Цепи страха

      Дышать было трудно. Сильные руки крепко сжимали его в объятьях, властные губы сводили с ума. Эрик задыхался в тщетных попытках отстраниться и таял от волнующих прикосновений подобно мороженому под горячим солнцем. Возбуждение внизу живота разрасталось с каждым рваным вдохом. Это невыносимо...       Эрик открыл глаза и свернулся клубком в кровати, стараясь подавить всепоглощающее желание и избавиться от наваждения. Сон с Кеннетом в главной роли в очередной раз подорвал его и без того расшатанную уверенность в целесообразности происходящего. Воспоминания о произошедшем вчера вечером встали перед глазами со всей своей жестокой неумолимостью, заливая щеки краской. - Что же ты со мной делаешь... - прохрипел Эрик, обхватывая одной рукой вставший член через ткань боксеров, а затем отодвигая их и касаясь горячей кожи ладонью.       Совершая ритмичные движения и судорожно дыша, он со стыдом осознал, что представляет на месте своей руки чужую - большую, уверенно двигающуюся, с длинными пальцами, дарящими наслаждение, принадлежащую человеку, которого он ненавидел всей душой. Ненавидел за то, что сейчас делал. За то, что не мог избавиться от навязчивых мыслей, не мог разобраться в себе...       В голове помимо его воли формировались пошлые, грязные фантазии, а темп всё нарастал, становясь совершенно сумасшедшим. Эрик закусил губу, подавляя стон. Противно заверещавший где-то сбоку будильник показался чем-то далёким и нереальным. Гораздо важнее были почти физически ощутимые руки Джеймса, взгляд пристальных его серых глаз, выводящая из себя змеиная усмешка, не предполагавшая сомнений в собственной неотразимости.       Вязкая белая жидкость растеклась по ладони. Парень замер, уткнувшись раскрасневшимся лицом в подушку. Оргазм был не сравним со вчерашним, но даже так он принёс ни с чем не сравнимое облегчение.       Эрик с трудом привстал, выключил наконец злосчастный будильник, который уже начал раздражать, и снова упал на кровать, медленно приходя в себя.       Он только что онанировал на Кеннета. Представляя его рядом с собой. И не просто представляя - отдаваясь ему в своих фантазиях... Слишком далеко всё зашло. Неужели секундная похоть может настолько затмить рассудок им обоим? Но если Джеймс был баловнем судьбы, то Эрик не мог себе позволить поддаться мимолетному влечению и выключить голос разума. Нельзя забывать, что он - всего лишь живая игрушка, развлечение для зарвавшегося миллиардера.       Переваривая тяжелые мысли, Эрик поднялся, заправил постель, оделся и принялся за привычные утренние обязанности. Руки делали всё на автомате, оставляя в голове полный простор для размышлений.       Будить хозяина Эрик отправился с тяжёлым сердцем. Он не представлял, как будет глядеть тому в глаза; тем не менее, натягивая на лицо невозмутимое выражение, камердинер толкнул дверь в спальню. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что кровать Кеннета пустует. Со стороны ванной комнаты слышался шум воды.       Немного постояв в нерешительности, Эрик хотел уже покинуть комнату, но тут взгляд его наткнулся на приоткрытый ящик письменного стола, ключ от которого торчал в нём. Сделав несколько шагов, он протянул руку, что закрыть его, и замер. На дне ящика лежали разбросанные бумаги. Толстая стопка акций национального банка, документы собственности крупных фирм, прибыльные договора. Видимо, всё самое ценное и важное Кеннет хранил здесь, запирая на ключ, а не в кабинете, где, в общем-то, тоже было немало бумаг.       Эрик никогда бы не сделал подобного, но какое-то шестое чувство заставило его отодвинуть многочисленные папки и файлы. Рука нащупала нечто шероховатое и потянула вверх. Это оказалась небольшая шкатулка, деревянная и довольно грубо сколоченная, она никак не вязалась с великолепием вокруг. Словно во сне, парень приоткрыл крышку. Письма, бесчисленные письма и открытки - вот что предстало его взору.       Взгляд скользнул по строкам верхнего письма, написанного неразборчивым девичьим почерком с местами выцвевшей ручкой, так что некоторые предложения разобрать было довольно сложно. "Я знаю, что ты думаешь обо мне, Джеймс. И я тебя не осуждаю. Я лгала настолько часто, что ты имеешь полное право меня ненавидеть. Ты не будешь слушать меня, я уверена, и никогда не простишь, поэтому не смею просить прощения даже перед своей смертью. Но желание хоть как-то оправдаться настолько сильно, что я пишу тебе это письмо в надежде, что ты отчасти поймёшь меня. Сейчас мне незачем и не для кого больше жить. Я потеряла ребёнка, а Роберту я не нужна. Я больше так не могла, понимаешь? Не могла притворяться, изворачиваться, да и смысла в этом теперь нет никакого. Да, я не люблю тебя и никогда не любила. С тобой я чувствую себя словно в клетке, мне опротивели твои перепады настроения и этот нездоровый тотальный контроль, эта чрезмерная забота. Мне страшно находиться с тобой в одной комнате, а когда ты прикасаешься ко мне - меня трясёт от отвращения. Ты чёртов эгоист, впрочем, как и твой брат. Я знала, что всё закончится именно так. Я заслужила эту жестокую кару. Но знай: всё, что я делала последние полгода, я делала ради малышки. Роберт обещал, что женится на мне, когда поправит своё материальное положение. Я была слепа, как только может быть слеп влюбленный человек, и готова была на всё ради него. Он попросил меня помочь, и я без колебаний согласилась. Он был моим всем, а у тебя были деньги. Всё, что ты давал, я относила ему, и он благодарил меня очередными обещаниями. Слишком поздно я осознала, что он использует меня. Я забеременела, Джеймс. А он по-прежнему не хотел ничего менять, его устраивало такое положение. Знаешь, что он сказал мне? Чтобы я и дальше продолжала приносить ему деньги и сделала вид, что ребёнок от тебя. Мне слишком тяжело вспоминать об этом. В очередной раз обманутая в своих ожиданиях и отвергнутая любимым человеком, я решила жить с тобой и дальше. Ради ребёнка. Он был моей надеждой, единственным светлым лучиком в темноте. Я надеялась, что когда девочка родится, я смогу уйти, а пока что мне нужна была крыша над головой, и я терпела тебя, терпела и лгала. Но я должна была заплатить за всё. Перестав получать от меня твои деньги, Роберт решил уничтожить меня окончательно. И он пришёл к тебе в дом... Дальше ты знаешь."       Здесь страница обрывалась. Эрик вцепился в лист, ощущая, что проник на запретную территорию, куда его никто не звал. Он впервые узнал что-то о жизни Джеймса, о его прошлом. Этот отрывок письма, похоже, был последним посланием девушки. Найти продолжение парень не успел, поскольку услышал звук открывающейся двери. Поспешно возвращая шкатулку на место, Эрик отступил от стола.       Кеннет зашёл в комнату в домашних штанах и с голым торсом. С его волос капала вода, и он небрежно вытирал их полотенцем. Заметив слугу, застывшего на пороге, он промолвил: - Надо же, уже так много времени. Я думал, что успею вымыться до твоего прихода. - Оглядевшись, Джеймс шагнул к столу и безжалостно захлопнул шкафчик, два раза поворачивая ключ и пряча его в карман. - Завтрак готов, Рик? - Да, господин, - Эрик чуть склонил голову, пряча взгляд. Его несказанно бесила эта кличка, к тому же он вновь вспомнил вчерашние события и почувствовал себя неловко. - Хорошо. Но сегодня у меня гости, поэтому я предпочёл бы, чтобы ты накрыл на двоих в беседке в саду. Всё должно быть готово к десяти, а пока что можешь позавтракать сам. - Хорошо, господин, - беспрекословно согласился парень. - Есть какие-то особые пожелания? - Всё должно пройти идеально, поэтому я рассчитываю на прекрасную сервировку и съедобные блюда, - Джеймс смерил слугу взглядом. - И да, кое-что ещё. Вчера я надевал тебе на шею ошейник, где он? - У меня в комнате, -сказал Эрик, чувствуя, как внутри что-то ёкает и щёки начинают еле заметно розоветь. - Я хочу, чтобы отныне ты носил его, не снимая. Как доказательство того, что ты принадлежишь только мне.       Тяжелый приказ упал на плечи, сгибая лакея к земле. Чуть напрягшись, Эрик сдержанно ответил: - Мой господин, я и без этого верен вам целиком и полностью. - Снова перечишь, Рик? - Джеймс подошёл ближе, приподнимая лицо слуги за подбородок и заглядывая тому в глаза. Эрику стоило большого труда выдержать тяжёлый взгляд хозяина. - Я надеюсь, ты не разочаруешь меня в моей маленькой прихоти. А теперь иди.       Как бы не было тяжело выполнить очередной приказ самодура, Эрик вернулся в свою комнату и защёлкнул на шее чёрную полоску, обжёгшую кожу неприятным прикосновением. Ошейник не прилегал вплотную и отчасти болтался свободно, что с одной стороны мешало, постоянно напоминая о его присутствии, а с другой - помогало скрыть его под воротником.       После парень занялся приготовлениями, стараясь сделать всё идеально. Он накрыл столик в беседке нежной персиковой скатертью, рассервировал тарелочки и столовые приборы, расставил блюда с салатами, горячим и напитки. Получившееся великолепие украшал пышный букет свежесорванных цветов в хрустальной вазе. - Неплохо, - снисходительно отозвался Кеннет, увидев результат работы камердинера. - Что ж, надеюсь на твоё учтивое поведение сегодня. У меня будет важная гостья.       Тем временем раздался привычный звонок. Эрик вышел встречать посетительницу и на секунду замер, увидев, что за воротами стоит никто иная, как Сесилия Стейтли. Человек, из-за которого вчера... Нет, не нужно думать об этом. Быстро справляясь с собой, камердинер склонился перед гостьей. - Доброе утро, мисс Стейтли, - поприветствовал он женщину со всей учтивостью, на какую только был способен. - Прошу меня простить за вчерашнее недостойное поведение и позвольте пригласить вас пройти. - Сесилия, привет, - подоспевший Кеннет широко улыбался, помогая блондинке переступить через высокий порог. - Надеюсь, ты не держишь зла на Рика? - Нет, что ты, - Сесилия улыбнулась так же ослепительно, одаривая обоих благосклонным взглядом. - Я уже давно простила мальчика. Идём к столу, нам нужно многое обсудить.