Иные: "Победитель" по жизни

      – Герман, скажи, что я на старости лет совсем ослеп и что мне показалось то, что я видел, – хорошая попытка, Флод, я ее засчитал.       – Нет, то, что ты видел, то оно и было. Черное сердце дракона. Камень, лишающий магов их силы, – мрачно улыбнулся я, уже даже не собираясь быть вежливым. В конце концов! Если мне не верят, то почему я должен всем что-то доказывать?! – И да, он для алтаря, для моего будущего источника силы, сосредоточием которого я сделаю ваш город. А теперь, если вы будете так добры, то заткнетесь и не станете возмущаться до тех пор, пока не услышите правду! – рявкнул я. – А если нет, то нахрен вы мне тогда все сдались, со своими проблемами и неприятностями! Вон, Рофаг меня к себе пригласил!       – Зная, что в его лесу ты создашь то же самое, что хочешь создать у нас? – хмурясь, пробормотал Эрсэль.       – В каждом лесу будет создано что-то подобное, – улыбнулся Рофаг. – И каждый король леса посчитал, что ему повезло, что такая технология станет в помощь к их собственным источникам. Поэтому, думаю, Герман прав, упрашивая вас помолчать и послушать. Все совсем не так, как вам видится.       – А откуда ты, король, знаешь, как мы все это видим? – ядовито спросил Флод. – У вас же принято из того участка мира, где вы расположились, силу тянуть.       – Ирал... – простонал я и маг легонько потрепал меня по правой руке. – Ну, хоть ты им скажи...       – Не поверят, – цыкнул Иралмар. – Привыкли, что боль не может излечить, а является прерогативой палачей. Что сердце черного дракона калечит магов и не используется больше ни для чего... А что каменная болезнь – это окончательный приговор, и ты, таким образом, мстишь за то, что с тобой сделали.       – Что, правда что ли? – ошалел я. – Да кто же такие слухи распускает?!       – Ну, первоисточник я не нашел, но шепчутся об этом все. Тварь ты Гера. Бесконечно темная, злобная и хитрая тварь, которой все задолжали и никто не посмеет отказаться от своего долга. А там ты уже настолько втянешь, такими цепями клятв скуешь, что обратишь всех в своих рабов, что будут денно и нощно копить для тебя силу, которая будет уходить в алтари, насыщая тебя и творя из тебя некое божество. А лес ты поставил, чтобы никто сбежать не посмел. Даже птеров получил, чтобы никто левитацией не баловался. И вампиры, как чистильщики, всех, кто не способен больше отдавать магию, будут убивать и подъедать, потому что они – твои верные цепные псы, с которых ты взял клятву крови, переделав их тела по правилам и обычаям черных магов, что создают своих личей и скелетонов.       – Да, Герман, смотрю, репутация у тебя – отменная, – расхохотался Рофаг.       – Я в ахуе, ребята, я в полном ахуе... Простите мне мой невольный русский, но у меня больше и слов не нашлось... – я сидел не просто как пришибленный, а в полном потрясении тем, что услышал. – Флод? Эрсэль? Вы тоже верите во все это?       – Есть сомнения? – поморщился Эрсэль.       – А я все еще продолжаю думать, что это какая-то ошибка, – твердо и упрямо произнес Флод. – Поэтому внимательно тебя выслушаю, Герман. И очень надеюсь, что твои слова будут чистой правдой.       – У вас случайно с собой эликсира правды не будет? – зло прищурился я, понимая, что до белого каления и дыма из ушей времени осталось не так уж и много.       – Ты готов все рассказать под зельем правды? – удивился Эрсэль. – Мне не трудно достать таковое из своих запасов, но думаю, что у вас подобное тоже найдется.       – Да ты что! Черная тварь будет пить свое зелье? – ядовито произнес я. – Как так можно? А вдруг оно только на вид будет таким, а на самом деле – безвредное пойло? А вы, бедняжки, поверите, а потом будете локотки кусать...       – Герман, не шипи как гадюка, – поморщился Флод. – Достаточно будет твоей клятвы, что все сказанное тобой – верно.       – Флод, любую клятву можно обойти, – поморщился я. – Поэтому и говорю, что всем нам будет проще, если я расскажу о том, что собираюсь сотворить – под зельем правды.       – Ну, если так... – маг чуть смущенно вытащил из складок своего балахона флакон. – Проверите?       – Естественно! – взрыкнул Ирал, капнув жидкость на палец, распробовав, и только потом протянул мне. – Хватит уже, отравили один раз.       – Ну, по большому счету, никто за дреколье не хватается только потому, что все чувствуют себя обязанными Герману, – Флод горько улыбнулся. – Кто бы мне сказал, что я за свою помощь получу ненависть – никому бы не поверил, а тут вишь как... Один решил, все переиначили и вот до чего довели. Ну, Герман, готов рассказать, зачем тебе этот проклятый самими богами камень и что за алтарь ты хочешь сделать в нашем городе?       – Не в вашем городе, а сам город сделать сосредоточием магического источника, – я задумался, точнее, попытался определить по ощущениям, что же собой представляет эликсир правды, и понял, что точно не этаминал, не амитал, не пентотал и не мескалин*, потому что оживленного упоения и пьяной откровенности не было. Наоборот, было расслабленное и приятное спокойствие уверенного в себе человека. – Флод, а что будет, если я попытаюсь солгать?       – А ты попытайся, – усмехнулся лекарь.       – Мой алтарь будет настроен на то, чтобы выкачать из вас как можно больше энергии, – произнес я, не ощутив ничего, осознав, что притом, что думал о совсем иной, болезненной и темной выкачке, все равно сказал правду. – Нет, не то... Мой алтарь будет настроен на то, чтобы убить всех и каждого в этом городе...       О-о-о!!! Вот теперь я осознал, как именно справляется со своей ролью сыворотка! Меня скрутило в таком жестком судорожном спазме боли, что даже слезы из глаз непроизвольно брызнули.       – Отлично. Побаловался? – буркнул Ирал, смотря, как я мелкими глотками вдыхаю воздух.       – Зато, эти психи будут уверены, что мучить и убивать я никого не собираюсь, – просипел я, постепенно приходя в себя.       – Таких ярких доказательств не требовалось, – хмурясь, произнес Эрсэль.       – Ладно, понял я, как оно действует и рад, что именно так, – я окончательно отдышался. – Итак, алтарь будет иметь величину большую даже, чем город. Он постоянно будет строиться и увеличиваться в размере, чтобы той энергией, которую я с него соберу, могли запитываться все короли леса, а так же каждый маг, живущий в этом городе. Да, не спорю. Первичная сила на алтарь будет тоже идти от вас. Но это будет сила эмоций. А энергию, которую я использую как собственный источник – это энергия природы и погодных условий. Тень, вовремя легшая на землю. Влага. Повеявшая в знойный день прохлада. Светило ваше, вовремя заглянувшее в окно. Глоток воды, утоливший жажду – это все эмоции. Все – благодарность. Воде, деревьям, оку Сурама, приятному ветерку... все, не задумываясь, наслаждаются данными ощущениями, а некоторые ясно осознают, как же хорошо ощущать все это. Я прав?       – Ни один алтарь, будь он даже размером в гору, не в состоянии выдержать столько силы, – постепенно прозревая, произнес Флод. – Ведь это будет энергия благодарности всего мира... Начиная от людей и светлых магов, и заканчивая черными...       – А так же всех животных, растений и даже насекомых, – мурлыкнул Рофаг, улыбнувшись чеширским котярой.       – Ох, еханый же бабай!.. – осознал я, какую силу, кроме энергии природы, взял в оборот, с ужасом посмотрев на владыку королей. – Рофаг! Срочнейшим образом создавайте алтари у себя, а то мой просто разорвет или же большая часть будет уходить в никуда! А Виг мне только через пару декад камень побольше достанет!       – Итак, если я правильно понял, то для начального толчка тебе нужны эмоции магов, для притяжения, направления и внедрения в алтарь энергии, которую ты будешь использовать? Этакие жрецы и последователи, которые начнут отсчет времени нового божества, которое, на эмоциях довольства всего живого, очень быстро наберет силу и начнет возвращать все забранное сторицей? – на что-то злясь, произнес Флод.       – Почти, – кивнул я. – Только не будет никакого божества. Не будет никакого великого идола, в который вся эта энергия будет вливаться. Будет только алтарь, из которого каждый сможет зачерпнуть столько энергии, сколько надо. И будут алтари поменьше, созданные в каждом лесу. И никто вообще кроме нас и королей леса не будет знать, что мы пользуемся неким иным источником, чем привычные всем.       – Именно так, – кивнул Рофаг.       – А камень, который мы считаем проклятием всех магов... не для того, чтобы выбирать силу живых, а чтобы твой алтарь не разорвало от переизбытка мощи... – горько улыбнулся своим мыслям Эрсэль, а потом опустился на колени. – Я прошу милости за то, что не верил и считал тебя тварью, которая хочет погубить все живое. Именно я был виновником этих слухов. Слишком громко говорил с Флодом, желая, чтобы наш разговор услышали.       – Фамбрус – тоже твоих рук дело? – тихо спросил я, уже не надеясь на отрицательный ответ, ощущая как гнетом к земле давит странная и непонятная усталость.       – Считай, что моих, – еще ниже опустил голову Эрсэль. – Потому что, если бы не пустил этот слух, то вряд ли хоть кто-то подумал бы избавиться от тебя. Тебе верили все, а я, своими руками, уничтожил эту веру, сделав тебя парией...       – Убить тебя, что ли?.. – как-то отрешенно произнес я, не испытывая никаких эмоций, услышав правду.       – Герман, если ты мне позволишь сказать, – Рофаг выглядел страшно в своем тихом, молчаливом гневе. А я кивнул, понимая, что опустошен. Что снова оказался преданным только потому, что кому-то что-то показалось. – Не стоит убивать того, кто стоит у кормила власти. Этот маг сам наказал себя так, что тебе и не придумать. Он лишил свой город и своих людей того, что они могли получить. Как я и сказал, мой лес в твоем полном распоряжении. Мои дриады станут твоими жрицами. Моими силами и силами остальных будут построены все алтари, о которых ты мечтал. Уходи со мной. Оставь их жить так, как они жили. Только с одним неприятным дополнением... – во время всей своей речи Рофаг проходил изменения, взбугривая свою кожу узлами наростов, изменяя свое тело в подобие старого, даже древнего жилистого дерева, оскаливая свои острейшие зубы, с которых капал древесный яд. – Лес... – свистящим шипением полным ненависти закончил он. – Лес, который никого и никогда не выпустит, задушит и искорежит в своих объятиях, заставляя умирать от жажды и голода, без единой возможности вырваться.       С каждым словом Рофага Эрсэль бледнел все больше. Флод застыл, осознавая, что наделал его старый друг. Ирал пытался вообще не отсвечивать, чтобы не обратить внимания владыки королей леса на себя. А я думал. И о том, чтобы сделать так, как предложил Рофаг, и о том, чтобы привести эти земли в тот вид, в котором они были до моего прихода, и о том, чтобы унизить, растоптать Эрсэля, разорвав его и так не совсем светлую душу на ошметки...       А потом, размахнувшись, вмазал в скулу мага свой кулак, заставив его нелепо взмахнуть руками и опрокинуться назад, на руки Флода.       – Это – за твое неверие, маг, – твердо произнес я, понимая, что опустошенность ушла, начав заполняться искристым, злым и бурлящим гневом. – А за это, – я показал на свое тело. – Я с тебя потребую другой ответ. Как ты оболгал меня, так и исправлять тебе твою ошибку. Но если ты, гад, попробуешь уйти в мир иной, в надежде искупить свою вину... Да пусть зелье правды, что еще наполняет мои жилы, будет мне свидетелем! Я тебя с того света вытащу и заставлю ответить уже сполна!       – Благодарю, – одними губами прошептал Флод, поднимая мага и усаживая его на стул. – За мной долг.       – Ирал, – выдохнул я. – Можно вина? И да! Хоть единая душа узнает о том, что здесь произошло, включая угрозы и то, с какого рожна у тебя юшка по морде течет, – кивнул я на разбитый и вполне вероятно сломанный нос Эрсэля, – это будет пиздец. Всем. И не смей устраивать всемирное покаяние на площади! Как орал о том, что я, де, черный и твареныш, готовый всех погубить и уничтожить, так же и будешь орать и голосить, что дурак, сослепу не увидел, по старости не понял и так далее и в том же духе. Для всех жителей города мы должны быть друзьями или хотя бы приятелями, уважающими друг друга. Потому что ты здесь не один год правишь, тебя уважают и к твоим словам прислушиваются. А ты сам уже понял, что зла я вашему племени не желаю. И ради одного дурака губить тех, к кому проникся уважением – не собираюсь! Хотя, один дурак или же все дураки – бабушка еще надвое сказала. Потому что поверить в такую нелепицу мог только полный обдолбыш, у которого своего мнения нет! И не я вам еще один шанс даю, Эрсэль, не я милостиво прощаю и остаюсь. А за вами теперь долг. И отдавать вам его не один год. Не поклонением, не смирением, а рвением и работой. Хотел просить и оплачивать ваш труд на ваше же благо, а вот теперь – хрен вам! В обязанность войдет один час в день с каждого на стройке провести!       Я шумно выдохнул, откидываясь на спинку своего колесного кресла, понимая, что во мне все так же бурлит и клокочет гнев, что темными тучами собирается над макушкой, готовый прорваться любой негативной эмоцией. Всего лишь пару слов... какая-то крупица непонятности, из-за которой один из тех, с кем я посчитал себя схожим, согласился на предательство.       За что?.. Люди, создания несовершенные, за что? То ли ты, Гера, не такой как все, то ли не понимаешь простейших истин жизни, но каждый раз попадаешь в схожие ситуации. Открываешься, доверяешь, принимаешь других, словно близких братьев и н-на! В самую душу кованым сапогом. Просто так...       А потом бездна раскаяния в глазах и непонимание: «Как же так? Я же все видел, я все осознавал, все понимал! Тварь бил! Так как эта тварь человеком вдруг обернулась? Нет, врет тварь, не была человеком, переиначила все, обвинила тех, кто ее раскусил, обманом и хитростью завлекает... Так что, давайте-ка мы эту тварь еще лупанем и еще, чтобы уже не то, что с колен не поднялась, а и ползать не могла. Чтобы хрипела, харкая кровью, моля о пощаде...»       – Гера... – в комнату не вбежал, вломился Вигельд, тряся меня за плечи и пытаясь вывести из этой бездны черной боли, в которой я очутился снова. – Герман, ну посмотри же на меня!       – Все в порядке, Виг, – тихо произнес я, бессильно склонив голову на плечо вампира, ощутив, как по моей шее скатываются холодные капли его слез. – Чего ревешь?       – А ты зачем себя рвешь в клочья? – вампир зло смотрел на меня, стирая непроизвольно текущие по щекам слезы. – Твои эмоции, чтоб ты знал! И лучше будет, если ты сам скажешь, кто был виной такому твоему состоянию, чем я сам начну выпытывать, – окончательно избавившись от моей боли, зло выплюнул он.       – Да есть тут один такой... – слабо отмахнулся я от вампира. – Только мы уже все решили и со всем разобрались. Ну, а если ты его прибьешь, то кто вину свою искупать будет?.. Рофаг, не сочтешь ли ты наглостью желание воспользоваться твоим умением открывать порталы, чтобы ты нас отправил туда, где мы сможем побыть в одиночестве, втроем: я, Ирал и Виг?       – Боюсь, что наглостью будет не воспользоваться таким моим умением, – усмехнулся владыка королей. – А то тебя здесь сожрут окончательно. А ты мне еще нужен, помнишь?       – Дриад пока сам поддержи, если не сложно, – собрав остатки своих сил в кулак, начал отдавать распоряжения я. – Первые образцы принимающих пластин передай, чтобы устанавливать начали. Сам разберись, как и что делать. Ты в курсе, – Рофаг кивнул. – Людей не трогать. Того, что сидит у меня в застенках – выпустить и отпустить на все четыре стороны. Не его вина, что так поступил. Пусть побродит, подумает, может, придет к правильному решению. Эрс, за тобой должок. К моему возвращению сделаешь так, чтобы все, кто меня возненавидел – расстались бы со своими дурными мыслями и предчувствиями и снова начали бы верить. Как ты это сделаешь – не знаю.       – Я знаю, – твердо произнес Флод. – Нам, светлым, не привыкать лгать и юлить, выворачиваясь из неприятных ситуаций. Так что, думаю, когда ты вернешься – окажешься образцом добродетели и едва ли не святым.       – А вот этого не надо, – поморщился я. – А то будут ходить за мной толпами и требовать внимания и помощи. А я не хочу, чтобы надеялись, я хочу, чтобы своими руками счастье себе добывали. Хватит от щедрот моих душевных получать. Сполна отдал, что мог. Теперь брать буду. И хочу, чтобы вы запомнили, что если теперь мне что-то не понравится – я всегда в состоянии буду воспользоваться предложением Рофага. Нет, не оставить ваш город окруженный голодным и жестоким лесом, с обозленными дриадами. Просто уйти. И через год-два, это снова будет обожженная солнцем степь. Так что бояться вы не меня будете, а того, что исчезнет лучшее, к чему вы уже успели привыкнуть. Ирал? Тебе надо что-то взять с собой?       – Только тебя, – усмехнулся мой маг.       – Тогда дай координаты Рофагу. * * *       – Настоящее убежище, – Виг бродил по подземному жилищу Ирала, с любопытством заглядывая во все комнаты. – И не подумаешь, что здесь, практически на виду, можно скрыться.       – Виг?.. – еще не отойдя от каскада негативных эмоций, что омывали мою душу недавно, я решил сразу же расставить все точки над «i». – Нам надо поговорить. И я хочу, чтобы ты был со мной как можно более откровенен.       – Я вам нужен? – вмешался Ирал.       – Нет, благодарю. Думаю, мы сумеем понять друг друга, – улыбнулся я своему магу, подождав, пока тот покинет нас, а потом обернулся к вампиру: – Я не буду спрашивать за что, почему и для чего. Не буду спрашивать, за нас ты или против нас. Я хочу тебя только об одном попросить, – я ухватил вампира за руку. – Когда станет совсем невмоготу, когда клятва, которую ты дал и которую мы не сумели перебить, начнет жечь тебя, требуя ее соблюсти – сделай милость, предупреди меня, чтобы я был хоть немного готов. И во что бы то ни было, сохрани жизнь Иралу.       – Сделаю все, что смогу, – кивнул вампир, почти мгновенно закрывшись в своих эмоциях. – Но у тебя еще есть время Герман. До того момента, как расцветет твой первый цветок жизни. Не знаю, что это значит, да и знать не хочу.       – Я тебя понял, – кивнул, задумавшись. – Что же меня так рьяно все хотят-то, а?.. – пробормотал я. – Такое ощущение, что еще немного и передерутся.       – Герман, ты – потенциально очень сильный маг, еще не вошедший в свою силу. Притом – ты соединяешь в себе изначальную магию, которую сейчас называют высшей. Ко всему прочему – ты король леса, являющий собой невероятную мощь сам по себе. Только те, кто не знают твоей силы – не желают тебя заполучить. А те, кто уверен, что справятся с тобой – вовсю ставят на тебя сети. Я могу тебе сказать, кто тебя желает видеть, но это будет стоить мне жизни. И дело не в том, что я боюсь гибели. Дело в том, что ты ей не будешь рад. А причинить тебе дополнительную боль, помимо той, что ты получил – не хочу. Поэтому, давай условимся на том, что когда твое желание услышать имя превысит желание видеть меня рядом – ты задашь этот вопрос и я отвечу на него с предельной честностью.       – Брось! – я отмахнулся. – Я все понимаю. Я даже был уверен, что тебя нам подсунули тогда, в городке. Просто не понимал, зачем. Совсем расслабился. Открылся, посчитал что здесь эта тварь, которая меня постоянно испытывает – перестанет строить свои козни... – я помолчал. – Виг, сделай доброе дело. Отнеси меня наверх. Кажется, я знаю, как можно излечиться, но в этом мне потребуется ваша помощь.       – Сделаю все, что в моих силах, – Виг поднял меня как пушинку, хотя во мне сейчас под триста килограмм было. – Поверь, если бы я узнал тебя раньше, чем совершил эту сделку, то никогда в жизни не пошел бы на подобное.       – Я еще раз скажу: не твоя в этом вина. Это судьба меня ломает, пытаясь выковать нечто такое, о чем я, кажется, начинаю догадываться, – я замолк, ожидая, пока Виг принесет и мою каталку. – А теперь слушай внимательно, Вигельд. Ирал, тебя тоже это касается, – позвал я мага, что находился неподалеку, не желая оставлять нас наедине, словно ощущая, что я собрался сделать. – Отвезите меня на поляну, где много солнца и где поблизости есть источник. Отвезите, оставьте и забудьте. Разве что, на сегодня оставьте кувшин воды. Если мне что-то потребуется, я всегда смогу позвать вас как через печать, так и эмоциями. Ирал, пусть две из твоих кошек, что еще остались здесь, постоянно находятся рядом. Не хочу, чтобы какой-нибудь дровосек, забредший в лес, искалечил мое тело.       – Ты собираешься воспользоваться умением королей леса и переродиться? – помрачнел Ирал.       – Нет, не совсем так, – я поморщился, понимая, что это мое состояние уверенности под расспросами куда-то уходит. – Просто отвезите и оставьте. И вот еще что, постарайтесь меня эмоциями своими не задевать. У вас есть время, чтобы побыть друг с другом. Отдохните, насладитесь природой, выполните свои обязательства, если они есть, в конце концов, просто расслабьтесь! И чем меньше будете думать обо мне, тем больше уверенности в том, что я смогу сотворить то, что желаю.       – Кажется, я понял, что ты хочешь сделать, – кивнул мой вампир, поджидая, пока Ирал принесет кувшин чистой, прохладной воды. – Когда тебя ждать?       – Ждать не надо, я сам приду, – я улыбнулся. – Кстати, отличное место, – кивнул я на полянку, по которой, казалось, не ступала нога человека. Зато кошек здесь собралось с пол-прайда. – Иралмар, еще раз повторюсь, то, что я хочу сделать – магическое действо. Поэтому ни мыслью, ни делом не стоит вмешиваться. Захотите навестить – навещайте. Но пытаться достать меня из собственного кокона – даже не думайте. Или сойду с ума, или порву все магические нити, навсегда оставшись таким.       – Я тебя понял, – Ирал легонько сжал мне плечо, – мы будем ждать.       – Вот и отлично, – найдя максимальное сосредоточение энергии, я отдал последние распоряжения и, попрощавшись со своим магом и вампиром, начал погружение.       То, что я собирался сделать не было похоже ни на одну магическую связку этого мира. Я хотел испробовать свой потенциал, хорошо сдобренный знакомой еще с земли йогой и пробудить свое тело, которое засыпало. Это было сложно тем, что надо отрешиться от всего. Не просто ощутить полное одиночество, которое блаженной прохладной пеленой укрыло мои плечи, а объединиться с миром, стать этим миром, «пустить корни» в толщу земли, «вытянуть крону» к солнцу, расслабиться и впитывать соки жизни, которые раз за разом придется пропускать через свои изломанные магические нити.       Для начала я просто погрузился в нирвану своей собственной музыки, которая всегда успокаивала меня на Земле, и просто тихо намурлыкивал себе мотивы тех песен, что знал, погружаясь в пустоту самосозерцания. И как только удалось хоть немного отрешиться от проблем, свалившихся на меня в этом мире – запустил постепенное растворение своей личности в окружающем мире, начав медленное разделение сознания на потоки. Сначала – вычленил мелкие обиды и недоговоренности, которые впивались колючками в мою суть, выжигая их из себя, выдавливая и растворяя в окружающем пространстве. Затем – глухую боль собственной ломки, которую мне пришлось пройти в этом мире не единожды. Только ее надо было не просто растворить, а разобрать на составные, чтобы понять, где же я ошибся и чем меня задело то или иное мое действие. Разбор затянулся до самого вечера, теплым ароматом укрывшего поляну.       Пришел в себя случайно, да и то потому, что захотел пить. Есть, по определенной причине я уже декаду не мог, подпитывая свое тело только собственной магией. Да и не хотелось, если честно. С трудом подняв кувшин с чуть нагревшейся водой, я сделал пару глотков, улыбнувшись мягкому, но шумному топоту разыгравшихся молчаливых кошек, что валяли друг друга по поляне, выражая свою любовь и привязанность друг к другу широкими лизками шершавых языков по загривкам своих подруг, утробно мурча и совершенно не замечая меня. Да и как можно было заметить неподвижное тело, что застывало на часы в одной и той же позе. Скорее, меня принимали за нечто среднее между деревом или валуном. Да я и не собирался их разубеждать. Мне бы в себе разобраться...       На ночь я погрузился в подобие сна, в котором продолжил разбор своего состояния, пытаясь понять, что именно меня гнетет, что заставляет закрываться и скрываться, ставя барьеры и ограждая себя от мира. Почему я, как тот дикобраз с ежом внутри, колю всех, включая себя, своими иголками. Притом – ядовитыми и очень болезненными. И, прорабатывая каждую ситуацию, пропуская ее через себя, ломал один свой блок за другим, пока не начал дышать ровно и спокойно.       Убивать не сложно, мучить и пытать – тоже не сложно. Ловить на себя ненависть и гнев – легко. Ведь если ты ветер, шумящий в кронах, если ты текучая вода, через которую, не навредив, пройдет любая стрела, то тебя не затронет ни единое твое действие. А вот если ты камень... Не телом. Душой камень. То тогда тебя расколют все бури и невзгоды, превратив в пыль, в песок, из которого не возродиться. И это ощущение монолита, чувство гранитной и неподвижной скалы, твердой, упертой, упорно идущей напролом, как каменный тролль, я из себя и выдавливал, стараясь все эти мысли и чувства текучести и гибкости влить не только в разум, но и в тело.       Поэтому даже не удивился, когда ощутил под ногами теплую, рыхлую землю, что поддавалась под силой и упорством моих корней, пробивающих ее, тянущихся к источнику жизни, к воде. И буквально «поплыл», ощутив живительный ток силы жизни, что начал вливаться в меня. Сначала малыми порциями, а потом все больше и больше, заполняя собой, позволяя ощущать себя частью этого леса. Еще не древнего, но уже достаточно старого, чтобы накопить в себе свой собственный кокон, который не был использован, ни одним из королей леса. То ли не дотянулись, то ли я ворвался в самое сердце, самое сосредоточие силы.       Послав просьбу о прощении в своих действиях – я получил подтверждение, что могу воспользоваться этой энергией в своих целях, и эту глубокую рану, что нанесу лесу, залечат, как только я покину это место. А может, и сам залечу, когда окончательно приду в себя...       Постепенно я переключился на воспоминания о прошлом. Там, на Земле. И, одну за другой, вытягивал ниточки своих обид, недопонимания, страхов, отвращения к себе других людей, избавляясь от всего накопленного хлама, ощущая, как ток силы с каждым моментом становится все сильнее...       Очнулся от того, что услышал шаги, заметив, что ко мне, с кувшином воды приближается Ирал. Полностью эмоционально закрытый, спокойный, расслабленный. Видимо, ему на пользу пошла моя наука насчет рыбалки. А может, его Виг закрыл?.. Я не знал. Просто моргнул, улыбнувшись, снова погружаясь в эту теплую полудрему текущей по мне энергии, что час за часом пробивала искалеченные каналы в моем теле, восстанавливая мышцы и ткани, оставляя поверх моего тела только тонкую корочку камня, которую я не трогал. Зачем? Защитный барьер на всякий случай надо оставить. Вдруг что-то произойдет, на что сразу не смогу отреагировать?..       Так, находясь в собственном коконе самосозерцания я перестал замечать смену дня и ночи, все меньше реагируя на мягкий топот кошек, так и не покинувших поляну, не вслушиваясь в окружающие звуки и не замечая, что творится вокруг. Правда, один раз из этого состояния блаженства меня вывел смех и возня, заставив открыть глаза и посмотреть на Ирала и Вига, что пришли понаблюдать за мной, а увидев, в каком я состоянии, посчитали, что я слишком глубоко погружен в себя, чтобы замечать их. И только улыбнулся в уме их игривой борьбе и сладким поцелуям, под сенью одного из деревьев...       Покой, расслабленность, текучая гибкость и невероятная сила мощью, сравнимой с ударом кобры, а то и крокодила, наполняла меня, вымывая весь гнев, всю зажатость, все ощущения робости, ненужности, страха оказаться не у дел. И постепенное осознание своей силы, которую я ломал под свой разум, заполнила меня до такого состояния, что я сам ужаснулся тому, как я себя все эти годы корежил.       С самого детства, с самой юности, с самого первого морального плевка в мою сторону. Я был всегда щитом, что подставляют при первом же ударе под бьющую руку. Я был мишенью, в которую стремятся попасть, чтобы выиграть собственный бой. Я был добычей, которую пытались заполучить. И я был скалой, которую пытались покорить. Но сейчас, под этим живительным током своих новых мыслей, сока жизни, что тек по моим венам – я начал ощущать себя свободным. От всего свободным. Не только от прежних ран, что нарастали на моей душе уродливыми шрамами, а свободным от собственных оков, в которых держал свою душу, не позволяя ей раскрыться как цветку, чтобы воспринимать весь мир, живя в его токе.       Я дышал сквозь ветер, я тек прозрачной влагой бездумного наслаждения жизнью, я гибкой ивой гнулся под ураганом жизни, понимая, что вместо того, чтоб наслаждаться подаренными такой свободой ощущениями – я ломал себя, гнул, раскалывал на миллиарды частей, пытаясь потом заново скрепить эти осколки... И это ощущение свободы было настолько необычным, что я засмеялся. Не вслух, про себя. Но каждая веточка каждого дерева подхватила мой смех, разнеся его по всему лесу, даруя мне полный покой единения и блаженства собственного совершенства...       – Ты смотри, какой идол странный, – услышал я голоса, вернув себе зрение, осознав, что застыл каменной глыбой, которая не в состоянии даже пошевелиться. – Как думаешь, кто его создал, гордо сидящим, на колеснице, как какой-нибудь король...       – Ты не об этом думай, – проворчал второй голос. – Ты смотри, сколько странных камней на нем. Дорогих, наверное... – я прошелся силой по своему телу, осознав, что древесный сок вышел в некоторых трещинах, застыв янтарной смолой. – А сколько в них силы... Ты знаешь, сколько магики дадут за каждый камешек? Давай отобьем парочку и, если возьмем куш, то вернемся.       – Идолов не принято трогать, – неуверенно пробормотал первый. – Боги обидеться могут. А кто его знает, какому богу он здесь поставлен? Может той же удаче или везению?       – Вечно ты на богов ссылаешься! – рявкнул второй, с силой опустив на мою руку сталь топора.       Корка камня лопнула, осыпаясь на землю, полностью освобождая меня от плена собственных эмоций и мелочных желаний. А я взглянул на мир совершенно по-новому, ощутив его не просто всей душой, а словно связанный с каждым существом, в котором была хоть капелька жизни, ощущая ток сосудов каждого человека, каждый удар сердца и каждое дыхание.       – Я же тебе говорил! – заорал от страха первый, попятившись назад. – Не нужно трогать идолы! Мы пробудили бога!       – Заклятие сняли с демона, – просипел второй. – Господин, ты только не убивай!..       – Вы хотели камни, что покрывали мое тело, берите, – я пожал плечами. – Мне не нужны ни ваши жизни, ни ваши души. Мне нужны те, кого я люблю, – улыбнувшись сам себе, я определил, где находится убежище Ирала, ощутив там биение двух сердец.       И больше не задерживаясь и не обращая внимания на страх людей, пошел к ним. Ни страха, ни сомнений, ни сожалений... Чистейшая свобода и осознание всего мира как единого, цельного, гармоничного существа. В какой-то момент мне показалось, что я даже магму ядра планеты ощутил, осторожно, ментально прикоснувшись к пульсирующей коре, погладив ее, почувствовав такую отдачу, что меня кипятком силы обдало, заставив улыбнуться. Благодарность. Именно эта сила и стала моей связующей нитью с этим миром. Благодарность за все, что получал каждый из живущих на этой планете. А все эти двигатели, так... Больше для сбора, чем для переработки. Ведь не буду же я держать каждого на своей силе, отдавая себя?       – Герман!.. – первым выскочил из убежища Ирал. Кинулся ко мне, а потом попятился. – Боги... что ты с собой сотворил?..       – Что-то не так? – улыбнулся я.       – Нет... Не... не знаю, как сказать... – Ирал пятился, пока не наткнулся на стенку хижины.       – Гера?.. – вампир появился следом, икнул, попятился, наткнулся на порог и сел там, где и стоял. – Что ты с собой сделал?..       – Я стал тем, кем должен был стать, – я опустился на землю напротив своих ребят. – Осознал свою силу, свое предназначение и то, ради чего меня эта жизнь ломала столько лет... – ощущение полной и чистой свободы текло сквозь меня, накрывая пространство волнами. – Вам больно ощущать меня таким?       – Вовсе нет, – слегка отойдя от шока, пробормотал Ирал. – Просто ты сдираешь с души все наносное, продавливая сквозь щиты блаженство чистой жизни. Это необычно, странно, болезненно, но так ярко и приятно, что хочется в этом свете и тепле купаться вечно, – мой маг осторожно приблизился, присев рядом. – Знаешь... – задумчиво и как-то пьяно пробормотал он. – Ощущение, что с тебя, как с проржавевшей стальной болванки, под гнетом теплого и ласкового огня сдирает всю ржавчину жизни, оставляя только чистый светлый, острый металл, которому можно придать любую форму.       – Безумно больно рядом с новым богом ощущать свое несовершенство, – склонился передо мной Виг. – Если ты меня не прогонишь, я постараюсь стать таким, чтобы не вызывать в тебе неприязнь.       – Виг, я не бог и даже не полубог. Я просто сосредоточие своей собственной силы, алтарь которой уже возведен, – легко рассмеялся я. – Ведь все, что я ощущаю – это нити жизни каждого живого существа. Могу прервать, могу наполнить силой. Могу возродить практически из самой смерти, а могу остудить даже самую яркую нить до полного небытия. Но это не божественная сила.       – А какая тогда? – Виг тоже перебрался ко мне под руку, блаженно вздохнув, словно проваливаясь в пуховую пустоту теплого огня, что сметал с его души все лишнее. – У тебя власть над жизнью и смертью, у тебя нити всех судеб в руках. Так умеют только боги...       – Богов, Виг, создают люди. А себя создал я сам. Я просто лекарь, у которого больше сил, знаний и умений. Кто может дать в десятки раз больше, чем любой другой. Но я все тот же закоренелый, махровый эгоист, которым был. Не потому что не могу, а потому что не хочу дарить всем благо и счастье. И пусть даже найдутся сотни тех, кто будет считать меня богом, кто будет молиться мне, я не отвечу. Точнее, я отвечу матери, что ранит душу за своего умирающего ребенка. Я отвечу мужчине или женщине, что просят за своих любимых. Я отвечу сыну или дочери, что молят за своих стариков... Но повально раздавать каждому увечному свою силу – увольте. Я не равнодушный робот с неисчерпаемым запасом. Я личность. Я – человек. Пусть и не совсем привычный. День-два, и моя невероятная мощь угаснет, припорошится окалиной дней, перестав так резать и кромсать души. Но я рад, что моя сила не отвернула вас от меня, – я по очереди целовал то Ирала, то Вига, пока оба не перестали ощущать себя ненужными довесками. – И вот еще что, ребята. Вы – мои столпы. Вы – моя сила. Вы – моя уверенность в завтрашнем дне. И только вам я могу доверить свою спину, зная, что предательства от вас не будет... Виг, наш разговор я помню и теперь, как только, так сразу. Ведь ты сам назвал меня богом? А какой высший маг дотянется до подобного совершенства?       Вигельд рассмеялся. Легко и свободно, ощущая, как груз случайного предательства и не перебитой клятвы больше не гнетет его. Ведь я сам добровольно согласился последовать за ним, как только он этого пожелает... Ну, а то, что ждет того мага, когда мы встретимся, это уже не его ума дело.