Иные: "Победитель" по жизни

      И вот он, город проклятых, убежище порока и прибежище тварей тьмы, позарившихся на покой и праведную жизнь мирных граждан... Вот оно, сосредоточие хаоса и ненависти, помноженное на боль и гнев, вот оно, то место, которым пугают детей да и взрослых, от которого у светлых магов мурашки по всему телу и ужас во взгляде...       Я шел по чистым ухоженным улочкам, понимая, что как бы горько это ни звучало, но город проклятых мне нравится. Единственный город из всех, мною уже виденных, где нет смертоубийств, насилия, воровства, подлости и всего того, что повально существует в других городах. И, как бы это противоестественно не звучало, но нет зла. Хотя и добра тоже нет. И детей... я не увидел ни единого ребенка, пока шел по этим чистым улочкам, выскобленным до блеска. Смотрел на эти домики, в один-два этажа, наблюдал за жителями города... Ловил оттенки уютных и спокойных эмоций, которыми обменивались знакомые друг с другом, и яркую, полную скрытого презрения, ненависть, направленную на нас, и понимал Эрсэля, который проклял себя за свое же магическое действие.       – Знаешь, – в полголоса произнес Ирал, инстинктивно стараясь быть ближе то ли, чтобы ощутить мою защиту, то ли, чтобы успеть защитить меня. – Если бы я не знал, что ты из другого мира, то сказал бы, что ты один из них. Вроде, как и разные все, а схожи, словно братья.       – Печать скорби, – невесело усмехнулся я, увидев странное непонимание на лице своего мага. – Это не магическая печать, это состояние души. Она появляется, когда что-то бьет в самое сердце, ломает, выворачивает душу наизнанку, оставляя понимание того, что никому нет дела до твоей боли. А потом это искореженное, искалеченное сознание кто-то бережно берет, излечивает, собирая по кусочкам, вдыхает в это скопище окровавленных ошметков подобие жизни и дает еще один шанс. Когда еще несколько дней назад ты кричал от боли, которой нет названия, а теперь получил покой, каждый раз просыпаясь с ужасом, что живешь в кредит. Что в любой момент эта боль вернется и окончательно уничтожит тебя. Не изломает, не искорежит, а начнет медленно и методично убивать, лишая сил и желания жить. Вот что такое печать скорби, Ирал. От нее не избавиться, ее не уничтожить. Можно только стереть любовью. Но те, кто пережил подобную ломку, особенно, не один раз – уже не верят в это чувство. Они верят только в себя. В свое оружие, в свою боль, в свой презрительный оскал... – я с вызовом глянул на мага, который, проходя мимо, одарил нас целым каскадом ненависти. И заметил, как тот с удивлением остановился, провожая меня взглядом, не ожидая того, что светлый, лекарь, может так же жить в собственной ненависти, как и он сам.       – Да уж, невеселое местечко, – мрачно пробормотал Вигельд, что шел чуть позади нас с Иралом. – Такое ощущение, что стоит нам зайти в подворотню и кто-нибудь попытается вонзить кинжал нам в спину.       – А что ты хотел? – я пожал плечами. – В этом скопище тьмы, среди тех, кто истерзан разумом и душой, идут двое светлых. Притом, без единой капли тьмы в своей ауре. Я бы тоже пропитался ненавистью ко всему светлому, если бы меня гнали камнями оттуда, где еще недавно я был счастлив...       Жаль, что Эрсэль не встретил нас. Но гонять старика, которому и так больно ходить – это было бы уже высшей степенью неуважения. Меня до сих пор поедом ело чувство вины, когда, вместо того, чтобы согласиться явиться к владыке в город, я нагло попросил его прибыть к нам. А так приходилось быть настороже и держать все под контролем, чтобы в момент даже малейшей опасности выставить свой щит, прикрыв спутников.       – Неужели Владыке удалось к нам заманить двух светлых! – насмешливо кривя губы, дико посверкивая волчьим взглядом, перед нами, не давая пройти дальше, остановился один из магов. – Ба! Да один из них еще и лекарь! Как так, уважаемые?       Было желание ударить стеной щита, чтобы снести мага с его наглостью и уверенностью в своих силах, но его взгляд... Отчаянная смесь надежды, боли, муки и острой капелькой мольбы, которую не выкажешь, но испытываешь, молясь то ли богам, то ли демонам в надежде на то, что услышат. Именно этот взгляд не дал мне пройти мимо.       – Лекарь, лекарь, – кивнул я. – А что, помощь нужна? Ну, так, приходи завтра на прием. Подлечу, помогу, чем смогу. У Мастера Эрсэля спросишь, где мы остановились, – я попытался его обойти, но не удалось.       Все, доселе сдерживаемые эмоции, отчаянным потоком хлынули наружу, ослепляя и подавляя, не давая дышать и двигаться. Даже страшно стало, когда понял, что некоторое время в моей душе был тот же самый «букет». И людей, окружающих меня, спасало только то, что они не эмпаты.       – Поклянись всеми богами, что не лжешь, светлый! – прохрипел он. – А то знаю я вас! Обмануть и унизить темного – праздник для вашей души! Поклянись...       – Ничем я клясться не буду, – я поднял руку, давая Вигельду отбой, опасаясь, что тот бросится вперед и просто свернет магу шею. – Слушать надо было, что мастер Эрсэль на площади недавно говорил. Или ватой уши заткнуло? Ну, так повторю. С завтрашнего дня в вашем городе открывается клиника, где любой может получить посильную помощь. Даже магическую. Но не сегодня, понимаешь? Я же тебе не волшебник в голубом вертолете, что прибыл, палочкой своей волшебной треснул по макушке кого надо и все целы и здоровы? Обустроиться надо, распаковаться. Если годами ждал, то уж сутки подождешь. Или все так плохо, что вот прямо сейчас все брось и беги спасать? Вижу же, что нет.       – Подожду, – усмиряя свое негодование и желание меня взять за шкирку и тащить к своему больному, опустил голову маг. – Но дай слово, что завтра...       – Начиная с рассветом. Списки тех, кто экстренно нуждается в помощи, составьте, сами себе порядок приема назначьте и приходите. А вообще... – я поморщился, понимая, что никакая это не клиника будет, а так, походной госпиталь. – Если есть те, кто готов помочь мне в обустройстве, я бы согласился на помощь, если бы мне ее предложили.       – Говоришь как темный, а сам... – маг сморщился.       – Ну, извини, – я развел руками. – Тебя моя аура волнует или мое согласие помочь?       – Светлые не помогают темным! Это противозаконно! – выплюнул маг. – А если бы убивать могли безнаказанно, то всех бы до единого нас вырезали!       – Предлагаешь, начать вас резать? – оскалился я своей фирменной, еще земной улыбочкой, от которой и крепких мужиков иногда до судорог пронимало. – Так то запросто... Вот завтра и начну. По одному... А вы не бойтесь, приходите, времени и сил у меня на всех хватит, – расхохотался я, увидев подобие страха в глазах человека. – Что, нехорошо стало? Вот то-то же. А то «светлый, светлый»... Светлые, они тоже разные бывают. Может, я всю свою жизнь посвятил именно тому, чтобы вас и подобных вам резать? Все, кыш с дороги. А не то, не с рассветом прием начну, а с полудня.       – Герман, ты зверь, – хмыкнул себе под нос Вигельд. – За что ты так человека?       – Я хоть слово неправды сказал?! – удивился я, на миг, обернувшись к вампиру. – Хоть малюсенькое?       – Насчет клятвы, что твое призвание резать темных...       – Я не сказал «темных», – поднял я вверх указательный палец. – Я сказал: вас и подобных вам. А что, я клятву Гиппократа давал? Давал. По призванию хирург? Хирург. Ну, а что туману нагнал, так не всегда же белым и пушистым быть...       – Что-то смотрю, от белого и пушистого у тебя даже клочка шерсти не осталось, – проворчал Ирал.       – Эпиляция – великое дело, – проворчал я, остановившись, попытавшись сориентироваться в плетении улочек. – Черт... Не спросил у Эрсэля точного адреса... И кстати, ты свою шкурку тоже темнотой подпортил, – легонько ткнул я его пальцем в бок.       Да. Несмотря на мои опасения и нежелание проводить Иралмара через пройденный мною ритуал, Эрсель успокоил меня тем, что чем больше тьмы в маге, тем плотнее наносится татуировка. Да и не больно это. Хотя да, страшно, когда к тебе плети колючие несутся. Так что, подумав и согласившись с доводами своего мага, который не хотел меня отпускать одного – принял решение провести его через подобное, но только в моем присутствии. И остался с ним на ночь в этом подобие храма.       Огонь Ирал прошел легко, только поеживаясь и морщась, когда темные плети прожигали в нем новые, собственные каналы, чтобы усовершенствовать и подогнать мою схему. Когда к Иралу рванули колючие лозы – только прикрикнул, чтобы стоял и ничего не боялся, заметив тот, первый удар, от которого увернулся, поняв, что он был нацелен в шею, вогнав дозу то ли парализатора, то ли снотворного. Затем моего мага мягко укутали в этот растительный кокон, который затвердел, поддерживая его обмякшее тело, нанося свой узор, что тонкой ажурной татуировкой украсил грудь и спину Ирала... А потом все вскидывался, когда тот стонал и вертелся во сне, справляясь со знаниями, вливающимися в его разум, наутро получив в свои руки встрепанного, сонного и задумчивого, полноценного и совершенного в своей силе мага. Притом, смачно ругающегося от того, что понял, что именно потеряли так называемые «светлые» перекрыв себе доступ к подобной великой силе.       А вот сами виноваты! Никто их не заставлял разделять свою силу на составные! Приструнить народ надо было. Постараться вбить им догмы и правила поведения, перестроить мировоззрение, а не бить по магическим линиям. Хотя, со свиным рылом в калашный ряд лезть... Словно прибыл из мира-утопии, где все зашибись.       Как же! У нас даже такой возможности по духовным параметрам разделения нет. Живешь всеми ненавидимый, пытаются отовсюду турнуть, а вот, чтобы собраться всем таким, кому места среди «нормальных» людей нет, обустроить свой городок, где все по своим правилам будет... И вот честно! Кажется, это был бы самый счастливый, мирный и спокойный городок на земле. Потому что под «такими» я подразумеваю не подонков и моральных ублюдков, а тех, кому ненавистно само наше прогнившее общество.       Хотя, создай у нас кто такое, сразу же бы к власти пришел какой-нибудь продвинутый лидер, начав устанавливать свои, такие же звериные законы, как и везде. А менталитет у нашего народа, даже у таких вот социофобов и мизантропов, мало чем отличается. Покорность в крови даже у бунтарей. И только, когда выбесят, когда заденут за живое – начинают двигаться. Да и то, лениво и неохотно. Как же! Свое мясо ближе к телу. Зачем идти на амбразуры, если можно закрыться еще больше?.. Эх, даже вспоминать не хочется всего, что творится там.       Из собственной задумчивости меня вывело шипение Вигельда, что подступил на шаг, своей спиной наткнувшись на мою. Едва успев удержать вампира от броска, я обернулся, увидев толпу мрачных мужчин, что, хмурясь, окружали нас плотным кольцом.       – Виг, не дергайся, – предупредил я, ухватив вампира за плечо. – Эти мирные и спокойные люди нас не тронут, если мы первыми не затеем бойню. Я ведь прав? – губы сами собой начали складываться в звериный, хищный оскал, а тело уже по привычке начало нагонять кровь в мышцы, что закипали от адреналина, готового вырваться вовне в любой момент. – Итак, что вы хотели уважаемые?       – Мастер, – помявшись, то ли вышел, то ли оказался вытолкнутым вперед один из мужчин. – Айсар нам тут сказал, что вы нам помочь приехали, – в толпе я увидел того, дикоглазого, решив не заострять внимания на имени. – Сказал, что для того, чтобы быстрее все получилось, вы согласны будете принять нашу помощь в обустройстве. Мы правильно поняли, что Мастер Эрсэль нанял вас, поклявшись заплатить локрами по вашему весу?       – Ух ты, а я ничего подобного и не слышал, – пробормотал, удивляясь человеческой фантазии. – И да, и нет, – произнес я уже громче. – Договор мы заключили, но услугу от Мастера Эрсэля я уже получил, а теперь отрабатываю свой контракт, в котором было указано, что каждый обратившийся получит достойную помощь. Бегать за вами с припарками и эликсирами не буду. Сами появитесь, если что. Поднять на ноги за один день никого не обещаю. Я не лекарь в том понимании, которое вы вкладываете в это слово. Я – врач. А это значит, что будет долгое, возможно болезненное лечение. Я буду приходить сюда день за днем, декаду за декадой и буду работать с вашими телами, а мой вампир – с вашими душами, пока не пойму, что вы все находитесь в более-менее удовлетворительном состоянии. Все, кто пожелает обучиться у меня моему ремеслу – могут записаться на курс лекций. Особо выделившихся я начну обучать по более углубленной программе, чтобы в мое отсутствие было кому вам помочь. Ну, а те, кто пожелает, сможет потом устроиться работать у меня. Могу дать слово, что ни один из темных, что уйдет со мной, не будет более подвержен остракизму. А если кому-то в голову придет подобное, то тот из магов или людей своей головы и лишится. Я ясно выражаюсь?       – То есть ты, светлый, клянешься в том, что даже против своей воли, поможешь каждому? – раздалось из толпы.       – Против воли? Да ни в коей степени! – возмущенно дернулся я. – Если я откажусь лечить мага, то это будет только его вина. А лечить тварь, у которой на уме неизвестно что – даже под пытками не буду! Ну, а насчет моей светлости... – улыбка полностью покинула лицо, взгляд опустел, и из недр души поднялась тьма, окатывая меня водопадом своей силы. – Надеюсь, теперь я ясно выразился, – скрежетом по нервам прозвучал мой голос, заставив вздрогнуть даже Вига с Иралом. – Светлым вы и за все коврижки не сдались. И никто из них даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь. А тому, кто в душе носит тьму, само мироздание подсказало помогать тем, кто по случайности оказался втянут в игры сил, – аура снова приобретала свой обычный вид. – Ну, а те, кто действительно хочет мне помочь ускорить процесс обустройства – отказать не могу. А для начала, будьте добры, проводите меня в то помещение, которое Мастер Эрсэль выделил под будущую клинику.       Толпа дрогнула и вперед вышли с десяток самых крепких физически парней, которые попытались аккуратно взять нас «в коробочку», ведя по улицам городка все ближе и ближе к центру.       – Вообще, Гера, играть эмоциями людей – моя прерогатива, – шепотом хохотнул вампир. – Но... если сказать по правде, то после твоего представления у меня вся моя натура вампирская дыбом встала. Правильно тебя Мастером называют. Парой слов до такого состояния довести...       – Виг, я же ничего тебе не говорю, когда ты вмешиваешься в наши с Иралом ночи? – так же тихо прошипел я. – Когда вместо того, чтобы спать или там кровопийствовать, накрываешь нас таким желанием, что иногда кажется, что оно и из ушей потечет.       – Я?! – почти искренне удивился вампир. – Да когда?! – я хмыкнул, заставив его смутиться. – Ну, первые ночи действительно было. Ирал попросил. Сказал, что тебе надо проломить свою внутреннюю преграду, чтобы не ощущать отвращения к тому, что у вас будет. А потом – все! Это только ваше, без капли моего воздействия!       Я кинул взгляд в сторону своего мага, который делал вид, что ничего из сказанного не услышал. Ну-ну... уже поверил в честность этого невинного взгляда. Крутят, гады, шашни за моей спиной. Только забывают, что моя чувствительность возросла и, уж кого-кого, а Вига видеть третьим в нашем тандеме совсем не хочется. Просто хреново на душе становится, когда остывая от бурной ночи, понимаешь, что тебя морально стимулировали все это время. Словно ты галимый импотент, у которого даже на того, кто тебе дорог, не стоит. А может, и не стоит?.. Если честно, даже проверить возможности не было, потому что, в каждую из наших ночей, вмешивалась эта клыкастая кожистая моль. То ли Ирал предупреждал, что он ко мне «с визитом», то ли Виг «прослушивал» меня ежедневно и ежечасно, зная о моем внутреннем мире больше, чем я сам.       – Я тебя понял, Герман. Прости, – Вигельд выглядел виноватым. – Помню, что мы с тобой договаривались о том, что я не буду вмешиваться...       – Помнишь? – спокойно спросил я. – А помнишь, о чем я тебя предупредил? Или тебе показалось, что я из тех, кто бросает слова на ветер и выносит только «последние китайские предупреждения»?       – Герман! – Ирал попытался меня остановить, но не преуспел. Переклинило, видите ли. Бывает.       – Четыре декады, Вигельд. Четыре декады после того, как мы поможем этим людям, ты будешь лишен крови. Одной капли, которую ты выпьешь, будет достаточно для того, чтобы я навсегда разорвал отношения с вампирами.       Оба синхронно вздохнули от облегчения. Я же все-таки не садист, какой. Я просто маньяк от ланцета и иглы. Диета этому раздобревшему и лоснящемуся клыкастику не помешает. Месяц без крови – это не так уж и много, чтобы одичать, а вот понять то, что вмешивался не в свое дело – поможет. Наверное. Во всяком случае, я на это надеюсь.       – Экстренные случаи тоже входят в запрет? – вякнул вампир, получив мой испепеляющий взгляд. – Понял, найду себе замену.       Да уж... разбаловал я их. Действительно, мягкий, белый и пушистый. Кролик, етить мать его. Затискали, заласкали, относятся как к дивной зверушке, совсем выбросив из головы две вещи: первое – я не привязывал Вига к себе клятвой, он сам привязался; и второе – я пока единственный, у кого есть права и привилегии, кроме обязанностей. Просто, я еще не показывал, ху из кто. Может, и оборзел на господских харчах, забыв о том, каким пришел в этот мир и кому обязан тем, что сейчас имею, но я ведь и не Ирала гоняю, а вампира, который считает себя моим. А так, не хочет принимать правила, тем более, простейшие правила поведения в моем обществе – скатертью дорога. Не держу.       Хотя и понимал, что без него будет сложно. Но привычка, ешкин кот, привычка, чтобы те, кто рядом со мной – подчинялись. Это уже не просто вбито в подсознание, это уже как догма! Я же не вмешиваюсь в его личную жизнь, не нарушаю его личное пространство, не пытаюсь навязать свое мнение там, где это не касается работы! Почему он смеет делать подобное?       Кажется, я начинаю сам себя накручивать, чтобы задавить поднимающееся чувство вины. Хотя, по большому счету, лишить вампира крови на такой период, это то же самое, что алкоголика рюмки водки или наркомана его дозы. Перемучается, перебесится, побудет в одиночестве, чтобы ни на ком не попробовать свои клыки, и через месяц получит свою сокровенную дозу крови. А так – пусть питается тем же, чем и люди. Мясом там, овощами, супчиками разными... а то из худощавого белоснежного ангелочка, способного укутаться в собственные крылья с головой, превратился в разожравшегося борова. Еще немного и брюхо свисать начнет. Хорош будет вампир с ожирением. Прямо сказка!       – Гера, ты какой-то не такой начальник, – похохатывая, приобняв меня за плечи, выдал вампир. – Отругал за то, что я действительно виноват и потом себя же поедом и ешь.       – Взбесил ты меня просто.       – Ну, взбесил, ну получил по самое «немогу». Что теперь? Самоубиться, прыгнув с края ущелья? Дык, все равно не поможет, крылья же есть...       – Хрена с два они тебя поднимут через месяц, – буркнул я, понимая, что вампир обиды не затаил. Ну, или затаил, но потом на мне же и отыграется. Болезненно, но безопасно. – Ты прости, я погорячился. По большому счету, мог бы и сразу сказать, что недоволен, но молчал, терпел. Думал, ты сам все поймешь.       – А я мог бы и понять, – твердо кивнул вампир. – Просто мне казалось, что это твое состояние после, сам понимаешь чего - обычное. Так что наказание заслужено, это раз, диета мне действительно не помешает – два. И если отменишь свое наказание – я тебя укушу здесь и сейчас.       – Отравишься, – хохотнул я.       – Вот-вот, отравлюсь, покончив жисть свою, покусительством на темного короля леса.       – Покусательством, – уже в голос расхохотался я, принимая тонкую тактику вампира, который снял с меня этот груз. – Виг, если бы ты мне действительно не был настолько необходим, я бы тебя пинками прочь из диагностического кабинета гонял! Ты же обжираешься, прости за откровенность!       – Ну, ты просто никого другого рядом с собой видеть не хочешь, а у меня есть парочка знакомых молодых талантов, у которых способности практически равны моим.       – Ну, вот и решили, – пробормотал я, понимая, что мы остановились перед зданием будущей клиники.       Честно, я ожидал худшего. Гораздо худшего, а здесь даже садик есть, хоть и чахлый. И расширяться куда есть. Уговорить бы еще парочку дриад из замка Анфара прибыть сюда и все устроить по уму, перетащить бы нескольких курраки, если им это количество тьмы поперек горла не станет и, считай, что первый шаг сделан. А вот будет еще второй, третий, пятый... У-у-у, сколько я всего сделать смогу! Даже руки чешутся, сразу же, все и скопом начать исполнять.       Главное и единственное то, что для этих людей, для этого города проклятых, мне хотелось сделать как можно больше. Впервые за все это время пребывания здесь – хотелось закатать рукава и наравне со всеми трудиться, до седьмого пота, а не сидеть на пятой точке, пожиная плоды своих умений и знаний.       И вот что интересно. Иралмар. Флегматичный, давно смирившийся со своей второй ролью на полотне этой жизни, осознающий, что его призвание учить, притом учить бедно и скудно, давая только часть того, что умеет – впервые был возбужден. Нет, не нашими ночами, а неохватными пределами той работы, которую можно будет проделать здесь. Этот лихорадочный румянец, этот маниакальный блеск в глазах, это ощущение собственной силы, что трепетала в нем я видел всего один раз. И мне это настолько пришлось по вкусу тогда, что сейчас, не сдерживаясь, не обращая внимания, что на нас смотрят, я притянул его к себе, наслаждаясь глубоким и ярким поцелуем, в котором участвовали не только наши губы, но наши мысли и эмоции тоже.       – Кажется, я понял, чем ты соблазнился, решив устроить из этого кусочка ада рай, – облизав губы, пробормотал Ирал, все еще продолжая находиться в моих объятиях. Благо, что такое ад, что рай – я ему объяснил из мифологии Земли, а Ирал просветил меня насчет тех, кого они называют богами. – Это же не просто неохватный объем, это драгоценность сама в себе! Если все темные маги, это то, что я видел здесь и сейчас, то мы сможем действительно помочь этим людям. Притом, помочь настолько, чтобы в красоте и уюте этого городка растворилась неизбывная печаль, тревожащая души тех, кто совсем не виноват в том, что стали такими.