Прости меня...

Он очнулся от прикосновения чьих-то прохладных пальцев к лицу. Понадобилось несколько мгновений, чтобы открыть глаза, которые никак не желали распахиваться, и только попытки с третьей это получилось. И первое, что он увидел, было встревоженное, заплаканное, совершенно несчастное лицо жены. В голове всё ещё гудело от удара, но сквозь гул всё-таки пробились воспоминания: выстрелы вслед машине, боль в плече, чьи-то руки, с силой толкнувшие его на пол автомобиля, и звон осыпавшегося от выстрелов стекла… То есть… Его бывший друг, предатель, крутивший за его спиной роман с его любимой женой, не только втолкнул его в свою машину, спасая от пуль, но и потом закрыл его своим телом? Бред. Не может быть. - Я так испугалась… - прошептала Катя, снова проведя ладонью по его щеке, и Черных непроизвольно пошевелился на постели, пытаясь отодвинуться, не чувствовать таких родных и в то же время вызывающих почти физическую боль прикосновений. - Серьезно? - он нервно и зло дернул губами. - А что же ты тогда тут сидишь, а не со своим любовником? Лаврова моментально отшатнулась, будто её ударили. - Придурок! - прошипела она, и теперь её глаза блестели не от слёз, а от гнева. - Я за тебя испугалась, сволочь! За тебя! - Лаврова наклонилась к мужу, сжав его плечи и заставляя смотреть прямо на неё. - Ты чёртов ублюдок, которого я должна ненавидеть, да я должна была радоваться, что тебя ранили! А я… Я сидела тут целыми днями, молясь, чтобы ничего серьёзного не оказалось! Сволочь! Ненавижу! Катя буквально вылетела за дверь, моментально захлопнула её за собой и опустилась на пол. Сквозь прочную деревянную створку плохо доносились звуки, поэтому Стрелец не услышал, как горько и отчаянно плачет жена. Может, и к лучшему - утешать её он бы не стал, даже если бы смог. По крайней мере, так ему казалось.

***

Ранение в плечо оказалось ерундой, легкое сотрясение тоже не давало о себе знать, и вскоре Черных уже свободно передвигался по дому. Катя бы не упустила возможности сказать, что в его дурной голове попросту нечему сотрясаться. Да и про почти не беспокоившее плечо она сказала бы, что его организм, почти что истерзанный от множества стрелок, просто-напросто научился быстро справляться с новыми ранениями, почти что разучился чувствовать ужасную физическую боль. Вот только с Лавровой он после того всплеска эмоций практически не сталкивался - она избегала его насколько это было возможно. На работу уходила, когда он ещё спал или просто вальяжно валялся в кровати, кажется, не собираясь вставать. В выходные или закрывалась в комнате, или проводила время в беседке, в которую он и ступать не хотел. Собственно, Фёдор и сам не горел желанием пересекаться с женой. Поэтому, заметив её на противоположной стороне коридора или на кухне, спешил покинуть помещение, вернуться в свою комнату. К Скрипачу он зашёл только один раз. Почти что совершенно случайно, не задумывая это посещение. Черных хотел проведать его, хотел хотя бы одним глазком посмотреть на человека, предавшего его, но всё же спасшего ему жизнь. Вот только решиться на это Стрелец не мог, наверное, та самая проклятая гордость не позволяла ему это сделать. Он шёл по просторному коридору первого этажа, мечтал добраться до кухни и, заварив себе новую чашку кофе, вновь ретироваться к себе. И всё бы у него пошло по плану, вот только навстречу шла Катя, и направлялась она как раз туда, куда и он сам. Выбирая между встречей с женой и посещением друга, который явно ничего сейчас не скажет, Фёдор выбрал второе. Стоя в стороне от кровати и глядя на лежавшего без сознания друга, он пытался понять: почему он спас его, почему, несмотря на ранение, дотащил его до дома. А ведь мог просто подождать, когда выстрелы достигнут нужной цели, или потом мог бы всего лишь оставить его в машине, чтобы киллеры смогли его добить. Скрипачу не нужно было ничего делать, всё за него сделали бы другие. Ему больше не пришлось бы скрывать свою связь с Катей, а вскоре весёлая вдова стала бы женой лучшего друга мужа. Так просто… Но почему он так не поступил? Черных совершенно не понимал. А понять ему очень хотелось, хотя бы для того, чтобы очистить собственную совесть, чтобы перестать винить себя в случившемся. Да, Скрипач предал его, да, подло поступил. Но он спас его, спас почти что ценой собственной жизни. Черных слишком любит Лаврову, он, наверное, настоящий псих, вылечить которого невозможно, но он был бы не прочь погибнуть там, на той самой дороге. Тогда бы и Скрипач, возможно, не пострадал, и Кате не пришлось бы страдать, вымаливая его жизнь. Он слишком любит эту девушку, поэтому не хочет, чтобы она страдала и мучилась. Вот только он никогда в этом не признается. Никогда и никому, даже самому себе. - Ты подонок, но спасибо тебе, - негромко произнёс Фёдор, так и не решившись подойти ближе. Бросив на подключенного к капельнице Скрипача ещё один взгляд, он вышел из его комнаты и, будто забыв о желании сделать кофе, направился к себе. В голове так и не появилось ответов, только терзающие душу вопросы крутились снова и снова.