В глазах костёр

Тебя целовать — Под пеплом звёзды считать.

      Сказать честно, Микото и не предполагала, что целый месяц до третьего этапа пройдёт так быстро. Её команда тренировалась в своих клановых «угодьях», и с ребятами куноичи почти не встречалась. Так, пересеклась пару раз в деревне, но совсем не намеренно. Зато успела узнать, как генины воспринимают своих противников и что думают по поводу собственной победы. Хината, например, отчаянно трусила перед Неджи, но была полна решимости доказать собственному брату свою силу; Шино нисколько не беспокоился о том, сможет ли он победить Ино, и Микото понимала, почему — вряд ли на Абураме действуют техники клана Яманака; Киба был полон решимости победить Тентен.       Где-то в середине этого месяца Учиха нашла у своего дома серьёзно настроенную Хинату. Девочка смотрела с таким неприкрытым счастьем во взгляде, что Микото сначала даже растерялась: а за что ей такое отношение? Но в дом всё равно пригласила, предложила чай. Как только Хьюга открыла рот, негромко благодаря за «идею, что вы дали отцу», всё встало на свои места. И благодарность девочки, над которой больше вроде бы не нависала дамокловым мечом опасность, и то, что она говорила это сейчас, придя в чужой дом, а не когда-нибудь потом, — за такое благодарят сразу.       Хиаши, как думала Микото, тоже большой молодец — не скрыл, что идея поступила именно от неё, не стал мешать дочери в этом благодарном порыве... довольно показательно, ведь прямо ни о чём её не просили. В общем, всё складывалось как нельзя лучше. Взгляд самой Хинаты тоже не оставлял сомнений: она знала, что Микото известно о её любви к джинчурики, и за осуществление такой мечты также бесконечно благодарна.       — А Наруто-то уже в курсе? — поинтересовалась Микото и только миролюбиво хмыкнула, когда Хината, залившись краской, отрицательно помотала головой. Удивлена женщина не была: пока Хиаши успокоит всех в своём клане, пока старейшины наворчатся... Экзамен уже давно успеет пройти. «И всё же, не представляю, как Хината будет об этом говорить», — с внутренним смешком подумала Микото, стараясь, чтобы эти мысли никак не отобразились на её лице. Пугать и смущать Хинату ещё сильнее не хотелось.       Попрощавшись с Хинатой, женщина тут же пошла в сторону полигона, посмотреть, как там успехи с чакрой Молнии у Саске. Успехи были неплохими, особенно для тринадцатилетнего пацана со второй стихией. Но Микото давно уже поняла, что гениальны у неё оба сына. Как-то помочь с Молнией она не могла, так как сама всё ещё билась над стихией — но уже третьей — Водой.       И если она сама теперь чувствовала, как кровь бежит по венам (всего лишь побочный эффект того, что она постоянно пыталась почувствовать воду), то Саске мог похвастаться холодными, просто ледяными руками: кровь в венах явно не радовалась соседству с чакрой. Зато смотреть, как по ним пробегали язычки молний, тут же слетая с пальцев, было очень завораживающим. Микото пока могла похвастаться только ленивым движением воды под руками, но оно и понятно: третью стихию учить всегда сложнее, чем вторую. Зато потом накопированные техники воспроизводить легко, хватило бы контроля над стихией и чакры.       — И всё же... — устало выдохнул Саске, потирая руки. Микото была уверена, что, только придя домой, он нальёт себе чаю. Не столько чтобы пить, скорее — чтобы согреться. — Чего-то Обито слишком долго нет. И даже маску у нас не спёр. Он ведь так легко везде проникает. Почему?       Микото пожала плечами. Она подозревала, что у техники были ограничения. Да хотя бы по времени, иначе как объяснить, что все джинчурики ещё не у него? За такими людьми, как Наруто, наблюдают очень пристально, и бросить кунай в чужака, который внезапно появился рядом с ядерным чемоданчиком деревни, — это наверняка почти инстинкт у тех, кто защищает Узумаки.       С другой стороны, куноичи была даже рада, что Обито нет. Видеть парня не хотелось совершенно, слушать его — тоже, доказывать, что тот просто поехавший крышей, и помочь ему могут только хороший разговор, хорошая трёпка или славная смерть — тем более. Особенно после того, как вскрылись его планы, достойные самого тяжелобольного в психиатрическом отделении.       — Возможно, ему нужно подумать, — медленно произнесла она, задумчиво наматывая на палец прядь волос. Длинная уже, до колен почти. Интересно, когда ей надоест их отращивать? Когда по земле начнут стелиться, что ли? «Но Фугаку бы определённо понравилось, — выдохнула куноичи, прикрывая глаза. То предложение Тоби растравило старую рану, и мужа она теперь вспоминала значительно чаще. Ведь ничего почти и не угрожает — разве что Обито хочет заполучить Наруто, и нужно срочно думать, как этому помешать. — Определённо». — Но, по правде говоря, я не очень разбираюсь в мотивации людей.       — Ну не скажи, — протянул Саске, улыбаясь уголком губ. Микото возвратила ему улыбку. — Тогда, когда он был в последний раз — я даже поверил. Хотя такие словечки в стиле Наруто, скорее. Про силу, благородство и тому подобное. Я слышал, когда мы были в стране Волн. Поверь, это было что-то. Вроде глупость говорит, но чертовски хочется поверить, — покачал парень головой, помимо воли усмехаясь.       Куноичи улыбнулась. На деле улыбаться не хотелось. Промывание мозгов — это способность клана Яманака, и всё бы хорошо, да только Наруто подозрительно сильно похож на члена этого клана. А уж Минато — так вообще. «Кажется, я даже знаю, как защитить его», — подумала Микото. Осталось только рассказать об этом неожиданном подозрении Иноичи, а там уж не её дело, как мужчина будет распоряжаться информацией.       Скорее всего — как-нибудь заставит Узумаки сдать кровь на проверку, чтобы проверить подозрения. И если они подтвердятся... Женщина усмехнулась. Наруто сразу возрастёт в глазах всех. Одно дело — Узумаки-полукровка-джинчурики, другое — Узумаки-джинчурики с примесью Яманака, который хоть как-то, но умеет пользоваться своими геномами. А там, глядишь, Цунаде и отменит глупый приказ о неразглашении личности родителей Наруто.       — А как там Цунаде-сама? — словно прочитал мысли Микото Саске, сосредоточенно хмурясь. По рукам пробежали молнии, и куноичи немного отодвинулась, чтобы её не задело; Саске этого, казалось, и не заметил, только встряхнул руками, заставляя ещё совсем не смертоносные разряды разлететься. — Наруто называет нашу новую Хокаге «баа-чан», представляешь?       Наверное, она не поперхнулась лишь по чистой случайности. Хокаге — и «баа-чан»?! Покачав головой, куноичи подумала, что Наруто — невероятно удачливый идиот, сполна унаследовавший характер матери. Та же наглость. И ещё Микото подумала, что, раз Сенджу не размазала Узумаки по ближайшей же стене или хотя бы не заставила замолчать, то отмена приказа о «неразглашении» не за горами.       — Неплохо Цунаде-сама, — усмехнулась, наконец, женщина, — осваивается. Так как кланы сами её избрали, то в Совете нет нужды. По идее, стоило бы созвать, но у Сенджу-химе сейчас очень много головной боли и без этого, так что все всё понимают и молчат в тряпочку. Хьюги бы могли попробовать возмутиться, но... Скажем так, Хиаши это немного невыгодно.       Ну, оно и понятно: раз Цунаде поддерживает Наруто, а отец Хинаты ставит именно на него, то тогда зачем мешать? Раньше-то Хьюг постоянно что-то не устраивало; их и сейчас что-то наверняка не устраивает, но Хиаши, по-видимому, очень сильно вцепился в эту возможность избавить дочь от печати Подчинения.       Саске покивал, потёр руки, и со вздохом направился домой. Микото же посмотрела на лужу под ногами — дождь шёл совсем недавно — и присела перед ней на корточки, вытягивая руку над грязной водой. Сосредоточилась. Направила чакру в руки, чувствуя, как та потекла по каналам, через танкецу... И не сдержала ухмылки, заметив, как пошли по луже сильные волны. Сосредоточилась сильнее — и струйки воды под рукой потихоньку начали подниматься в воздух.       Когда до руки остались считанные миллиметры, Микото отвела руку, и вода, всё ещё поддерживаемая чакрой, медленно опустилась обратно. Можно было и просто перестать подавать чакру, но тогда тренировка была бы чуть менее эффективной, а на одежде, скорее всего, появились подтёки от брызг. А оно ей, Микото, нужно? Совсем нет.       День, по-видимому, самовольно решил быть очень богатым на события, потому что, стоило Саске, махнув рукой, отправиться спать, как в окно кто-то тихонько поскрёбся. Куноичи закатила глаза, узнавая звук, поднялась с места, распахнула окно, впуская прохладный воздух и легко севшую на кухонный стол большую чёрную птицу. Та косила умным чёрным глазом, сидела подозрительно тихо, а к лапе была привязана внушительного размера бумажка.       — Ой, ну и горе ты луковое, — пробормотала, растерянно улыбаясь, Микото и полезла в холодильник. Ворона стоило накормить, а то ведь будет каркать на ухо, пока своего не добьётся, она знала. А потому всегда хранила небольшой кусочек сырого мяса, мало ли что.       Стоит заметить, что вестям от Итачи она обрадовалась очень сильно. Прилетающие вороны означают то, что со старшим сыном всё хорошо или почти хорошо, что он жив. В целом, большего из его писем она и узнать не могла, слишком упрямо Итачи шифровался. И почему-то Микото не была уверена, что это только из-за возможности перехвата письма, ведь призывные животные всегда могут уйти в своё измерение, а уже оттуда — попасть куда угодно; скорее всего, ворон так к ней и прилетал, чтобы не рисковать.       Микото хотела положить заслуженную еду перед посланником, но тот неожиданно дёрнулся в её сторону и буквально вырвал мясо из рук, одновременно больно кусая. Куноичи отдёрнула руку, недовольно дёрнула губой, но ворона уже и след простыл. Указательный палец противно ныл, и, устало вздохнув, Микото активировала лечебную технику и пошла за тряпкой — на пол упало несколько капель крови из прокушенного пальца. И только после всех этих действий она села за письмо.       Встречу Итачи предлагал устроить не в Конохе, конечно, но в одном из близлежащих городков, на что Микото беспокойно нахмурилась. «Слишком опасно», — подумала она, закусывая губу. Но ворон уже улетел, а собственный призыв... Собственный призыв — кошки, как и у многих из её клана — не откликался с самой резни. По-видимому, новая душа просто-напросто смела контракт. Другого объяснения у куноичи не было, не просто же так кошки её игнорируют, сколько бы чакры она ни вливала?       Вырваться из деревни удалось неожиданно легко: Цунаде только посмотрела устало, потёрла глаза да махнула рукой, отпуская. Микото несколько напрягла такая непринуждённость, но, напомнив себе, что она выступала одним из самых ярых сторонников свержения Третьего и правления Пятой, куноичи мигом успокоилась. Вряд ли у Цунаде сейчас на уме хоть что-то кроме бумаг и дел, а также возможных подлянок со стороны врагов. Учиха же явно не враг.       Итачи сидел в кондитерской — что совсем не удивительно, — без своего вечного плаща с алыми облаками, в обычной, почти гражданской одежде: только долгий взгляд заметит, что покрой совсем другой, да и ткань отличается. Микото откинула забранные в низкий хвост волосы за плечо и присела напротив. Окинула сына быстрым взглядом и тут же нахмурилась: выглядел он не ахти.       — Выглядишь плохо. Ты когда в последний раз спал? — протянула женщина. Видеть Итачи настолько вымотанным было странно, тот даже привычно из сладкого себе ничего не взял, только щурился, разглядывая её с как прежде нечитаемым выражением.       — Нормально спал. Я так и не понял, почему... — наткнувшись на мрачный взгляд матери, он тут же поправился: — Я подозреваю, что меня с любовью травили.       — Травили? — переспросила Микото. Итачи кивнул, поставил подбородок на переплетённые пальцы и прикрыл глаза.       — Да, думаю, травили. Как только это началось, я начал проверять буквально всё. Никаких подозрений. И с Кисаме всё нормально, а ведь его тоже могло коснуться. Скорее всего, это что-то типа медленного яда Суны. Помнишь, целый город помер? — Итачи потёр бровь. — Думаю, тут примерно также. Раньше я не слишком обращал внимание на всё это, но недели две назад...       Микото кивнула. На Третьей Мировой Суна действительно немало потрепала нервишки Конохе своими ядами, особенно такими, замедленными. И замедленными не в обычном понимании. Сама куноичи сравнивала это со смесью ртути и наркотиков: может накапливаться, но если долго не поступает в тело, то начинает действовать.       — Здорово тебя приложило, — пробормотала она, вздыхая. В душу затесался мерзкий страх: тут или лечить Итачи, или найти ему ещё одну порцию яда, чтобы дать себе побольше времени на поиск лекарства. Второй вариант ей жутко не нравился, да и был, честно говоря, почти так же невозможен, как первый: Суна хранила рецепты в секрете. Если, конечно, не найти отравителя. — И есть идеи, кто же этот таинственный благодетель? И как?       Итачи отвёл взгляд, очень показательно пялясь в какую-то точку за её, Микото, ухом, и та сразу же всё поняла. «Даже не знаю, почему на ум сразу же пришёл Тоби?» — недовольно подумала она и прикрыла ладонью один глаз, не понимая, впрочем, предназначение всех этих шпионских игр. Парень многозначительно посмотрел на кольцо на собственной руке, и Микото заинтересовалась. Раньше Итачи, конечно, тоже ходил с ним, но на вопросы ограничивался сухим «надо».       С видимым недовольством сняв тяжёлое даже на вид украшение, он вздохнул и откинул со лба волосы, теребя это кольцо. Смотрел он теперь опять прямо на Микото.       — Я думаю, за нами шпионят именно с помощью кольца. Слишком хочется натянуть его обратно... Может, фуиндзюцу какое — я замечал иногда печати, но они почти сразу пропадали.       — Откуда у Тоби вещи с фуиндзюцу? Да ещё и с непростыми? — Микото скептически поджала губы, качая головой. В талант к такому сложному искусству верилось слабо, особенно учитывая, что молодой Обито никогда с печатями не дружил.       Но, если подумать, то тот весёлый мальчишка очень с многим не дружил, даже со своими глазами и эмоциями, невыгодно отличаясь этим от соклановцев. Мангёке шаринган же даётся не каждому... только вот с эмоциями Обито так и не справился. И это было хорошо — хоть что-то в парне осталось от прежнего генина из команды Минато.       — Тоби — лидер теневой. У него в руках есть марионетка, Пейн. А у Пейна — не только ринненган, но ещё и волосы красные, почти как у Кушины-сан, только посветлее, менее насыщенные. Я думаю, он Узумаки, потому что чакры у него немерено.       Для самой Микото всё встало на свои места. «Теперь понятно, откуда у Тоби ринненган, — мрачно подумала она, с непонятным ощущением щемящего сочувствия вглядываясь в глаза сына. Тот на удивление не отворачивался. — И почему он может им так спокойно распоряжаться. Не знала, что формальный лидер Акацуки — человек с ринненганом и возможный Узумаки. Уж это можно было бы и рассказать».       — Ясно. Но почему тогда тебя перестали травить? Неужели ты Тоби больше не нужен? — с беспокойством спросила она. Это было странно. Да, Обито узнал о том, что она встречается с Итачи, но было это всяко больше двух недель назад. И яд бы не стал действовать настолько медленно, скорее всего, «доза» требовалась раз в два-три дня, самое большое — неделя. Ведь такие подлянки делают только тогда, когда нужно убить. А ждать больше недели, прежде чем убить?.. Да противник уже потанцевать на похоронах своего отравителя успеет, не то что наделать ненужных вещей.       Счастье, что Итачи — очень сильный шиноби, наверное, только благодаря этому и держится на ногах во вполне приличном состоянии.       — Не знаю. Но Тоби никто не видел уже с месяц. Не знаю, может, Зецу, Конан или Пейн, к ним я подходить не рискнул, но обычные члены Акацуки точно его не замечали. Возможно, у него какие-то свои дела.       Микото вздохнула и, порывисто встав, ненадолго прижалась губами к виску Итачи. Возможно, и поздно уже, ведь тот совсем не ребёнок, да и никогда, судя по ощущениям, им не был, но парень в тот момент выглядел слишком уставшим. Придавленным грузом проблем. Скованным. «И вряд ли я облегчу это ношу», — с сожалением подумала она, поджимая губы и опуская глаза. Было до мерзости горько.       — Меня, кстати, твой ворон за палец недавно куснул. С чего бы это он? — пробормотала Микото, надеясь развеять несколько неловкую тишину, внезапно повисшую между ними. Итачи пожал плечами, кажется, ничуть и не удивлённый:       — У тебя нет призыва? Так они выражают своё расположение. Если хочешь, могу дать контракт.       — Нет, спасибо, ты со своими птицами уже на всю страну Огня засветился. Не поймут, не простят, — с сожалением отказалась куноичи, понимая, что такой призыв — это не только прекрасные почтальоны, но и прикрытие для различных гендзюцу, чем Итачи наверняка пользуется очень часто. Вот только откуда, всё-таки, он достал этот призыв?..       Несмотря на это всё, рассказать об истиной личности Обито, его мотивах и предложениях надо было. Микото мягко придержала руку Итачи, который, судя по движениям, как раз собирался напялить кольцо обратно. Выглядел он при этом не слишком довольно, но почему-то подчинялся. Не видел смысла сопротивляться? Или действительно не мог? Когда парень, подняв на Микото глаза, медленно кивнул и отложил кольцо, она поняла, что первое.       — У меня тоже есть, что тебе рассказать. И по весёлости новости будут такими же, как и твои, — вздохнула Микото. Итачи медленно кивнул и прикрыл глаза. Куноичи в который раз за этот десяток минут подумала, что сын выглядит преотвратно, и начала говорить.       Обратно в Коноху она пошла с гадливым ощущением какой-то беспомощности в душе. Именно в данный момент она совершенно ничего не могла сделать. Попробовать приготовить противоядие самой? Да, кровь у Итачи она взяла, но получится ли? Найти Обито? Вот только каким образом? Узнать о его таинственном исчезновении? Это ведь ещё сложнее!       Так что ей ничего не оставалось, кроме как смириться и попробовать всё-таки сделать противоядие. Попробовать было несложно — так как она являлась ирьёнином, доступ в лаборатории у неё был, и на все вопросы можно было отмахиваться скупым «яд готовлю». Врачи к различного рода тайнам относились довольно серьёзно и почти не спрашивали. Иногда Микото задавалась вопросом — почему?       А потом — как-то слишком, слишком быстро, — нагрянул экзамен. Микото уже давно вздохнула спокойно, так как после встречи, несколько дней спустя, от Итачи прилетел ворон, гаркнул что-то недовольное и кинул на пол записку, содержащую всего несколько слов. «Опять началось». Это значило, что Тоби опять начал травить своего родственника, вряд ли записка могла расшифровываться как-то иначе.       «Побить бы его за такие действия, — в бессилии сжимала кулаки Микото, понимая, что противоядия она так и не нашла, а образец закончился. — Да только ни найти, ни победить не получится», — тут же здраво одёргивала себя женщина.       Первый бой принадлежал Хинате и её двоюродному брату, и следила за выходящими на арену фигурками Микото с большой неохотой. Она знала, что её ученица очень сильна духом и искренне в неё верила, только вот иногда этого бывает недостаточно, а о Неджи давно уже говорят как о «невозможном, восхитительном гении». И нет, Учиха не боялась, что Хината проиграет — она боялась лишь того, каковы могут быть последствия после боя с этим гением. Ведь, как известно, джукен, хоть и расшифровывается как Мягкая ладонь, — совсем не щекотку приносит.       — Хината-сама, — сразу же начал Неджи, — вы же знаете, вам не победить, лучше сдайтесь, и я не причиню вам вреда...       Слова парня, пропитанные какой-то глубинной убеждённостью, почти сразу превратились для Микото в ровный гул; такая же убеждённость была в речах Обито. Уверенность, непоколебимость, слепая вера в собственные слова — и пусть весь мир верит в то, во что верю я! Судя по рассказам Саске, в которых иногда проскальзывало восхищение, Наруто говорил точно так же. Но его цели были хотя бы не так унылы, как цели Неджи и Обито.       Да и цели ли вообще? Один хочет доказать, что от Судьбы не убежишь, другой — просто лечь спать и сдохнуть от того, что детская потеря слишком сильно его захватила, а потом он ещё и любовно лелеял её в себе, взращивая. «Хотя что-то не сходится, — нахмурилась джонин, внимательно наблюдая, как не ставшая размениваться на лишние разговоры Хината нападает. — По идее, он должен был пытаться забыть, но тогда почему? Неужели ему кто-то, кхм, "помог"?».       Хината двигалась плавно, словно действительно танцуя, а вот Неджи был всё дёрганнее. И это, к сожалению, не помешало применить ему ни Кайтен, чтобы отбросить химе, ни Тридцать два удара Небес, когда она подошла ближе для удара. Возможно, его выводили из себя спокойные, даже несмотря на перекрытые танкецу, движения, возможно — выразительное молчание, в котором Хьюга наверняка видел что-то своё, оскорбительное до жути.       — Я не сдаюсь, нии-сан. В отличие от тебя, — с бледной улыбкой внезапно осела на землю Хината, прижимая руки к груди и сгибаясь. Неджи застыл над ней — с вытянутой рукой, весь какой-то презрительный, победивший. А Микото, дождавшись слов о победе старшего генина, в мгновение ока оказалась рядом с ученицей. Проверила пульс, зацепила взглядом шевелящиеся под закрытыми веками глаза и тяжёлое, хриплое дыхание.       — Молодец, победитель, — с какой-то глубинной горечью и желчью выплюнула Микото в сторону уже не такого уж и вызывающе-довольного Неджи. Трибуны притихли — всё же, какой бы хорошей ни была на арене слышимость, в гуле слов Учихи было бы не разобрать. А куноичи как раз поднимала Хинату на руки, безошибочно находила на трибунах Хиаши — тот сидел со своей младшей дочерью совсем недалеко от того места, где стояла она сама — и ловила его реакцию. Глава клана кивнул. — Доволен? Она — довольна, и знаешь, почему? Потому что смогла показать тебе, придурку, что никакой судьбы и в помине нет. Ты сам всё строишь, и только от твоих действий зависит твоё будущее. Так, пожалуйста, оправдай её надежды — будь добр усвоить урок.       Пока она говорила — быстро, но чётко, Хинате ведь медики нужны, — Хиаши, Микото была уверена, наблюдал за ней очень пристально. И даже уходя Шуншином в госпиталь, куноичи, казалось, чувствовала его прожигающий взгляд.