fatum intended

HOMIE – Отчим

Сокджин сдирает костяшки пальцев левой руки до мяса о кирпичную стену какого-то задрипанного дома, который стоит в конце самой поганой улицы его города. Он снова бьет, бьет и бьет, расцарапывая и другую руку, роняя на холодную землю алые капли крови - насрать на все это. Сокджин ударяет последний раз, чертыхается и съезжает на землю, что успела немного промерзнуть - а ведь только октябрь. Его ломает. Кости трещат, и так больно, что пиздец просто. Под глазами залегли темные круги, а глаза красные, что он не скрывает даже - на все плевать. В такие моменты Сокджин жалеет, что не курит. Жалеет, что его с детства воспитывали хорошим мальчиком, что он должен защищать тех, кто слабее, решать конфликты мирным путем, объяснять все гуманным способом и любить чисто и по-настоящему. Желательно найти своего человека и любить. Сокджин монотонно стучит затылком о кирпичную стену, прокручивая в голове сцену, которая режет все внутренности, заставляя сплевывать их вместе с кровью. Он давит колени длинными окровавленными пальцами и воспроизводит ломанные хесановы стоны, которые было слышно сквозь дверь раздевалки - опять раздвигал ноги перед каким-то уебком - сука. Как эта анорексичка не ломается, когда его кто-то сгибает пополам? Небо затягивает серыми тяжелыми тучами, и они роняют первые капли на промерзшую землю. Сокджин не сдвигается с места. Он только здесь не чувствует горечи чужих запахов на обожаемом теле, каким бы блядским оно ни было - это помешательство, не иначе. Только разве любить - это плохо? Дождевые капли ударяют по содранным рукам и смывают кровь, оставляя свежие раны открытыми. Сокджин смотрит пустым взглядом на руки, на серую стену дождя, который усиливается с каждой минутой, и позволяет холодным каплям стекать за шиворот легкой куртки. Он чувствует, как вибрирует телефон, прекращает и начинает снова - не нужно даже смотреть, чтобы узнать, что это Хесан - волнуется за него. Телефон оповещает о сообщении, когда Сокджин стоит под дверью дома. Он не читает, даже не вынимает его из кармана, просто достает ключи и открывает дверь. Хесан встречает его возле самой двери: - Где тебя носило? Телефон на какой хер? - у него глаза злые, а Сокджин бы отдал все в этом гнилом мире, чтобы не видеть в глазах родного брата волнение. - Я дышал воздухом. - Ты долбоеб, я же волновался. - Хесан стаскивает с него мокрую куртку и отправляет в горячий душ, чтобы не заболел. Сокджин задыхается запахом, который ударяет в нос, стоит Хесану подойти настолько близко. Тело реагирует на такую близость, но Сокджин запихивает все это куда подальше, закрывая дверь ванной комнаты, стает под горячие струи воды и чувствует, как тело покрывается мурашками от перемен температуры. Но даже тут все пахнет Хесаном, его братом. Сокджину кажется, что тронулся умом, раз хочет любить своего брата. Его с ума сводят все эти ухажеры Хесана, все их похотливые взгляды на тощую задницу старшего, но больше всего запах - настоящий запах Хесана. Он выедает все разумное, когда Хесана сносит течкой. Тогда Сокджин вообще не появляется дома - не выдержит. Его контроль сломается к чертям, и тогда даже как братья они не будут сосуществовать. Сокджин стоит на пороге их небольшой кухни, наблюдая, как Хесан заливает кипятком заварку в чайнике, затем разливает по чашкам и сыпет в обе по чайной ложке сахара. - Ты уже? - Сокджин что-то пропустил, раз не заметил, как Хесан подошел так близко. - Пошли чай пить, - он тянет Сокджина за руку, оставляя ожоги высшей степени на запястье. У Хесана немного отросла челка и коротко выбриты виски - Сокджину очень хочется ощутить темные волосы меж своих пальцев. Он садится на стул, берет чашку в руки, когда Хесан плюхается рядом и склоняет голову Сокджину на плечо: - Я устал сегодня. - Сокджин дохнет, когда все так. Он боится даже пошевелиться, когда Хесан просто закрывает глаза, удобнее устраиваясь на его плече. Из головы выветриваются все мысли, ибо Хесан сейчас пахнет собою, а еще немножечко сокджиновым шампунем. Сокджин совсем неосознанно поворачивает голову и втягивает этот запах в себя, зарываясь носом в мягкие волосы. - Только не сердись, просто твой шампунь приятно пахнет. - Хесан всегда все воспринимает по-своему, за что Сокджин ему иногда благодарен. Хесан устраивается еще удобнее, ерзая на плече, пододвигается ближе и утыкается носом в теплую шею Сокджина, закрывая глаза, - Сокджин не дышит. Совершенно. Просто это так просто и в то же время не хватит времени всего мира, чтобы понять, что между ними происходит помимо кровных связей. А потом Сокджин вспоминает, что такие сильные чувства только с его стороны и отпивает еще с чашки. Ночью Сокджин просыпается от странного чувства. И нихрена не ошибается, когда его окутывает запахом, тело сразу же реагирует, как заведенное, а разум орет о том, что пора валить. Он даже натягивает на себя толстовку, когда его дверь открывается, а на пороге стоит растрепанный Хесан с совершенно ненормальным взглядом. - Сокджин, - зовет он и ступает в комнату. - Уйди. Я сейчас тоже просто уйду, и... - ...тебя. Ты мне нужен. - Хесан шевелит губами и подходит ближе, заставляя Сокджина плавиться, причем конкретно так. - Просто уберись из комнаты, пожалуйста, Хесан, уберись восвояси! - Сокджин чувствует, как вся выдержка ломается, как трещит под напором, как его сносит волной запаха, который усиливается с каждым шагом Хесана. Хесан замирает посреди комнаты, и его взгляд понемногу обретает нормальность. Он смотрит на Сокджина, на своего младшего брата, и пытается контролировать дрожь в собственном теле, чтобы слезы не наворачивались и чтобы не было так больно без него рядом. Он опускается на пол, закрывая лицо ладонями. Сокджин сразу же бросается к нему, падая на колени, сгребает в объятья и шепчет слова извинения. Он снова слышит хруст контроля, который осыпавшийся трещит под ногами. - Поцелуй меня. Пожалуйста, Сокджин, поцелуй. - Хесан поднимает на него глаза, и это контрольный. Все, дальше возврата не будет. Хесан жалобно стонет и цепляется пальцами за сокджиновы плечи, когда тот упирается влажным лбом ему о плечо, когда вдавливает в постель, стирая последние допустимые границы, все то, чему их учили, все ценности, все, о чем можно говорить, оставляя лишь то, о чем можно только молчать. Хесан жалеет, что у него ногти срезаны под мясо - просто раньше никогда, а сейчас безумно хотелось провести ими по спине, оставить полосы и расцарапать, чтобы надолго остались следы. Сокджин закуривает первую в своей жизни сигарету, теша себя мыслю о том, что именно этим предал доверие родителей. И никак не тем, что в его постели спит родной брат, запах которого выедает все внутренности Сокджину, оставляя там ненужные остатки - это и есть конец, наверное.