Смысл жизни...

POV Автор. Утро начинается в квартире парней, не самым удачным образом. Прошедшее воскресенье отзывается легкой болью в голове, от того, что легли только в три ночи и то с переменным успехом. Девчонки ведь совершенно не хотели проигрывать друг другу в карты и их пришлось буквально растаскивать. А теперь вот и в дверь кто-то стучится, даже барабанит. Кого нелегкая принесла? Девушкам естественно совершенно без разницы кто там стучит, только зарываются своей головой под подушку и недовольно стонут, а вот парням приходиться встать и сонными встретиться в прихожей. Пиндюра недовольно потирает свою ночную щетину и щелкает замками. Дверь раскрыта и все трое певцы как по команде почти раскрывают рты. Кто стоял за дверью? Да вполне известный персонаж. С недавних пор блондин. Вот только тащило от него перегаром, как будто свой дембель отмечал. Еще и с чемоданом приперся. Никита оглядывает эту картинку с должным уровнем шока, а вот Цой слегка зло уставляется на своего бывшего друга. Артём старается держаться нейтрально, да не особо выходит после того, что вытворял этот придурок на концерте. Впервые у них в общении был такой раскол, что бы они не находили компромисса. Да и хотел ли его найти сам Рамм? — Я вернулся! — орет Влад так, что режет уши. Что-то падает в одной из комнат. Видимо девочки слышали эти вопли и потихоньку начинали просыпаться. Еще минуты две и придут сюда. — Ага, вернулся он, будто ждал кто, — фыркает Толик ему в ответ. — Что здесь происходит? — в прихожей материализуется Женя, вклиниваясь между парнями, и, еще не до конца проснувшись, оглядывает гостя. — О, привет, красота! — пьяное тельце, взваливается на Евгению с объятьями, от чего та в легком шоке чуть вскрикивает и пробует отцепить от себя парня. Мгновенно на это реагирует сам Анатолий, резким движением отцепляя от ошарашенной девушки Рамзеса и припечатывая его к стене. Предвещая новый всплеск эмоций, Пиндюра чуть тормозит друга за плечо. Не хватало им только побоев перед новой рабочей неделей. Киоссе заводит Артёмову себе за спину и подталкивает за плечи в гостиную. То, как парни дерутся явно не для женских глаз. Девушка еще явно ничего не поняла из произошедшего, но парни сработали можно сказать на ура всего за пару секунд. Главное без паники плюс еще проследить за тем, чтобы сам Артём не сорвался и не отвесил Рамму пару ударов. — Что за шум? — хмурясь, в прихожую буквально вбегает перепуганная Саша. И смотрит на всю картину с недоумением и шоком. Тут же с рук Никиты вырывается и Женя, присоединяясь к Гордеевой. — Спокойно, — убирая свои руки с плеча Толика, говорит Артём. Цой однако не перестает держать у стены Влада, который начинает заливаться тихим смехом, лишь смотрит на девушек. Александра хмуриться еще сильнее буквально забрасывая пьяного друга строгими убивающими взглядами. Что он творит и с какими мыслями сюда вернулся? Еще больше девушке не нравилось то, что она так и не смогла выяснить, что произошло у группы на концерте. И друзья ли они все еще? Хотя судя по виду со стороны тут шаткие отношения, едва теперь подходящие для определения «знакомые». — Вы сейчас одеваетесь и идете гулять, — распоряжается Артём. Голос жестокий, но так хоть визгов удастся избежать и парням выкрикнуть друг другу все, что захотят, не заботясь о слухе девочек. Но убийственные взгляды Гордеевой теперь перемещаются и на него. Однако Тёма явно не тот, кто этого испугается и девушка это понимает. — Не убейте друг друга, — лишь решаются вымолвить просьбу девушки. Быстро ретируются в комнаты, чтобы переодеться. — В кухню его давай, — командует Артём. Цой не сдерживается и хорошенько пихает Рамма в нужный проем. Блондин лишь больше смеется. — Некит, проследи, чтобы девчонки ушли и зайдешь, — отдает распоряжение и заходит вслед за парнями на кухню, закрывая дверь. Разговор предстоял не из легких. Следовало наконец выяснить, что вдруг этому взбалмошному типу не понравилось и почему он так ведет себя на концерте, да и просто с друзьями. Мужики разве так поступают? POV Саша. Захожу в комнату и начинаю одеваться сильно сомневаясь в правильности своего поступка. Но они ведь были мужчинами и им следовало дать разобраться по своему. Мои крики и умоления не калечить Рамзеса мало чем помогут, если не усугубят ситуацию еще больше. Учитывая что времени на сборы не было, а в коридоре между нашими двумя спальнями маячил Киоссе, то одела я только шорты, футболку Пиндюры какого-то серого оттенка и солнцезащитные очки. Мобильник как и карточка естественно были само собой разумеющейся вещью. Выхожу в прихожую и вижу Женю с Ником, оба явно не настроены разговаривать о произошедшем. — Вы только не бейте его, — вдруг просит Артёмова. Я не совсем понимаю к чему это, но оставляю без внимания. Судя по всему, если первый к Рамму полез Толя, то подруге было о чем беспокоиться. — Позвоните, как можно будет вернуться, а то не ждать же нам под дверьми, — говорю в свою очередь я. Ник важно кивает нам, но явно огорченно и отрешенно. Ему было нелегко свыкнуться с мыслью, что что-то вдруг стало идти наперекосяк. Обнимаю Кису на прощание, надеясь так хоть немного его поддержать. На кухню для прощания с Артёмом идти не рискую, это могло явно закончиться чем-то плохим. Никита улыбается нам чуть скованно, пытаясь спрятать свои переживания, и закрывает дверь. Мы остаемся на лестничной клетке. Разблокирую телефон и вижу не скромную цифру в виде восьми часов утра. И вот же приспичило ему вернуться домой так рано. — Куда пойдем? — спрашиваю у девушки, надевая солнцезащитные очки. — Торговый центр? — жмет она плечами, предлагая. Однако меня отвлекает от этого урчание живота. Ну вот, выгнали из дома и даже не покормили. — Я бы поела сейчас бутербродиков с чаем, — поглаживаю свой живот. — Кафе какое-то? — Женя посмеивается надо мной. — Может завалимся к кому-то домой? — додумываю ее мысль с кафе. — А то половина презентабельных кафе еще не открылись даже, — жму плечами. Артёмова только кивает мне в ответ. Я достаю телефон, раздумывая кого бы можно было побеспокоить в этой ситуации. Крылова где-то спряталась в последнее время и на связь не выходила. Дмитриеву я предусмотрительно не набрала, не зная на что она меня может уговорить, а заодно еще и Евгению с собой потащить. Оставалось только группа «ВИА Гра». И двух из них я бы не стала беспокоить потому, что у них вроде как молодые люди появились, а вот третью, молодой человек которой сидел в нашей квартире пьяненький, я с удовольствием набрала. В конце концов, готовила она отменно и мой аппетит могла удовлетворить. — Че те, Сань? — отвечая на звонок, Романова шмыгает. Чего я до нельзя пугаюсь. Миша и плачет? Это выходило за грани реальности. — Ты плачешь? — тут же спрашиваю я. — Нет, Саш, смеюсь! — девушка взрывается криком и рыданиями. Я с шоком смотрю на Женю, которая тоже начинает заподазривать неладное. — Ты где? Я сейчас приеду, — говорю тут же ей. Её слезы это были чем-то неестественным и слишком странным. Пожалуй я бы никогда не подумала, что она умеет плакать. Слишком сильной казалась. — Я дома, — очередной ее всхлип, а меня начинает потряхивать. Что эту девушку могло довести до слез? Она сбрасывает трубку, а я с шоком уставляюсь на подругу. И как вот сейчас это все разгребать? Замечательное утро понедельника. Еще и ребята заперлись в своей квартире. Прелесть. — Что у нее там? — обеспокоенно спрашивает Артёмова. — Плачет, — как-то обреченно выдыхаю, совершенно не соображая. — Съездим к ней? — тут же прошу я. Да, именно прошу. Потому что с нашими характерами далеко не мне успокаивать Романову. Тут нужно как-то осторожно, а я едва ли так умею. — Поехали, эти все равно не впустят, — она закусывая губу, смотрит на дверь квартиры. Пару лишних секунд мы стоим на лестнице, будто пытаясь расслышать звуки ожесточенной бойни, но все тихо, а потому слышим только звук собственного дыхания. В конце концов, не натворят же они лишнего? Сами понимают, что в обезьяннике нам их не отдадут просто так. Мы перекидываемся с Женей взглядами и начинаем спускаться вниз. Тут же решаю не возвращаться мыслями к квартире ребят, иначе до Миши доеду сама не в лучшем состоянии. Думаю именно о Романовой, гадая, что ее довело. Мой мозг начал вспоминать видел ли он слезы Миши, но так ничего и не вспомнил. За то вспомнил, что я уже слышала о слезах только от другого человека… Который наверняка и являлся причиной ее слез. Лишь недоброжелательно вздыхаю, продолжая путь. По дороге естественно не молчим и разговариваем с Женей о абсолютно разных вещах, обоюдно не касаясь темы утреннего конфликта. Хотя, честно признаться, у меня уже в который раз чесались руки, чтобы набрать номер Тёмы. Собственными силами убеждала себя не лезть в это, глупостей они втроем не натворят, продолжала идти к Романовой. И вот несколько станций на метро, 400 метров от метро к жилым домам и мы уже стучимся в дверь. — Привет, — хором здороваемся с Женей, когда певица открывает нам дверь и проходим в квартиру. Блондинка кидается мне на шею и начинает реветь. В легком шоке обнимаю ее и уставляюсь в том же шоке на Артёмову. Та лишь взглядом успокаивает, показывая жестом, что надо обнять девушку покрепче. Сколько раз еще нас спасет профессия психологов? Да неизвестно собственно говоря. Сама Евгения снимает обувь и проходит в квартиру, буквально тут же заворачивая в кухню. Слышу шум воды и понимаю, что мы кажется планируем успокоить Романову. Хотя это больше Женя планировала. Я тупила. Здесь же под взгляд подруги усаживаю певицу насильно на небольшой пуф у входа. И наш немой концерт растягивается слишком надолго. Хотя он не был совсем уж немым. Просто мы выясняли у Миши абсолютно все, кроме того почему она плачет. И через час мы добиваемся наконец того самого результата, когда девушка спокойно и сидит на диване с чашкой ромашкового чая, который тоже был найден. Ее слезы нас конечно же заметно переполошили, а потому мы и думать забыли, что там у нас в квартире происходит. Сидим на диване, поглаживая ее по волосам и ожидаем пока высохнут слезы. Подозревала я о том, какой косяк совершил Рамм, и потому кулаки чесались с каждой минутой сильнее. Мы пробуем снова заговорить с Романовой спустя какое-то время, но та лишь качаем головой и прижимается к нам. Переглядываемся с Артёмовой и пока не лезем с расспросами. Владу так и так сегодня придется вынести побои. И хорошо если они будут от Толика, потому что моей злости парню точно не пережить. И вот почему он такой козел? Хотя может в чем-то не козел. Да и не со всеми он вел себя козлом. Как только дело касалось чувств он включал эту свою дурацкую функцию. Хоть бы по отношению к Мише он совершил какой-то другой косяк, никак не связанный с блондинкой в его машине. Хотя стала бы девушка реветь по другому поводу? — Он изменил, — в тишине хрипит девушка, будто читая мои мысли, и мечется взглядом между нами с Женей. У меня внутри что-то ухает от осознания того, что Рамзес так и не научился ценить в полной мере людей рядом с собой. Все еще жил прошлым и не признанным хорошим настоящим. Но сказать никто из нас ничего не может. Именно это вызывает новые рыдания Миши. Я хочу что-то сказать, поддержать, но все это кажется таким пустым и ненужным. Я ведь не на йоту не уменьшу ее боль. Только оскорблю вполне хорошего друга. А ему ведь и так сейчас несладко. — Он не достоин твоих слез. Пусть катится себе, тебе не пара, — говорит Евгения и обнимает певицу, заглушая своим плечом ее слезы. — Почему именно я на него повелась? Столько нормальных вокруг и именно он… — плачет Романова причитая. Я хочу тоже приступить к успокаиванию подруги хотя бы объятьями, но отвлекает телефон. Собираюсь сбить звонок, но вижу метающийся взгляд Жени между мной и дверью. Какое-то чувство подсказывает мне, что надо их оставить вдвоем. Артёмова знает больше слов успокоения чем я, она психолог. Тихо встаю и иду в коридор, где рассматриваю имя звонящего. Никитос. Кажется, кто-то уже наговорился и звал нас обратно. Только вот зря. Очень зря. Понимая, что Романову лучше не беспокоить резкими высказываниями, выхожу на лестничную клетку, где принимаю вызов. — Привет, — зло проговариваю в трубку. — Этому хоть пару раз врезали? — тоже шиплю, чем шокирую собеседника. — Н-нет, — тут же отвечает Киса, нервно и с недоумением. — Очень жаль, потому чтл с вами у него был шанс выжить, а так приду я и раскрашу ему лицо во все оттенки синего, — понимая что злость достигла апогея, сбрасываю звонок, чтобы не сказать что-то еще более обидное. Пару вздохов и я открываю дверь, заходя внутрь, и тут же шокировано останавливаюсь успев лишь хлопнуть за собой дверью. Ведь в прихожей стоит Миша с глазами полными слез. Я с шоком смотрю на это все, понимая что она слышала весь разговор и явно была мало им довольна. В эту же секунду она вновь кидается на меня с объятьями и я сжимаю ее в своих, предвкушая бурю. И конечно она не заставляет себя ждать, начиная рыдать. В прихожую выбегает Евгения, качая головой. — Не надо ему говорить об этом, пусть живет. Не трогай его, — тараторит Романова. — Никто ему ничего не скажет, не плачь, — подходя к нам Женя вновь гладит ее по спине. Надо было как-то заканчивать эту истерику певицы, иначе так до больницы недалеко. — Нужен он больно кому, руки об него марать, кривой нос собственными руками исправлять, — пренебрежительно фыркаю для полной убедительности. Следующий час мы вновь поим ее чаем, на этот раз с небольшим количеством успокоительного, и пробуем уложить спать. Лежим втроем на кровати в спальне и слушаем редкие всхлипы. Удивляюсь на сколько человек может создавать себе сильный стервозный образ, а потом плакать из-за того, что рядом нет того самого любимого человека и невыносимо больно. Не присутствуй я сейчас здесь, никогда бы не поверила что Миша может так тяжело переносить расставание с парнем. Всегда казалось что у нее были сила и энергия на любые обстоятельства. Но и сейчас она позволяла себе слабость только для того, чтобы потом вновь быть сильной. Когда до нас доноситься равномерный звук сопения певицы мы с Женей тихо встаем с кровати и идем в коридор, чтобы самим поехать домой и посмотреть что там твориться. Но перед этим захожу на кухню, где оставляю Мише записку с разъяснениями куда мы делись и пару таблеток от головы, ведь после такой истерики и дневного нервного сна она точно будет болеть. Тут же понимаю, что сегодня заглянуть к ней больше не получиться, а потому пишу сообщение Кожевниковой и Герцег с просьбой посмотреть за Романовой и короткой обрисовкой ситуации. И вот проделав обратный путь, мы с неким страхом оказываемся возле дверей подъезда. Неловко шутим над собственным страхом по типу «ну не сожрут же нас» и решительно двигаемся к лифту. И на удивление квартира встречает нас тишиной. Той самой, которая давит на уши от напряжения и вызывает желание проветрить помещение, чтобы хотя бы ветер погулял по дому. Переглядываемся с Евгенией. Я уже хочу что-то крикнуть, но… — Привет, — в прихожей появляется Киоссе и коротко обнимает нас. Видно было, что настроение у него не лучшие. Еще секунду после приветствия зависаю, а потом не выдерживаю. — Где они? — спрашиваю я, имея ввиду всех троих. Хотя Ник уже здесь, значит как минимум в ментовку их не забрали. А вот залечивать раны в травмпункте они вполне могли. — В комнатах, Влад спит, — парень закатывает глаза. — Только сильно не кричите, а то мне это вот уже где, — он жестами показывает виселицу и вываливает язык на бок. Не особо обращая на его кривляния внимание, мы идем по коридору к комнатам парней. Я бы с удовольствием заглянула к Рамму и скинула его пьяное тельце с кровати под крики бешенства, но Миша мать ее. Хотя все мы женщины такие, всепрощающие, терпим что-то ущемляя себя, хотя делать этого не надо. Перед дверью Темкиной спальни у меня возникает желание остановиться и постучаться, но я перебарываю себя. В конце концов для чего я тогда нужна, если не быть рядом с ним после этого разговора, который судя по Никитиной реакции проходил с криками? Вхожу, видя на кровати спину рэпера. Подхожу, ложусь рядом, и оставляю легкий поцелуй на плече. Его тело чуть дергается и он оборачивается на меня. — Привет, — тихо говорю. Он трет глаза и я понимаю, что кажется дремал, а я его разбудила. Вот блин. — Привет, — он улыбается. — Где были? — тут же уточняет и я с сомнением поглядываю на часы. Черт, два дня. Вопрос действительно имел место быть. — Да так, — чуть хмурюсь вспоминая ужаснейшее утро за последнее время. — В смысле да так? — следом хмуриться Артём. Его руки ложатся на мою талию. — Мы у Миши были, — сознаюсь все еще хмурясь. Пиндюре конечно же нельзя было рассказывать о том, что творилось с Романовой, иначе он пошел бы разбираться. Но и скрывать это я была просто не в силах. — Почему грустная тогда такая? — в еще большем непонимании, он подтягивает меня к себе и проходит носом по щеке. — Она плакала, — сознаюсь и тут же продолжаю зная что на моем ответе вопросов будет только больше. — Влад прежде чем появиться у нас, судя по всему был у нее и рассказал, что изменил. Хотя может она и вчера еще узнала. Она конкретно так и не сказала о том, когда узнала, — тараторю, застопориваясь взглядом на его ключицах. — Сука, — глубоко и зло вздыхает мужчина. Я тут же обнимаю его по крепче не давай подорваться с места. — Не злись, она просила в это не лезть, — тут же говорю, проходясь носом по его шеи до скулы. Тёма поворачивает голову в мою сторону и провожу носом по щеке до его носа. Короткие секунды пока я ощущаю слияние двух дыханий, а потом он касается своими губами моих. Руки его тут ложатся на мою попу и заставляют одну ногу перекинуть через него. Артём поднимается в положение сидя, продолжая поцелуй. Одна моя рука лежит на его шеи, а другой прохожусь по его груди и отдельно ноготком чуть тереблю пирсинг. Это вызывало у него безотказную реакцию, что было понятно с первого дня. Поцелуй разрывается, заканчиваясь моей улыбкой. Однако тут же пару раз целую парня в шею. — Надо билеты купить в Киев, — тут же говорит Артём. — Так нет проблем, — усмехаюсь я. Отрываюсь от поцелуев и иду к столу за ноутбуком, тут же принося его обратно и включая. Узнать что произошло у парней и к чему они пришли конечно хотелось, но Пиндюра судя по всему совсем не хотел об этом. Поэтому я мирно облокачивалась на его плечо и тыкала по нужным кнопкам в экране. На планирование нашего перелета у нас уходит около двух часов, после которых я издаю вой китов. Получаю нагоняй от Артёма за небольшую голодовку и вместе с ним иду на кухню, где уже поедает салат Никита. И этот день заканчивается почти без происшествий. Только под вечер настроение у всех слегка портиться когда просыпается Рамм, но тот лишь доходит до кухни за едой и снова запирается в комнате. На следующий день на общем собрании в лейбле мне поясняют ситуацию с Владом. Парень отрабатывал последний сезон с ребятами, снимался в фильме, который был у них запланирован, и уходил. Для меня это было легким шоком, но наверное я была к этому готова после разговора с ним. Миша тоже геройски терпела его общество, даже виду не подала что вообще была знакома с этим человеком. Я лишь могла восхищаться её силой. А вот ребята сидели потерянные, огорченные и явно не ожидали этого от своего друга. Хотелось их как-то поддержать, но сразу после собрания всех разогнали по репетиционным залам, а меня на студию к Моту. Мы почти записываем припев, когда в студию к нам заходит Пиндюра. — Извини, — бросаю Мельникову и снимаю наушники, выходя из душной стеклянной коробки. — Привет, — обнимаю Тёму, отмечая его вялость. Он чмокает в макушку. — Привет, — проговаривает Артём и они с Матвеем жмут руки. — Заберу ее у тебя? — парень сжимает мою талию. — Переживет без меня, — тут же фыркаю я. Пиндюра невесело смеется. И это заставляет прижаться к парню сильнее. Настроение было не к черту у него и я это понимала. Слишком сильно переживал из-за того что происходит. — Нет проблем, — Мот усмехается. — Без меня тогда запишешь свой куплет потом, малая, — он подмигивает, а я с готовностью киваю. Тут же беру Пиндюру за руку выводя в коридор, он успевает лишь махнуть рукой Моте на прощанье. И висну у парня на шее, что он с удовольствием принимает. Я не уверена, что от меня ждут слов, а потому жду их от Тёмы, пытаясь создать тому почву спокойствия, надежный фундамент. Мое любопытство конечно брало верх, но не хотелось принуждать репера к обоснованию сказанных слов на собрании. Получаю в ответ на свои объятья поглаживания по волосам с разделением прядей и пару поцелуев в шею. Но Артём молчал и я предполагала, что ему просто нужно было мое присутствие. — У тебя шок, да? — спрашивает вдруг он, усмехаясь. Я тут же чуть отстраняюсь от него, а он в ответ крутит в пальцах одну из завязочек на моей кофте. — Я пожалуй догадывалась, что ему мозги снесет, не подозревала, что так быстро, — закусываю губу, поглаживаю парня руками по ткани футболки на груди. — Он говорил тебе да? — Тёма глубоко вздыхает. — И про то что я его за это чуть не прибил и за то, что Толян почти врезал ему, — перечисляет он, а я лишь киваю. Конечно Влад не говорил так прямо, но все же говорил. — Мы говорили об этом после вашего возвращения с тура, — ощущая заминку в словах, проговариваю я. — Он тебя заставил покраситься? — вдруг спрашивает. — Нет, — качаю головой. Разговор приобретал странный поворот. — Он сел краситься, а мы разговорились с девочкой Ингой и она уговорила на кратковременное изменение. Это почти смоется до Киева, — говорю, предвкушая свое знакомство с родителями Пиндюры. — Извини, я опять ревную, — говорит он, прижимается ко мне своим лбом и прикрывает глаза. Я наслаждаюсь тем, что дышим мы «друг другом». — На репетиции дикий напряг, совершенно дышать не возможно, все как на иголках, — жалуется он. Я лишь сжимаю его покрепче в объятьях. Им предстояли не простые месяцы работы на поле рядом друг с другом. У каждого свой характер, с которым надо считаться. И не удивительно если парни будут держаться обособлено от Влада. Да и он тоже хорош. Слишком все резко закрутил и наверное уже жалел. Хотя была ли ему знакома жалость и сочувствие по отношению к себе? Кажется, эта черта вообще отсутствовала у настоящего мужчины. Ведь Тёма не знал этих понятий по отношению к себе точно. Себя не жалел и себе не сочувствовал, только работал в такие моменты и может еще психовал от бессилия. Вот и Влад кажется был таким в этом плане. — Я так по Жеке соскучился, — он лишь слегка касается своими губами моих, признаваясь в этом. — Неделька осталась, Тём, — улыбаюсь, вспоминая это милое «дядя-папа» с уст девочки. — Мама нас уже ждет, — он смотрит мне в глаза, будто ожидая какой-то реакции. Лицо серьезно и как никогда прежде выделяются все неровности кожи. — Надеюсь отец закупился для нее корвалолом? — спрашиваю, чуть усмехаясь и пробуя шутить. Нельзя ему было показывать, что я переживаю. Не в эту секунду. — С такой невесткой не пригодиться, — он усмехается в ответ и мне кажется ему становиться чуть легче. — Правда? — наигранно изумляюсь. — Буду считать за комплимент, — облизываю губу, улыбаясь. Артём выдыхает и я понимаю, что мыслями о Киеве его можно отвлечь от всех проблем. — Люблю тебя, малышня, — он поглаживает костяшками мою скулу. — И я тебя, — улыбаюсь, прикрывая глаза. — А теперь давай работать, пока нас не лишили выходных, — говорю я и прижимаюсь к нему в объятия в последний раз. — Я тебя скоро и к Мельникову ревновать начну, — говорит он, захватывает мои губы и чуть оттягивает нижнюю на себя. — У него Маша, — начинаю смеяться, быстро чмокая его в губы. И всего через неделю этих кошмарных рабочих будней мы сидели в здании аэропорта и ждали своего рейса до Минска. Провожать нас вызвался Киоссе с последующим условием забрать машину Тёмы. Но моя голова совсем не заботилась об этом. Моя голова думала о том, как предстать перед родителями Артёма с темно бордовой шевелюрой, краска с которой так и не смылась. Лишь стала чуть темнее, конечно на пути к моему цвету, но еще так далеко. Шутки про «корвалол» были как нельзя актуальны. Но все же спокойствие Пиндюры меня чуть чуть подбодряло. Около двадцати минут нашего пребывания тут и разговоров с Ником, а потом объявляют регистрацию на наш рейс. Мы берем два чемодана и Темин рюкзак направляясь к стойке регистрации. — Давай, малой, не разбей мою ласточку, — пожимают друг другу руки парни и слегка обнимаются. — Малая, не доведи Татьяну Владимировну до шока, она хорошая женщина, — обнимая меня наказывает Ник. Я только кривлюсь ему и нервно вздыхаю. Всего через пару часов я буду в Киеве и произойдет встреча с его родителями. — Не пугай ее, — Артём усмехается, прижимая меня к себе. У всех было прекрасное настроение. Одна я тряслась в легкой панике. Киоссе тут же салютует и убегает на выход, а мы продолжаем стоять в очереди на терминал. Стандартная процедура проверки вещей и багажа. Потом его сдача и наконец мы в самолете. Мое место по моим капризам рядом с окном, от чего Тёма пристраивается своей головой на мое плечо и тоже смотрит в иллюминатор. Я даже была рада что в этот раз мы передвигались на самолете, а не на машине как в прошлый раз. Пиндюра имел возможность выспаться в этот раз. Приземление в Минске, перекус, разговоры не о чем и о еде, небольшое ожидание следующего рейса и мы снова в самолете только теперь уже до Киева. По дороге до Киева сплю я, уступая мужчине место возле окна. И того после обеда мы оказываемся в украинском аэропорту и забираем свой багаж, во время которого я все-таки догадываюсь уточнить одну информацию. — А кто нас забирает или мы сами? — спрашиваю я. — Ксюха с Димоном приедут, — отвечает он. — А вечером к родителям, — тут же будто напоминает и я конечно же вздрагиваю. — Не переживай, моя мама еще будет тебя уговаривать не уезжать, — он смеется, целуя меня в висок. Я вздыхаю, но послушно плетусь за ним на выход. Будто имея в виду какое-то условное место встречи он идет уверенно в определенную сторону. Я иду следом, держась за руку. И пожалуй мои ноги бы с удовольствием сейчас пошли покупать себе обратный билет в кассе. Меня еще трусило перед этой поездкой и прежней смелости не наблюдалось. Оставалось надеется на то, что Ксюня меня немного успокоит. Когда наплыв народа спадает я понимаю куда двигается Тёма. Не примечательный автомат с кофе почти у самого выхода, где я и замечаю Жеку, Ксюшу и Диму. — Дядя-папа! — малышка визжит, подпрыгивая, и срывается с места, двигаясь в нашу сторону. Пиндюра присаживается, ловя малышку на руки. — Привет, — тут же улыбается мне ребенок. — Привет, — легонько дергаю ее за косичку, улыбаясь. — В куклы играть будем? — тут же смеюсь, когда ребенок часто-часто кивает. — Привет, — здороваюсь с подошедшим Димой. Тёма берет Женьку на руки и жмет Белоус руку. — Привет, — отвечает мне сам Дмитрий и слегка приобнимает. — Как же я по вам соскучилась! — тут же заключая меня в объятья счастливо улыбается сестра Артёма. — Мы тоже скучали, — усмехается Пиндюра. — Хорошо себя вела, доця? — спрашивает у Жеки. — Касу кусала, — доверительно сообщает малышка шепелявя, что заставляет нас засмеяться. Тут же Дима берет чемодан Артёма и мой, идя на выход. Все мы выдвигаемся к выходу, при этом еще выясняя достойна ли малышка покупки сладостей. Конечно, все смеялись. А загружаясь в машину, малышка и вовсе уцепилась за мой указательный палец и за палец Тёмки, будто требуя сесть с ней. Пришлось повиноваться, чему Ксюня была даже рада, ведь если вдруг Женька закапризничает, то успокаивать ее будем мы. Таким вот образом мы доезжаем до Темкиной квартиры здесь, где нас высаживают и Дмитрий обещает подъехать ближе к ужину, что бы забрать нас. Поднимаемся на нужный этаж и останавливаемся у нужной двери. — А можно я? — тут же спрашиваю останавливая Темкину руку на пути к замочной скважине. Он улыбается и передает мне ключи, отходя чуть в сторону. Вставляю ключ в замок, ощущая что это что-то важное для меня. Все равно что ключ в нашу с ним жизнь. Такую теплую и родную здесь в Киеве. Вспоминаю мартовские морозы и эти прекрасные прогулки по улицам с красным носом. Сейчас был уже июль и так много всего изменилось, что кругом шла голова. Первый поворот ключа, затем второй и железная дверь с легкостью поддается моему натиску, озаряя лестничную клетку светом солнца. Я щурюсь и с улыбкой захожу в квартиру, таща за собой чемодан. — - Паровозик, который смог, — смеется Артём, заходя следом и оставляя чемодан чуть в стороне от входа. Тут же обнимает и целует. Улыбаюсь ему, отвечая на поцелуй. Это был тот самый спокойный мир в котором нас никто не трогал. Не было моих родственников, были лишь знакомые Пиндюры, его мир и устои, которые мне совсем не мешали и в которые я была готова спокойно войти. Здесь все будто было на своих местах. Именно в этой квартире, в этом городе, с его людьми мне было комфортнее всего и за то, что он дарил этот комфорт стоило чуть чуть потерпеть нервотрепку и знакомство со всеми родственниками с обоих сторон. Мы разрываем поцелуй и идем разбирать вещи. После Тёма остается за главного на приготовление перекуса, а я иду в душ. Совсем скоро я его сменяю, давая и ему время на душ. Перекус проходит вкусно и полезно, а потом я начинаю собираться на ужин. Нужно было представить себя в самом лучшем свете, а потому выбор пал на белый комбинезон из мягкого кружева и шифона. Волосы сначала заплетаю в косичку, а потом креплю невидимками к затылку в виде шишки, выпуская пару прядей из прически, чтобы была воздушность. За всеми моими приготовлениями Артём наблюдал валяясь на диване и разглядывая стены. Я лишь могла смутно догадываться о чем он думает. Может так же как и я волнуется понравлюсь ли? Или может совсем передумал меня туда вести? Так, Гордеева, соберись! Никто не передумал. Ты же уверена в этом мужчине, хватит сомневаться в себе! Сжимаю кулаки от вдруг нагрянувших бредовых мыслей и иду к нему в спальню чтобы показаться. — Как тебе? — спрашиваю я. Слегка кручусь вокруг своей оси и падаю к нему на диван, присаживаясь. — Как всегда, нет равных, — он расслабленно улыбается и его рука ложиться мне на колено. — А ты что оденешь? Футболку или рубашку? — усмехаюсь, спрашивая. В рубашках я видела его не часто, а точнее вообще только на фотосессиях и мероприятиях. — Футболку, Женька все равно в «лошадку» заставит играть, — он улыбается. — По чему соскучился, то и получай, — в шутку пожурила, показывая язык. Он усмехнулся. — Рано или поздно правда ведь откушу, — он поднимается в положение сидя передвигая свою руку мне на талию и касаясь носом моего носа. — Не откусишь, я не вкусная, — заявляю я, продолжая хихикать. — Ошибаешься, очень вкусная, — он касается своими губами моих совсем легко. Всего легкий чмок. — Надо одеваться, — он нежно сжимает ладонь на моем боку. — Надо, — киваю, соглашаясь. Слишком отрывисто и нервно, чтобы это не вызвало подозрений. — Не боись, я рядом, со мной никто не тронет, — он слегка трется носом об мой нос и я, прикрывая глаза, слегка успокаиваюсь. Тут же мы все-таки поднимаемся и он начинает одеваться. Джинсы, футболка появляются из шкафа, а треники что были на нем тут же там пропадают. Всего десять минут и Артём в полной готовности, приятно пахнет парфюмом и расчесывается. Я быстро прибираю за нами на кухне все это время и когда в дверь неожиданно стучаться, я в прямом смысле почти дергаюсь. Все-таки курс «новопассита» не такая дурацкая идея. Иду в прихожую, где Тёма уже открывает дверь. Это Дима. Мы быстро хватаем мобильники, мне кофту на вечер и выходим вслед за Белоус. В машине парень выясняет какого черта у меня бордовые волосы, над чем Пиндюра искренне смеется, а я лишь могу плечами пожать. Не рассказывать же мне, что краска какая-то неправильная и держится дольше обычного? Но это цветочки. Ягодки начинаются там, когда Дима замечает мою татуировку и предполагает, что она переводная, типа как из жвачки. Мне искренне хочется рассмеяться и когда Артём позволяет себе это, я смеюсь следом, схлопотав подзатыльник от водителя. Лекция мне прочитана, а я лишь кривляюсь в ответ, за что мне грозятся еще парочкой ударов. От них я прячусь за сидением Пиндюры. И этот смех, и эти лекции заметно отвлекают от мыслей как все пройдет. Мы останавливаемся у стандартной девятиэтажки. Глубоко вздыхая смотрю на дом и сжимаю в руках кофту. Примем к сведению, что Тёмка не я-истеричка, а вполне уважающий себя мужчина, хорошо воспитанный, значит, в его доме таких кадров как моя мама точно нет. Секунды сомнения и я наконец вываливаюсь из машины и берусь за руку Артёма. Сейчас будет целый квест. Главное своими нервами ничего не испортить. Мы поднимаемся на седьмой этаж, где дверь одной из квартир уже открыта. Парни начинают двигаться туда. И стоит нам зайти, на Пиндюру налетают с объятьями. Женщина ростом примерно метр шестьдесят пять, с короткими слегка вьющимися волосами, в меру полновата. И мое сознание не могло к ней не проникнуться симпатией. Ведь в ней не было не капли манерности, как было в моей маме, и почти нет косметики. — Здравствуйте, — говорю стесненно и сама удивляюсь своим трясущимся рукам и голосу. Улыбающаяся женщина обращает внимание на меня и ее улыбка на удивление совсем не меняется, а только светлеет, когда рука Тёмы ложиться на мои плечи. — Мам, это Саша, моя девушка, — Пиндюра улыбается не менее широко чем его мама. — Сань, это Татьяна Владимировна, — представляет Артем. — Ну что ты, сынок! — слегка хмурится Татьяна. — Просто тётя Таня, — тут же улыбается мне и просто забирает из объятий Артёма, обнимая сама. Мы обмениваемся любезностями. Я с трудом сдерживаю выдох облегчения и просто улыбаюсь. Тётя Таня, тётя Таня… В прихожей тут же появляется мужчина и в нем я замечаю все черты лица Артёма. Они очень похожи оказываются. Тут же папа Пиндюры обнимает своего сына, отрывая того от созерцания наших объятий. К слову, в доме вообще было слегка шумно, наверное из-за того что больше всех шумел Дима и Жека. Один не разрешал пока подходить к Тёме, а другая этого требовала, прямо вот совсем-совсем требовала. — Мой муж, Виктор, — замечая мужчину, мама Артёма отрывается от меня и смотрит на мужчину. — Моя девушка Саша, пап, — представляет меня Тёма. — Здравствуйте, — тут же говорю и улыбаюсь. Смотрю на него и вдруг понимаю, что вокруг становиться чуть тише, даже кажется Женька успокоилась и спряталась за ноги Ксюши. Слышу тяжелое дыхание Тёмы, но однако продолжаю смотреть на мужчину, копируя его изучающую улыбку. — Дядя Витя, — мужчина кланяется и берет меня за руку, оставляя на ней легкий поцелуй. — Приятно познакомиться, — говорю я все с той же улыбкой, делая реверанс на сколько хватает мне пространства и растяжки. Это было странным знакомством, но я искренне надеялась что тишина пропадет. — Она мне нравится, сынок, — начинает смеяться дядя Витя и вся семья смеется вслед за ним. Артём меня обнимает и не сдерживает выдоха облегчения. Я тут же обнимаю его в ответ. Следующий этап знакомства состоял в ужине и легком разговоре, который за столом заводит Ксюша. Ни один вопрос не вызывает не у меня, не у кого-то за столом смущения, даже вопрос о возрасте совсем никого не трогает. Ужин проходит, мы убираем угощения в чем я активно помогаю, а потом снова садимся за стол, где у меня начинают спрашивать про образование. А я понимаю, что об этом надо подумать серьезнее в Москве, ведь куда конкретно хочу я так и не определилась. После маленькое солнышко Тёмы отвлекает иногда меня от разговоров, ведь расплела мою шишку и теперь училась на мне плести косы, ей в этом время от времени кто-то помогал. То Артём задумчиво подаст ей нужный с моей головы локон, то Ксюня поможет правильно сделать. Ребенку это очень даже нравилось. POV Автор. Тёма незаметно для всех улыбается, когда видит, что Женя лезет за спину Саши на стул. Тут же малышка начинает расплетать ее волосы из шишки. Вытаскивает первую еле заметную заколку из бордовых волос и оглядывается куда бы ее деть. Артём с готовностью предлагает свою ладонь в качестве «склада». Малышка улыбается и кладет, вытаскивая тут же все остальные. Саша даже не отвлекается на нее, лишь иногда улыбаясь. Да и Пиндюра честно говоря совсем не слушал о чем ее спрашивали родители, не было смысла беспокоиться об этом. Ксюша сидящая по другую сторону от Саши, начала что-то подсказывать своей дочке. И вместе они начали потихоньку учить Женю чему-то. Высунув язык и прикусив его зубками, ребенок старался как никогда. Иногда правда выпуская какие-то локоны, которые Артём ей тут же подавал. Вскоре эта картина становится центром внимания всей семьи. Обнявшись Татьяна с Виктором с улыбками умиления наблюдали за тем, что делает внучка. Даже обычно неугомонный Дима сидел тихо и лишь жестом поманил к себе Ксюшу. Александра тоже сидела тихо, но однако все-таки взглядом иногда проверяла, что делает малышка. Артём, понимая что крестница слегка не справляется, встает с места и встает за спину Гордеевой, начиная и сам пытаться что-то сделать девушке на голове. Она лишь с улыбкой провожает его взглядом и сидит тихо. — Мать, впервые вижу за 25 лет чтобы этот обалдуй пытался сделать девочке прическу, — похихикивает глава семейства. — Тихо ты, не пугай мальчика! — ругается Татьяна, но поддерживает супруга смехом. Как и Дима с Ксюшей и Саша. Пиндюра и сам усмехается, однако активно помогает доплести Жене обычную косичку, слегка растрепанную и с легкими потерями локонов. Ему даже нравится та легкая небрежность с которой получилась косичка. Женя надевает Сашке её же заколку и в восторге смеется, хлопая в ладоши. Тут же вся семья ее поддерживает тем же смехом и аплодисментами. Саша начинает потихоньку оборачиваться к девочке, так чтобы не столкнуть ее с поверхности стула. Поняв это, Тёма тут же берет Жеку на руки и теперь Гордеева спокойно оборачивается. — Спасибо, солнышко, — тут же улыбается она Жене, а та в ответ ее крепко притягивает к себе за шею. Артём тут же обнимает ее за талию приближая к себе. Александра улыбается и обнимает теперь не только ребенка, но и его. — Ой-ей-ей! Стойте так! Я должна это сфотографировать! — соскакивая с дивана, кричит Ксения, чем смешит всю семью. — Почти сформировавшаяся семья, — вздыхает кто-то, но Артём не замечает. Смотрит лишь на Сашку с Женькой и не понимает, что его ожидает по возвращению в Москву. Сейчас девушка тут и вполне счастлива. Кажется даже не замечает того, что по приезду на самого Пиндюру напало какое-то меланхоличное настроение. Да, конечно, все это уже напоминало ему одно из знакомств в его опыте. Все тот же стол, все та же мама, все так же рады. Только вот все это вспоминалось будто не с ним было вовсе. То что происходило сейчас было теплее и роднее. Я её будто бы выдумал, её глаза — мой океан, И между нами магия без неё не знаю как. И он до жути боялся все это пошатнуть перелетом в Москву, ведь было очевидно, что у Натальи Александровны было что-то на уме. И явно не предвещало самому Тёме что-то хорошее. Главное, чтобы сама Гордеева ему как-то поверила и дождалась объяснений. Хотя черт какие объяснения, когда все было до чертиков банально и едва могло с кем-то произойти в жизни? — Нашла! — в гостиную вбегает обратно Ксеня с фотоаппаратом и забирается на диван между своим парнем и матерью. Саша тут же смотрит в камеру, улыбаясь. Малышка строит какую-то рожицу. Артём лишь смеется с них. И именно так завязывается целая почти фотосессия. Саше и Артёму достаточно быстро надоедает позировать только с ребенком, как и самой Жене строить рожицы вслед за Тёмой. Именно поэтому они сначала притягивают туда Диму и передают ему на руки Женю. Тут же получается парочка парных фотографий. Вокруг этого всего снова закипает разговор и смех. Тёмке это до безумия нравится, хотя вообще-то фотографироваться не очень любил. Нравилась именно та общность и командный дух, с которым абсолютно все подходили к этому процессу. Это сближало, а Пиндюре только это и надо было. Порыскав общими усилиями в настройках фотоаппарата девушки находят режим отложенной съемки и теперь все встают в кадр для общего снимка. — Не смейся, Тём, — укоризненно шепчет Ксюша. — Пап, руку на маму, — снова командует старшая за несколько секунд до съемки, но все это вызывает лишь смех сразу у всех мужчин. И камера щелкает именно в тот момент когда все смеются, а Ксеня тянется дать брату подзатыльник. И именно таким образом становиться испорчено еще пару кадров, пока наконец девушки не расставляют всех так, чтобы мужчины даже взглядом не перекидывались. Лишь в самом последнем кадре, который по словам сестры «на всякий случай», Тёма пристраивает голову на плече Саши и обвивает руками за живот, буквально вжимая в себя. Это просто стрельнуло ему в голову, на кадре он хочет обнимать ее именно так и все. Утыкается носом куда-то в шею, почти в основание. — Ты чего? — тут же интересуется Саша, но однако застывает с улыбкой на губах, будто под мысленный отсчет, и камера издает характерный звук с вспышкой. — Ничего, — тут же улыбается Тёма, пока Ксюша бежит просматривать кадр. Но далеко от себя девушку не отпускает, держит так же. Тут же её за ноги обнимает Жека, которую Гордеева треплет за косичку. Старшая сестра делает кадр в такой интерпретации и только после лезет просматривать все получившееся. — Вот, Пиндюра, блин! — ругается Ксения тут же начиная прожигать взглядом. — Все адекватны, даже Женька улыбнулась, а ты выделился, — насупила носик, что вызвало смех сразу у всей семьи. — Так доця же и дядя-папа, — смеясь в оправдание говорит Тёма тут же чуть отпускает от себя Сашу и поднимает малышку на руки, чмокая в щеку. Все вновь усаживаются за стол теперь терроризируя Александру рассказами о том, какой Артём всю жизнь непосредственный. Пиндюре оставалось это только едко комментировать под смех Женьки, за что и получил пару ответов от мамы. Виктор конечно не упустил возможности рассказать и про пару залетов сына в обезьянник. Вот тут-то Артёма и очень сильно подмывало рассказать о парочке косяков самой Гордеевой, но сдержался. Судя по лицу Сашки и ее смеху, она сама уже догадывалась как много его родителям предстоит узнать. И тут речь заходит о школьных годах Тёмы, его играх в баскетбол и прочего. Доходят даже до соревнований с интернатовской школой в парке неподалеку… — А мы даже могли бы его показать Сашке, — вдруг говорит Дима. Пиндюра хмуриться смотря на друга. Близлежащий парк не самое лучшее для почти ночных прогулках. Александра тут же оборачивается к нему, будто не понимая хмурого взгляда. — И правда, сходите-ка погуляйте молодежь, покажите Александре местность, — подхватывает Виктор. — Мам, а Женечку можно у вас оставить? — загорается идеей Ксюша. — Ерунду спросила, — фыркает Татьяна. И вот как-то так Артёму оставалось только заставить Сашу одеть кофту и вывести всю эту компанию на прогулку, предварительно пожелав Жеке спокойной ночи. С родителями прощались уже все, обещая завтра еще раз заглянуть в гости. И вот наконец выходят из дома. На улице уже темно и в парке наверняка темь глаз колит, но однако пока они отправляются именно туда. По дороге Дима звонит парочке ребят из их обычной компании и называет место встречи. Пиндюра лишь сжимает ладонь Саши. Загуливаться им нельзя, иначе замерзнет малышня в своем коротком комбинезоне. Достаточно быстро ребята находят спешащую к ним на встречу компанию и уже вместе продвигаются к той самой площадке, что было обещано показать. При встрече все приветствуют Тёму и обнимают. Саша тут же отсоединяется к Лиле с Ксюшей. А потом когда компания наконец доходит до площадки, девочки идут к турникам, смеются разговаривают. И это заметно отвлекает самого Артёма от мужского разговора. Гордеева задорно трясет волосами, пока Лилька пытается сделать кувырок через перекладину. Сашка смеется и тут же выполняет этот же кувырок без особых усилий. Пиндюра усмехается уделяя особое внимание ее волосам, косичка на которых совсем расплелась. Их нравилось касаться еще до того, как она покрасилась. Сейчас их конечно все так же было классно трогать, но теперь это придавало какой-то изюминки. Показывало то, какой на самом деле у нее был характер и то как часто она не слушалась совершенно никакого. Она была бомбой замедленного взрыва… Волосы цвета бакарди и колы, Вызывайте Шойгу со мной девочка-бомба. Ловлю от нее передоз не дождавшись водителя скорой, Не помогут врачи со мной девочка кома. Когда она взорвется? Чем ее взрыв обернется? У Тёмы не было ответов…