Смысл жизни...

— Может все-таки двушку посмотрим? — с сомнением оглядываю небольшую студию, что предлагает нам Шмель. Квадратов 30-35 на взгляд, для двоих самое то, но ведь есть… будет… он — малыш. Наверное… Нет, точно. Смотрю на мужчин, которые с легким замешательством и раздраженностью осматривают мою фигуру по центру комнаты. Ну, да, Пиндюру я уже немного достала за прошедшие дни, но чем Юре то не угодила? Чертова мужская солидарность. Скрещиваю руки на груди и еще раз скольжу взглядом по поверхностям. В принципе, места вполне много, есть где поставить кроватку. Господи, Гордеева, тебя просто расчленят, когда прочтут мысли, а еще запрут где-нибудь, когда поймут, что ты знала и молчала. Как назло еще этот тест в комнате Артёма провалился просто сквозь пол, не найти даже Шерлоку. — Ладно-ладно, — примирительно говорю, пока мужские фигуры не двинулись на меня с угрозой расправы. — Я согласна, перегнула, просто переживаю, — вздыхаю и оборачиваюсь снова в ним лицом. — Что не где будет прятаться, когда вытворишь очередную херню?! — вдруг вырывается смешок из Шмеля. Я хочу хихикнуть вслед за ним, но слишком быстро осознаю, что у меня уже есть наготове один сюрприз. Из меня вырывается не приличный истеричный хрюк, который я тут же заглушаю ладонями. Юру прорывает на хохот. — Шмель… — с самым страдальческим видом Тёма прикрывает свои глаза ладонью, прячет улыбку. А меня тоже прорывает на хохот. Бедный мой, ты даже не представляешь какой ужас тебя ждет. Надо пожалуй закупиться валерьянкой, что бы сохранить твои нервы до приезда Ксюши, как минимум. Следующие часы мы проводим за ожиданием приезда риэлтора, подписыванием бумаг, получением ключей. И наконец Шмель прощается с нами около подъезда с поздравлениями начала совместной жизни. Я усмехаюсь, не понимаю, почему тяну с оглашением новости, ведь она может кардинально все поменять. А потом вдруг нахожу себе оправдание: Тёма в любом случае захочет общаться с ребенком; если будет не в состоянии простить мне этот обман, то вернется на квартиру к парням, а мне нужно учиться жить самостоятельно, раз имела наглость в одиночку принять такое важное решение. Пиндюра отвозит меня до родительской квартиры, где я приступаю к сбору вещей. Инспектирую ящики и шкафы с твердым намерением взять с собой только то, что носится мной с завидным постоянством, абсолютно всем вещам нет смысла переезжать со мной. За этим занятием меня и застает звонок от Крыловой. — Ну, можешь поздравить меня, я буду учиться вместе с Киоссе, — весело щебечет Лиса. — Соболезную, — поджимаю я губы, пытаясь сдержать хохот. — Сучка. — Всегда пожалуйста. — Что делаешь? — Собираю вещи, — откладываю в сторону очередной непонравившийся наряд. — Соболезную. — Сучка, — смеюсь все-таки не удержавшись. — Помочь? — А давай, — с легкостью соглашаюсь и кладу трубку. До приезда отца с работы еще несколько часов, а хорошая компания никогда не помешает. Тем более против Крыловой вроде никто не возражал из мужчин. Успеваю забить одну дорожную сумку и начать собирать чемодан, когда в дверь звонят. Спотыкаясь об гору вещей, вываленных из шкафа, спешу открыть. Ну а там меня ждет сюрприз потому, что Алиска по пути подобрала где-то Дмитриеву и Артёмову. — Пришли выпить за упокой холостяцкой души, — видя замешательство на моем лице как ни в чем не бывало заявляет Настя. Из меня снова рвется истеричный хрюк, однако прячу его за покашливанием, переходя в смех. — Честное слово, парням не скажем, — поднимая правую ладонь на уровень лица, заверяет Евгения. Я пропускаю всех в квартиру. От принесенного шампанского вежливо отказываюсь, ссылаясь на недавнее переутомление и скорое посещение врача. Благо девочки не такие проницательные как Рамм и от них легко отделаться. А дальше я не совсем понимаю, как сбор моих вещей перетекает в их саботаж под распитие шампанского. Начинается все с первого заунывного тоста «за потерю холостяка». Смеюсь только над ними, да подсказываю, что за такое сейчас надо пить по другому адресу. Подруг это не останавливает, очень быстро они переходят на любимые житейские темы. — Эта режиссура такой мрак! — А зачем пошла тогда? — Попробуй откажи этому «котику»! Девочки пускаются в долгое обсуждение влияния мужчин на женщин. Я лишь согласно киваю и мычу что-нибудь неразборчивое когда спросят. Иногда сама их отвлекаю спрашивая мнения о том или ином наряде. Стараюсь не собирать с собой все красивое и удобное, хотя хочется, стараюсь держать в голове мысль о том, что гардероб скорее всего придется оперативно менять на размеры куда большие, но удержаться иногда не в силах… — А Свят безответственный, не серьезный, депрессивный и вечно ржущий подросток! — Стукни его один раз хорошенько, поможет, — не могу обойтись без подсказки. — Сковородкой можно? — И скалкой! — со всей доброжелательностью заявляю и добавляю в чемодан черное платье. Кажется, скоро пригодиться… — Просто объясни ему, что не так, — пытаясь не сильно смеяться над нашим планом мести, перебивает Женя. — Так ведь истерит же! Ася заваливает Артёмову вопросами о гуманных методах воздействия на мужскую психику. Я в стороне почесываю нос и думаю, что у меня терпения явно не хватит на такие советы. Мне придется жить либо вообще без ссор, либо со сковородкой в прихожей. Вот же уродилось на свет изощренное наказание… — А мне кстати предложили стажировку в частной клинике под руководством очень крутого специалиста! — из мыслей меня вырывает объявление Женей этой прекрасной новости. — Вау, круто, поздравляем, — все рассыпаются в пожеланиях. — А скидку сделаешь на постоянных клиентов? — почесывая подбородок не могу остановить погружение в пучину мыслей. Девчонки смеются, а я вдруг понимаю, что скоро к психологу мне вести не только маму, но и самого Пиндюру возможно. Интересно, у него седых волос еще не появилось от моих выкрутасов? Хватаю с комода телефон с целью проверить данные мысли на последней фотографии, но вижу время. Черт, уже опаздываю… Возвращаясь домой все вместе парни почти не сговариваясь начинают разводить бурную деятельность по уборке квартиры и сбору вещей. Сбор вещей вообще никогда не проходил тихо, а уж когда, как минимум, двое из участников группы решили съехать с квартиры в ближайшие дни, и подавно. Просто как-то так совпало, что услышав от Артёма новость о переезде, Рамм подумал с пару часов и решил, что тоже давно пора дособирать вещи и оставить историю этой квартиры позади, контракт скоро закончиться. Толя и Никита посовещавшись решили, что такая большая квартира на двоих через чур, можно снять что-то поскромнее на двоих или во все разъехаться, слава Богу, Киоссе уже 18. Киса бегал из комнаты с комнаты, то забирая свои вещи, чудом оказавшиеся в шкафах парней, то раздавая вещи, которые когда-то брал поносить или одеть на концерт. У входа собирались баулы вещей, которые должны были сегодня же вечером отвезтись в прачечную ответственным Владом. Было принято решение что нагружать стиральную машину и балкон постельным бельем нецелесообразно. — Тёмыч, у тебя есть ещё что? — проходя мимо дверей раскрытой комнаты и таща за собой баул сооруженный из простыни, спросил Рамм. — Да, подожди, постельное сниму, — на повышенных тонах возвестил Пиндюра, принимаясь сдирать с матраса наматрасник. Наматрасник поддается не с первого раза, создавая в комнате рэпера еще больший бардак. В сторону летят подушки, что мешаются под ногами, одеяло сразу отправляется в коридор, так как об него тоже запинаются ноги. Наконец последний рывок и на Артёма летит наматрасник, а в сторону что-то маленькое, что осталось бы без внимания, если бы не упало на бежевый матрас. Пару лишних секунд Пиндюра тратит на то, чтобы избавиться от наматрасника, а потом разглядеть что- за мусор упал из него. — Ну ты скоро что ль? — в проеме выглядывает голова Владислава. Рамм смотрит на сотоварища пару секунд, следит за его взглядом, но под углом падающего света не может понять, что заинтересовало рэпера. А Тёма молчит, смотрит на слегка стертый кусок картонки и молчит. Откидывая материю в руках подальше от себя, лезет на матрас, поднимая картон. Смотрит на две полоски слегка блеклые от времени и не может собрать воедино ни одной мысли. Рамм подходит ближе, разглядывает, что заинтересовало Пиндюру. Артём вмиг оборачивается на него, почувствовав движение за плечом. Короткий миг пересечения взглядов, от которого Влада слегка передергивает. Вот же посланы ему в наказание под наблюдение за предыдущие грехи… — Владос, — тянет Тёма как-то предупредительно, как будто подозревает в чем-то, однако тут же отгоняет от себя эти мысли. Чертов ревнивец, только всплеска ненужных эмоций сейчас не хватало. — Тащи абсент, Кис! — всерьез испугавшись за психоэмоциональное состояние друга, кричит Рамм. — Чего? — в проеме появляется ошарашенная физиономия Киоссе. Глаза лезут на лоб от того, в какой позе он застает друзей. Расчувствовались что ли? Решили вспомнить старые времена безответственных попоек? — Где девочки? — обращается к нему с вопросом Артём. Под строгим взглядом друга Никита не выдерживает и появляется в проеме полностью чуть ли не принимая стойку «смирно». — Я не вызывал, — со всей ответственностью рапортует старшим товарищам. — Чего, блять? — в легком шоке таращиться на него Рамм. — Гордеева и ее свора стервятников где? — разъясняет, пока Малой не успел пуститься в долгие объяснения, что он надумал себе. — А, — мгновенно расслабляясь, выдыхает Ник. — Так они у Гордеевой шмотки собирают, — отдавая честь, снова рапортует. Артём, не давая друзьям, сказать что либо еще, сжимает в руках гребанный тест и спешит на поиски телефона, чтобы набрать Саше. Стою перед входом в клинику, охватываемая легким ознобом. На город спустились сумерки и, хоть летняя ночь выдалась теплой, я кутаюсь в кофту. Ледяными руками сжимаю снимок узи, не зная как в таком раздрае возвращаться в квартиру, где девочки, судя по сообщениям, уже уговорили вторую бутылку шампанского, встретили папу с работы и в шесть рук готовят ему ужин. Надеюсь на мозг психолога Евгении, что мне не придется объяснять отцу откуда в квартире три тела под шафе. На снимке почти сформировавшийся человек. Я уже четко различаю голову, очертания рук и ног, таких коротеньких по сравнению с туловищем. Вздыхаю, пытаясь унять сердцебиение. Мне нельзя волноваться. Есть угроза поваляться под капельницами магния пару недель, в избежание повышенного тонуса матки. До дома решаю добраться пешком, неспешным шагом, да бы соблюсти рекомендованную ежедневную активность и проветрить голову. Звонок застает меня врасплох. Прячу снимок в сумку, доставая мобильный. Уже хочу ответить думая, что это меня отец потерял, но это Тёма… Вздыхаю. Воздух тяжело идет в легкие. Но решение не отвечать дается легко. Я сейчас наговорю лишнего, надо успокоиться, поговорить для начала с… мамой? Странно, сейчас хочется именно ее поддержки потому, что наверное только мама способна прижать и принять все по собственному опыту. Жаль, что не моя мама. Надо поговорить с отцом, да, точно, с отцом, рассказать, решить все проблемы с лейблом, что бы к Артёму прийти полностью свободной не к чему не обязывающей. Да, прекрасный план… Или снова мои отговорки? За размышлениями перестаю замечать и сотовый, и то, что прошла почти весь необходимый путь. В себя прихожу только когда где-то совсем близко хлопает дверца автомобиля. Испуганно замираю, выпуская из легких весь воздух, и расфокусировано таращусь по округе, стараясь скорее сбросить морок и оцепенение. — Малышня, — хриплый, знакомый голос. Тут же наблюдаю обладателя. Артём стоит возле багажника своей машины. Напряженный и слегка уставший. Именно сейчас на его лице вдруг отпечатывается весь пройденный жизненный опыт, где-то в уголках глаз даже замечены легкие морщины. Я вздрагиваю, приходя в себя окончательно. И не знаю, что меня толкает в этот момент действовать импульсивно. Наверное, где-то на задворках сознания чувствую неладное. Быстрым шагом приближаюсь к нему и висну на шее. Чувствую заземление всех чувств и облегчение. Полный эмоциональный штиль, который бывает только в его присутствии. Его рука прижимает мой затылок к его плечу, пальцы путаются в волосах, носом дышит куда-то мне в шею, будто вынюхивает что-то. Я сама тоже дышу ему в шею, думая, что замереть вот так вот и не двигаться это то, что доктор прописал. Пиндюра чуть отстраняется, его руки перемещаются на мою талию, лбом упирается куда-то мне в переносицу. И тут я чувствую, как что-то в его руках царапает материал моей кофты. Оборачиваю… Надо же, неожиданная находка… — Тём, — выходит сипло и слегка испуганно. Потому, что я понимаю, что за слова собираются на выход из моего рта. — Всё просто, — выдыхаю, пытаюсь ухватиться руками за его предплечья. Не знаю, что собираюсь сделать. Встряхнуть его в случае необходимости? Поймать заземление, что бы не оторваться от земли от волнения? — Гордеева, — тянет предупредительно, сам хватает меня за предплечья. Я лишь мотаю головой. — Подожди, — хриплю, хотя уже почти не чувствую под ногами опоры, ведь он тянет на себя. Жадно вглядывается в глаза. — Он не к чему тебя не обязывает, все может быть так, как мы оба решим. — выталкиваю бред, который не отражает сути всех моих чувств и мотивов. — Будет мальчик? — прерывает, что заставляет меня испуганно вглядываться в него, пытаясь выстроить логическую цепочку. Мотаю головой. — Не знаю, — выталкиваю из себя слова с предыханием. Ноги окончательно отрываются от земли. — Еще слишком рано для определения пола. Просто не нужно быть рядом только потому, что я беременна. Не нужно бояться осуждения, все будет хорошо. Я съеду от папы, потом как-нибудь деликатно преподнесу ему новость, — начинаю бормотать в ускоренном режиме. — Ты сможешь видеться с ребенком в любой момент. Только не оставайся рядом из-за обязательств перед малышом, — стоит только этим словам сорваться с губ, как меня прижимают к груди. Ногти на пальцах почти обламываются об напряженные мускулы, когда соскальзывают на его торс. — Дурочка, Сань, непроходимая идиотка, — учащенно дышит мне в шею, оставляя легкие поцелуи. — На придумывала себе, малышня, такую хрень, — сильнее сжимает мое тельце. Я издаю хрип ему в плечо, когда становиться трудно вдыхать воздух, однако мышцами замираю, не пытаюсь сдвинуться, высказать недовольство. — Я с тобой хочу детей, тебе уже все вокруг об этом намекнули и прямо сказали. А ты скрываться вздумала, прятать, еще и выселить меня, дурочка.