Радуга

      Тяжелое желтое пыльное облако окутывает эльфинаж со всех сторон. Липнет на темно-зеленую юбку, на грязно-серую блузку, слепит глаза и оседает на ярких, огненных рыжих волосах, сейчас сальных и свалявшихся. Шианни чертыхается и сплевывает, рукой заправляя за ухо мешающую прядь. Одна из косичек справа распустилась – она где-то потеряла резинку. В довершение еще и с каблуком на ботинке что-то случилось, вследствие чего эльфийка немного прихрамывала на левую ногу при ходьбе. «Как только доберусь, - думает она, - Сразу же подлатаю».       А пока, сжимая зубы и мысленно ругаясь и кляня ненавистный каблук как только можно, Шианни, хромая, закоулками и дворами плетется по эльфинажу, стараясь не привлекать внимания. Они забрали Валендриана, и она не может позволить им забрать еще и дядю Цириона, пускай, он, кажется, совсем чуточку болен! Он просто не будет высовываться и показываться, пока не вылечится (а он вылечится, ведь Шианни в этом не сомневается), а пока она-то уж сумеет разобраться с этими проклятущими тевинтерцами, пропади они все пропадом…       В доме темно, и прохладно, и пахнет лекарствами, и вместе с тем – висит тяжелый мертвый запах болезни. Из дальнего угла раздается тихое покашливание. Эльфийка на секунду замирает на пороге, затаивает дыхание, но тут же расслабляется. - Шианни, доченька, ты? – хрипло и еле слышно сипит Цирион, пытаясь приподняться на локтях, но тут же падая обратно. - Я, - жалостливо откликается Шианни, скидывая ботинки и бережно снимая с плеча котомку и кладя ее на пол. – Ты как?       Вопрос не нуждается в ответе – плохо, очень плохо, гораздо хуже, чем несколько часов назад. Осунувшийся, полумертвый, кожа тонкая-тонкая, почти прозрачная, туго натянутая на скулах, с желтоватым отливом. Глазницы впалые, темные-темные, сами глаза совсем тусклые. Пытается улыбнуться, кожа с трудом натягивается, Шианни не может перестать смотреть на так ярко выраженные сейчас скулы. - Хоро…шо, - сипит он с трудом, и Шианни с трудом удается не заплакать. Она поправляет юбку и садится прямо на пол, облокачиваясь спиной на жесткую деревянную рамку кровати, рядом с дядей Цирионом. Скоро надо будет сделать обтирание, чтобы не возникли пролежни, дать лекарство, тайком выменянное у Аларита почти задаром… А пока она сможет немного подремать. Эльфийка закрывает глаза. И тут же в ужасе распахивает их, хватаясь рукой за подол. Стук. Стук в дверь. Неужели тевинтерцы? Неужели? - Кто?! – гаркает она со всей силы. - Откройте, - раздалось приглушенное. – Я пришла помочь. Шианни недоверчиво смотрит на провалившегося в небытие дядю и молча встает, отряхивается и идет к двери. Открывает.       На пороге женщина – достаточно красивая женщина, хоть и человек. С темными волосами, шрамом на губе и жестоким расчетливым взглядом. Шианни ненавидит такой взгляд и такие глаза – и людей, раз уж на то пошло. Поэтому грубит, отвечая на ее вопросы, попутно рассматривая стоящих за ее спиной. Смуглый симпатичный эльф с двумя кинжалами за спиной, сразу приковавшими ее взгляд. Высокая рыжая женщина, тоже красивая, но с более мягкими чертами лица и добрым взглядом. Шианни предпочла бы говорить с ней, раз уж на то пошло, но черноволосая выпытывает информацию о тевинтерцах грубыми рублеными фразами, не давая эльфийке свернуть с темы. На заднем плане воет собака, по которой Шианни скользит взглядом и тут же возвращается опять к черноволосой. Нет, не красивая, она ошиблась – нос кривой, явно не раз ломанный, при разговоре то и дело губы презрительно кривятся, хоть и отчетливо заметны попытки говорить вежливо. Нет, она точно не красивая, эльфийка слишком поторопилась с выводами. Шианни отвлекается на внешность только изредка, не переставая возбужденно рассказывать, изредка прерываясь и снижая голос, чтобы не разбудить Цириона. - Все, хватит, - прерывает пришедшая. – У нас есть неотложные дела в вашем эльфинаже, но с тевинтерцами мы разберемся. Скоро. – Снова кривит губы, добавляет. – Обещаю. Мне пора идти. И уходит, оставляя полностью разбитую Шианни наедине с Цирионом и свинцовым запахом чумы.       «Скоро»… Скоро! Какое, к Архидемону, пропади он пропадом, «скоро»?! Дяде Цириону плохо, он умирает, в любой момент могут нагрянуть проклятущие тевинтерцы со своим дерьмовым карантином откуда не возвращаются! Не нужно скоро, нужно прямо сейчас!       Но Шианни снова не может ничего сделать. Она достает из сумки эльфийский корень, смешивает его с водой и еще с какими-то травами, полученными от Аларита со строгими наказаниями. С трудом приподнимает дядю, смачивает тряпку в растворе и обтирает полумертвое ломкое тело. Затем смешивает другие травы, которые нужно уже принимать внутрь - и с трудом выполняет и это, почти со слезами умоляя дядю Цириона открыть рот. Тому уже настолько плохо, что он с трудом понимает, что говорит Шианни. Эльфийка заканчивает, споласкивает руки и снова садится у кровати, вытянув вперед ноги и взяв в одну руку туфлю, а в другую – молоток. Так же и засыпает, уронив голову на грудь. И просыпается в холодном поту. Потому что слышит посторонний звук. Тук-тук.