Кричи громче! (Кричи 2)

- Дэвид, а почему ты взял два билета? – Том встал в проходе, не выпуская Дэвида из номера. - Я что тебе отчитываться должен? - Если дело касается здоровья моего брата, то должен, - сказал Том. Он был более чем серьезен. Дэвид при всем желании не смог бы сказать, что он неправ. - Вы что, вечером собираетесь вернуться обратно? – спросил Том. - Как ты себе это представляешь? Слетать до Гамбурга, мухой, в больницу и обратно за четыре часа? - Кто тебя знает, Дэвид. - Нет, я так не думаю. - Так что с Биллом-то? – спросил Том. - Он потерял голос, - сказал Дэвид. - Я совершенно случайно заметил, - нахмурился Том, - я спрашиваю, что с ним случилось-то? - Ну, доктор сказал, что ничего страшного, просто переутомление, слишком много концертов, неправильная постановка голоса, вредные привычки и простуда,… - Бла-бла-бла, - сказал Том. - Ему надо попить того, попринимать сего, и к завтрашнему утру он будет как огурец. - Концерт сегодня, а он общается жестами и не может даже шептать. Как он сможет… - Какой ты умный, Том, я порой просто немею. - Так мы чо… мы отменили концерт? – Том почесал в затылке. - Нет, - ехидно сказал Дэвид, он поставил сумку на трюмо. - Как нет? – спросил Том. - У Бенджамина спроси, - тон Дэвида сочился патокой. - Ага, щас пойду и спрошу. А петь тоже он будет? - А меня это ебет? - ласково спросил Дэвид. - Ты посрался с ним что ли? – спросил Том. - Ну, не…я…просто… - Просто тихо съебываешь, пока он не узнал. - Просто тихо съебываю, пока он не узнал, - согласился Дэвид. - Дэ-эви-и-ид ка-а-ак тебе не сты-ы-ыдно, - притворно прикрыл рот рукой Том. - Продюсерам вообще не бывает стыдно, - сказал Дэвид, - у них это чувство атрофировано как несовместимое с жизнью. Самые совестливые из нас подыхают не родившись. Это называется естественный отбор. Том вдруг начал ржать. Бесконтрольно и истерически. Накопилось просто. Он шмыгнул носом. Потом пришел в себя резко. - А как же я? - Ты остаешься здесь за старшего. Сам понимаешь, Бенджамин существо малоразумное но многопафосное…надо же кому-то встречаться с прессой, и сообщить публике, что концерта не будет. - Ни фига се, - восхитился Том планом Дэвида, - То есть ты, Йост, сваливаешь с Биллом, а меня оставляешь получать за всех нас пиздюлей? - Я уже сказал, ты не по возрасту умен, Том, - кивнул Дэвид, - Дай мне пройти, а то мы опоздаем на самолет. - Йост, это несправедливо. - Том, ты справишься, я в тебя верю! - Я хочу поехать с Биллом. - А я хочу бросить вас обоих и уйти в монастырь! – совершенно беззлобно и мягко сказал Йост, - Потому что вы меня заебали. Дэвид отодвинул Тома взял сумку и чемодан, и вышел в коридор. Том последовал за ним к номеру Билла. Дэвид постучался: - Билл, открой, это Дэвид. Щелкнул замок и дверь распахнулась. У Тома сжалось сердце. Вид у Билла был совсем больной. От него за два метра пахло лекарствами. Лицо было совсем убитым и носило легкий сероватый оттенок с большой натяжкой совместимый с жизнью. Такое ощущение что со вчерашнего дня он весь осунулся, похудел, хотя вроде бы казалось бы с чего бы вдруг и как. Глаза блестели мокрым блеском, хотя, было видно, что он из последних сил пытается держаться. Том потом вспоминал, что хоть он и гнал его от себя в последующие несколько дней, но его остро кольнуло нехорошее предчувствие. - Как ты? Не лучше? – Дэвид обнял Билла за плечи, Билл обнял его в ответ, отрицательно помотал головой. Том грустно подпирал плечом дверной косяк, и смотрел на то как Билл доверчиво прильнул к мужественному телу продюсера, и хотел орать матом. Потому что он знал, что к нему Билл сейчас не то что не прильнет, а вообще будет избегать его прикосновений так, как будто Том прокаженный. Реальность оказалась еще жестче. Билл на него даже не взглянул. Отлично. Просто великолепно. Полный и тотальный игнор. - Пошли, - сказал Дэвид, и Билл отошел, чтобы взять сумку. Зрелище это было, честно говоря, довольно комиксное. Билл и большая сумка. Том долго смотрел кто из них перевесит, потом по хозяйски подошел, толкнул Билла в плечо, мол, уйди, не позорься, силач Бамбула, схватил сумку и понес ее к выходу. Билл покорно последовал за ним. На отбирание тяжелого чемодана, видать, силы его презрения не хватило. - Ты куда это? – настороженно спросил Тома Дэвид, закрывая дверь билловского номера. - С вами в аэропорт, - сказал Том, не оборачиваясь, и быстро пошел вниз по лестнице. Билл задумчиво засунув руки в карманы и забросив на плечо легкую сумку новомодного про-дамского фасона и почесал за ним. - Какого черта, Том, а? – Дэвид подхватил свои чемоданы и пошел за ними. - Не ссы, Каштанка, выступлю я вечером в цирке! – хихикнул Том. Билл неожиданно для себя фыркнул от смеха от томиного обращения к продюсеру. И только поэтому видимо Йост Тома не обматерил, - посажу вас на самолет и обратно. Все равно не спится. Том сел на переднее сиденье мини-вэна с чувством выполненного долга. - Ну, вы это,…возвращайтесь поскорее что ли, а? У дверей в вип-зону аэропорта Том с чувством обнял Йоста, крепко сжав его спину обеими руками и шепнул ему в ухо: - Если с ним что-нибудь случится, я тебя убью. Я не шучу, Дэвид. - Если мне не суждено пережить ларингит Билла, Том, приходя ко мне на могилку, помни, я любил тебя, - сказал Йост. - Я тоже, Дэвид - сквозь зубы сказал Том. Они хмыкнули. Оба. Билл дернулся было навстречу к Тому, но внезапный приступ слез, с которыми он просто не смог бороться заставил его резко опустить голову, чтобы спрятать глаза, отвернуться и махнуть дрожащей рукой, мол, пока. У Тома тоже перехватило горло слезами, он даже не мог вымолвить и слова. - Б-билл, - окликнул его Том, никогда еще это слово не давалось ему с таким трудом. Билл остановился, не поворачиваясь к нему. Сказать, что у него тряслись плечи значило ничего не сказать, он весь дрожал так, что Том испугался, что он вообще сейчас упадет. Он, было рванул за ним, но побоялся нарваться на наманикюренный кулак, все таки надо было не забывать с кем он имеет дело, и остановился как вкопанный. - Билл. Одна просьба. Билл глянул на него искоса, через плечо. - Билл. Я буду писать. Ты. Отвечай. Отвечай мне, ладно? Билл коротко кивнул, ему уже было все равно, что делать, просто он понял, что у него не хватает сил находиться тут рядом с Томом. Отчаяние накрыло его с головой, парализовав мысли, расплывшись по всему телу отвратительной слабостью и заполнив все чувства стойким пофигизмом. Пиши. Отвечу. Какая уже теперь разница. Ему казалось в этот момент, что жизнь кончена и ничего на свете не сможет ему помочь. Принять жалость от Тома как замену любви сейчас для него было хуже самой смерти, и даже еще унизительнее, чем от Йоста. Ладно, он уже большой мальчик, и в этот раз как-нибудь сам. В принципе, рано или поздно это должно было случиться. Он равнодушно побрел за осторожно толкнувшим его под локоть Йостом, не соображая куда и зачем идет. *** - Если я не вернусь, передай Биллу, что я умер с честью! - сказал Том Тобиасу. Тобиас кивнул со всей серьезностью. С этими вещами он шутить не любил. Саки отправился в Гамбург с Биллом и Дэвидом. И открыл дверь, выпуская ребят из гримерки на сцену. Том не знал как он вообще дошел, не помнил как встал. Перед орущей толпой. Чтобы сказать, что в связи с болезнью Билла шоу будет отменено, и извиниться перед фанатами. - Памперс надел? - по-дружески стебанулся Георг. - Нет, и уже жалею, - ответил Том. Злой и мерзкий Гигантский Суслик стоял у него за спиной. Тонкие губы его и вовсе превратились в нитку. Он нервно сжимал и разжимал кулаки. Чего думал, в сказку попал, организатор херов? презрительно и убийственно сверкнул на него глазами по ведьмаковски Том. Бенджамин глазами показал ему, мол, давай, начинай уже, люди ждут. Однако даже несмотря на беспрецендентные меры охраны, и мысль о том, что если его сейчас порвут, то порвут вместе с Сусликом Бенджамином Ебелем, у Тома тряслись руки и губы отказывались повиноваться. По сравнению с этим пресс-конференция для прессы, которую он провел позже, показалась ему детским костюмированным утренником. По правде говоря, Тому даже понравилось. Мысль о том, что он здесь заменяет и поддерживает Билла, влила в него невероятные силы. Ну и кроме того, он надеялся, что Билл обязательно увидит его, и оценит, как хорошо он держит все в своих руках, и будет им гордиться, и убедится, что он ни на кого не может положиться в своей жизни так же как на своего близнеца. Билл должен был им гордиться, и он был готов сделать для этого все. Когда закончились официальные мероприятия, они с ребятами набухались конечно, в жопу. Все равно у них предполагалось несколько дней выходных. Первый день, конечно прошел под знаком Абсолютного Кайфа. Не надо было ничего делать. То есть абсолютно. Можно было валяться в кровати, есть, пялится в телек, пить пиво, снова валяться в кровати. Потрепаться с мамой, потрепаться с Гордоном, потрепаться с друзьями, с бабушкой, вечером посидеть в баре с Георгом, поржать над Густавом. Но уже на второй день стало скучно. А что было делать? Они сидели запертыми в отеле как в засаде. Отель выдерживал осаду истеричных фанатов, и отель перешел на военный режим работы. Металлические заграждения и охрана, и жалобный визг фанатов под окном с плакатами: Билл – выздоравливай! Они и шагу бы сделать не могли из без страха быть разорванными на мелкие кусочки фанатами с обострившимися лучшими чувствами. Все это давило. Давило страшно. Постоянный ноющий страх за Билла внутри, невозможность отвлечься, и давление снаружи, когда они сидели и ждали. Не зная чего. Том никогда не думал, что он ТАК ненавидит ждать. «Привет. Ты как?» - написал он Биллу. «Все в порядке». «Я очень волнуюсь. Ты скоро приедешь?». «Скоро. Не волнуйся». Еще день прошел, потом другой. От «Все в порядке» его начинало тошнить. Том подозревал, что это один из шаблонов СМС забитый Биллом в телефоне для ответов на дежурные вопросы друзей, бабушки, мамы и Гордона. Том подошел к выяснению ситуации хитрее. «Билл, я могу позвонить?» «Нет» - испуганно быстро. «Почему?» «Я не могу говорить» Вот это уже конкретнее. - Дэвид! - Какого черта, Том, сейчас два часа ночи? - Прости что разбудил, - сказал Том тоном, не выражающим, впрочем, никакого сожаления, - Там Билл рядом? - Нет, Билл дома. Ага. Стало быть, ты у себя, значит. А Билл у них дома. Один. Это отличная новость. Лучшее, что он слышал за последние несколько недель. Настроение Тома значительно повысилось. - Он выразил желание побыть один, - Йост громко зевнул в трубку. - Использовав древнее народное выражение «Отъебись?» - со знанием дела уточнил Том. Йост хмыкнул. - Говори, что с ним, – внезапно резко выпалил Том. - Том, я не знаю, врачи говорят то же что и раньше. - Ему можно говорить? - Нет. Но он и не может. - В прошлый раз у него голос пропал ровно на день,… - Том, ты думаешь, я не волнуюсь что ли? – голос Йоста дрогнул против воли. - Я думаю тебе вообще на него насрать, - жестко сказал Том. - Чего? – переспросил Йост. - То есть ты хочешь сказать, что ты оставил его одного? - А чего такого-то, он чего, маленький что ли? Билл сам так захотел. В этот раз применение классической формулы успеха в дискуссии Тома взбесило. - Да мало ли чего он там захотел! Йост, он прав, ты порой сам как дите неразумное! Он же серьезно болен! КАК ТЕБЕ ВООБЩЕ В ГОЛОВУ ПРИШЛО, ЧТО ЕГО МОЖНО ОСТАВИТЬ ОДНОГО? - Том, не ори на меня! - Я не ору! - ТЫ ОРЕШЬ! А чего ты мне предлагаешь? Поселиться у него на коврике у входной двери?! Я сказал тебе, он попросил меня его не трогать, он сказал ему надо отдохнуть, окей, в доме есть консьерж и охрана, он пишет мне по нескольку раз в день, Саки водит его ко врачу каждый день, я приезжаю дважды в день, бля, скачу вокруг и веселю его как могу, я привожу все, что нужно, и даже кормлю твоего сраного кота! Да какого черта ты распсиховался, Том? Не перекладывай на мою голову свои проблемы, что он с тобой не разговаривает, а? - Йост, какая ж ты змея, а? – мрачно сказал Том. Йост попал ему по самому больному. - С кем поведешься… - прошипел Дэвид. - Сколько мы будем сидеть в осаде, Дэвид? Мы отменили еще три концерта, это уже не смешно. Чего мы ждем? – холодея, спросил Том. Он не знал, что он хочет, чтобы Дэвид ему сказал в ответ, но он прекрасно знал, о чем сейчас думает Билл. И от этих его мыслей Том не мог спать уже третий день. Билл напрасно думает, что это все касается только его одного. Всех их это касалось ничуть не меньше. Даже Георг спал со своего обычно глумливого настроя в последнее время, а Густав вообще ходил черный как ночь. Они были вместе с детства, и они слабо представляли себе свою жизнь без Билла. Мысли Тома вообще не поддавались никакому анализу. Они состояли из постоянной тревоги, которая заставляла его вскакивать посреди ночи, ходить кругами по номеру, нервно куря сигарету за сигаретой, обрывков мыслей Билла, он был уверен, что это были его мысли, и рациональных размышлений о том, как вырваться из оцепления и рвануть домой, к Биллу. - Я не знаю, - тихо ответил Дэвид, и вот тут Том понял, что теперь он по настоящему испугался. За все время, что они были вместе, Йост в первый раз произнес это, - Завтра ему сделают рентген. - Почему не сделали до сих пор? Когда Том узнал, почему не сделали, он обматерил Йоста, хлопнул трубкой о тумбочку, и пошел будить Георга, чтобы тот помог ему заказать билет в Гамбург на ближайшее время. Оказывается, в большом журнале должна была выйти статья с интервью Билла, и для этого интервью надо было доделать фотосессию. Нет, ну а чего такого? Билл же чувствовал себя не так уж и плохо, ну не мог говорить, но ходить-то мог?! Надо же было поддерживать интерес публики во время вынужденного простоя. *** О том, что у Билла на связках обнаружили опухоль, он узнал в машине, по дороге из аэропорта. Со страху чуть в прыжке не выкинулся из окна, когда мать пояснила, что она имеет в виду кисту. Это было конечно тоже плохо, но все-таки: - Бля, мам, ты меня щас чуть не лишилась, йопть, - он отодвинул трубку от уха, ловя ртом воздух, и чувствуя, что вот-вот лишится чувств от охватившего его торнадо чувств, - бля… - он старался обычно, конечно не выражаться при матери, - бля. Бля. Бля. У него самого сдавило горло так, словно металлическим кольцом. Одно слово и у него парализовало мозг напрочь. Он все еще не мог отдышаться и избавиться от призрака охватившего его смертельного ужаса. - Будут делать операцию? Когда? Еще не назначили? Ждут, когда пройдет воспаление и результатов биопсии? Ты же сказала что… ах, обычный медицинский порядок такой… Нет, мам, я не волнуюсь, мам, ну с чего мне волноваться, господи, мам я тут с тобой точно обосрусь, пока доеду… Да нет, я уже в Гамбурге, уже подъезжаю. Конечно, передам, мам. Конечно, все будет хорошо. Когда вы приедете? Билл открыл ему дверь и уставился с удивленным выражением на лице. Был он все так же бледен, черные волосы лишь усиляли излишний потусторонний эффект и даже опухавшее с лекарств лицо казалось удивительно худым. Том с первого взгляда понял, что Билл пересрал ничуть не меньше чем он. - Не сказали еще? – вместо привета спросил Том. Билл отрицательно помотал головой. И прошествовал в комнату, горестно шаркая ногами. Том облобызался со Скотти, погладил мурлычащего в тупом экстазе Казимира. Том разобрал свой чемодан, закинул вещи стираться, не глядя. Убрался на кухне. Приготовил жрать. Через два часа он нашел Билла сидящим все в той же позе, в которой он видел его в последний раз, с ногами на диване, тупо пялящимся в телевизор. Хотя Том был уверен, что он вряд ли видит или слышит, что там происходит. - Казимира покормил. Скотти пожрал, - отрапортовался Том, с вилкой в руке. С кухни доносился запах съедобной горячей еды, - Только брат остался некормленый. Билл фыркнул, покосившись на него. Издеваешься? Читалось в его глазах. - Пошли быстрей, я умираю с голода! Навыки воспитания Казимира не прошли даром для Тома. Ему все-таки удалось выманить Билла из комнаты! На кухне Билл надолго был занят им большой тарелкой со спагетти в томатном соусе, которую он основательно засыпал тертым пармезаном. Взгляд его на горячую приготовленную еду выдал ему с головой, что позаботиться об этом самому ему не приходило в голову. Понятно, не было настроения, и было не до того. Первые пару укусов способствовали значительному повышению его настроения. - Рассказать тебе чо там было-то? – спросил Том чавкая. Билл с готовностью закивал. Ему было очень интересно. Том долго размахивал руками, рассказывая и изображая в лицах все что произошло за эту долгую неделю. Он рассказывал, чего ему стоило выдать эту речь залу, и про то, как ребята поскандалили с Бенджамином. Они все окрысились на него так, словно это он был виноват в болезни Билла. Том даже заставил Билла рассмеяться пару раз, изображая суслика и яростного Густава в лицах. Том чувствовал, что настал его звездный час. Билл слушал его внимательно. Нет, раскрыв рот, конечно нельзя было так сказать, потому что рот у него был занят его стряпней. Но он смотрел на него так внимательно и пристально, и порой чуть даже вилку не ронял. Он ничего не говорил. Ну, не мог сказать, конечно, но потребность к общению было никуда не деть, потому он просто не мог отвести от Тома глаз и перестать его слушать. Тома перло. Перло не по-детски. Он рассказал ему все, и про свою ругань с Йостом, и про то как он сваливал через задний ход отеля в аэропорт, ночью на такси, а охрана подгоняла их минивэн к основному входу и одновременно с этим Густав с Георгом пафосно отправлялись поиграть в боулинг. Телевизор в кухне показывал музыкальный канал, и Том даже было успел прочитать Биллу минилекцию о немецком рэпе. Сложно было бы удержаться от подобного искушения, согласитесь. Билл покорно проглотил и это. В его глазах даже зажглось подобие странного извращенного интереса. Том сам ударил себя по рукам, чтобы слишком уж не давить свою удачу. Он так растрогался от поведения Билла, что, кажется, готов был его уже обнять и поцеловать в макушку. Он уже три года хотел ему это рассказать. Он вообще, как выяснилось, столько всего хотел Биллу рассказать! Даже не касаясь болезненных для них тем, выходило, что он проболтал часа три без остановки. А Билл не был даже привязан к стулу! Поблагодарив Тома за ужин кивком головы, Билл подошел к раковине, чтобы помыть посуду. - Вали оттуда, не надо, я уберу, - сказал Том, но Билл уверенно оттолкнул его, упершись раскрытой ладонью ему в грудь. Я сам, сказал Билл. Прикосновение обожгло, заставило Тома задохнуться и отпрянуть назад. Это было в первый раз, когда Билл сам к нему притронулся за то время, когда эта злая вселенная абсолютного холода, пролегла между ними. Никто больше Тома не знал, что это значит для него. Никто кроме Тома не знал, что прикосновения значат для них обоих. С детства, с самого детства это был их тайный язык. Еще до того как они научились использовать слова, они разговаривали так. Прикосновение могло значить «мне хорошо», «мне плохо», «я болею», «я тебя люблю», «ты, придурок, отстань от меня», «замолчи», «поговори со мной», «будь осторожнее», «смотри туда, там происходит что-то интересное», «вперед, бежим туда»! И масса и масса прочих нюансов и значений…одно прикосновение раскрытой ладони к плечу, к локтю, к коленке передавало такую массу нюансов, которую выражать в словах они так до конца и не научились. А какой был смысл? Так они не общались больше ни с кем, а друг друга они понимали итак. Том с наслаждением потер грудь, скрывая довольную ухмылку. Кожа в этом продолжала гореть так, будто бы ладонь Билла была намазана перцовой мазью и оставила ее всю на его коже. Билл опустил глаза, как видно тоже несколько смутившись, делая вид что крайне увлечен помывкой посуды и тря тарелку губкой. Том молча выдавил на тарелку средство для мытья посуды. Биллины навыки профессионала в домашнем хозяйстве выдавали его с головой. Он увидел зубы Билла, обнажившиеся в улыбку, ему самому стало смешно от этого. Температура между ними явно повысилась на пару градусов. Это было охренительное достижение для первого дня их общения. Он не стал, бы давить дальше ни за что на свете, но ему было так хорошо, что он не хотел и уходить. Он оперся животом на край кухонного стола рядом с раковиной и зачарованно смотрел на движения свеженаманикюренных с фотосессии рук Билла с посудой под водой. Билл подозрительно посматривал на Тома искоса, уж очень экстатическое выражение застыло у него на лице при этом. - Я уже забыл КАК это клево,… - начал Том, говоря, разумеется не совсем о том, о чем он делал вид - Ты. Моешь. Посуду…. Билл снова фыркнул, рассмеялся его шутке. - Ггы, - лицо Тома расплавилось как масло на сковородке, - А помнишь это… - он хихикнул, - ну,…это… - он снова хихикнул, - «Том, а чего эта кастрюля вся в дырках?» Том наверное в первую ночь заснул в своей кровати более или менее нормально. Не отрубился спьяну, не упал замертво, набегавшись по стенам, надрожавшись и нанервничавшись, а заснул, нормально, спокойно, до утра. Нет, конечно, он по-прежнему нервничал за брата, переживал за его здоровье, ничего не стало яснее от того, что он приехал, и Биллу не стало легче, но было ощущение что-то сдвинулось, отчего-то стало теплее и приятнее. Появилась какая-то смутная надежда, на то что, прорвемся, справимся, не так, так иначе. Поодиночке – никогда. А вместе – справимся. Сцепим зубы, и прорвемся чего бы нам это ни стоило. Нам не привыкать, одной пощечиной от жизни больше, одной меньше. Они есть друг у друга. Пусть им придется завоевывать доверие друг друга заново, приручать друг друга к себе, сближаясь по миллиметру в день, но это стоило того.