И жизнь может измениться...

      Спустившись, Петуния невольно замерла под испытывающими взглядами Эйлин и дедушки Порфирия.       - Ты готова?       - Да. – Горло слегка сдавило от подкатывающегося волнения.       - Сейчас принесу воды, - раздалось сбоку. Мария.       - Что-то старое? – Спросила Эйлин.       Петуния легко провела по платью, ведь это можно интерпретировать как нечто старое, подарок от матери. Мир и мудрость в замужестве символизирует что-то старое.       - Что-то новое? Фата. – Сам спросил и сам ответил домовой.       Новую семью символизирует что-то новое.       - Что-то голубое? – Петуния упрямо мотнула головой.       Эйлин понимающе улыбнулась и повязала на запястье невесты голубую ленту, которую подготовила, заранее зная, что голубую подвязку Петуния не решится надеть, и уж тем более демонстрировать. Это претит ее характеру.       Голубое - означает верность, скромность, любовь.       - Что-то взятое в долг?       Тишина. Петуния спешно хлебнула принесенной живительной влаги. Да с этим сложно. Что-то взятое в долг должно быть взято у замужней женщины, счастливой в браке.       - Точно. – Жест рука-лицо эпично исполненный рыжеволосой красавицей. – Мама тебе вот что одолжила. Мария аккуратно закрепила у основания стянутых волос ленту, на которой тонкой вязью были вышиты белые цветы. Красиво. Видно, что она сама над ней трудилась. Приятно от оказанной заботы. Слегка кольнуло осознание, что сама Петуния так тонко работать с иглой никогда не сможет.       - Спасибо. – Улыбнулась дрожащими губами. Мария засияла ответной улыбкой, ей приятно от осознания принятия маминых трудов.       С взятой в долг вещью передается благословление на хорошую жизнь.       - И шесть пенсов в обувь!       Белокурая невеста кивнула, подтверждая их наличие.       - Теперь пора, он уже ждет тебя. – Мягко проворковала Эйлин, скрывая длинной фатой светлый лик невесты. Сама Эйлин спрятала верхнюю часть лица за ажурной маской. Эта свадьба необычна будет тем, что все помимо жениха и невесты будут прятать лица за маскарадными масками. Это и необычно, ново и скроет, обезопасит тех, кто может прийти на торжество. Сделать шаг. Всего миг и предстать перед ним. Перед этим человеком. Мужчиной, в глазах которого можно узреть весь мир и его падение. Мужчиной, от которого невозможно отказаться. Мужчина, перед которым не зазорно быть слабой. Мужчина, рядом с которым расцветает женское сердце. И этот мужчина в этот момент смело разглядывал свою женщину, свое счастье. Женщину, рядом с которой мир становился ярче, а жизнь приобретала истинный вкус. Омрачало его лишь только то, что из-за фаты было сложно рассмотреть любимую. Традиции.       Два сердца бились в грудной клетке ранеными птицами: «Вот он», «Вот она». И сладко и томно становиться в теле. Пальцы покалывает от желания дотронуться до любимого и такого нужного человека, добраться до оголенного участка тела и провести подушечками пальцев.       В этот на удивление, для Объединенного Королевства, погожий день два сердца, наконец, связали себя узами церковного брака. Они словно прикованные цепями не покидали друг друга. Были рядом, держались за руки. Они не давали никому стать между собой, чтобы впоследствии не разъединиться. Быть рядом, впитывать каждый жест, воспринимать эмоции друг друга.       Громкие клятвы были произнесенные в церкви, в присутствии лишь близких людей. Мелкой крошкой они взмыли под ее своды, и опали, впитываясь в материальный мир.       Мой супруг.       Моя супруга.       Счастье в каждом взгляде, в изломе любимых губ, в каждом слове.       Крупную каплю в море счастья добавило и появление Лилии. Наша невеста этого не ожидала, но обрадовалась безгранично и совершенно не важно, что сама она не побывала на свадьбе своей сестренки. Обстоятельства.       - Поздравляю. Ты сегодня такая красавица. – Мягко шептали ее губы, а руки бережно обнимали тонкий стан старшей сестры, зеленые глаза в прорезях маски лучились теплом и радостью. – Будьте счастливы. – Поцелуй ярко накрашенных губ опалил щеку.       - Спасибо, сестренка. – Глаза Петунии блестели. Ей было неприятно осознавать, что на свадьбе сестры она так и не смогла побывать, но оно к лучшему. Что делать обычной магле в окружении непонятных магов? Эйлин не в счет, она давно не колдует, да и много лет прожила в окружении обычных людей. Никогда не знаешь, что магам взбредет в голову в следующий момент. Может, решат в торжественный момент в войнушку снова поиграть. Это лирика, но все же… – Спасибо, что смогла прийти, сестренка.       Еще чуть-чуть и слезы брызнут из глаз.       Собрались действительно лишь самые близкие люди: Эйлин, семья Ог’юст в полном составе, Макс Фрейд, представители семьи Дурсль в количестве двух индивидов – отец и кузина соответственно, даже Северус не обошел стороной сие событие, и вот теперь появилась Лили.       Петуния оказалась приятно удивлена, что Северус все же почтил своим присутствием, после того легкого недопонимания, что произошло незадолго до этого счастливого события. Дело в том, что Вернон вполне сносно стал контактировать с этим язвительным человеком. Что произошло практически сразу после того как Северус спас мои и Максика телеса. Как именно так произошло, невеста не имеет ни малейшего понятия, но факт есть факт. И значит Вернон либо с душевного порыва, либо с каких-то неведомых соображений, предложил тому стать свидетелем на свадьбе. И это было неожиданно…       Никогда не думала, что увижу такое проявление эмоций не лице всегда собранного, закутанного во все черное, мрачного Северуса Снейпа. Он резко побледнел, затем бурно покраснел и даже уши его сделались красными. Ой, мрак…       - Ты-ы-ы, что …?       Право слово, я испугалась за его состояние в этот момент. Что ж его так покоробило? Вроде нормально общаемся, не без казусов естественно, но все же мирно можем провести те редкие часы, что нам нечасто выпадают. Или не стоит себя накручивать – все стечение обстоятельств? Может, съел, что не то и живот скрутило?       - Ты-ы-ы, совсем что ли? – Зашипел гадюкой наш язвительный друг. – Я не с-смогу… Не буду я этого делать! – Глаза сузились от переполнявшей злости.       Мог бы и нормально об этом сказать, а не устраивать комедию. Не хочешь – не надо. Но что-то здесь не так. Пяткой чую.       И тут меня поразила догадка. Откровенная, такая нелепая на сегодняшний день, догадка и, не выдержав, я рассмеялась. О, Мать-Земля, давно я так не хохотала, аж до слез и икоты.       - Севе…ха-ха, ты что… ик, подумал, что тебе придется ха-ха, ик… ой, не могу… - Сил не осталось. Уткнулась в заботливо подставленное плечо Вернона, в попытке успокоится.       - Что ему придется? – Не удержала интерес Эйлин, даже чашку с чаем отставила на край стола.       - Ха-а-ха… как же это…       Вернон удивленно смотрел, но улыбался уголками губ.       - Ха…ик. – Нужно настроиться. Главное не сильно покраснеть, хотя от смеха наверно уже щеки горят. Вдох-выдох и сказать быстро. - Избавлять молодую от девственности в первую брачную ночь, поскольку жениху, настоящему джентльмену, не пристало наблюдать кровь на белых простынях. Аха-ха… чего не сделаешь ради друга…ха-ха…       В этот момент прыснули со смеху втроем, во взгляде Северуса видела непонимание, но лишь слабую догадку.       - Ух. – Вытерла выступившие слезы. - Северус, это уже устаревшая традиция. И ныне, тебе не придется брать на себя таку-ую ответственность. – Успокоила парня. Действительно успокоила, это видно по взгляду черных, словно ночь туннелей глаз.       Но все же Северус быстро отбыл, недовольно стреляя глазами. Оно и понятно, неловкая ситуация в которую угодил по незнанию. И посмеялись над ним, хоть и по-доброму, но все же ему явно сложно это воспринимать не в штыки.       Да, славно, что он пришел. Хоть как-то растрясли его. В такие моменты понимаешь, что счастье все же можно испробовать на вкус, он необычен и в то же время совершенно прост, катается вдоль неба мягким комком и растекается по венам, даря желание испробовать еще чуть-чуть, а потом еще и снова.       Приятная сердцу компания, искренние поздравления и радужная атмосфера плещет через край. Сие знаменательное событие запомнится на долгие годы.       Он целовал ее уста, не подчиняя, а лишь предлагая разделить этот миг двоих. Она отдавалась, увлеченная страстью к этому мужчине. Дыхание в такт. Шум в ушах. Жар овладевал их телами, прокатываясь волнами вдоль позвоночника и сворачиваясь в вихрь внизу живота.       - Люблю… - Слышно в безлунной ночи.       Она не смогла сдержать стон, настолько сильно хотела ощутить своего мужчину, но он лишь провел рукой по изгибам ее тела, отводя в сторону тонкую девичью ножку. Скромность проиграла битву Желанию.       Он ласкал свою жену и не мог остановиться. Задевал чувственные местечки и сходил с ума от желания всегда обладать этой женщиной. Войти в это жаждущее тело и отдать всего себя. Раствориться в миге единения, когда сердца будут биться в унисон. Больше никто не нужен.       Быть рядом.       Быть вместе.       Любить.       Быть любимым.       Накрыть ее своим телом.       Прижаться к его сильному плечу.       Ощутить друг друга. Глаза в глаза.       Дыхание в такт.       Сладость единения оглашается общим стоном наслаждения. Привкус легкой боли для Петунии сменяется сладостью ожидания. В этот раз все чувственнее и нежнее. Тихие стоны на супружеском ложе. Просьбы, признания, обещания. Все слилось в пылких объятиях, сладострастных поцелуях и ритмичных, горячих движениях двоих влюбленных. И пусть мир сыпется хоть пеплом.       Сейчас нет ничего важнее человека, с которым познаешь радость единения ни сколько тела, сколько душ. Ведь заниматься любовью с любимым – это именно заниматься любовью, а не предаваться плотским утехам ради сбрасывания напряжения.       Кто скажет, что серость и обыденность - это хорошо? В своих мыслях мы считаем, что жить весело и цветасто – вот что значит жить по-настоящему. И если слышим рассказы о жизни других людей заполненных разными событиями, - вздыхаем и думаем, что здорово было бы жить так же. Но мы забываем то, что для русского хорошо, немцу - смерть. Образно выражаясь. Все мы разные и в то же время очень похожи. Кто-то больше, кто-то меньше, но все это есть в нас.       Кому-то нравиться внимание, кто-то его избегает, но и те и другие не откажутся от внимания мамы, папы, близких и дорогих сердцу. Кто-то живет в постоянном движении всегда куда-то торопясь, ныряя в пучину событий. Многие могут подумать, что было бы неплохо также ярко жить, но если бросить этих людей в такую жизнь – они устанут. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но захочется вернуть прежний, устоявшийся уклад жизни.       Это же и наоборот, если бросить активного человека в спокойную размеренную жизнь он ее перекроит на привычный для себя сценарий. И так поступает каждый. Посудомойщица может думать, грезить о своем бизнесе, но это только и останется мыслями, ей не придет в голову мониторить рынок, обзаводиться связями, подчерпывать знания и находить стартовый капитал для достижения такой мечты. Мечта так и останется мечтой.       Мы, люди, часто слепы к окружающим. Не хотим видеть их страдания, упиваясь собственными. Не желаем вдаваться в причины поступков, привычно осудив и забыв. Но если кто-то не хочет услышать нас и осуждает - начинаем вспыхивать от обиды и злости. Как так? Я ж не кому ничего… Поклеп! Не было другого выбора! И т.д. и т.п. Обидно да?! Вот так о чем я… Ах да - думайте! Всегда думайте о том, что и кому говорите, как именно говорите. Да даже думайте, о чем вы думаете. Не судите сразу строго. Не суди и не судим будешь. Как-то так. Но в этом вся соль. Все к тебе вернется в двойном размере. Если не больше. И плохое и хорошее, и обидные слова, сказанные сгоряча и похвала, данная от чистого сердца. Все возвращается. Все наши мысли и слова влияют на нас, хотим мы этого или нет. Возможно, не сразу, но если оглянуться назад и хорошенько поворошить прошлое, то не исключено, что многое откроется для вас в новом свете и будет уже зависеть от вас что делать с этим знанием, забыть и жить далее или попытаться приспособить его к своей жизни, принимая как часть себя.       Очень многое зависит от выбора. Даже тогда когда, кажется, что выбора нет – он есть. Ведь не зря говорят, что если тебя съели, у тебя есть два выхода. Если мы не видим выход из той или иной ситуации – это не значит, что его нет! Это значит, что мы его еще не нашли! И только от вас и вашего серого вещества зависит, найдется выход или нет. Конечно, проще сказать не знаю и растерянно развести руками, но никто никогда не может знать - КАК ДЛЯ ВАС БУДЕТ ЛУЧШЕ. А если вы всегда позволяете кому-то делать выбор за вас – это значит лишь то, что вы не живете.       Жизнь – это выбор, постоянный процесс череды принятых решений. Неважно, каков бывает выбор, но этот выбор, прежде всего ваш. Не бойтесь ошибок, ведь благодаря им можно стать рассудительнее. Ведь раз, полезши пальцами в розетку, и ощутив ласку тока, вы более не пытаетесь повторить это знакомство, поскольку знаете, что оно было неприятным и в последующем будете его избегать. Тоже касается и взаимоотношений различных сфер жизни.       Сами мы не всегда можем спрогнозировать последствия событий пришедших по итогу принятых решений, но от этого никто не застрахован. И опять же становиться выбор принять и научиться или отринуть приобретенный опыт и жить далее как ни в чем не бывало. Все люди разные и соответственно делают тот выбор, который считают на данный момент более верным. Выгодным если будет угодно.       Петуния сделала свой выбор, и менять его не собиралась. Она хотела быть хорошей супругой и матерью.       Вернон хотел избавиться от съедавшего его одиночества. Случай свел его с молодой Петунией и поселил в его душе ростки если не любви, то нежной симпатии. Повстречав девушку снова, он решил прочно связать свою жизнь с ней. Это его осознанный, четко продуманный выбор. И последствия этого выбора ему нравятся.       Вернон все не мог нарадоваться на свою молодую женушку. Подождать немного с медовым месяцем – без проблем. Петуния не выказывала недовольства, и это много значило для него. Терпеливая и верная хозяюшка каждый вечер ждала благоверного мужа дома, накрыв горячий ужин. Оставалось загадкой, как она все успевала? И с учебой разобраться и с работой, да еще и дом содержать.       Безусловно, у нее были помощники, но ведь Вернон никого вокруг не замечал кроме своей благоверной.       Петуния окунулась в жизненную рутину и нужно подчеркнуть, что ей это определенно нравилось. Она была счастлива. Такая спокойная, будничная, можно сказать обычная жизнь, ее абсолютно и полностью устраивала.       Ну, как спокойная,… спокойная на столько, на сколько, может быть спокойна жизнь в полном доме. Вернон после недолгих уговоров согласился переехать к Петунии. Продал квартиру и открыл срочный вклад в надежном банке. Аргументировал это тем, что деньги не должны лежать. Они должны приносить прибыль.       Так что в уютном коттедже стало на одного человека больше. Это довольно удобно в финансовом плане, но не стоит так же исключать и приятную сторону ситуации. Всем вместе было комфортнее и однозначно веселей. Компания подобралась неординарная, но определенно дорогая сердцу. Вечерами сидя у растопленного камина все делились впечатлениями за прожитый день. Такое времяпровождение приятно омывало живительным бальзамом их сердца. Петуния и Вернон, как супруги занимали небольшой мягкий диван по центру. По бокам в глубоких креслах размещались Эйлин и Мария, а домовой и дворовушка предпочитали небольшие пуфики, где им было по росту удобнее. В тени угла комнаты, откуда просматривалось все пространство, было еще одно кресло, но оно практически всегда оставалось пустым…       Такие вечера ценились всем необычным семейством. Покой поселялся в их душах, а огонь, горящий в камине, действовал умиротворяюще, согревая своим пламенем, некогда одинокие и раненые сердца вселяя в них покой и надежду.       Дедушка Порфирий тщетно старался научить Петунию вязать носки. Все подробно, емко объяснил, показал и так и этак:       - Понятно?       - Конечно!       Но никак.       - Да как же так? – Хмурила точеные бровки Петуния.       Подскочив с дивана в желании убрать подальше спутанные мордредовые нитки, Петуния потеряла координацию, слегка покачнулась, но была поймана надежными руками дорогого мужа. Ее придержали, обняли и не хотели отпускать.       - Петуния, любовь моя, что с тобой? Тебе плохо? – И прорва волнения в родных глазах. – Скушала что-то не то? Или…или ты мало кушала и сил из-за этого не осталось? Говорил же тебе – кушать нужно хорошо, это для здоровья полезно.       Провел рукой по волосам, словно ветерком обдал и легко поцеловал в носик.       - Не в этом дело…       Вопрос и серьезность сковали мужчину. А наша Петуния глазки в пол опустила, набрала воздуха в грудь и тихонько призналась:       - Маленький у нас будет.       И тишина. До этого тоже была тишина, но тишина в ожидании, а теперь она стала шокированная.       - Что? – сиплое от Марии.       - Как? – от Эйлин.       - Ну, неужели…- домовой и дворовой довольно сверкали глазами из-под косматых бровей, уж они-то хитрецы, давно об этом знали.       Будущий счастливый отец от переизбытка одолеваемых чувств подхватил свою жену, мать своих будущих детей на руки и закружил по всей гостиной, целуя попеременно в румяные щечки и благодаря за чудо, которое пока только развивается в ее маленьком животике.       Маленького ждали с нетерпением всей семьей. Петунию окружили вниманием и заботой, что было ожидаемо, но не менее приятно. Иногда забота могла активно перерасти в навязчиво-чрезмерную, что портило и так не ладный характер будущей мамы. В этом случае можно было приструнить окружающих парой замечаний, основная мысль которых заключалась в том, что она не больна, а лишь беременна и не стоит так изворачиваться. Её слушали, даже согласно кивали головой, но упорно подкладывали в тарелку лишний кусочек, укутывали в дополнительный плед, приносили чашку горячего чая и частенько подавали нужные вещи, лишь бы она не двигалась лишний раз. Разговоры велись на отстраненные темы, без эмоциональной подкраски от чего становились умиротворяюще-засыпательными. Порой Петуния морально уставала от этого. Кресло в углу гостиной уже долгое время оставалось пустым.       Давно уже Северус не появлялся в этом доме, от чего Эйлин стала взволнованной. Она хорошо умела держать лицо, но Петуния уже слишком хорошо знает эту женщину, чтоб не заметить то и дело скользящий взгляд вдоль гостиной и окон, подрагивающие уголки губ. Петуния не была бы собой, если бы проигнорировала эти метания. И нынче ночью с удвоенной силой в пространство лились слова заговора:

«Мать сыра земля, ты мать всякому железу, а ты, железо, поди в свою матерь-землю, а ты, дерево, поди в матерь-дерево, а вы, перья, подите в свою матерь-птицу, а, птица, полети а небо, а клей пойди в рыбу, а, рыба, поплыви в море; а ей бы Лили (ему бы Северусу) было бы просторно по всей земли. Тем моим словам небо – ключ, земля – замок».

      Вернон из-за частых отлучек жены среди ночи, ласково назвал ту Совушкой и нежно целовал ее круглый животик. Ребеночек рос и набирался сил, а с ним и Петуния прибавила в весе, что ее абсолютно не портило, и радовало глаз. Молодая мама словно засияла изнутри, ее взгляд с каждым днем становился все более умиротворенным. Казалось света, что зародился в ней так много, что он стал проецироваться на окружающих, и от этого рядом с ней становилось спокойно и радостно, словно все заботы растворялись в этом свете.       Размеренно и постепенно в повседневных заботах и текучей наполненности жизни пришло время защиты дипломной работы. Петуния готовилась усердно, но все равно переживала. Домашние ее поддерживали, кто как мог.       Глубоко вдохнуть, собраться с мыслями, не нервничать, шаг, еще один, зайти за кафедру, обнять животик, чем успокоить малыша, вдох-выдох и:       Шизофрения – не имеет четкой этимологии, генетически детерминировано, но не достигает 100%, и протекает вне зависимости от внешних факторов. То есть, внешние факторы могут являться началом или служить обострением процессов, но никогда не будут являться их причиной.       Простая шизофрения. Лечение медикаментозное. Медикаменты назначает только лечащий врач. Больной шизофренией должен иметь постоянный контакт со своим лечащим врачом. Чем лучше этот контакт, тем лучше результаты лечения. Основная проблема в лечении шизофрении – это когда врач отдельно, а пациент отдельно. Пациент к врачу попадает исключительно при обострениях и зачастую не в добровольном порядке и после окончания лечения в стационаре далее уже препараты не принимает. Нужно подбирать такого врача, которому пациент будет доверять, и который будет вести пациента на постоянной основе. Не какой-то там дежурный врач, каждый раз новый, который будет заново подбирать лечение, а именно постоянный врач, который будет вести пациента все время. Это принципиально важно. Медикаменты социальную адаптацию не дают, они могут только снять психические симптомы. Для социальной адаптации нужна психотерапия. Больные зачастую бывают, успешны в сферах связанных с математикой, информационных технологий, программированием, но это не обязательно. Ранее была формулировка «Шизофрения – королева математики», ныне же это совершенно не обязательно. Карьеру строить тяжело, но не исключено! Работа должна быть интересной и приносить удовольствие. Совместить одновременно и реабилитацию и работу – это было бы замечательно.       Главное было начать рассказывать, поскольку страх уходит после первых секунд, а потом возрастает уверенность в своих силах и словах. Ты словно погружаешься в рассказ, рассуждения и уже не думаешь, что комиссия это страшные звери готовые закопать тебя под ворохом тысячи и одного вопроса. Теперь всех окружающих воспринимаешь как аудиторию, точнее как собеседников, которые не знают о твоих суждениях, но очень хотят их узнать, от чего ты стараешься более усердно. И ведь, как известно труд вознаграждается. И свою заслуженную награду Петуния получила в виде отлично оцененной работы. Вместе с ней свои работы представило всего трое студентов, но оно и понятно – они единственные кто решили сдать досрочно. Это было страшно, но терпимо, и теперь еще и то чувство когда ты сдал, а твоя группа только готовиться к сдаче… Сладко и упоительно.       Обрадовало то, что машину Вернона наконец починили, хотя Петуния откровенно недоумевала, как она могла выжить в том покорёженном состоянии в котором она ее наблюдала в последний раз. Вернон не откладывая дел в задний ящик предложил посетить своего отца, ведь тот очень надеялся и тонко намекал на встречу при каждом звонке. Как? Как Петуния могла отказаться? Верно – никак. Хотелось новых впечатлений, поступления новой информации, поскольку после сдачи диплома скука одолевала девичье сердце. Желудок тянуло от сладостных мыслей о клубничном джеме, откровенно нахваливаемом Верноном при каждом удобном случае.       Поездка оказалась приятной и пронеслась весенней свежестью вдоль воспоминаний. Петунию лишь слегка укачивало временами, но Эйлин с запасом положила невкусного зелья, так что с недомоганиями было покончено.       Грег Дурсль произвел приятное впечатление еще на свадьбе, узнав его поближе, Петуния не разочаровалась в этом человеке. Он был джентльменом, обходительным, учтивым, но будь то выгоревшим изнутри. На свадьбе он был более жизнерадостным, хотя вероятно это было связано с самим событием свадьбы дорогого сына, а сразу как напор событий схлынул – привычная усталость снова окутала его жизнь. Потеря своей половинки, частички мира своего, стала невосполнимой утратой и тяжелым грузом легла на плечи.       Невольно задумаешься, если Вернон и Грег Дурсль так похожи между собой не только внешне но и внутренним миром, только Вернон более груб если можно так сказать, то…то если вдруг, не дай Матушка что случиться с Петунией, Вернон станет таким же, словно сожжённым изнутри. От таких невеселых мыслей пронизывающий холод лизал шершавым языком нервы Петунии.       Мистер Дурсль старший, как увидел округлый животик невестки, расцвел сияющей улыбкой, и казалось, что даже его посеребренные сединой виски радостно затопорщились. И оказалось, что даже в выжженной пустыне может, что-то расцвести, например маленькая, но тщательно лелеемая жизнь. Она осторожно, но плотно корнями оплетет и расцветет цветком чудесным. Новая жизнь – это прекрасно, чудесно и волшебно, это великий дар. А те, кто может создать эту жизнь и есть настоящие волшебники. Малышу здесь всегда будут рады.        С приездом молодой четы Дурсль-Эванс, жизнь на ферме засияла новыми гранями, переливаясь и искрясь, словно вода из горного ручья. Будущий дедушка частенько закрывался в мастерской, где слал заниматься давно заброшенным хобби – резьбой по дереву, и по косвенным уликам можно было догадаться, что мастерит он для внука либо внучки не что иное, как кроватку. Это очень мило с его стороны.       Вернон углубился в мир договоров, таблиц, смет и отчетов. Бурчал под нос, проверял и перепроверял полученные данные, периодически отъезжал на подписание либо переподписание ранее заключенных договоров. Если находил это важным, а что самое главное – прибыльным. А Петуния И Грег Дурсль в это время были предоставлены сами себе, что помогло им сблизиться и проникнуться к друг другу глубоким уважением. Они ждали Вернона и он всегда возвращался как можно скорее, ведь кому захочется быть в дали от дома, где тебя с радостью ждут с распахнутым сердцем. А зная любовь дорогой Петунии к цветам, и не любовь к цветоубийству, Вернон с упорством носорога, дарил любимой по приезду, семена различных видов понравившихся ему цветов. Вручал семена, словно кубок и целовал тонкие уста своей жены.       Петуния откровенно полюбила эти практически не тронутые временем просторы, зеленые поля, живые изгороди и истинно английские сады. А также ближайшую деревушку, которая словно и не изменилась еще со времен Тюдоров. Пройтись по просторам графства Херефордшир – ни с чем несравнимое удовольствие, поэтому ее можно часто увидеть гуляющую вдоль недавно распустившихся почек, придерживающей живот и разговаривающей со своим еще не рожденным ребенком. Она старалась рассказать ему о том, что видит и чувствует в этом словно забытом временем графстве.       - Здесь очень красиво. Хочется безустанно гулять вдоль изгородей и садов. Чистый воздух наполняет легкие, им хочется дышать часто и глубоко, ведь он так отличается от лондонского.       – Кутаясь в теплое пальто, приговаривала будущая мама. – Вот появишься на свет, все обязательно сам увидишь. Я покажу тебе этот мир, он не столь страшен, как я недавно думала.       Под ногами редко шелестели опавшие еще осенью листья, птицы услаждали чуткий слух – сегодня Петуния зашла чуть глубже в лес, что мягкой кромкой пролегал близ фермы. Если долго стоять так, то можно погрузиться в глубины своего подсознания, ощутить единение с самой природой. У леса своя особая мелодия, она никогда не бывает одинаковой, птички разные и их пение отличается, где-то чуть слышно журчание воды, оно легкое слегка уловимое, но освежающее, ветер, колышущий ветви и скользящий по стволам деревьев, словно невидимый дирижёр управляет целым оркестром мелодий, не все из которых может уловить человеческий слух.       Петуния плотнее закуталась в пальто и отправилась в обратный путь, ведь еще довольно прохладно и не стоит столько находиться на холоде. В какой-то момент, один короткий, но ощутимый момент, сердце Петунии словно пропустило удар, от чего та прислонилась к дереву в поиске поддержки. Тревога встопорщила загривок и стала гнать непослушные, словно одубевшие от переживаний, ноги к ферме.       Что случилось? С кем?       Влетела вихрем на веранду, чуть ли споткнувшись об Грега Дурсля – слава Матушке Земле с ним все в порядке. Вернон! Почему так долго не поднимает телефон? Грег Дурсль опасливо косится в сторонке.       После третьего звонка, когда готова была белугой выть – ответили, выслушали и спросили то, от чего тревога оскалилась:       - Ты домой уже звонила?       - Нет. – И голос, словно ей не принадлежит.       - Так. – Командным тоном начали. – Пойди, возьми успокоительного, выпей и…дождись моего звонка. Я сам позвоню домой. Если нужно будет – съезжу.       Ага. Сразу, как только положила трубу начала набирать давно ставший родным номер, просто потому что по-иному не могла поступить. И ничего. Поступила согласно выше полученным инструкциям. Грег Дурсль помогал правильно отмерять количество необходимого успокоительного. Выпила. Гадость. Успокоилась немного. Еще попытка позвонить, затем следующая. Все тот же результат. Еще успокоительного ибо руки дрожат. Трель телефона.       - Петуния, - Вернон собран, спокоен, - я не смог дозвониться. Сейчас съезжу домой, все поверю, а ты приляг и подожди. Отдохни - не говорю, поскольку понимаю, что в такой ситуации ты не сможешь это сделать. Не волнуйся.       Петуния очень старалась не волноваться, но это получалось у нее откровенно плохо. В том, что что-то произошло, она была уверена, как и в том, что солнце встанет на рассвете.       От мужа нет вестей. Это мучает. Не выдержав неизвестности, попросила мистера Дурсля старшего отвезти в город, а от туда уже не составит проблемы на поезде добраться домой.       Не успела. Вернон как чувствовал настроение жены. Позвонил и сообщил выдержаным тоном, что все в порядке. Петунии ничего не оставалось, как верить его словам, тем более что повода усомниться в них не наблюдала. Вернон также настоятельно рекомендовал начать собирать вещи для возвращения домой. Так и поступила, загнав волнения и предчувствия в потемки сознания.       Вернон прибыл уставший и Петуния не посчитала правильным лезть с расспросами и глупыми страхами. С утра состояние мужа было значительно лучше, но он мыслями был где-то далеко, видимо думы о работе не дают покоя.       Начала догадываться, что что-то не так, лишь тогда, когда свернули на другую дорогу. Увидев табличку другого городка сильно удивилась.       - Вернон, а мы правильно едем? – Решилась поинтересоваться Петуния, у которой вновь начался приступ тревоги.       -Конечно, дорогая. – Беззаботно ответили ей. - Или ты думаешь, что я могу забыть дорогу домой? Поверь, для этого я себя отлично чувствую. - Слегка улыбнулся.       Остается довериться своему мужчине, так как вопрос доверия даже не обсуждается.       Тем сильнее стал для Петунии удар, когда машина подъехала к незнакомому идентичному другим дому. Да здесь все было словно под копирку. Одинаковые двух этажные домики, заборчики, дорожки. Все чинно, чисто и аккуратно. В этом была особая прелесть, в ровных линиях, стерильности, простоте. Но…       Но это точно не их уютный коттедж, который они обустраивали несколько лет. Где в каждом уголке чувствовалась жизнь, история, определенные эмоции, особое настроения обжитого жилища и тепло домашнего очага. Здесь все по-другому. Здесь нет жизни, в том ее понимании, к которому привыкла Петуния.       - Вернон, как это понимать? – Перепуганный взгляд темнеющих глаз схлестнулся с растерянным голубой синевой.       Петунии становиться дурно. Чувствуется, как стужа вымораживает сознание.       - Петуния, солнышко ты о чем? Иди в дом. Ты ведь так волновалась за него. Видишь все в порядке, никаких воров. Абсолютно ничего. Но можешь проверить, не пропало ли что. – И развернулся мощной спиной стал собирать сумки для того чтоб отнести их в этот дом.       Как это понимать?       - Дорогая, тебе плохо?       Да, Петунии очень плохо. Кажется, что-то упало. Наверно это был мир. Её маленький уютный, теплый и понятный мир, в котором она жила последние три года.       А на табличке были выбиты буквы, которые с трудом понимались вымороженным сознанием - ул. Тиссовая дом №4.