеблется Хиаши, и понимала, почему он колеблется. В Конохе — лучший медик мира, легендарная Цунаде. Уж она-то должна найти способ...       Потом Микото поняла, что долг перед кланом победил. Жизни Хинаты ничего не угрожало, так что поход на поклон к Хокаге только ради более быстрого восстановления ударил бы по репутации Хьюга. Они ведь всегда хотели казаться независимыми, стояли особняком. Учиха только вздыхала. Как бы ни был хорош Хиаши как глава клана, человеческие достоинства его были многим меньше. Но они были — хотя бы потому что глава клана всё-таки думал о возможности откинуть свою гордость.       Остальные бои экзамена она пропустила, заглянула только тогда, когда бились со своими первыми противниками Киба и Шино. Да и то парни, как-то понимающе переглянувшись, сказали ей, что будут не в обиде, если она пропустит остальные их бои. Микото только благодарно улыбнулась, понимая, что сейчас просто не усидит на арене. Она тогда хотела сразу отправиться в госпиталь, но её нашёл Саске. Что самое удивительное, рядом с ним стояли Наруто и Шикамару. Все трое — одинаково обеспокоенные судьбой Хинаты, а через несколько минут рядом как-то тихо появилась Сакура, попавшая как раз под конец речи Микото. Впрочем, конец речи звучал как «Но с ней всё будет нормально», так что потеряла Харуно лишь лишние минуты беспокойства.       — Мы же сможем завтра её навестить? — серьёзно спросила она. — Можно будет сказать Ино. Думаю, она не откажется подсказать нам, какой букет лучше принести.       — Тогда возьмите ещё фруктов, — со слабой улыбкой подсказала Учиха. — А то в больнице, конечно, кормят, но не так, чтобы очень хорошо. А фрукты — это всегда витамины, да ещё и вкусно. Она порадуется, будьте уверены.       Ребята почти одновременно кивнули, а гиперактивный Наруто тут же унёсся к Кибе и Шино, ведь если идти — так всем вместе. Микото же надеялась, что с фруктами генины не переборщат и договорятся, кто и сколько купит. А то в этом мире традиции приносить какие-то гостинцы не было, только цветы, что-то обозначающие. «Зато теперь — будет», — подумала Микото, поражаясь энтузиазму подростков и перемещаясь в госпиталь. Её ждало беспокойное бдение.       На следующий день всю Коноху облетела страшная весть — Третий Хокаге был убит. Судя по остаточным следам чакры — самим саннином Орочимару. Микото только качала головой и восхищалась превосходной игрой Цунаде, которая изображала то ли горечь, то ли недоумение от утраты. Ведь только она, как Хокаге, могла закрыть глаза на что-то и пропустить своего бывшего сокомандника в Коноху. Ранний вечер этого же дня подсказал, что не только она, так как дома её ждал мрачный, но довольный Обито.       Саске не было, и это было отлично, не надо за него беспокоиться, — весь их выпуск праздновал то, что Шино и Шикамару получили жилеты чунинов. Также их получили Неджи и Канкуро, но какое ребятам до них было дело? Особенно до забившего чуть ли не до смерти Хинату Неджи.       — Это ты впустил Орочимару, — почти утвердительно произнесла Учиха, недовольно кривясь. С Тоби не хотелось иметь ничего общего. Его отсутствие было хоть и настораживающей, но приятной вещью. Теперь же он опять решил появиться. — И зачем?       — Тебе стоит быть благодарной, что я согласился лишь на убийство Третьего. Орочимару настаивал на том, чтобы напасть на Коноху. Наверное, ты не знаешь, но Звук и Песок заключили негласный союз, а лидер Ото — как раз-таки наш общий друг, — улыбнулся Обито. Одна сторона лица, с некрасивым шрамом, отвратительно дёрнулась. — И мне казалось, тебе понравится.       — А, ясно, значит, договор с Орочимару. Ну и чего он тебе пообещал? Хотя, нет, не хочу слышать. И хоть за Третьего спасибо, моё мнение этот твой поступок не изменит — можешь катиться отсюда. Если не хочешь разговора по душам, конечно, — не слишком дружелюбно ответила Микото, громко и вызывающе начиная делать себе кофе. Неопределённость Обито, его странные намёки и не менее странные действия раздражали её, заставляли постоянно искать подвох. Да ещё и чисто субъективное отношение к Тоби было не самым радужным.       Обито промолчал, но знакомого звука его пространственно-временной техники не было слышно, и Микото, вздохнув, попыталась успокоиться. Движения стали менее нервными, и скоро она уже была почти спокойна. Полностью спокойной она в любом случае может быть только рядом с Саске. Итачи... Итачи до сих пор вызывал противоречивые эмоции.       Когда кофе был сделан, куноичи уже надоело это молчание незваного гостя. Помолчать он мог и где-нибудь в стране Снега, но не у неё в доме, где ему ничуть не рады. Учиха повернулась к Тоби лицом и скрестила руки на груди, поджимая губы. Хотелось, чтобы этот парень, наконец, определился — то ли он союзник, то ли враг. Если враг — замечательно, пусть просто не приходит больше; союзник — ещё лучше, у неё тогда не останется врагов за пределами Конохи.       — Знаешь, ты бы рассмотрел свой шикарный план со всех сторон, что ли. Подойди к какому-нибудь джинчурики и просто поговори — за это тебя охрана не схватит, если притворишься гражданским и не будешь делать каких-нибудь странных действий. Да хоть к тому же Наруто. Вряд ли ты, конечно, сможешь его украсть, — техника Обито требовала времени, нескольких секунд, но АНБУ, которые следили за Наруто в деревне, среагировали бы, — но я говорю и не об этом.       — Какое мне дело до биджу? — вскинул бровь нукенин, а Микото покачала головой. Она уже встречала такое отношение к джинчурики, и сказать, что оно ей не нравилось, — ничего не сказать. Это просто выводило её из себя.       — А ты поговори. Может, научишься отличать демона от его хранителя, наконец, — совсем не доброжелательно ответила куноичи. — А теперь, пожалуйста, уходи. Если ты ничего после разговора с Наруто не поймёшь, то ты безнадёжен. Этот парень — совсем не биджу. Просто прислушайся к его словам, — Микото хмыкнула, — и откроется тебе истина.       Обито обжёг её сомневающимся взглядом и исчез в собственной технике. Не сразу, правда, — пришлось потянуться к подсумку с кунаями. И она, и он понимали, что устраивать драку в доме куноичи не будут, но действие показало серьёзность намерений. Шиноби же такие тонкие намёки, грань между просьбой уйти и «сейчас-сыграем-в-догони-меня-смерть» понимали отлично. Чуйка с годами вырабатывается, иначе просто не выжить.       Учиха тяжело вздохнула и уставилась на свои руки. Ей не нравился зачастивший Обито, не нравился собственный предложенный Тоби план, но поделать ничего уже было нельзя. На то, чтобы исчезнуть, у парня уходило какое-то время, а значит, Наруто в любом случае успеют спасти — Микото знала, что Цунаде усилила охрану джинчурики, узнав, что Акацуки видели недалеко от Конохи; подозревая, что видели именно Итачи, женщина была ему благодарна.       В данный момент она ничего не могла поделать — только ждать. Ситуация в Конохе через какое-то время устаканится, пока что Цунаде ещё не слишком хорошо сидит на своём троне, как бы не сбросили, а значит, единственная проблема — Обито, от которой отходит несколько побочных: Акацуки и болезнь Итачи.       «Иногда так хочется взять и врезать», — с сожалением подумала она, понимая, что даже такая месть — не выход. Не это ли она какое-то время вдалбливала маленькому Саске, спасая его от установленной Цукиёми цели собственной уверенностью? Нарушать же собственные слова не хотелось, так что женщина только вздохнула и отпила кофе из чашки. Ожидание она не любила жутко, как и бездействие. Отдых — да, но не бездействие. Шиноби же от скуки спасались только одним, но проверенным и чертовски действенным способом. Тренировками.       Саске пришёл домой к тому моменту, как она смогла, наконец, выполнить простенькую технику стихии воды — всего лишь способность дышать под водой, — но стоял на краю полигона настолько незаметно, что заметила его Микото лишь через несколько минут — непозволительная невнимательность для шиноби. Отжимая от воды собственные волосы, она подошла к довольному сыну и вопросительно приподняла брови.       Вместо того, чтобы рассказывать, как же прошёл праздник, Саске только сочувственно посмотрел на её мокрую одежду. Когда он учился своим стихиям, то рукава одежды (если они были длинными) оказывались подпалены. Пусть Молния и Огонь, как и все остальные стихии, вред своему владельцу не причиняли, но на одежду это правило не распространялось.       — Неужели и я так долго буду учить третью стихию? — несколько озадаченно пробормотал он, явно в душе недовольный таким поворотом. Микото только хмыкнула да пожала плечами. Она никогда не была особо талантлива, но знала и тех, кто почти навечно завис на освоении не то что третьей — второй стихии.       Хотя она сама, вполне возможно, третью до какого-то уровня тоже не потянет, просто зависнет в какой-то момент на освоении или поймёт, что двигается оно черепашьим шагом, — и бросит. Обычно именно так определяли предел способностей шиноби. «Или не зависну, — подумала она. — Вода, всё-таки, идёт не так уж и медленно».       — Тут дело в таланте, — пожала она плечами. — У нашего клана всегда была предрасположенность к Огню, что даёт как преимущества, так и недостатки. Например, учиться контролировать стихию почти и не надо, но очень нечасто членам нашего клана легко даётся третья стихия. Всю предрасположенность перетягивает на себя Огонь, — Микото вздохнула.       Лично ей техники стихии Огня подходили мало, она никогда не была настоящим боевиком, скорее бойцом поддержки, и именно поэтому в первую очередь учила техники стихии Земли, а не стихии Огня. И это помогло ей на войне, потому что сложно посылать Огненные шары, прячась за спинами союзников, и не попасть в своих, но легко двигать землю под врагами и вызывать пики, мешающие им. Иногда даже летально мешающие.       Именно из-за этой особенности в клане было очень мало бойцов поддержки и ирьёнинов, всё же, когда у тебя больше шансов стать боевиком, то зачем отказываться от такого шанса? У Микото же просто не было выбора — команде нужен был не третий нападающий, а тот, кто будет прикрывать местность гендзюцу, замедлять и оглушать противника. Им Учиха и стала.       — Хатаке Какаши знает четыре стихии, — покачал головой Саске, а потом довольно прищурился и перевёл тему: — Всё прошло хорошо. Мы все сходили навестить Хинату. Кажется, она чуть в обморок не упала, это было... несколько странно, — поделился парень, усмехаясь. — Киба даже предложил оставить её только с Наруто; хорошо, что мало кто услышал, но Хината всё равно попросила Узумаки остаться. Кажется, она хотела сказать что-то важное. По крайней мере выглядела обеспокоенно.       — Скорее всего, она хотела предложить ему стать консортом клана Хьюга, — медленно проговорила Микото и на вопросительный взгляд сына усмехнулась, направляясь к дому. Саске зашагал рядом. — Предложила фиктивный брак, если так будет понятнее. Если Наруто действительно хочет стать Хокаге, ему нужна поддержка кланов, и Хьюга — один из наилучших вариантов.       — Вряд ли он согласится, — отрицательно качнул головой Саске, ненадолго задумавшись. — Насколько я знаю Узумаки, ему ненавистны такие вещи. И даже если это приблизит его цель, он откажется. Не выносит неискренность в любых её проявлениях.       Микото оставалось лишь вздохнуть. О такой черте характера сына Минато и Кушины она знала, но думала, что ради своей мечты он, возможно, чуть изменит свои принципы. Но раз это сказал Саске, который знает Наруто куда лучше, чем она, — и не мудрено, столько ведь времени рядом провёл! — то так оно и есть. С одной стороны, это просто прекрасно, но с другой... «Такие идеалисты долго не живут», — с сожалением подумала она. Без поддержки не живут, конечно же.       Зато такие идеалисты прекрасно справляются с убеждением некоторых личностей с особо расшатанной психикой. И даже наверняка могут переманить их — убедить в собственной правоте, скорее — на свою сторону. Потому что стержень у таких людей очень сильный, если только это именно вера, а не слепой фанатизм. У фанатиков никакого стержня и в помине нет.       — Сегодня опять приходил Обито, — вздохнула Микото, открывая дверь в дом. Солнце уже зашло за крыши домов кварталов, так что напоминание о нём можно было разглядеть лишь в небе — на одной стороне оно было светлее и краснее, тогда как на другой вовсю царствовала ночь. Саске покосился удивлённо, но ничего не сказал, рассчитывая, видимо, на продолжение. — Я отправила его к Наруто. Как думаешь, сможет он переубедить Тоби?       — Думаю, да, — не слишком уверенно ответил Саске. — Хотя, конечно, все, кого он встречал, после одного или нескольких разговоров принимали философию Узумаки... Но всё-таки Обито — Учиха. Возможно, и не подействует.       — В каком смысле? — Микото нахмурилась и чуть недоверчиво приподняла уголок губ. С чего был сделан такой вывод, для неё оставалось тайной.       — Ну, меня это не трогает, тебя, вроде бы, тоже не слишком впечатляет. Значит, на клан Учиха это не действует, — сделал вывод Саске, пожимая плечами. Микото усмехнулась и не стала его разубеждать. В конце концов, звучит неплохо.       Не говорить же ему, что они вдвоём уже просто смирились со всем, а потому их почти не колеблют слова Наруто? Он ведь заставляет именно колебаться, а там человек сам расшатает свою уверенность, ещё пара громких и искренних фраз — и он готов поверить почти во что угодно. «Философия» же Наруто сама по себе очень привлекательна своей чистотой и светом, а ещё — так приятным всем без исключения бунтарским душком.       — Точно на тебя не действует? — несколько ехидно переспросила Микото, щурясь. Саске возмущенно сверкнул чёрными глазами, недовольно скривил губы, но ничего не сказал. Оно и понятно: начни он оправдываться или отрицать что-то, это тут же выставило бы его очень глупо, одновременно подтверждая предположение Микото. Впрочем, как думала Учиха, сын её немного лукавит: подвержен он влиянию слов своего друга, и ещё как. Просто умеет это скрывать.       Потянулись до отвращения спокойные дни: Хинату ещё не выпускали за пределы деревни, так что командные миссии Микото брать не могла, а Саске со своей командой постоянно пропадал на заданиях. У неё были только тренировки и собственные миссии — преимущественно С-ранга, хотя парочку раз она всё же и взяла В-ранг.       Спустя две недели такой жизни, когда Хьюгу уже почти выпустили из-за толстых стен кланового квартала на волю, опять заявился Обито. Учиха только вздохнула, рассматривая парня. На его лице застыло какое-то странное выражение: то ли недовольство, то ли злость, то ли надежда — Микото не очень хороша была в чтении по лицам. Одно она могла сказать точно: Тоби поговорил с Наруто, но вот к чему его этот разговор привёл?       — Ладно, — подавлено заметил парень, сцепляя руки в замок. Куноичи едва удержалась, чтобы не вскинуть брови — неужели речи Наруто настолько сильны, и ей самой осталось лишь чуть дожать? На такое чудо надеяться было даже страшно. — Джинчурики — не биджу. Хорошо. Но почему вы все считаете, что стоит отказаться от совершенного мира? От того мира, где все будут счастливы? Где не будет смертей и войн? Все этого хотят, — досадливо выплюнул Обито.       Микото устало помассировала виски. Обито задавал этот вопрос не в первый и даже не во второй раз, и, как она чувствовала, каждый раз ему требовались разные ответы. «Ну не психолог я, не психолог!» — мысленно взвыла женщина, осторожно подбирая нужные слова. Тоби — прекрасный союзник, хоть и ужасный человек. Было бы глупо пренебрегать им только из-за личной неприязни.       — Потому что никто не любит попадаться в иллюзии, Обито. Даже в реальной жизни их достаточно — и вон как люди бесятся. Что будет, когда вся их жизнь станет сплошным гендзюцу — и представить страшно, — женщина задумчиво намотала прядь волос на палец. — Я уже много раз говорила тебе: мы все хотим лучшей жизни, но в то же время не хотим, чтобы нами управляли, даже для её достижения. Реальность всегда лучше иллюзии. Даже в самом лучшем гендзюцу со временем ощущаешь себя не в своей тарелке, а что же будет в Вечном Цукиёми? Уверена, где-то после первых же месяцев все мастера иллюзий взвоют от ощущения неправильности, они-то натренированы. Что до твоего «все будут живы»... Я предпочитаю, чтобы рядом со мной был настоящий человек, с душой, а не выкидыш чьего-то воображения. Пусть даже моего.       Обито смотрел куда-то в стену, то ли наблюдая за разрушением всех своих идеалов, то ли выстраивая крепкую стену против чужих слов. Микото застыла со скрещенными на груди руками, настороженно наблюдая за родственником: она не исключала, что в таком состоянии тот может и напасть. Но нет, не напал и даже не сбежал с помощью своей техники. Взъерошил волосы пятернёй, вздохнул излишне тяжко и кивнул чему-то своему.       — Забавно, что Узумаки говорил мне почти то же самое. Удивительная мудрость для такого глупого пацана, — ядовито заметил он, а потом прищурился, глядя на Микото: — И что ты предлагаешь? Сдать Акацуки Конохе — пусть сами разбираются со злодеями вселенского масштаба?       Микото ничем не показала своего недоверия, но насторожилась. Слишком широкий жест. Но понаглеть, если всё именно так, она не против.       — Ну, наверное, было бы неплохо... — протянула Микото. — Только не напрямую. Я слышала, сейчас в деревню вернулся Джирайя — если хочешь побыть хорошим парнем, попытайся незаметно слить ему информацию. Если хочешь быть ещё лучше... — она заколебалась. — Ты не блефовал, говоря об оживлении Фугаку?       — Нет, — Обито смотрел обычными чёрными глазами, но Микото казалось, что он её гипнотизирует шаринганом, настолько она была сосредоточена только на его словах. — Я могу оживить их всех, мне нужно только ДНК этого человека. Я смогу вырастить тело. Был... знаком с Орочимару. Ещё чакра. Очень много чакры. Только как ты объяснишь внезапно восставшего из мёртвых мужа? Или клан? Я вижу, тебе хочется, чтобы я поднял всех, кого убил, не отрицай этого.       Микото, в общем-то, и не собиралась отрицать. Она всегда старалась быть честной с собой, иногда даже и с другими людьми. С Обито быть честной не очень-то хотелось, но ситуация требовала не врать, иначе парень мог почувствовать это, встать на дыбы и уйти.       Конечно, она сомневалась; эти сомнения были лишь у неё в голове, не отражаясь на лице никоим образом, но они были. Не предаст ли Обито? Не делает ли она самую большую ошибку жизни, соглашаясь на оживление своего клана и даже всеми силами этому потакая? Ведь Учихи опять могут возмутиться, и кто знает, каковы будут последствия в следующий раз. Да и вообще сам Обито. Правду ли он говорил на самом деле? Или притворяется? С одной стороны, это ведь Обито, от него можно ожидать чего угодно; с другой — а зачем ему врать и предлагать такие вещи? Что от этого изменится и что он получит? Почти ничего, только лишние проблемы.       Только вот... а что он может потребовать с неё за такой безусловно широкий жест? Почему Тоби не воспользовался чем-то подобным раньше? Выдохнув и перебирая в голове варианты других, не менее беспокоящих вопросов, женщина задала парню эти, самые первые. Тот отвечал коротко, рублено.       Для оживления нужно тело, а тогда, когда у него появился ринненган, его рядом не было; больше пробовать было и не на ком. Потребует... тут Обито криво улыбнулся и пожал плечами. И прищурился, тут же начиная глупо и раздражающе тянуть слова.       — Я не вру, Микото, какой мне смысл врать? Боюсь, всё, чего бы мне захотелось, я могу получить и так. А если мне и было бы что-то нужно, я бы не предлагал такое. Верь мне, — убедительно кивнул Обито. — Главное — я хочу жизнь и свободу. Только и всего.       Микото хмыкнула, не кивая, но и не давая отказа. Мысли всё ещё бродили в голове: а как отреагируют другие кланы, и что делать с Данзо, что вообще случится, если всё получится — и ответы были не самые радужные. Но ей было это нужно. Чувство одиночества давно и прочно стало чем-то целым, полноправной её частью, но это не значит, что куноичи не хочется от этого избавиться.       — Можно открыться Цунаде, — медленно сказала она. — Можно попытаться внушить всем, что какая-то часть нашего клана была спрятана, так как мы начали что-то подозревать. Можно наплести что угодно, главное — чтобы те, кому нужно, были в курсе, народ проглотит любую наживку. Поверили же они, что Итачи мог победить всех шиноби нашего клана за одну ночь и остаться незамеченым.       — Это будет... опасно. Идёшь ва-банк, Микото? — Обито щурился до подозрительного довольно, но Учиха отмахнулась от его насмешливых слов, кусая губы. Если она сделает это — заявит Цунаде обо всём, — то сдать назад уже не получится. Главное — чтобы Сенджу-химе её выслушала и правильно поняла. Зная взрывоопасный характер новой Хокаге, Микото сомневалась, что у неё хватит терпения дослушать всё до конца. И это было плохо.       — Да, иду, — после недолгих колебаний покивала куноичи, глухо выдыхая. Сердце в груди стучало как бешеное. — Надеюсь, раскапывать могилы умеешь? Первым оживляешь Фугаку, независимо от того, приду я от Цунаде или не приду.       — Есть, командир, — пробормотал Обито чуть растерянно, потёр шрам. — Какая самоотверженность, какой пыл... Знать бы ещё, как Ринне Тенсей должно действовать...       Больше Микото Тоби не слушала — прихватила волосы резинкой, надела сандалии и не слишком быстро побежала по крышам в сторону резиденции Хокаге, надеясь только, чтобы у Цунаде было время её принять. Как оказалось, было — огромная удача, на взгляд Учихи. Она сделала глубокий вдох, постучалась и зашла, ловя внимательный и капельку заинтересованный взгляд Пятой Хокаге. На столе у неё лежали три стопки каких-то бумаг — две небольшие и одна довольно высокая и широкая. Микото предпочла не заметить довольно говорящего «Я занята». В конце концов, её пустили.       — Здравствуйте, Хокаге-сама, — поклонилась она, включая «режим Учихи» и «морду кирпичом». Эти две штучки очень понадобятся ей для разговора, если она не хочет быть направленной к Ибики. Оставалось надеяться только на то, что химе искренне обеспокоена благосостоянием деревни — один или даже несколько десятков сильных клановых шиноби никто не помешает. Плюс — лояльность клана Учиха, что тоже, если всё сложится хорошо, будет немалым плюсом. — У меня есть к вам несколько личный разговор. Нельзя ли оставить его только между нами?       Цунаде с несколько секунд буравила её задумчивым взглядом, а потом медленно кивнула, подошла к стене и положила руку на только ей явное место, подавая чакру. Даже не будучи сенсором, Микото почувствовала какую-то фуин, достаточно мощную, чтобы печать проявила себя даже для невооруженного глаза, ведь по стенам, полу и потолку словно пошла невидимая рябь, успокоившаяся спустя пару секунд.       «Явно работа Узумаки, — отметила Микото. — Возможно, это делала ещё Мито. Или Кушина. Но вряд ли какой-то обычный шиноби».       — Я тебя слушаю, Микото, — серьёзно прищурилась Хокаге, и Учиха только пожелала, чтобы это хладнокровие не покинуло Пятую в самый ненужный момент. Разговор предстоял долгий. И доказательства, если что, она предоставит.