«Есть то, о чем молчали… Говорят, что без света нет жизни. Но я могу сказать вам, что это не правда. Вы возропщете, воспротивитесь, но будете стоять на том, что ложно. Ибо тьма жива и дышит. Тьма, что пребывала на Луне до того, как явились „эти сияющие боги“. Они забрали у меня все время правления над Луной, кроме одного разнесчастного дня — Новолуния. В этот день свет Солнца не касается лунной поверхности и они, „чужие“, сами того не зная, отдают Луну в мои руки. Потому что так было с момента сотворения этой системы… Все думали, что мой мир мертвый, и что его оживил Сиятельный Хонсу, но это не так. Я живая. Была живой до того, как они пришли, и буду, когда их род иссякнет… Будущее лежит передо мной как на ладони… Не бойтесь произносить имя мое, не бойтесь взывать ко мне, народ Луны. Ибо все течет, все меняется, а что-то пребудет вечно».
Запись на последней странице рукописи Чан-э, придворной дамы двора королевы Селены. Время появления неизвестно. Авторство не подтверждено. Выполнена черной вязкой жидкостью, а не серебристыми чернилами лунян. Обнаружена в 298 год Лунного Сияния.
«Жена Хонсу — Селена — существо не менее загадочное, чем её муж. Если о последнем говорят, что он некто могущественный, пришедший из-за Планетарных колец, то о ней все сходятся в одном мнении — дитя Луны. Она была рождена для воли „Сияющего“ (как называют луняне своего правителя)… Светлейшая и нежнейшая, прекрасная и мудрая. Воплощение совершенства. Говорят, что сила Хонсу пробудила дремлющее сердце Луны и помогла принять обличие женщины… Но мы знаем, чем была Луна до прихода Хонсу. Кто-то говорит, что её не было… Что не было ничего. Неправда. Не верьте тем, кто скажет вам подобное. Темная холодная порода таила в себе огромное могущество. Не совершил ли демиург, пришедший из вне системы, дерзкое завоевание земель, что ему не принадлежали? Что, если Селена не столько ответный дар Луны на сияние, которое принес Хонсу, а пленница? Или заложница… И тьма, загнанная в недра ослепительным владыкой, шипит и просит назад то, что принадлежало исконно ей — власть над куском тверди, неосторожно забытой землянами…».
Записи из дневника Эвра Мудрого. Без указания даты.
Асклепий безразлично теребил край своей хламиды, стоя у высокого окна на втором этаже Лунного дворца. Застывшее выражение его лица было опустошенным, словно и не он каких-то два часа назад кричал на Высокого Правителя Луны, хватая его за запястье, оглушая мольбой, пылкой и шумной. Прошу — не оставляй её, не покидай в этот страшный час! Она не сможет одна. Ей будет больно… Нарушить собственноручно изданный закон для Хонсу было нелегко — приличия, введенные несколько веков назад, имели свои основания, свой резон, и, попирая их, Владыка вызывал очень неоднозначную реакцию среди подданных… Молить гордому лекарю — ещё не легче. Но оба с кровью переступили через себя, когда речь зашла о той, которую они любили… На удивление роды прошли быстро. Асклепий полагал, что процесс превратится в тягостную пытку, которая будет терзать его нежную хрупкую Селену раскаленными клещами. Но с час назад яркая вспышка возвестила, что все благополучно завершилось. Новая звезда зажглась… — Спасибо, что она не мучилась, — прошептал он в пустоту, даже не зная к кому обращаясь. — Спасибо, что все разрешилось благополучно. По коридору прошествовали радостно щебечущие фрейлины, вовсю обсуждавшие свершившееся. Все подданные приветствовали рождение принцессы, а теперь морально готовились к шумному празднеству, на котором можно будет принести официальные поздравления сиятельной паре. Это интриговало и волновало. Ведь такого в истории Лунного королевства не было! На что же это будет похоже? — Мне не очень приятно тебе это говорить, — раздался тихий усталый голос Хонсу совсем рядом с ним. — Но я тебе обязан… — Думаю, что ты и сам бы так поступил. Просто я позволил тебе закончить побыстрее с моральными страданиями по этому поводу, — он говорил то, что должен был бы сказать. У него нет оснований сомневаться в любви Хонсу к Селене. Нет. Но знахарь не верил тому, что говорил. Не хотел верить. Сияющий, мудрый, могущественный… Изъян просто обязан был быть в нем. Пусть для Асклепия это будет боязнь переступить собственные законы, даже во имя любимой женщины. — Пройдоха. Я вижу, что ты обо мне думаешь, — Хонсу тяжело оперся о подоконник, смотря на звезды. Повисла тягостная пауза, которую демиург же и прервал: — И ты прав. Установив правило, я не могу его нарушить. Ибо тогда возникает вопрос — кто же я? Но и оставить её, одну, с болью… — Ты спас её, — голос Асклепия сорвался. Перед его глазами настойчиво крутился образ обнаженной Селены, лицо которой было искажено мукой — закушенная до крови тонкая губа, зажмуренные глаза, сведенные челюсти. Какой должна была быть ужасающей эта картина… О, как бы он желал быть там… Но разве можно было сомневаться в искусстве принимающих жриц? Как же яростно кричала на него Селена, когда он предложил помощь… Хонсу ничего не сказал, на мгновение уронив голову на руки. Возможно, что он также был вымотан произошедшим, как и измученная мать, отдыхавшая сейчас где-то в глубине дворца. Асклепий мог только предполагать, сколько энергии рожденной звезды пришлось на новоявленного отца. Интересно, насколько сильное дитя у него получилось? — Когда ты явишь её миру? — формальность, которой с замиранием сердца ждет весь лунный народ и с интересом Солнечная Система и отдаленные звезды. — Через неделю не раньше. Зависит от самочувствия Селены. Такое шумное торжество требует сил и времени. Может даже и через две, — Хонсу задумчиво облизал губы. — К тому же предварительно нужно будет провести церемонию посвящения гвардии… — Девочки, кажется, хорошо перенесли слияние с сердцами планет… Я не слышал жалоб. Никого, кажется, не атаковали призраки ушедших богов, хотя уверен, что родители всерьез опасались этого, когда шли с тобой на сделку. — Я бы так не обобщал. Иннана даже вникать глубоко не стала насчет того, что я буду делать с её дочерью… Телохранитель и телохранитель… Какое ей дело? Я был даже поражен, насколько легко мне удалось получить от неё Истар. — Хочешь сказать, что она не в курсе, что ты наладил связь для её дочери с сердцем планеты? — О, скажи это ещё громче, — буркнул Хонсу. — Как будто бы после того, как она вытребовала у меня довольно унизительные уступки со стороны Луны, мой дворец не стал обиталищем двух-трех её «наушников». — И я ещё после этого пройдоха, — возмущенным шепотом ответствовал ему Асклепий, с выражением легкого ужаса обернувшийся к лунному правителю. — Ты понимаешь, что если она это узнает, то её ярости хватит, чтобы нанести тебе весомый вред! — Она хитра. Ловка. Но, к сожалению, недалека. О, к счастью. Ей настолько понравилась идея поставить меня на колени, что, дав мне так называемую «подачку», она совершенно забыла про тяжелый и вздорный характер своего демиурга. За что в обозримом будущем её ждет возмездие. — Ты у неё ещё кого-то забрать намереваешься? Кажется, отсутствие одной жертвы Афродита ей ещё простит… — Ты согласен с тем, что она делает? Асклепий не сказал ничего. Он ждал последующих слов. — Ни на одной планете этой системы я не знаю столь страшных обычаев, чем на Венере. Кто-то может обходиться жестоко с подданными, кто-то с мужчинами, кто-то с женщинами… Но с детьми… — Есть разные понятия о жестокости, — коротко ответил Асклепий. — У меня сегодня родилась дочь. Чудесная малышка, пленяющая с первого взгляда. Что было бы, если бы её нужно было бы отвести в тот храм? Потому что это установленная жертва… Потому что она вдруг родилась бы бастардом… — К чему здесь сослагательное наклонение? Твое дитя по определению не могло бы оказаться в подобной ситуации, — знахарь тяготился разговором, не особо прельщаясь идеей разглагольствовать на тему вероятностей. — Души странствуют по космосу… Приходят из Галактического Котла, зажигая яркие звезды. Душе, что пришла в тело моей дочери, могло бы взбрести в голову осесть в другом месте… Повисла очередная тягостная пауза. — Я аж слышу, как у тебя в голове катится огромный шар с надписью «непроходимый тупица». И тебя определенно не смущает, что мои силы значительно превышают твои. — У меня не хватает решимости возразить Вам, Владыка, — насмешливо выдал Асклепий, отвешивая шутовской поклон. — Замечательно, — хмыкнул Хонсу, выпрямляясь. Его взор задумчиво скользнул по лекарю, словно постепенно отпуская факт его существования, и, пренебрегая нормами этикета, демиург направился вглубь коридоров по направлению к Лунной башне. Асклепий бросил короткий взгляд в стрельчатое окно — над бескрайней равниной клубилась серебристая пыль, заряженная солнечным светом. В его душе не было желанного покоя, но какое-то мрачное удовлетворение пустило свои корни: теперь у этого могущественного союза есть продолжение. Теперь Селена не будет больше столь тосклива и грустна, как было до Серенити… Она пришла в себя на своей кровати, утопая в белоснежной перине. На согнутой её руке покоилась головка младенца, её новорожденной дочери Серенити. Золотистый пушок её волос щекотал кожу. Селена тихо вздохнула от восхищения, когда взглянула на свою девочку без пелены боли, позволяя взгляду излучать только любовь и безграничное счастье. «Какая она… Как сосредоточение целой Вселенной. Наверное, все матери так говорят… — думала она, осторожно прикасаясь подушечкой пальца к волосам девочки. — Нет… Она совсем другая. Непохожая ни на кого. Такая светлая, лучистая… Опять, как все другие матери думаю…» Черные ресницы тонули в мягкой щеке девочки… Тело Селены совсем не чувствовало усталости. Какая-то сладкая истома объяла все её существо. — Тебе уже лучше, — шепнул Хонсу, оказавшийся внезапно совсем рядом. Он невесомо скользнул на кровать, устраиваясь за её спиной. Его рука осторожно легла на её бедро, тягуче очерчивая изгибы. Острый подбородок лег на плечо, чтобы у него также была возможность смотреть на дочь. — Благодаря тебе, — столь же тихо ответила Селена, чувствуя каждой клеточкой его прикосновение. — Не только мне, — его вздох вызвал дрожь в её теле. — Если бы не твой друг… Она будто бы догадывалась о том, прежде чем он это сказал. Кристальная честность — основа их брака. Конечно же, Асклепий не мог не вмешаться. Не мог остаться в стороне. Воцарившаяся пауза глубоко и подробно рассказала обо всем, что произошло в момент той отчаянной просьбы, от которой, возможно, затрепетали небеса. Хонсу потерся носом о щеку Селены и опять устремил взгляд на дочь. — Она удивительна, — сказал он, вплетаясь пальцами свободной руки в расплетенные блекло-сиреневые волосы жены. — Но путь будет извилист… — Нестрашно. Мы же будем рядом. Где-то у её босой ступни урчал теплый пушистый комок. Наверное, Луна. Она привыкла к спальне королевы, в отличие от белого кота, все ещё без имени, предпочитавшего располагаться в кресле. Хонсу оставил без ответа её слова, легко подув в лицо дочери. Мягкий поток воздуха очертил овал лица принцессы, уткнулся в щеку. Девочка неосознанно приподняла уголки губ, выражая так первую в своей жизни улыбку… — Рядом… — наконец выдохнул эхом демиург, перемещая руки на талию жены и сжимая её крепко-крепко. Лунный дворец пугал. Это была первая мысль в голове Истар, неловко ступавшей по прохладным мраморным плитам. Дворец был совершенно не похож на дворец её матери, пестрящий красками янтарного меда, охры и золотом. Разрыв с родной планетой был для неё тягостен — она впервые отправилась куда-то в иное место, на иную планету. Там, на Венере, на базальтово-серой земле девочка твердо стояла на своих ногах, запрокидывая голову в небо, потому что чувствовала и понимала, что в вышине есть для неё некий жребий, который великодушная, скалящая в широкой улыбке зубы судьба протягивала ей. Конечно, ей самой сложно было понять многое из того, что происходило вокруг неё, но внутри зрело чувство непоколебимой уверенности, что все именно так, как и должно быть. Потому она и не испугалась серебряноволосого мужчины, который заявился зачем-то на поклон к её матери, потому смотрела жадным взором в небо, когда ощутила свет звезды, обозначавшей перемену уготованной с рождения ей судьбы, потому даже не пискнула от жаркой боли, опалившей сердце, когда цепкая нить пронзила её сердце, навеки связывая с сосредоточением всей сущности Венеры. Истар споткнулась и ойкнула — маленькая ножка выскользнула из сандалии, соприкоснувшись с ледяным полом. — Осторожнее, — мягко сказала Лилит. Она шла прямо за ней и бережно придержала Истар за плечи, чтобы малютка не упала. Одетая в белый простой хитон, девушка беспокойно оглядывалась по сторонам, словно не верила своему счастью. Иннана проявила совершенно неожиданное благодушие, когда объявила, что и Лилит, и Астарта также войдут в её свиту, когда она отправится на праздник в честь дня рождения лунной принцессы. Возможно, что здесь секрет таится в стремительном визите Хонсу, который решил лично пригласить правительницу Венеры (наведя заодно связь её младшей дочери с планетой). Истар лишь кивнула, находя на ощупь сандалию. Сейчас они шли по галерее, увешанной серебряными светильниками и зеркалами. Бесчисленное число маленьких дрожащих златовласых девочек взирали на неё с тревогой, доверчиво прижимаясь к зеленоглазым спутницам, разделявшим их чувства… К счастью, галерея плавно завершилась входом в залу средних размеров. Она определенно не была «той самой парадной», о которой они с Лилит уже успели пофантазировать. Скорее больше ритуальной — по восьмиугольной форме она напомнила Истар о жутковатом храме Афродиты. В ней пол был вымощен хрусталем, а по углам, словно растения без присмотра, хаотично скалились кристаллы… Первой фигурой, приковавшей немедленно взор, оказался пахнущий космической бездной синеглазый Хонсу. В ту особенную встречу, когда они с Лилит подслушали его разговор с Иннаной, находясь на крыше дворца, Истар совершенно не боялась его, восторгаясь ощущением чуда, исходившим от этого мужчины. Однако, вторая встреча принесла с собой громоздкую тайну и острую боль… — О, Лилит и Истар! Рад видеть Вас, дочери благословенной, — широко улыбнулся владыка Луны, направляясь к девочкам. — Лилит, вижу, что мать доверила тебе привести младшую сестру на присягу? Лилит смущенно кивнула, не решаясь распространяться о том, что Иннана поспешила сразу ознакомиться с отведенными ей покоями, послав их вместе с сопровождающей лунянкой повелительным взмахом руки. Астарте же было приказано оставаться с матерью. Теперь девочка робела ещё больше, когда обводила залу взглядом и видела, что с другими будущими защитницами принцессы стоят их великие родители. — Все в порядке, — уже тихо сказал Хонсу и ободряюще улыбнулся, летуче касаясь её запястья, словно передавая часть своего спокойствия и уверенности. — Это всего лишь формальность, так что нет ничего зазорного в том, что здесь ты. Лилит покраснела, потупив взор. Истар же вовсю вертела головой, рассматривая остальных присутствующих. Справа от неё стояла высокая златовласая синеглазая женщина в темно-синем, вышитом серебром платье, державшая на руках маленькую синевласую девочку, смотрящую с любопытством на вновь прибывших. Было что-то родственное в испытующем взгляде ярких детских глаз, от чего принцесса Венеры сразу почувствовала к ней особенное расположение, несмотря на то, что сама она была определенно старше. Рядом с женщиной, обнимая её за плечи, стоял молодой синевласый мужчина, то и дело прикасавшийся губами к её виску, будто стараясь успокоить. Поодаль от них, почти у самых кристаллов, стоял сумрачный и определенно узнаваемый ею по красочным рассказам Гуан-Ди, напоминавший монолитную скалу. Подле него стояла жутковатая и неприятная женщина с золотыми волосами, хищно щурящая опаловые глаза. У её ног резвилась маленькая девочка с длинными вороными волосами, развевавшимися словно плащ. — Тетя Сехме, тетя Сехме, взгляни на меня, — пищала она, крутясь вокруг ног женщины, та, впрочем, не старалась её остановить. Слева возвышался иссиня-черный мудрый Тлалок, рядом с которым неподвижной стояла удивительно белокожая (если сравнивать с отцом) девочка с каштановыми слегка вьющимися волосами. Её зеленые глаза спокойно обозревали окружающих с тем же выражением, что и у владыки Юпитера — просветленная невозмутимая мудрость. — Прежде чем начнется празднество, — отвлек Истар от изучения присутствовавших Хонсу, — я бы хотел поблагодарить вас за то, что вы сейчас находитесь здесь. Позвольте, прошу, юным принцессам выйти вперед. Истар, Фэнхуан, Арнемеция, Несару. Владыки и другие сопровождавшие не препятствовали девочкам приблизиться к правителю Луны. Истар отметила, что Хонсу крепко стиснул в руке горстью свободные складки своего одеяния. В этом жесте ощущалась острая напряженность. — Все вы четверо связаны крепко со своими планетами, и я прошу вас обратиться к ним, чтобы они явили вам силу. Слово «прошу» рефреном повторяющееся во фразах владыки Луны волновало Истар, чувствовавшую дрожь в коленках. Изо всех сил звонким голоском она воскликнула, чувствуя как звучат с ней в унисон другие принцессы: — Венера, дай мне силу! — Марс, дай мне силу! — Меркурий, дай мне силу! — Юпитер, дай мне силу! Яркий свет, ударивший по глазам, ослеплял. Истар ощутила, как её оторвало от земли, превратив в невесомое перышко… Словно где-то за гранью текущего мира, вне этой искрящейся хрусталем залы она парила и кружилась, купаясь в золотом свете. Её тело вибрировало, как натянутая струна, преображаясь, меняясь под нежную мягкую мелодию, звучавшую изнутри всего её существа. Волшебство прекратилось внезапно. Твердый пол, внезапно появившийся под ногами, едва не заставил её упасть. Девочка покачнулась, наклоняясь корпусом вперед и раскидывая руки в сторону. Что-то стукнуло по паркету. Она с удивлением опустила голову, чтобы заодно выяснить, почему ножкам стало так тесно. Яркая оранжевая незнакомая обувь тесно облегала её ногу. Чуть повыше обнаженной кожи ступни, непривычно мало видневшейся в этих диковинных туфлях, красовалась не менее насыщенная по цвету лента. Воздух холодил обнаженные ножки, видневшиеся из-под плиссированной юбки в тон обуви и ленте. На руках было странное ощущение — на них красовались белые перчатки. Истар неловко переступила с ноги на ногу, трогая пальцем синий пышный бант с золотым сердечком посередине, словно выросший из груди… — Перед вами гвардия Альянса, мои величавые соратники. Сейлор Венера, Сейлор Меркурий, Сейлор Марс, Сейлор Юпитер. Голос Хонсу выдернул её из озадаченного погружения в себя с целью узнать, что за перемены с ней произошли. Истар подняла голову и огляделась — остальные принцессы стояли одетые, как и она, только в других цветах. Арнемеция, у которой была самая высокая обувь, со сдержанным любопытством рассматривала темно-синие складки юбки, кончиками пальцев в перчатках оглаживая голубой бант. Несару елозила в неудобном для неё костюме с зеленой юбкой и розовым бантом, даже юбку задирала почти до пояса. Тлалок к этому отнесся совершенно безучастно, будто ничего и не происходило — дитя, как дитя… Фэнхуан юркой юлой крутилась, рассматривая со всех сторон красную плиссированную юбку и фиолетовый бант с пылающим красным сердцем в середине. Она вела себя активнее всех… Переведя взор на взрослых, Истар почувствовала, как сердце закололо. Взрослые смотрели на них настороженно и взволнованно. Возможно, что их не предупредили о метаморфозах, которые должны были с ними произойти. Златовласая женщина, мать Арнемеции, стиснула руку своего мужа так, что побелели костяшки, а у самого мужчины свело челюсть от боли… Гуан-Ди смотрел так, будто ему в голову взбрело, что он заключил сделку с дьяволом. Жутковатая женщина рядом с ним хмурилась, прикусив губу. Лилит же выглядела завороженной. Она глядела на сестру, но будто бы даже не видела её! Истар почувствовала себя напуганной и одинокой… В один миг она оказалась так далеко ото всех, кто окружал её. По крайней мере, так показалось девочке. Только один островок спокойствия выплыл на её пути, позволив маленькому утлому суденышку удержаться — Тлалок. Он улыбался, демонстрируя свою невозмутимость в лицо происходящему. Истар неловко улыбнулась, глядя на него, но его невозмутимости ей было не достичь. — Все хорошо. Не бойтесь, — сказал Хонсу, чувствуя всеобщую напряженность. — Это просто ваша боевая форма. Вам достаточно обратиться к своей планете-защитнице, чтобы вернуть свой прежний вид. С этого дня я буду учить вас использовать открывшиеся вам силы. — Но не рано ли им? Они совсем дети! — отчаянно воскликнула златовласая женщина. — О, леди Сулис. Не волнуйтесь. Я не буду сейчас учить ваших детей сражаться. Это наступит в свое время, когда они будут старше. На данный момент времени для них главное ощутить связь с сердцем планеты. А теперь позвольте пригласить вас в бальную залу. Новоявленные воительницы присоединились к своим родителям и сопровождающим, чтобы единым потоком пойти вслед за Хонсу по очередному широкому хрустальному коридору в парадную часть дворца. Бальная зала вся была плескучее серебро и пылкое золото. Она ослепляла и пугала маленькую Венеру своими размерами и круглой формой. Многочисленные светильники, озаренные теплыми согревающими огнями, казались несколько чужеродными посреди спокойного холодного света Луны. Однако Истар была рада окунуться в праздничную атмосферу — разодетые в летучие, прекрасные одеяния придворные Луны, а также делегации других планет звонко переговаривались, предвкушая момент явления им Лунной принцессы. Фоном звучала переливчатая хрустальная музыка, вызывающая из глубины души нежное чувство покоя и счастья… Которое развеялось, когда Истар увидела свою мать… Иннана с Астартой стояли неподалеку от высоких кресел, предназначенных для владык Луны. Кресла для высоких гостей располагались по обе стороны, и кресло для правительницы Венеры располагалось первым рядом с креслом Хонсу… Пепельно-серое лицо было надменным и недовольным. Определенно она уже успела пожалеть о том, что отказалась от присутствия в ритуальной зале… Внешний вид дочери её не обеспокоил, но вот внутреннее чутье подсказывало, что она что-то упустила из своего внимания, что-то, на чем Хонсу намеренно не постарался его задержать. И теперь хищница с Венеры жаждала реванша. Однако Лунный владыка будто и не заметил этого. Он прошел к центральным креслам и повернулся лицом ко всей зале: — Мы рады приветствовать всех собравшихся в Лунном дворце в этот счастливый день! Я несказанно счастлив видеть вас здесь. Прошу Вас: мое самое сокровенное сокровище — сиятельная Владычица Луны Селены и наша дочь, юная леди Серенити. Селена досадливо оправила свое праздничное традиционно белое платье. Материал ткани был тяжелый, и ей было в нем душно. Длинная узкая юбка ограничивала движение, пусть и странно было бы для королевы передвигаться широкими шагами. Шлейф, казалось, намеренно готовился мешаться под ногами… Возможно, такое раздраженное восприятие наряда возникло из-за волнения, буквально душившего женщину. Две прислужницы придерживали перед ней колыбельку с её дочерью. Малышка крутилась и жалобно хныкала в своей кружевной сорочке, чувствуя тревогу матери. — Тихо, милая моя, тихо… Мы сейчас выйдем ко всем. Ненадолго. И вернемся. Принцессе следовало показаться перед гостями в начале праздника не более чем на четверть часа. Селена вынула девочку из колыбели, завернула в теплое покрывальце, чтобы она не замерзла, и прижала к своей груди, аккуратно покачивая, чтобы успокоить. Сейчас она вынесет её на обозрение толпы, во главе которой будут стоять владыки других планет, давно уже обладающие своими потомками… Плодовитая плотоядная Иннана, глядя на которую и чувствуя источаемую ею похоть, Селена едва могла сдерживать тошноту… Она породила пять золотистых искорок от своего пламени. Две или три из этих искорок должны быть в зале. Молодая искрящаяся счастьем пара правителей Меркурия — Луг и Сулис, лазурь и золото. Образец семейного союза со своим журчащим родничком — крошкой Арнемецией. Обточенная ветрами скала с Марса — Гуан-Ди-коршун и его молодая хрупкая фарфоровая жена, неизвестно как выживающая на суровой поверхности багряной планеты. У них свой яркий, греющий огонек (а, да… и конечно грозная львица Марса, которая скалит зубы, защищая этот странный союз). Черный, дышащий табачным дымом Тлалок, о существовании супруги которого никто и никогда не слышал… Но имеющий трех детей, младшая из которых также будет рядом — подвижная зеленая молния из его ока. И ещё много-много людей, радующихся и восхищающихся… Зачем они здесь? Селена, конечно же, принимала участие в визитах, которые совершались на союзные планеты после рождения принцесс (Меркурий, Марс, Юпитер, но, конечно же, не Венера). Но не видела в том особой нужды. У неё не было близких подруг среди правительниц других царств. А потому, можно ли поверить, что содружество наследников демиургов системы столь слажено, что им имеет смысл показывать её дочь? Прислужницы встали по обе стороны колыбели, делая короткие напряженные пассы руками, цель которых была аккуратно переместить её в залу с отсрочкой в несколько минут после того, когда Селена явит свою дочь. Владычица глубоко вздохнула, надеясь все же успокоиться. Серенити жалобно втянула воздух, словно повторяя за ней… — Пойдем, моя звездочка… Каждый шаг отзывался мучительной тревогой где-то под сердцем… Будто там наросла черная дыра, которая утягивала весь свет и тепло. И только звездочка на её руках смело боролась с этим накатывающим, словно цунами, ощущением… Предчувствием беды? Зал не смог встретить Владычицу Луны безмолвием. Возгласы и вздохи плотной воздушной стеной надвинулись на неё и маленькую дочку. Серенити замерла на руках матери, словно испугавшись того пристального внимания, которое обратилось на неё. Владыки планет, стоявшие прямо впереди всей толпы собравшихся, цветными пятнами кружились перед глазами Селены. Сердце часто-часто стучало в груди, готовое вырваться красным сжатым комком наружу. Одна, выставленная на обозрение всем… Ей надо защищать Серенити. Вдруг кто-то причинит ей зло?! — Тсссс, — мягко прошептал ей на ухо родной голос мужа. Его теплая рука легла на её плечо, обнимая. — Все хорошо. Просто улыбнись. Это ненадолго… Церемонная, отработанная за три века улыбка грациозно спорхнула на её губы, вдохновленная его словами. Как редкая бабочка… Петлей вокруг неё извернулся терпкий травяной запах — Асклепий первый резко выделился на фоне цветных пятен. В его зеленых глазах бодрое веселье, которым он пытался её успокоить, а в сухощавой узкой ладони сжат бокал с золотистой сверкающей хаомой*(1), которую преподнесли всем присутствующим для тоста «за здоровье юной принцессы». Только Селена была слишком сосредоточена, чтобы поблагодарить его… — Позвольте поздравить, — первым приблизился и отвесил церемонный поклон Луг. В золотых глазах Владыки Меркурия совершенно искреннее дружелюбие и радость. Он очень участливо посмотрел на малютку-принцессу. Возможно, что в его взгляде проскользнуло любопытство… А ещё, отходя, он сразу посмотрел на свою дочку, стоявшую в ромбе построения воительниц-защитниц, тревожно ожидающих того мгновения, когда им нужно будет приблизиться к принцессе… Его супруга Сулис лучезарно улыбнулась: — Она просто прелесть. Её лазурное платье шелестело многочисленными складками, но в улыбке чувствовался и глубинный страх. Как будто она опасалась Серенити… А, да… Если бы Селене пришлось вот так вот отправить свою единственную дочь на службу не то Альянсу, не то Луне… — Поздравляю, — коротко бросила Иннана, вальяжно приблизившаяся к ней. Сверкающий золотистый хитон вызывающе обнажал её левую грудь, а взгляд, словно острый гарпун, вонзился в Хонсу. Селена напряглась, как струна, и метнула не менее острый взгляд во владычицу Венеры, принудив её обратиться к ней. Красивое лицо казалось равнодушным к этому «вызову» (брошенному причем от лица той, которой она не признавала!), однако в глазах была жгучая ненависть… Хорошо, что не стала чересчур задерживаться и горделиво отошла… — Чудесная девочка, — слегка неуклюже пробасил Гуан-Ди, тяжко выдыхая через крючковатый нос. Его насупленные брови даже не шелохнулись, как будто бы безмятежное выражение лица ему неведомо. Аматэру, грациозно держа мужа под руку, подарила тонкую улыбку малютке, сказав: — Чарующее сияние. — Не воин, — коротко бросила Сехмет, раздувая широкие ноздри. Львица Марса шла вплотную за братом, и Селена поежилась от сурового взора её опаловых глаз. — Славное семя, благодатная почва, — пророкотал Тлалок, осторожно проводя ладонью над покрывальцем. — Славное дитя. Селена благодарно улыбнулась ему в ответ. Он был единственным из числа правителей, вызывающей её безоговорочную симпатию и доверие. После владык наступил час присяги воительниц-защитниц… Селена прошла к появившейся в двух шагах впереди колыбели, и бережно опустила свою дочь в неё. Затем выпрямилась и посмотрела на воительниц. Совсем малютки они стояли ромбом в своей необычной форме (надо будет спросить Хонсу, с чего вдруг гвардия одевается именно так?!), слегка дрожа. Впереди стояла дочь Венеры (Истар, кажется?). Улыбка врезалась в её рот, напрягая уголки, но девочка продолжала самоотверженно улыбаться, бодрясь изо всех сил. По правую руку от неё стояла Арнемеция, серьезно и даже строго смотрящая прямо вперед перед собой, а по левую задумчиво ерзала Фэнхуан, которой, похоже, слега поднадоело стоять на одном месте. Ровно позади Венеры расположилась дочь Тлалока — Несару, задумчиво наматывавшая на палец локон каштановых волос. Они с Венерой выглядели старше, чем Марс и Меркурий… — Подойдите, защитницы Альянса, — добродушно произнес Хонсу, раскидывая в стороны руки. — Отныне и навеки у этой системы есть щит. — Безусловно важный момент, — вальяжно вклинилась Иннана, заставив обратить на себя растерянные взоры остальных владык, подготовившихся слушать Хонсу, рассчитывая на достаточно длительный монолог о назначении и пользе щита. — Однако, я думаю, что дети могут познакомиться с Вашей дочерью и самостоятельно. Вы нужны мне для доверительной беседы, Владыка Луны. Беспрецедентная наглость Иннаны, безусловно дерзкое и даже хамское нарушение этикета послужило как пощечина… Селена едва сдержала ток крови, чтобы не покраснеть от гнева. Эта женщина переходила всякие границы. Есть ли пределы её абсурдного поведения?! К её бескрайнему удивлению Хонсу просто вышел вперед к Иннане, коротко откланялся с извинениями и, предложив опереться владычице Венеры на его руку, направился с ней к галерее… Гуан-Ди что-то злобно прошептал. Настолько злобно, что даже Сехмет на него с удивлением оглянулась. Тлалок же бросил вслед Хонсу кривую усмешку, жутковато перекосившую его лицо. Асклепий метнул тревожный взгляд на Селену и надумал сначала нырнуть сквозь толпу растерянных придворных, чтобы проследить, но остался, решив до победного оказывать поддержку своей подруге. Селене стоило больших усилий сделать вид, что все в порядке. Она шагнула вперед и по всей возможности ярко улыбнулась девочкам: — Не бойтесь. Подойдите, воительницы. Я ждала с нетерпением встречи с вами, Меркурий, Марс, Юпитер, Венера. Те, кто будет защитницами Альянса и хранительницами принцессы Серенити. Венера решительно выступила вперед: — Мы ждали этого часа, Владычица Селена. Мы посвятим наши жизни защите Альянса и вашей дочери! Бойкие бодрые слова маленькой девочки произвели приятное впечатление на Селену, и она… Потом она очень часто задавалась отчаянным вопросом — почему?! Почему она не почувствовала приближение зла?! Почему позволила этому произойти?! Почему Хонсу не было рядом?! Почему?! Ей всегда было холодно. Всю её сознательную жизнь. Она мерзла в недрах своего дома, кутаясь в бархатный полог мрака. Мерзла, обнимая свою единоутробную сестру, которая не могла согреть её, потому что была также холодна, как и она. Скиталась, дрожа, по извилистым коридорам. Но она была владычицей — всей этой мертвой поверхности, странствующей в озаряемой огнями звезд пустоте… Иногда, выходя на поверхность, она смотрела в неизвестность и шептала, сама не зная, зачем: «Я есть… я есть… я есть…». Как её звали? Она не помнила… Или не осознавала? Как назывался её мир? О, кто бы ей сказал это! Уж точно не находящаяся в сомнамбулической спячке сестра… или же просто чужая женщина, неизвестно как оказавшаяся рядом с ней? Но ведь они так похожи… Только она вся белая, с истонченными белыми волосами и закатившимися под черепную коробку белесыми глазами… Сколько так проходило времени? О, у неё не было понятия о времени… Она просто шла… По поверхности или под ней. Шла, пока слушались ноги. Потом садилась. Если она останавливалась на поверхности, то смотрела на сине-бело-зеленый шар, плававший в пространстве. Такой красивый… Такое размеренное существование не смогло длиться вечность. Сверкающий метеор ударил с чудовищной силой по её миру, вышибая столп пыли, заставив её допустить страшную и даже кощунственную мысль, что её владения просто разлетятся на куски, став шлейфом плотной пыли, что будет вращаться вокруг нежного сине-бело-зеленого шара. Однако этого не случилось. Просто шипящий свет вдруг объял всю поверхность, заставляя её, шипя от ужаса и боли, бежать вглубь, надеясь, что свет не проник туда. О, как тщетны были её надежды! …свет был там. В её потаенных покоях. И обнимал её блеклую сестру. Он цепко обвился вокруг нежной хрупкой фигурки, как… как… И произошло то, чего она не ведала и не ожидала. Сестра стала обретать краски… С холодного ложа поднялась не блеклая тень, но сияющая женщина с сиреневыми волосами и яркими фиалковыми глазами, руку которой держал странный светящийся силуэт. — Сестра… Сестра! — прокаркала сипло она, надеясь, что будет услышана, но свет засиял ещё сильнее, вынудив её бежать в глубины. В самые-самые глубины мира, для которого у неё не было имени, но он был её… Был. Потом обрелось время, и нашлось имя. Не она его нашла. Ей его дали. Напуганные людишки, которых вдруг стало так много в когда-то её мире… Ведь хотя теперь сверкающий солнечный свет странствовал по поверхности, на один день он покидал его. «Они» называли этот день днем Новолуния, а её прозвали Королевой Тьмы Новолуния, потому что «сияющему», вторгнувшемуся столь дерзко и безжалостно, пришлось договариваться с этим миром, который принял его лишь на том условии, что его дочь и правительница оставит у себя осколок власти. Один день. День тьмы. …её сестра даже не помнила её. Несколько раз она приходила в день своего правления к ней, но получала только страх и жутковатую решимость дать отпор в ответ на свою попытку найти родственный отзвук. Может потому, что они и не говорили, пока были вдвоем? Но разве она виновата, что та, которую теперь зовут Селеной, спала тогда и не старалась сгладить её одиночество? — Сестра, сестра… — звала она её в первые ночи новолуния все тем же каркающим голосом. Но не было ей ответа. О, она ненавидела этого сияющего «владыку Луны», отнявшего у неё почти все, чем она владела. Этот мужчина всегда был рядом с её сестрой, обволакивая своим лживым облаком света. Первый век сменился вторым, и она сама нашла себе имя, нащупав его в отзвуках голосов Вселенной. Нехеления. О, да! Так было куда лучше. Теперь жителям Луны было проще величать свой ужас. Она оставила свою сестру в покое. Её сердце постепенно перестало кровоточить, и она примирилась с этой досадной ношей, начав постигать и использовать свои владения. Второй век перешел на третий. Она несколько раз пыталась бунтовать против «сияющего» с целью вырвать больший кусок власти. Но безуспешно, хотя она приноровилась находиться на поверхности Луны в несколько дней до новолуния или после него и тщательно скрывала свое достижение от лунных жителей. Она знала, и её несказанно радовало, что сестра тоже безуспешна в своих попытках обрести продолжение своего луча. Это в какой-то мере уравнивало их… Только истечение третьего века принесло ей пренеприятный сюрприз. Её сестра забеременела. Первые три месяца это было тайной и для самой будущей матери, но когда Нехеления о том узнала, то поняла, что должна во что бы то ни стало предотвратить появление ребенка на свет. Это ведь только укрепит права узурпатора на мир! Если вторая дочь Луны родит захватчику дитя… Ооооооо… Каждый месяц и в свою ночь, и в соседние, когда ей было то возможно, она выходила на поверхность и охотилась хищником на Селену. Только беда была в том, что её сестру то и дело защищали. Или сам «сияющий», или странный угловатый прилипала, от которого несло чем-то терпким, от чего её тошнило. Оба стреляли по углам взглядами острыми, как кинжалы, готовые в любой момент вспыхнуть пламенем силы, чтобы уничтожить того, что будет угрожать их белоснежной жемчужине… …И она поняла, что боль лишь слегка поугасла, но не покинула её. Когда в ниши, вжавшись, словно паучиха, своими бледно-голубыми глазами с вертикальными золотыми зрачками она находила свою сестру, то чувствовала, как все её существо сводит от острой боли при виде нежных рук, обнимающих живот в оберегающем жесте… Чудо, о котором сестра просила. Чудо, о котором Нехеления никогда не осмелится просить. А мир приветствовал это дитя. Она чувствовала, как весь ЕЁ мир притих, досчитывая последние дни до рождения ребенка, забывая в какие-то мгновения о своей дочери… о своей истинной правительнице. Чем этот комок плоти внутри чрева её сестры был так притягателен для Луны?! Чем?! Что в нем было особенного?! …однажды ей повезло. Селена была тогда на седьмом месяце, спускалась по длинной мраморной лестнице от главной башни к саду. Странным образом с ней была только одна спутница — недалекая Чан-э, которая не смогла бы защитить правительницу. Нужно было сделать только один единственный толчок. Права на ошибку не было. Бледные руки, запястья которых были оплетены золотыми браслетами, уже вытянулись из тени, отбрасываемой башней, чтобы настичь свою цель. …но сестра почувствовала в самый последний момент. Она со всей возможной прытью отпрыгнула вперед и вбок на две ступени, врезаясь локтями в перила, обдирая нежную кожу. Чан-э испуганно вскрикнула, не осознав, почему был совершен этот маневр. Что-то хрустнуло… Рука Селены, которую та не осмелилась согнуть, боясь, что с перилами соприкоснется живот… — Ваше Величество! Наверху раздался топот ног. Мчалась стража на крик… Нехеления отступила в тень, закусив губу, руки медленно втянулись обратно. Ей хотелось, чтобы её обнаружили. Тогда, несмотря на то, что до новолуния ещё день, она бы явила свою силу. Превратила бы в пепел пару лунян, чтобы показать им свое могущество. Сестра оглянулась через плечо. В сиреневых глазах скопились слезы… Ей было больно. Кто б сомневался. Но то, что поразило Нехелению более всего, это то, что Селена нашла её своим взглядом. Ведь она сгустила тень, чтобы обеспечить себе надежное прикрытие… Отчаянная решимость сестры опалила её, заставив попятиться. Когда луняне окружили свою правительницу, Нехеления поспешила сбежать… Оставшиеся два месяца она отказалась от своих попыток, будучи не в силах отогнать от внутреннего взора лицо своей сестры… Но вот час настал. Она сидела в подземелье, когда снаружи полыхнуло. Как тогда — с явлением проклятого Хонсу — свет ворвался в темные недра, нагло и дерзко содрав все её покровы. Родилась. О, мать Тьма. Родилась. Удар был так силен, что она неделю приходила в себя. Почти столько же, сколько оправлялась после родов Селена. Однако, когда Нехеления пришла в себя, то обнаружила, что на Луне столпилось множество сильнейших со всей Солнечной Системы. Она, конечно, их уже видела или чувствовала (в зависимости от того, какой день Луны был). Но такое скопление не обещало ничего хорошего. Это был день представления дочери узурпатора остальным правителям Альянса. Злость на ту слабость, которую гигантской скалой обрушила на неё «новая звездочка», подсказала ей, что делать. «Был чудесный праздник. Все присутствовавшие радовались рождению принцессы Серенити. Была единственная не приглашенная гостья. Она пришла, волоча за собой темные тени. Она была обитательницей мира тьмы»*(2)… Хонсу был в ярости. Однако ничего не мог поделать. Условия договора, связавшие его с Иннаной, принудили его последовать за ней, изображая жалкого пса на привязи у сияющей госпожи. Демиург уже начал задаваться мыслью, а не прогадал ли он, согласившись уступить так много за дочь Венеры. Вдруг его способность «зрить будущее» подвела его на этот раз? Ведь демиург Венеры была одна из сильнейших, а потому могла подослать ему те видения, которые не соответствовали действительности. Глупости какие. Нужно четыре кольца для внутренней защиты, а если повезет, то и внешние четыре возникнут… Даже если он ошибся в Венере, то это не имеет значения. Без золотого кольца, даже если оно не сможет быть главенствующим, ничего не получится. Оба правителя остановились только тогда, когда дошли до ритуальной залы, где ещё оставались следы вибрации от магии планет. — Мне нравится, что ты соблюдаешь наш договор, — вкрадчивый голос Иннаны как мурлыканье сытой довольной кошки. Но Хонсу не спешил обманываться. Он знал, что на самом деле она в ярости и жаждет ему досадить. — Я держу слово. — О, да. Я вижу. Твоя жена в ярости. Для начала мне этого довольно… Но, чтобы я не разозлилась сильнее, ты мне обстоятельно объяснишь, где ты обманул меня с моей дочерью. Или, проще говоря, что ты с ней сделал. — Сделал? — Ты просил у меня телохранителя для своей дочери. Умелого венерианского воина. Однако свет, исходящий из неё, говорит мне о том, что было утаено. Ты создал связь с планетой. Это одеяние… Ты же знаешь, что я надавлю на Лилит, и она расскажет мне все, что видела… Хочешь увидеть, как это будет? Иннана утратила контроль над собой, показав болезненную озлобленность, ярость и наслаждение потенциальной возможностью проявить свою склонность к садизму. Хонсу едва удержался от того, чтобы не поморщиться. Он слегка склонил голову: — Да, Благословенная. Теперь Ваша дочь связана с сердцем Венеры. Это сделано для того, чтобы она могла защищать Альянс. — Она могла бы служить Альянсу и безо всяких связей с нашей планетой, — холодно проронила Иннана. — Каковы последствия этой связи? — Возможность использовать магию демиурга. О, Благословенная, речь идет только о слабых импульсных атаках. — Ты не лжешь мне? — женщина пристально уставилась на него, изгибая шею, как змея. — Нет, Благословенная. «Когда ты поймешь, что я солгал, будет уже слишком поздно»… — Хорошо, — кивнула Иннана. — Я принимаю это и не буду сильно наказывать дочерей. Но… В этот миг Хонсу ощутил, как содрогнулся дворец от мощного потока темной энергии. Демиург похолодел, оборачиваясь к коридору, а затем применил мгновенную телепортацию, от магии которой в зале зазвенело ещё больше. -…я уже наказала тебя, — закончила Иннана, плавно поворачиваясь в направлении залы. Правительница Венеры собирала крупицу любой информации о Луне и знала, что у неё есть Темная сторона… Она вошла тихо, но привлекла к себе взоры всех. Венера ощутила болезненный холод, когда увидела женщину, вошедшую в залу. Бледная с блеклыми глазами, в которых блестели золотые искорки, с роскошными темно-синими волосами, тянувшимися длинным пологом за ней, облаченная в узкое светлое платье с темными вставками наверху и внизу. На её шее гарротой сжалось широкое золотое колье, на руках, как кольца кандалов, браслеты… Во лбу незнакомки зеркальным блеском сиял крупный черный камень. — Кто ты?! — Истар вышла вперед, несмотря на дрожь, сотрясавшую все её тело, несмотря на то, что она была такой маленькой и уязвимой. — У меня тоже есть подарок. На самое большое празднество Луны я единственная не была приглашена*(3), — проигнорировала её Нехеления. — Ты осквернительница священного места! — вновь попыталась привлечь её внимание Венера, сжимая кулачки. Но женщина даже не повернула к ней головы, не сводя взгляда со смертельно бледной Селены. — Кто ты? — хрипло спросила властительница Луны, опасаясь, видимо, своих самых худших предположений. Все знали о черной королеве… Но никто не видел её. И сама Селена не видела, хотя чувствовала, кто наблюдает за ней из тени. Кто взывает к ней… — Ты знаешь меня. Я живу на Луне, но скрываюсь в её глубинах. По толпе придворных прошла волна вздохов ужаса, и Истар услышала шепотки: «Нехеления, Нехеления, Нехеления, Нехеления…» — Ложь! Такое черное существо не может жить на Луне! — воскликнула Несару, топая ногой. Тлалок, молчаливо взиравший на происходившее, усмехнулся краешком рта. — Но это так. Вы, — Нехеления обвела хищным взором всех присутствовавших, — попали на эту звезду из далеких пространств галактики. Я, возможно, тоже, но была здесь много дольше вас. Не одинаковы ли наши истоки? Она вновь обратила взор на Селену, обращаясь уже лично к ней: — Вы ведь знаете: тьма необходима. Если вы просто примете мою руку… Если Вы примете тьму… В глазах Нехелении вспыхнула сдерживаемая веками жажда… Оказавшись лицом к лицу с сестрой, она не смогла удержать её, вспоминая, как обнимала хрупкое, лишенное цветов тело… Она протянула свою руку к Селене, но та смотрела на неё с ужасом и отвращением. — Где свет, там и тьма. Тьма взывает к свету, и свет вновь будет взывать к тьме, — прошептала черная владычица Луны, на краткий миг опуская голову. — Кажется, так мы с вами не договоримся. Придется иначе. — Да, придется, — яростно ответила Селена, заступая так, чтобы оказаться между незваной гостьей и своей дочерью. — Если ты поклянешься, что не угрожаешь нам, не причинишь зла, то сможешь остаться и жить в мире с нами на Луне…*(4) — О, значит, ты и твой сиятельный муж позволите мне остаться, — прошипела Нехеления, отпуская всяческую надежду на примирение с сестрой. Ничто больше не могло взъярить её, как указание на то, что у неё отнимают этот мир. — Не выйдет. Ведь истинная правительница — я, королева Тьмы Новолуния. И раз вы забыли о том, как на самом деле обстоят дела, я поспешу подарить свой подарок юной принцессе. Правители других планет стояли на своих местах, не шевелясь, наблюдая за происходящим. Луна была для них загадкой, вмешиваться в природу которой представлялось опасным. Даже мудрый Тлалок молчал, выжидая неизвестно чего. А потому никто и не помешал прозвучать черным словам… — В подарок на празднество вы получите мое прекрасное проклятье! Очень скоро этому королевству придет конец. Угаснет сияние твоего Сердца! А прекрасная принцесса умрет, не унаследовав трон. Это мой подарок! И когда мое проклятье свершится, Серебряное Тысячелетие будет уничтожено! *(5) Боль и яд помогли ей как можно более громогласно прокричать эти слова, вложив в них всю злость и ярость, которую она копила эти три неполных века. Все вокруг содрогнулось от её мощи. Селена приняла на себя волну темной энергии и опала на пол. Нехеления шагнула вперед, нависая над ней с мрачным торжеством. Возможно, что удар настолько силен, что свержение узурпаторов произойдет ещё быстрее. Возможно, что в этот момент. Однако… — Твое проклятье не будет иметь силы. Отойди от Селены, — тошнотворный запах терпких трав резанул по ноздрям. Нехеления зашипела, оборачиваясь. Асклепий стоял прямо за ней. Его лицо посерело, исказившись от ненависти и злости. Да, все верно, травник… Ты дал нанести удар по своей драгоценной лунянке… Удар, от которого теперь не уйти. …где Хонсу? Она была уверена, что ощутила его присутствие. В тот же момент, когда Асклепий выступил за ней. Только могущественная сила демиурга угасла, как отливная волна… Прячешься, Хонсу? — И в самом деле. Мы поняли, что у вас на Луне все не так уж и просто, — пророкотал Тлалок. — Мой мир не делит энергию на энергию зла или добра, но созидания и разрушения. В данный момент разрушение в тебе преобладает. Уходи. — Ухожу, — усмехнулась Нехеления, продолжая вглядываться в лицо Асклепия. — Как и положено владычице теней… И исчезла. Последний день перед новолунием истекал. Пик её сил был совсем рядом. Хонсу вбежал в залу в тот же миг, когда она рассыпалась черным вьющимся ручьем, разделившимся и ускользнувшим в разные щели в комнате. Владыка Луны не стал тратить время на попытки поймать тьму, а бросился поднимать Селену, которая тихонько всхлипывала, тщетно пытаясь встать. Новоявленные защитницы Альянса стояли напуганными. У Истар дрожали коленки — такой разрушительной силы видеть ещё не доводилось. Меркурий и Марс, как самые маленькие, вообще тряслись осиновыми листьями, будто увидели мистического монстра из-под кровати, о котором в воспитательных целях как-то упоминали родители… Юпитер была единственная, кто вообще не проявлял страха. Она была чертовски зла. Сулис крепко цеплялась за Луга все то время, пока Нехеления подносила свой подарок. «Не ходи. Не надо. Не вмешивайся», — мысленно шептала она мужу, боясь, что он все-таки сорвется и бросится, очертя голову… Темную сторону Луны она увидела впервые. Это не их дело… Ведь так? О, нет. Теперь это их дело. Их дочь — защитница Альянса (не пустое ли слово-прикрытие?) и Лунной Принцессы. Неужели Арнемеция будет ежедневно находиться рядом со злом?! Ловушка. Она ведь знала, что это ловушка! Чувствовала. Но сама сказала Лугу, что он может принять предложение Хонсу. Что это принесет пользу Меркурию. Сама. Гуан-Ди ненавидел магию. Она давалась ему плохо, ведь он всегда был в большей степени воином. Всякие чудодейные уловки — привилегия Иннаны. Не его… Пока Нехеления говорила, он даже и не думал что-то предпринимать. Опасность этой женщины не была им ощутима. Но стоило той произнести текст проклятья, как марсианин схватился за меч. Но не успел его применить… (а по правде говоря, не был уверен, что смог бы). Черная, извивающаяся натура Нехелении произвела на него ужасающее впечатление. Его маленькая и отважная Тэри удерживала его за плечи. Она ни капли не испугалась. Что за сталь в её мягкой песчаной волне? Тлалок ждал. Он знал все наверняка. Знал, что может сделать темная сторона Луны. Знал, что Хонсу не осмелится вмешаться, чтобы ни Марс, ни Меркурий, ни тем более Венера не ведали, какова его истинная сила. Хотя Марс бы это и не особо волновало: подобно верному вассалу он принес присягу и мало волновался о том, каков на самом деле его сюзерен. А ещё Тлалок знал, что некоторые вещи должны найти выход. Хотя, если честно, он не думал, что Нехеления осмелится проклясть дочь Хонсу… Сколько же боли и отчаяния в ней скопилось. Сколько… И сейчас он наблюдал за встревоженным отчаявшимся демиургом, который делился энергией с супругой, чтобы поднять её на ноги. За тем, как он пытался успокоить расплакавшуюся малютку-дочку… За тем, как медленно отходит от ужаса зал… Он знал, что наблюдение не его удел, но сейчас не видел необходимости действовать как-то иначе. Повисшая в зале тишина треснула в один миг, когда Селена, приобнимая мужа, выпрямилась, повернувшись к присутствовавшим. Шепотки превратились в хрустальный звон, от которого начала разыгрываться мигрень. Гуан-Ди бесцеремонно дернул за рукав Луга, привлекая его внимание, и принялся мрачно ему что-то говорить. Как продолжать торжество? Селена чувствовала себя разбитой — плотная волна черного яростного гнева Нехелении вдавила её грудную клетку внутрь тела, лишив сердце тока крови. Конечно, ей это показалось. Случись это по-настоящему, Хонсу пришлось бы с ней повозиться… Сейчас она отчаянно думала, пыталась выявить — зацепила ли королева Новолуния своей магией Серенити? Или вся волна пришлась на неё? О, небеса. Пусть так и будет. Пусть все обрушится на неё… Не на Серенити. Она приняла дочь из рук Хонсу и прижала к груди, ощупывая, обволакивая своим нежным светом, чтобы затереть разрушительную мощь проклятья… Нет. Нет. Не было никакого проклятья. Не было. Этого всего лишь злоба… яростная злоба черной тени Луны. Со стороны ритуальной залы вернулась Иннана. Она лениво огляделась по сторонам — Селена поняла, что ей все было известно. Она не удержалась и с обидой посмотрела на мужа, который позволил увести себя перед самым визитом незваной гостьи. Но пламя горечи пришлось затушить. Не при свидетелях. Нельзя… Распахнулись резные парадные двери, и раздался крик глашатая: — Владыка Сатурна, Хронос и его дочери — принцесса Хель и Шакти. Продолжая обнимать жену, Хонсу повернулся к дверям. Это было странно… Но на лице своего мужа Селена увидела неподдельное изумление. Его способность к предвидению не подсказала ему возможность столь раннего визита последнего воплощенного демиурга Солнечной Системы. А могучий Хронос, выглядевший внешне, как коренастый приземистый мужчина с кучерявой черной бородой, на голове которого сиял золотой венец, усеянный россыпью крупных синих сапфиров*(6), размеренно шел к владыке Луны. Следом за ним шла нескладная долговязая девушка-подросток с жесткими, как проволока темно-зелеными волосами и сумрачными вишневыми глазами, которая сразу нашла взглядом Серенити, и, казавшаяся фарфоровой, хрупкая девочка с фиолетовыми глазами и черными как смоль волосами. От старшей веяло какой-то рассеянностью, легким страхом, печалью и обреченностью… А от младшей наоборот — жутковатой разрушительной силой и поразительным спокойствием… Хонсу вздохнул, вновь ободряюще сжимая плечи Селены, а затем выступил навстречу Хроносу. Ведь этого часа он ждал давно…