Цветок чертополоха

      Директор и медиведьма вышли, и Люпин снова произнёс:       — Северус, извини, я не хотел.       — Ремус, я сам виноват… — начал Северус.       — Вот это ты верно подметил, — вмешалась в их диалог Минерва. — А вы, мистер Люпин, если уж остались, сядьте. Разговор с вами у меня тоже будет.       Люпин присел на стул, стоящий рядом с кроватью Минервы, а она, взяв палочку, подтащила кровать с сидящим на ней крестником поближе, и еле сдерживаясь, чтобы не начать кричать, произнесла:       — А теперь, Северус, ответь мне на вопрос, как ты оказался в Запретном лесу, один и в полнолуние? Это такой новый способ окончить жизнь самоубийством?       Снейп опустил голову, завесившись волосами, и у Минервы защемило сердце от такого знакомого действия крестника — тот по старой привычке снова старался спрятаться.       — Северус…       — Я виноват, крёстная, но ведь кромка Запретного леса не очень опасна, а весной на той поляне цветёт в полнолуние ligusticum absurdum, это очень нужное мне растение.       Минерва покачала головой. Да, она сплоховала, не приняв во внимание увлечение крестника зельями.       — Но разве его нет в теплицах у профессора Спраут? И это не объясняет, почему ты без разрешения отправился в лес.       — В теплицах у него немного другие свойства, — ответил Северус. — И мне разрешил декан Слагхорн.       Минни, услышав это, сразу же захотела отправиться в подземелья и разобраться с Горацием.       — Разрешил пойти одному… ночью… в полнолуние… в Запретный лес? Он не должен был разрешать или должен был идти с тобой! — Минерва всё ещё была сердита на Северуса, но гнев на Горация разгорался в ней со страшной силой.       «Отпустить ученика ночью в Запретный лес одного! Как он мог? Он должен заботиться о вверенных ему детях. Я поговорю с ним и этот разговор Слагги запомнит надолго, и совсем не потому, что Снейп мой крестник. Такое вопиющее пренебрежение обязанностями!»       — Он разрешил, а так как я знал, что Люпин заперт, то отправился в лес. Я хотел быстро нарвать побеги с цветами и вернуться. Никто бы даже не заметил моего отсутствия.       Вот тут Минерва кристально ясно поняла, что совсем не знает своего крестника. Она забыла, что сама считала, что он мог бы учиться на Рэйвенкло, славящимся выпускниками, ставшими впоследствии известными учёными, путешественниками, исследователями. Она поняла, что он, в своём увлечении, мог полезть и в пасть химере, если бы его заинтересовало изучение химер.       «Я поговорю с ним, — подумала она, — позже я обязательно поговорю с ним на тему безопасности, а сейчас мне надо кое-что выяснить у Люпина».       Минерва вздохнула, посмотрела на крестника осуждающим взглядом и произнесла:       — Мы поговорим позже, Северус.       Повернув голову, она посмотрела на Люпина, тихо просидевшего на стуле всё время, пока она говорила с крестником.       — Ремус, как я уже тебе говорила, ты не виноват, и я хочу спросить у тебя, помнишь ли ты что-нибудь об этой ночи, до того, как стал человеком?       Люпин замялся, снова виновато посмотрел на Северуса и собравшись с духом, произнёс:       — Я плохо помню. Как превращался — помню, я пытался контролировать волка, как учил меня наставник, и сначала мне показалось, что у меня получилось, но потом… — Люпин вздохнул, расстроенный.       — Ремус, не забывай, у тебя всё-таки получилось. Запомни, что ты чувствовал и делал в момент обратного превращения и постарайся в следующее превращение повторить это. А сейчас скажи мне, ты не помнишь момент, когда ты вышел из хижины? Ты никого не видел, не запомнил что-нибудь?       Минерва смотрела в глаза Люпина, пытаясь заметить, если тот скажет неправду. И Люпин не выдержал, отвёл глаза и опустил голову. Минни поняла, что что-то он всё же запомнил, видимо, в это полнолуние зверь уже не занимал полностью сознание оборотня. А может он просто знал.       — Ремус, — произнесла Минерва, — я знаю, что ты кого-то прикрываешь, и даже догадываюсь кого, хотя не могу понять, зачем они это сделали и как собирались остаться целыми.       Она посмотрела на Люпина и увидела, что тот очень удивлён её словами.       — Подумай, Ремус, так ли хороши друзья, которые не задумываясь, подвергают опасности друга. Ведь если бы Северус или любой другой любитель ночных прогулок пострадал, тебя бы уничтожили как опасного монстра.       Они опасны для тебя, так же как и для любого, кто становится объектом их розыгрышей. Подумай, стоят ли они твоей дружбы и, что несомненно более важно, стоят ли они твоей жизни?       Минерва посмотрела на Ремуса, сидевшего на стуле опустив голову и пытавшегося украдкой вытереть слёзы.       — У меня никогда не будет друзей, — шёпотом произнёс он, — не надо было мне возвращаться в Хогвартс, правильно говорил наставник.       — Ремус, у тебя будут друзья, просто надо научиться их выбирать, а не принимать дружбу первого, кто предложил, даже если он тебе не нравится. Тем более сейчас, когда ты смог справиться со своим вторым я.       Ты должен понять, что ты не изгой, ты просто отличаешься от других. Все мы разные, я анимаг, Северус отлично варит зелья, кто-то виртуозно играет на пианино, а кто-то летит к звёздам. Ты же умеешь становиться волком. У нас всех есть свои полезные качества и навыки.       Ну, а по поводу Хогвартса тебе решать, но не забывай, что трудности будут везде и нельзя от них постоянно убегать и прятаться.       Минерва откинулась на подушки, всё-таки она ещё была слаба. И она не ожидала того, что Люпин кинется к ней и прижмёт её руку к своему сердцу.       — Спасибо вам, мэм, спасибо! — заговорил он, шмыгая носом. — Вы так много для меня делаете, я вам так благодарен.       Он резко поднялся и устремился к выходу, проговорив напоследок:       — Я всё понял, спасибо вам, профессор МакГонагалл.