Лебединая верность

Часть 1. Глава 1.

Сердца однолюбов связаны туго. Вместе навек судьба и полёт. И даже смерть, убивая друга, Их дружбы не разорвёт                                  Эдуард Асадов

– Ты мне не испортишь этот день, – в сердцах прошипела я, смотря на своё отражение в зеркале. Мои глаза были скошены вверх, а нос практически упирался в холодное стекло, но я упорно смотрела на здоровенный красный прыщик на моём лбу, который успел вырасти за ночь до размеров гиганта. Указательными пальцами я старалась его надавить, чтобы он стал меньше, но проще было его попытаться замазать тональным кремом, который я не очень-то и любила, но другого выхода я не видела, если только просто взять и оторвать себе голову. Моя кожа была смуглой, но этот антиквариат светил как ночной фонарь в безлунную ночь, даже страшно представить, будь моя кожа белее. – Это угрозы, – послышался удивленный возглас, который поверг меня в такой страх, потому что в моей комнате стояла чуть ли не гробовая тишина, что ноготь вонзился в красный и так пульсирующий болью бугорок, отчего непроизвольно пришлось ругнуться. – Ким, я тебя закопаю, когда встречу возле школы, – хоть и поздновато, но я вспомнила, что только недавно разговаривала со своей подругой по телефону и поставила её на громкую связь, потому что ей, видите ли, понадобилось убежать в "дамскую комнатку для девочек", и она не хотела, чтобы я слышала её журчания. Поэтому я оставила телефон рядом с собой и занялась прыщиком, который занял все мои мысли. Кимберли Конвеллер, тихая, но до жути милая моя подруга. Мы дружим с младших классов, и с момента дружбы были не разлей вода. – Вот теперь я почувствовала угрозу в свой адрес, – засмеялась Ким. – Что случилось? Отчего я слышала панику в твоем голосе? От неё никогда и ничего не скроешь. Я для этой девушки была как открытая книга, никаких секретов. Вот бы так у меня было со старшей сестрой, которая меня ненавидела, хотя я не могла понять почему так. Разница в три года не такая уж и существенная, чтобы настолько сильно пренебрегать семейными узами. – У меня прыщ на лбу выскочил таких огромных размеров, будто я единорожка, – проскулила я, еще раз ткнув пальцем в самый центр бугорка, отчего из глаз, будто искры посыпались, а нос зачесался и хотелось аж чихнуть. На другом конце провода моя сейчас недобрая подруга начала смеяться, порой смех переходил в забавное похрюкивание, от этой комичной сцены я и сама невольно улыбнулась, хорошо, что она меня сейчас не видит, так же как и я её. Ведь закопала бы на месте в вертикальном положении, оставив только голову в виде тотема для других жителей, чтобы знали, что со мной шутки плохи. – Белль, – обратилась ко мне Ким, зная, как сильно я не люблю это сокращение от своего не менее дурного имени. – Хорош хандрить! Давай замазывай свой рог и топай к школе, буду ждать тебя возле входа. – Меня будешь ждать или просто хочешь лишний раз взглянуть на Кэмерона? – Один-один, – с грустью в голосе ответила подруга и повесила трубку, потому что я больше не слышала её задорного голоса, а слух резали лишь противные короткие гудки. Вот черт меня дернул затронуть тему, которая стояла у Ким под знаком «СЕКРЕТНО». Но это она так думала, все школьники от мал до велика знали, что она неравнодушна к нашему однокласснику Джареду Кэмерону с первого класса. Но в этом она была не одинока, не знал об этом еще и сам Джаред, но ему не мешало постоянно списывать на контрольных и лабораторных работах у наивной девочки Ким, думая, что она просто помогает ему от самого чистого сердца. Так же это не мешает ему смеяться у неё за спиной, что ботанка Конвеллер за его красивые глаза делает за него всю работу, а ему можно лишний раз поплевать в потолок или поржать с друзьями. Сколько бы раз я не пыталась затронуть данную тему, пытаясь доказать подруге, что он ею лишь пользуется, итог один, мы с ней ругаемся чуть ли не до драки и не разговариваем целый день, надувая щеки так, будто хомяки, которые набрали семечек в рот. Можно было бы бороться с ней, пытаясь внушить, что ничего для него не значит - день, неделю, месяц, максимум год, но не годы. Поэтому я сдалась в этой безуспешной войне с чувствами подруги. Возможно, это было не красиво с моей стороны, но дружбу терять не хотелось, а мою позицию Ким и так знала, поэтому их недовзаимоотношения мы пытались свести на нет в разговорах. Но вот порой меня пробирало ляпнуть что-нибудь, вот как сейчас и тогда подруга обижалась на меня. Стоит только надеяться, что она отойдет от своего гнева, когда мы встретимся возле школы. Я еще раз посмотрела на себя в отражении и пожалела, что когда была возможность, то не отрезала себе чёлку, не желая портить густоту своих каштановых волос этой ненужной атрибутикой. Сейчас волосы были распущены и слегка прикрывали мою недогрудь первого размера, которой собственно практически и не было видно. За окном ярко светило солнце, поэтому я решила надеть легкий сарафанчик фиолетового цвета с коротким рукавом фонариком. Взгляд так и фокусировался на ненавистном прыще, поэтому я со злостью взяла тюбик с тональным кремом, который купила давным-давно, но пользоваться не хотела, ведь для меня в моей внешности главным была естественность, а не загримированность. Еще раз посмотрев в отражение на свои глаза чайного цвета, которые передавали ужас и гнев, что сидели во мне. Ужас от предстоящих насмешек со стороны одноклассников, когда они всё равно заметят мой прыщик и будут издеваться надо мною, потому что нашему классу не занимать в плане отвращения к ближнему своему товарищу, а гнев на подругу, которая безумно влюблена в ловеласа, не отвечающего на её томные взгляды и неровное дыхание при виде него. Легкими мазками я нанесла крем на свою кожу и стала пальцами растирать бежевую массу, стараясь не переборщить и не быть, как индеец на празднике - когда они наносят полосами краску. Пульсирующий бугорок слегка был заметен, но не как до этого. Работой я осталась довольна наполовину. Раскисать и вновь погружаться в свои воспоминания не было времени, потому что через полчаса должен был прозвенеть первый звонок на урок, поэтому я отошла от своего трюмо и подошла к заправленной кровати, на которой покоилась моя сумка с учебниками, а рядом лежала канареечного цвета кофта, её я решила прихватить на всякий случай, ведь погода в резервации была непостоянной. Если сейчас светило солнце, то через минуту оно могло скрыться за набежавшими со стороны океана или Форкса тучами. Это полбеды, ведь никогда не знаешь, пойдет дождь или нет. Я решила рискнуть и зонтик с собой не брать. Будь что будет. Оглядев свою комнату перед выходом, я осталась довольна. Успев не только рано встать, но и прибраться в своей маленькой любимой комнатке для меня геройский поступок. Комната и правда была маленькой, размером около десяти квадратных метров, поэтому в неё поместился только небольшой деревянный шкаф, который слегка перекосился от времени, ведь его смастерил мой отец своими руками, когда я только родилась. Значит, старичку уже было шестнадцать лет. Удивительно, как он продержался на протяжении столь долгого времени и влажного климата. Остается только думать, что у моего папы просто волшебные руки и данное волшебство было передано в этот предмет мебели, поэтому он и держится, хоть на добром слове, но держится. В двух шагах от шкафа располагалась моя небольшая кроватка, которая сейчас была застелена зеленым пледом, на котором были нарисованы белые полярные мишки. Может быть это и по-детски, но он мне дорог как память, ведь его мне подарила моя мама, когда мне исполнилось десять лет. С другой стороны от кровати располагалась маленькая тумбочка, на которой стоял покосившейся торшер. Больше в тот угол ничего бы не поместилось, а жаль, ведь на противоположной стене от шкафа располагалось окно с выходом в лес, на который я любила смотреть сидя на кровати. Напротив кровати располагалось моё трюмо и рядом с ним письменный стол, за которым я делала свои уроки, ну или просто читала книги, хотя заниматься чтением любила на кровати при рассеянном свете от торшера, тогда легче всего было погрузиться в миры, которые были описаны в книгах. Тогда для меня весь мир исчезал, и я представляла себя на месте героини, где за меня боролись рыцари или другие доблестные герои. Это было увлекательно и невероятно забавно. В моей комнате обои не были поклеены, поэтому я каждый раз вдыхала запах бревен, из которых был сложен наш небольшой одноэтажный домик. Мне Ким всегда говорила, что я сумасшедшая, раз чувствую запах древесины, ведь моему дому не один десяток лет, а просто запахи долетают со стороны леса, когда я открываю окно. Может быть она и права. Когда я вышла из комнаты, то оказалась в узком коридоре, если бы я повернула направо, то оказалась бы в нашей уютной кухне, напротив моей двери была дверь в «святая из святых» - это комната моей старшей сестры Кассандры, входить туда у меня не было никакого желания, поэтому повернувшись влево и пройдя несколько шагов я очутилась в гостиной, в которой обитает мой отец, так как больше закрытых комнат в доме не было. Сестренка наотрез отказалась разделять со мной комнату, поэтому отец пошел на уступки и отдал ей некогда общую комнату, которую он разделял с нашей матерью, его бывшей женой. От воспоминаний о моей матушки у меня неприятно зачесалось в носу, отчего хотелось чихнуть или заплакать, но я прогнала нерадостные мысли и, обогнув диван, пошла в прихожую, если её можно было так назвать, потому что она была соединена с гостиной. Открыв входную дверь, я очутилась на улице и вдохнула полной грудью свежий утренний воздух. Всё-таки воспоминания о моей матери взяли над собой верх, и пока я шла до школы, то вспоминала, как всё было раньше и об её дурном поступке. Моя мама коренная жительница Ла Пуш, в ней течет кровь квилетов. Когда она была молодой, то познакомилась с моим отцом, он тогда с группой туристов решили посетить резервацию, а сам он родом из солнечной Калифорнии. Папа вмиг пленил сердце молодой индеанки своей задорной харизмой и светловолосой шевелюрой, как впоследствии рассказывала мама. Любовь была с первого взгляда. Им хватило двух недель, чтобы понять, что их жизни настолько сильно переплелись и друг без друга они уже не смогут сущствовать. Родители моей мамы были против, чтобы она уехала с молодым женихом, поэтому он бросил всё и переехал жить в резервацию, чтобы доказать как велика и глубока их любовь. Свадьба состоялась чуть ли не через месяц, а через год появилась моя сестренка. Но спустя месяц погибли при загадочных обстоятельствах мои бабушка и дедушка. Отец рассказывал, что с того момента маму будто подменили. Прошло два года, и она оказалась беременная мною. Папа думал, что счастье вернется в их дом, когда семья пополнится еще одной дочерью. Но у мамы на этот счет были другие планы. Не прошло и двух лет, как она взяла и оставила нас. Вот так вот просто взяла и бросила! Связалась с одним из новоприбывших туристом и укатила с ним в Сиэтл, сказав, что данная жизнь не для неё, что резервация сидит уже в печёнке, а мы только напрягаем её и не даем спокойно насладиться всеми прелестями жизни. Не представляю сколько мужества у моего отца, ведь он остался в резервации с двумя маленькими детьми. А нас нужно было прокормить, одеть и обуть. Со всем этим он справляется на пять с плюсом. Работая автомехаником в Форксе, он успевает брать подработки в разгрузке фур, которые доставляют товар в местный мини-маркет. Работая чуть ли не по пятнадцать часов в сутки, он еще успевает делать всё по дому. Я стараюсь вносить свою лепту в уборке, но чаще всего мой альтруизм заканчивается только на моей комнате, с готовкой у меня всегда было туго, ведь обучить кулинарным премудростям меня было некому, поэтому приготовление пищи легли на плечи папы и сестры. Может быть сестра из-за этого ко мне плохо относится, думая, что я стала переломной точкой в отношении семьи, а отцу не может простить того, что не смог удержать маму, ведь она её очень сильно любила. А я для неё была вроде как балластом, когда я была маленькая, то повсюду ходила за ней хвостиком. А когда у неё начались прогулки вечером с мальчиками, то доходило до истерик. Она тогда очень сильно ругалась с папой, грозясь покинуть наш дом так же, как это сделала умная мама. В этот самый момент мне было очень обидно за отца, потому что его взгляд становился печальным, а вокруг глаз пролегали морщинки, говоря, что ему намного больше лет, чем есть на самом деле. И вот тут я начинала вступаться за него, из-за чего ссора становилась крупномасштабной. Отец пытался нас разнять, итог один. Каждая из нас сидела в своей комнате, а глава нашего маленького семейства уходил вновь на работу, чтобы снять накопившейся адреналин, разгружая тяжеленные мешки и ящики с товаром. Я-то как прилежная дочь сидела дома, делая уроки и читая литературу для души, а вот Кассандра вряд ли выполняла распоряжение отца, не раз убегая из дома через открытое окно, чтобы окунуться в любовь с очередным мальчиком, с которым как ей казалось вот именно сейчас та самая любовь на века, он возьмет её в жёны и она сможет упорхнуть из семейного гнёздышка. Но как и следовало ожидать, рыцарь оказывался последним придурком и идиотом, по словам сестрицы и после того, как получал доступ к её телу неожиданным образом исчезал из поля зрения моей родственницы. Если сестра была ветреной, то я наоборот, берегла себя именно для того, кому будет отдано не только моё сердце, но и душа. Поэтому ложиться под кого-то, прям на первом же свидании, я не собиралась. Только стоило мне вспомнить о жизни, как я незаметно дошла до школы. Здание представляло собой плачевную двухэтажную постройку, которая имела геометрическую букву "Г". Никогда не понимала того планировщика, который решился на такой эксперимент. В нашей резервации не было школ по возрасту, мы все могли уместиться в этом сарайчике, самым молодым был отдан второй этаж, а классы старше возобладали над первым этажом и столовой, в которую все сгребались на большой перемене, чтобы отведать то, что напекла повариха от бога. Еда, это пожалуй единственное, что меня радовало здесь. Ким стояла возле входа и сжимала какую-то тетрадь в руках. Она смотрела прямо на меня, посылая свои недовольные флюиды. Их было так много, что мне казалось, я вот прям здесь и сейчас споткнусь и рухну к всеобщему одобрению школьников. Но этого не случилось к моему счастью и назло моей подруги. – Прошёл объект твоего тайного воздыхания, – съязвила я, как только поравнялась с моей темноволосой подругой. Она отрицательно покачала головой. Значит, до сих пор дуется, если бы она начала гневно меня колотить ногами и руками, посылая мне в след тысячу проклятий, то это был бы первый шаг к нашему примирению, но сейчас она была похожа на бронзовую статую великолепной греческой богини. Хоть Ким и не считала себя красавицей, я была о ней другого мнения. Шикарные густые и длинные волосы цвета воронового крыла, на солнышке отдавали переливы небесно-стального оттенка, широкие брови, идеальной формы, которым не требовалась доработка пинцетом, черные глаза в обрамлении пушистых ресниц, которые не просили туши, прямой носик, слегка пухлые губы, а овал лица имел форму сердечка. Телосложение было обычным, в ней не было лишних килограммов, но и худобой она не страдала. То ли дело я, мне моё лицо никогда не нравилось, имея от природы круглый тип лица, у меня был узкий подбородок, но пухлые губы, нос был маленьким, но курносым. Мы смотрели друг на друга сильно кусая губы, безмолвная перебранка длилась несколько минут. В моих руках была кофта, которую я сминала с особым ожесточением, а Ким продолжала мучить свою тетрадь. Казалось, что никого кроме нас нет возле школы. Проходящие ученики с явным интересом наблюдали за нами, хоть с нашей стороны на них было внимания абсолютный ноль, но я всем своим телом ощущала эти взгляды и смешки за нашими спинами. Пусть весь мир подождет. Для меня сейчас главной проблемой была ссора с моей лучшей наивной подругой Ким, которая как баран упрямо верила, что её любви хватит на двоих, что Джаред сможет полюбить такую, как она. Нужно лишь верить и ждать. Вскоре мы не выдержали и начали смеяться. Заливисто и без остановки, что слезы выступили на глазах. – Ну ты и дурында, – подвела я итог. – От дурынды и слышу, – хохотала Конвеллер. И вот все наладилось, возможно, в душе у Ким остался легкий неприятный осадок от того, что я ей сказала, но она прекрасно знала мою позицию в таких вот недоотношениях, и что мне было неприятно смотреть, как она из кожи вон лезет, чтобы угодить такому наипрекраснейшему парню, как Кэмерон, который как узколоб, видит всё, да не видит ничего. Либо он просто хороший актер, раз так ловко манипулирует чувствами бедной девочки, которая готова всё отдать, лишь бы он ей лишний раз улыбнулся. Вот в чем беда. Он ей улыбался, но это были улыбки простой благодарности, либо даже не ей предназначенные. А Ким после этого могла несколько часов подряд воодушевленно рассказывать, как сам Джаред Кэмерон подарил ей незабываемую улыбку, за то, что она помогла решить за него всю контрольную работу, или между делом подсовывала готовый реферат, чтобы не получить очередную двойку. Я не представляла, как можно успевать делать домашнюю работу за двоих, едва ли справляясь за себя одну, мои мозги к вечеру просто плавились. Поэтому можно было подумать, что из этой односторонней любви Ким по ночам варит зелье, которое прибавляет к двадцати часам еще несколько, либо она умеет останавливать время. – Ким, – начала я как мне казалось издалека, – ты не представляешь.... – Сво-оон-ни, – услышала я свою исковерканную фамилию. Можно было даже не оборачиваться, я и так знала, что такой нахальный баритон может принадлежать только одному мне известному не менее нахальному парню по имени Пол Лэйхот. – Сейчас что-то да и будет, – с сожалением выдохнула Ким, смотря в сторону, откуда донесся крик.