Бело-чёрная.

Я уже начала привыкать к таким будням. Это так… Безопасно. Ничего «необычного» - я не знаю, что можно считать необычным в фонде, с его говорящими сферами и отравленными ужинами – не происходило, меня продолжали водить к сфере. Однако… Я отупела чутка. Если раньше я могла быстро среагировать на звяканье обеденной тележки, то теперь я подходила к двери только тогда, когда та останавливалась и начинала требовать утреннюю коробку. Меня это немного настораживает. Еще мне начали приносить книги. В основном зарубежную классику. И у меня в камере всё чаще играет музыка. Так же классика. На мой вопрос «зачем всё это?» учёный ответил умным «чтобы развиваться духовно». Ну а я что? Мне нравится. Я люблю читать, у меня хорошая фантазия и поэтому читать тоже меня любит. Музыка, правда, мешает сконцентрироваться, но если не вспоминать о ней и вчитываться взахлёб… Вполне неплохо получается. Теперь SCP-1724-1, как они её именуют, показывает другие цифры. Они всегда немного больше, чем были в предыдущий раз. Я думаю это связано с моим «духовным развитием». В конце первой недели цифры на экранах увеличились до 832 и я думаю это слишком много. Но сфера меня хвалит, хвалят и учёные, задумчиво кивая. А мне это нравится. Кому ж не понравится, когда тебя хвалят? Сосед перестал отвечать. И меня волнует только одно – перестану ли я вскоре стучать? Возможно, я сойду с ума в окружении этих книг? Или меня переведут к другому, более опасному объекту? Одно я поняла совершенно точно: я подопытная крыса. Как те, которых вскрывают в старших классах. Или уже не вскрывают? Впрочем, неважно. Встряхнула головой, отгоняя мысли. Села поудобней, подобравшись – пол сегодня слишком холодный и его холод проникает даже через оранжевый комбинезон с большой буквой D на груди. Перелистнула страницу «Евгения Онегина», заправив прядь грязных волос за ухо. Дверь неожиданно открылась и я запоздало посмотрела на гостя – учёный, или врач – на шее висит стетоскоп, оценивающе осматривающий меня и присевший на корточки. - Здравствуйте D-9671. Я доктор… - слишком долгая пауза. Он имя себе придумывает, что ли? – Да, доктор Остин Кит. Меня направили к вам, потому что вы выглядите очень болезненно и проявляете признаки слабоумия – мужчина подцепил пальцами обложку книги и поднял её, узнавая, что же такое я читаю – вы ведь работаете с SCP-1724? Отчего же твои, доктор, глаза удивлённо распахнулись, когда ты увидел название книги и автора? Я медленно кивнула, в очередной раз пугая человека хрипцой в голосе: - Да, я работаю со сферой. Не против если я буду называть её так? - Нет, не против. То, что вы читаете… Русский, верно? – он кивнул на книжку, встав. Я решила тоже встать, и выполняя задуманное, задела книжную стопку. Та зашаталась, но не упала. - Да, сэр. Мне сказали изучить какой-нибудь язык посложней, а сотрудничество, насколько мне известно – залог успеха и безопасности. – я слабо улыбнулась и пожалела о своём желании встать – колени начали подгибаться и я тяжело села на кровать, прекрасно понимая что доктор не будет меня ловить. Доктор действительно ловить меня не собирался, но зато еще раз осмотрел. Достал из кармана в халате блокнот и что-то записал ручкой, добытой оттуда же. - И у вас получается? Читать на нём? Как давно вы его изучаете? - блокнот он решил не убирать, и меня это насторожило – чего во мне такого необычного, что надо всё записывать? Впрочем, он же доктор, а мы в фонде, где неподключенная к энергоснабжению сфера нахваливает тебя. Тут нет ничего необычного. И я самая обычная. - Признаюсь, я в младшей школе изучала русский и знаю азы, так что сейчас мне намного легче. Хотя приходится иногда обращаться к словарю. – я заложила закладку между страниц и отложила книгу на подушку. Переплела растрепавшийся пучок поплотнее. Остин Кит кивнул, будто другого от меня и не ожидал. - Ясно. Скажите, когда вы последний раз принимали пищу? – я задумалась. Моё доверие к этим поганым коробкам исчезло на следующее утро после первой встречи с моим первым объектом - на завтрак была немного протухшая овсянка, искусно замаскированная под свежую. Ну а я же люблю овсянку… а тут овсянка… С клубникой… Ну я её и съела. С тех пор кроме чая и иногда тостов я ничего не ела. Тосты и чай были отвратными на вкус, но они не желали потом сбежать. - Что вы считаете за пищу? – с сомнением спросила я. - Полный набор, который вам дают во время обеда, завтрака и ужина. - Тогда около семи-восьми дней назад. Это был завтрак. Доктор удивленно поднял брови, снова что-то записав. - Почему вы не едите? - Я ем. Я же человек и мне надо что-то есть. Это только в фильмах и играх люди могут сосать пуговички и жить так неделями. А я не могу, потому что это не игра или фильм и поэтому ем тосты и пью чай. – я бы рассказала этому учёному еще много интересного о том, что я ем и почему я не ем то, что мне дают есть, но он меня перебил: - Хорошо. Почему вы не едите основную часть набора? – я же хотела тебе это объяснить! Нет, что б дослушать, так надо перебить! Я вздохнула. - Хорошо. Я не ем «основную часть набора» потому что меня после неё очень тошнит. А мне еще нужен мой желудок. И от обезвоживания я умирать не хочу. Мужчина удовлетворённо кивнул и, что-то начиркав ручкой, закрыл блокнот. Видимо, узнал что хотел. - Мы об этом позаботимся. Вас больше ничего не беспокоит? – совершенно бесцветно спросил он, отходя к двери. От покидания моей камеры его отвлек мой голос. - Да, вообще-то беспокоит. Когда можно будет принять душ? Я, конечно, понимаю, что это не самая важная вещь в жизни, но всё же… - А, душ. Сегодня и можно будет. Вас выведут перед ужином. Это всё? – он уже постучал в дверь и ту открыли. Моё «Да, всё, спасибо» никто не услышал, потому что дверь закрывается громче, чем я могу себе позволить говорить. Ну и бебебе. Я продолжила читать, надеясь на горячий душ и съедобный ужин. В душ нас действительно вывели. Кабинки в душе были разделёнными, а каждая «ванная» была рассчитана на десять человек. Запускали нас партиями, каждой партии давалось по десять минут. Мужчины и женщины мылись отдельно и меня это порадовало – я не стеснительная, просто не люблю, когда на меня пялятся. А пялится есть на что. Я не единожды упоминала, что я инвалид. Теперь, когда моей партии дали десять минут, считая раздевание-одевание, все кто не знал, узнают, в чём заключается моя инвалидность. Я быстро разделась, явив миру (а, вернее, душевой) отсутствие левой руки до локтя. Мне её отхапло примерно двенадцать лет назад на море по моей же вине – я полезла на катер через его заднюю часть, а ребята, с которыми я тогда общалась, не заметили меня и поплыли к берегу… Н-да, крови было много, а ужаса в глазах друзей еще больше. Меня, как видите, до больницы довезли и даже спасли. Потом дали руку от манекена. Потом другие протезы давали, более удобные. А потом моя подруга Феличе изготовила супер-пупер-дупер водопромокаемый механический протез. Это самый удобный протез и я надеюсь, что он будет оставаться в рабочем состоянии. Отцепив протез и накрыв его полотенцем, убрала подальше от кабинок. Взяв выданную мне мочалку и мыло, пошлёпала по тёплому мокрому полу к ближней к выходу кабине. Другие девушки и женщины смотрели на меня чуть удивлённо и с насмешкой, хотя многие быстро потеряли ко мне интерес. Почему я не бросаюсь в толпу с воплями «ура, люди!»? Ну во-первых потому, что здесь стоят охранники. И потому что мне не хочется находиться с людьми. На мне в последнее время будто бы лежит социофобия какая-то. Ну и ладно, не мешает и нормально. О, этот ужин… Наипрекраснейший на самом деле ужин! Он оказался съедобным и вкусным и не желал обрести свободу через пятнадцать минут после его съедения. Чай и вилка, правда, остались прежними, но это не важно. Я покушала, я помылась и я теперь довольна. Чует моё сердце – завтра будет тяжёлый день. Поэтому спать я легла сейчас. Сосед всё еще не отвечал, а читать мне не хотелось. Тем более, если можно поспать, почему бы и не поспать? Довольно растянулась на кровати, загребая по себя простынь и обнимая её. Баю-бай, зайчик засыпай…