Однажды

Шесть лет спустя. Высокий темноволосый японец со словно намертво приклеенным выражением брезгливости на лице чертовски устал. Серые будни, работа-дом-сон-работа, лишь периодически перемежаемые редкими звонками отца. Кролик часто звонил, да, но Канда трубку брал по настроению. Учитывая, что настроения у парня почти всегда не было, отвечал Лави он всего лишь раз на сто звонков. Аллен Уолкер. Это имя Канда забыл. Равно как и равнодушно вычеркнул из жизни все с ним связанное. Не бы-ло. Может, мечник и оставил бы воспоминания о первой неудачной любви, чтобы в старости, в окружении внуков вспомнить Стручка, но Аллен сам перечеркнул все, позвонив через четыре года после своего отъезда. Этот разговор въелся намертво в память до последнего словечка. Каждое ранящее слово Канда помнил наизусть, словно говорил Мояши прямо сейчас. - Оой, Кааанда! Любимый! - судя по голосу, Уолкер был пьян. И плакал. Ну и хрен с ним, какого черта вообще он решил позвонить бывшему в два часа ночи?! - Каааандааа... А я тебе только что изменил. Вот буквально двадцать минут назад кончил. Впервые за четыре года, между прочим! Я четыре года не спал с Тикки, все думал, ты прозреешь и позвонишь. Даа... Наивный Стручок, не так ли? Я и впрямь ощущаю себя горохом, растоптанным таким. Один погрыз и бросил, другой увез хрен пойми куда и раздавил в кашицу. Ну что сказать. Я счастлив, Канда. Спасибо, что так и не позвонил, спасибо за потраченное на меня зря время. Спасибо, что дал мне побыть рядом с такой заносчивой задницей как ты. Спасибо за то, что я тебя ждал все это время. Короче, иди-ка ты нахрен, БаКанда! Как ни странно, слушая короткие гудки, Канда не психанул. Просто в этот момент он чувствовал, что окончательно замерз. Лежа в больничной палате, слыша ветер за окном, он не только окончательно похоронил чувства к Аллену, но и залил их могилу бетоном. Вспылил он позже, уже утром, обнаружив сообщение от Стручка с коротким "Прости". Вот такого издевательства Канда уже не вынес, со всей дури швырнув телефон в стену так, что рывком снес капельницу, а злополучный мобильник разлетелся на мелкие осколки. Один из них долетел до постели. Из развороченной иглой капельницы вены текла кровь. За окном чирикали воробьи. Весна. Больно? Что вы знаете о боли. Вот собирать себя по кускам, ранясь об острые осколки собственных чувств и доверия... Он собирал себя как мозаику, по кусочкам. Собирал, долго собирал... А потом понял, что восстановление - чересчур кропотливый и болезненный процесс; поэтому все-все, даже самые мелкие осколки беспощадно растоптал в крошку. А все от чего?.. *** Тревогу надо было бить сразу, еще когда в класс Аллена перевелась странная наглая девочка Роад Камелот. Что вообще забыла девчонка из богатой и известной семьи политика? Ответ на вопрос нашелся, когда Роад стала признаваться в вечной любви Аллену. То ли издевалась, то ли и впрямь влюбилась - Канде было пофиг. При встрече Аллен постоянно рассказывал о ней, громко возмущаясь. Канда был спокоен - его Мояши не испытывал к Роад ничего, кроме недоумения и раздражения. Камелот была не в его вкусе. Зато, как оказалось, в его вкусе оказался другой Камелот. Парень, Тикки, старший брат Роад. Он приезжал забирать сестрицу со школы, тогда-то и увидел Уолкера. - Блин, Канда, у этой семейки какой-то бзик на мне! Представь, подъезжает дорогущая тачка, из нее выходит мужик, весь из себя такой шикарный, и говорит, мол, сестренка, ну и где твоя зазноба? Роад тычет в меня пальцем - черт меня дернул именно в это время домой идти! А этот... братец... выдает, что я милый малыш! Попытался было ко мне подойти, но тут его уже наши девчонки окружили, да ты же их знаешь. Сколько лет? Женат ли? И прочие вопросы, бесят! Канда нахмурился, но ни слова не сказал тогда. Это несколько оскорбило Аллена. Просто они по-разному воспринимали свои отношения. Мечник считал, что он прав, сдерживая свои собственнические порывы - ведь это значит, что он полностью доверяет Аллену. Уолкер, в свою очередь, отсутствие реакции считал проявлением равнодушия. Может, Канде плевать на него, и он согласился встречаться, лишь бы надоедливый Стручок отвязался? Вспоминая приставучую Роад, которая не сдалась, даже узнав, что у Аллена есть Канда... И правда, чего только не сделаешь ради того, чтобы тебя оставили в покое! *** Настоящее. И разумеется, Канда вовсе не дрогнул, когда ему сказали, что соседнюю с его комнату будет снимать какой-то парень по имени Аллен Уолкер. Вовсе не дрогнул. Просто с окна сквозило. Ну, или гусь прошел по его могиле. Ну а даже если и вздрогнул. Все равно он давно уже собирался снять себе другую комнату, а лучше квартиру - денег хватало с избытком. Это раньше он был бедным школьником - зато сейчас! Дважды кандитат и единожды - мастер спорта по фехтованию, Канда Юу был известен не только в своей стране, но и в мире. Он действительно был талантлив, к тому же, растоптав свое сердце, Канда все свое время посвятил мечу. Четыре года назад мечник попал в аварию. Молодого человека собирали буквально по кусочкам, благо, хирург попался хороший и обошлось без осложнений. Тем не менее, нагрузки пришлось сократить. Эта рекомендация врачей прозвучала как приговор. Кто еще был достоин того, чтобы Канда посвятил ему жизнь? Кто, кроме Мугена? Подсознание шептало одну кличку на "М", но сам Канда, брезгливо морщась, отвергал эти мысли. Четыре года он ждал, пф! Страдалец гороховый, гляди-ка! Канда вообще все эти годы посвятил мечу, тренируясь наизнос так, что ни о каком сексе, кроме как страстных объятий с подушкой, и думать не было сил. А после аварии... Наплевав на врачей, стал тренироваться еще больше. Чтобы поскорее вернуть подвижность рукам, Канда завел себе второй меч, Ниген, парный Мугену. Теперь у него было вдвое больше любимых вещей. И это поистине прекрасно. К большому спорту его с такими травмами никто не пустил. И пусть на Канде все заживало, как на собаке, карьеру фехтовальщика пришлось оставить. На заработанные за время короткого, но ослепительного взлета, деньги мечник арендовал, а вскоре и выкупил додзе и пристройку к нему, обустроив все под клуб кендо. Что ж. Быть тренером не так уж плохо, в обмен на возможность заниматься любимыми мечами, главное не переусердствовать, вбивая ум ученикам. Хмыкнув от воспоминаний о балбесах-учениках, Канда открыл газету с объявлениями на разделе "Недвижимость". И, нет, разумеется, переезжать он собирался вовсе не из-за нового соседа с болезненно тянущим именем. Мало ли Алленов Уолкеров на свете? Отложив газету в сторону - буквы прыгали перед глазами и никак не хотели складываться в слова -, Канда, поставив локти на стол, зарылся пальцами в волосы. Ответ он знал. Всего один, но такой Шпендель, что ажно бесит. Шесть лет назад. - Это Тидолл оставил холст. Только что понес картину сдавать, - неохотно пояснил Канда. - Ух ты! Всегда хотел себя попробовать в роли художника! - загорелся Аллен, подхватывая лежащие на тряпочке кисти. Окунув одну из них в палитру, Уолкер тут же нарисовал кривой овал. Внутри наляпал две точки и оскал. Подумав, вытер кисть и набрав черной краски пририсовал к овалу челку и палку хвоста. - Смотри, Канда, твой портрет! - хихикнул Уолкер, тыча пальцем в собственную мазню. Канда, фыркнув, выдавил на "портрет" краску из тюбика, замазав его. - Эй! Я же и вправду старался! У тебя и так-то рисовь не получится! - возмутился Аллен. На что брюнет поставил графитом точку на холсте. - Это что? - Это ты. Мелкая надоедливая горошина, которую и под микроскопом-то не разглядишь, - осклабился Канда. - Ах ты, зараза хвостатая! - завопил Аллен, окунув пальцы в баночку с зеленой краской и смачно припечатав ими рубашку Юу. Обозленный мечник, рыкнув, резко нажал на тюбик, выстреливая краской по Аллену. Тот в долгу не остался, мазнув по носу брюнета испачканной ладошкой, на что тут же получил жидкую тушь в волосы. Аллен, хохоча и обзывая парня "бородавчатой зеленой жабой-злюкой" принялся мазать его краской везде, куда дотягивался, в ответ его разрисовывали маслом и тушью, вперемежку. Мольберт уронили, часть краски пролили, волосы Канды стояли дыбом от краски, а под задницей противно чвокало выдавленное из тюбиков, но брюнет сейчас чувствовал лишь пузырящееся, как лимонад, счастье. Шпендель после покраски весь был разноцветный и встрепанный, как какой-то яркий попугай, так, что даже угрюмый брюнет не смог сдержать смешок, сперва фыркая, а затем залившийся тихим смехом. Эти рокочущие звуки Аллен слушал с открытым ртом, под конец не сдержавшись и бросившись тискать своего обожаемого БаКанду. - Блиииин, как же я тебя люблю, злюка зеленая! - радостно вещал он, чувствуя, как его обнимают в ответ. Так и валялись на полу, просто обнимая друг друга. Канда, не отстраняясь, дотянулся до вваляющегося вместе с мольбертом неподалеку холста и стал пальцем лениво выводить плавающие волнистые линии, лежа на спине. Аллен, заинтересовавшись, придвинулся тоже, болезненно тыкаясь острыми коленями, устроился на парне, присоединившись к рисованию. И плевать, что в живот Юу неуютно уткнулся тощий шпенделевский локоть, а в спину впивались валяющиеся кисти. Линии Канды были уверенны и изящны, Аллен же по-детски ляпал пятна и отпечатки ладони. Потом кто-то из них пролил тушь на холст, посадив некрасивое, но веселое оранжевое пятно. Зеленый, синий, красный, желтый... Глядя на это буйство цвета, Канда видел в нем отражение собственных чувств. Настоящее ...И наверное от того сейчас ненавидел эту картину, которую сентиментальный Тидолл повесил в квартире, а затем передарил Юу. Уж лучше бы отругал за перевернутое вверх дном рабочее место. Но нет. Для художника они были детьми.