«…и была Луна пуста, безжизненна. И не могла дать никакой жизни и света, таясь блеклой тенью за своей матерью иль сестрой Землей. Бесплодная, бездушная… Даже свет щедрого солнца обходил её стороной. До той поры, пока не пала на неё Звезда. Глубоко взбурила она поверхность Луны, прорываясь туда, где предположительно была пустота. И открыла Звезда тайну. Не мертва Луна, как полагалось думать. А лишь глубоко спала, ибо час не настал для пробуждения. Звезде открылось сердце Луны — океан жемчуга и серебра, дремлющего до поры до Времени. И настало Время. Океан столкнулся с пламенем Звезды. Полыхнуло, и помчался на поверхность свет, что обнял всю поверхность Луны, превращая в подобие зеркала. Луна ожила, задышала и позвала солнечный свет, чтобы тот напитал её сияние, не дав ему угаснуть. С той поры не была Луна более покинута и одинока…» Отрывок из «В начале всего свет». Чан-э, придворная дама двора королевы Селены, 110 год Лунного Сияния.
«Мы часто задавались вопросом, а зачем Земле Луна? Сейчас, когда мы можем наблюдать там полноценное сильное королевство, которое наравне с нашим участвует в жизни Альянса, нет никакой возможности оставить в стороне вопрос, почему Луна вращается вокруг Земли, а не вокруг Солнца, как другие планеты? В чем её предназначение? Долгие научные изыскания позволили нам с почти полной уверенностью заявить, что Луна играет роль щита. Наличие Луны на орбите нашей планеты влияет на движение крупных метеоритных тел, устремляющихся к Земле. Однако по мнению некоторых, это лишь одна из её функций. Достопочтимый Понт в своем трактате подробно описал влияние Луны на приливы и отливы, что, впрочем, и не имеет смысла оспаривать. Но под большое сомнение попадает гипотеза о сильном влиянии Луны на Землю в том плане, что она контролирует процессы перемещения огненной субстанции внутри планеты и обеспечивает более спокойный характер извержений по всему свету. Не следует забывать, что мы видим Луну не более чем три века, хотя наши предки и подозревали, что есть нечто там, в космической темноте, влияющее на водную кровь Земли и затмевающее на краткий, но страшные мгновения солнце… Сейчас мы видим много больше. Обладаем возможностью путешествовать меж планет, благодаря мощной магии, текущей в нашей крови. Но магия дает нам решения проблем, а не объясняет их природу…» «Земля и Луна. Загадочные связи». Эвр Мудрый, Владыка Востока. Год 467 от Явления Магии.
«Они дивные… Похожи на нас, но в то же время совершенно отличны. Может быть, нам стоило бы быть аккуратными. Гордые, странные соседи, избегающие дипломатических контактов с нашим королевством. Меня тревожит, что их представительство ещё ни разу не посетило встречи Альянса, проводимые на Земле, а на других планетах избегает нас. Возможно, что они таят от нас свои секреты. Возможно, что боятся нашей враждебности. Ведь с момента «явления» Луны шла речь о её колонизации… Меня всерьез настораживает их поведение. А также и то, что по какой-то причине увеличилось число черных тварей… Вчера донесли о нападении на деревню в южных краях странных монстров, похожих на безголовых людей. Порядка пяти десятков мертвецов. И это шестой случай. По народу уже катится страшное слово «антропофаг» за то, что эти твари пожирают человеческое мясо. На севере видели Дикий Гон… Поговаривают, что на погостах видятся гули. Я уж вынужден молчать о страшной трагедии, постигшей мой род… Мой несчастный брат Кретей. Никто и не мог бы предположить такого… И ведь всего две весны минуло с того дня, как меня покинула моя нежная Нефела… Я очень рад, что наш сын ещё так юн и находится полностью под моей защитой. Темные дни сейчас наступили для королевства… И как бы мне хотелось быть хоть в чем-нибудь уверенным». Из Дневника Его Величества, короля Эола.
Селене было очень тоскливо в её просторной, завешенной белым шелком спальне. Положение не давало сейчас возможности присутствовать при дворе, а от фрейлин и их изысканного запаха было тошно, и потому она попросила оставить её одну. Вот и оставалось лежать с опостылевшей книгой на кровати, стараясь заснуть. Женщина фыркнула, откладывая тисненный золотом томик в сторону. Лучше попробовать кое-что другое. Осторожно положив руки на выпирающий живот, из-за которого хотелось временами горько зарыдать со словами «я настояща-а-а-ая лунная корова!», она постаралась почувствовать самый сладкий для неё в этом вынужденном одиночестве звук — биение сердца её дитя. — Здравствуй, мое сияние… Мамочка тебе докучает сегодня, да? Прости… Но я так хочу, чтобы мы с тобой увидели друг друга поскорее… Мой долгожданный лучик… Столько лет я тебя ждала. И теперь даже лишний день — такой груз и морока. А твой отец опять устроил прием… Знает же, как я люблю танцевать! Во дворце вновь все живо и поет, а я вынуждена быть здесь… Ничего. Скоро мы с тобой вместе пойдем танцевать. Я так жду того дня, когда загляну в твои лучистые глаза, моё чудо… Её воркование прервал стук. В этом не было бы чего-то необычного, если бы стук не донесся со стороны окна, которое, впрочем, и так было слегка приоткрыто. Селена испуганно села на кровати, оберегающим жестом прикрывая живот: — Кто здесь? Пахнуло терпкими травами: — Тише-тише! Это всего лишь я! — на подоконник подтянулся черный острый Асклепий, завернутый в мешковатую хламиду, одну полу которой он прижимал к груди. В глубоких зеленых глазах смешинки. — Пришел тебя проведать! — Ах! С ума сошел? — Селена распахнула фиалковые очи. — Ты знаешь, что тебе будет за вторжение в мою опочивальню?! — Ничего не будет. Я с сиятельного разрешения Хонсу залез. Он сказал, что, дословно цитирую, «этот зануда Гуан-Ди не собирается с меня слезать, пока не будет всё оговорено по совместной миссии на Уран с целью приглашения тамошнего правителя в Альянс, а посему метнись-ка, Асклепий, проведай мою любезную». — Ты ещё и неудачно шутишь… Признайся, ты сам сюда залез. — Да нет же! Хонсу меня послал! — Асклепий уже спустил непомерно длинные ноги в комнату. — Не веришь? У меня доказательства! Произвольный карман из хламиды подозрительно зашевелился. Селена, надумавшая ранее спуститься с кровати, подобралась ближе к изголовью, чтобы увеличить расстоянии перед выглядящим чересчур уж подозрительно Асклепием: — А теперь повтори мне дословно слова моего мужа, чтобы я была уверена, что он направил тебя именно ко мне. А не послал куда подальше, что ты столь вольно истолковал. — Хей, это всего лишь кошки, — с мягкой улыбкой Асклепий опустил край хламиды, показывая Селене два пушистых клубочка — иссиня-черного и белого цветов. — Кошки? — все ещё держа руки на животе, Лунная владычица сползла по простыне вниз и спустила босые ступни на холодный мрамор возвышения, на котором располагалось её ложе. — Откуда у тебя кошки? — О, это не обычные кошки. Подозреваю, что они из знатного рода с легендарной планеты Мау. — Что?! Так почему эти знатные кошки у тебя?! — Выкупил на чёрном рынке. Скорее всего их подло украли. Знаешь же нынешние нравы… — Так! Вот ты и попался! Вовсе Хонсу тебя не посылал ко мне! — Да нет же… С тобой совершенно невозможно разговаривать… — Асклепий сокрушенно покачал головой. — Ясное дело, что я сначала показал их Хонсу и посоветовался с ним. Может, он бы дал мне команду отправить их куда-нибудь за край Альянса с надеждой, что кто-то довезет бедняг до родной системы? — И что сказал Хонсу? — Селена с легким ехидством наклонила голову, делая вид, что безоговорочно верит словам друга. — Сказал, что кошки просто прелесть и стоит показать их тебе. Ты будешь рада такой компании… — «Рада», значит… Ну-ну. И как твои кошки составят мне компанию? — Запросто. Ты знаешь, что они двуликие? — Оборотни? — Селена мягко огладила живот, чувствуя, как шевелится внутри её дитя, почувствовавшее, видимо, что снаружи происходит нечто интересное. — Что-то вроде того. У них есть и человеческое обличие и, по слухам, очень красивое. Будешь их растить? Срок жизни у них долгий. Взрослеть будут с твоей дочкой. А ещё у них есть удивительная способность — они довольно быстро приноравливаются к языковой среде, в которой оказываются. Пара дней — и они с тобой заговорят. Селена встала и, слегка переваливаясь, приблизилась к Асклепию, чтобы рассмотреть кошек поближе. — Почему они не просыпаются? Кошки же достаточно чувствительны… — О, не волнуйся! Они были так измучены, что я навел на них целительный сон. — Вот как… Что ж, можешь положить их на мое ложе, — женщина присела обратно на краешек кровати и похлопала ладонью рядом. — Надеюсь, что у меня нет аллергии на шерсть. — Думаю, нет, — Асклепий аккуратно сгрузил кошек рядом с Селеной. — Белый — мальчик, черная — девочка. Что интересно, они из разных пометов, прости, семей. — Они дадут потомство? — Ну, лет через двадцать, — целитель смущенно почесал затылок. — Ты не хочешь котят? — Почему же… — Селена осторожно прикоснулась к бархатной шкурке черного котенка, замирая на несколько мгновений, чтобы почувствовать отклик живого тепла. Малышка внутри неё притихла, будто тоже прислушиваясь. Селена улыбнулась чему-то своему, а затем погладила котенка, который встрепенулся и открыл глазки… — Ой, я её разбудила… — Все хорошо, — Асклепий присел с другого края, протягивая котенку руки. Тот принюхался и ткнулся влажным носом в сухую, пропахшую травами руку мужчины. — Ты сказал, что это девочка… Как бы мне её назвать? — То есть ты решилась оставить их? — Да, оставлю, — Селена серьезно заглянула в карие глаза котенка. — А как они перевоплощаются? — На планете Мау очень плотный магический фон, питающий их силы. Кошачья магия довольно специфическая… Здесь им куда труднее будет. Фон для них абсолютно чужероден… — Понимаю, — женщина погладила котенка, чувствуя как он доверчиво льнет к ней. На мгновение её пальцы столкнулись с пальцами Асклепия, и взгляд мужчины стал как-то по-особенному отрешен. Селена осторожно сместила руку, разрывая прикосновение. Не то чтобы она не понимала. Напротив. Она всё прекрасно понимала… И почему он так реагирует. И почему вламывается к ней в спальню, когда она одна, забытая друзьями, пока все веселятся на балу. И почему принес ей этих кошек… Он для неё как на ладони… Он её лучший друг, которого она встретила уже будучи замужней женщиной… Но которого могла бы и любить, если бы не… Тревожный стук в дверь. Асклепий змеем соскользнул с ложа и нырнул за занавеску. — Ваше Величество, — робко сказала одна из её фрейлин — беловолосая и темноглазая прелестница. — Его Величество, Владыка Хонсу. — Благодарю, — Селена едва сдержала смех, когда увидела, какую рожицу состроил Асклепий, выглянув из-за занавески. — Я всегда рада своему супругу. Эпоха Сияния Луны насчитывала уже почти три века. Три века правления Правдолюбивого Хонсу, могущественного владыки Луны, пришедшего на неё сиянием извечного «Порядка», как говорили некоторые придворные льстецы. Сказать по правде, мало кто помнил самые первые годы «Сияния». Было множество версий о том, как же все началось, но неизменно одно — Хонсу. Постоянство владыки лежало в основе всех преданий. Относительно самой Селены такого единодушия не было, но она не особенно возражала, поскольку особо молодые и романтичные жители Луны активно сочиняли легенды о том, что Хонсу вымолил её у бескрайнего Космоса, как «истинную радость» и «счастье», которые не мог обрести без неё. Облик правителя Луны отличался особой легкостью — вечный юноша с могучими плечами, за которыми порой впечатлительным мерещились крылья, и узкой, почти девичьей талией. Глаза темно-синего, почти черного цвета, в которых вспыхивали всполохи зарождающихся звезд, драконий нос с широкими крыльями и прямой переносицей, алебастровая кожа, на которой сейчас горели легкие пятна румянца, похожие на нежные поцелуи солнца. Внешне он выглядел, как юноша, которому так и не доведется стать мужчиной… Асклепий выглядел по меньшей мере в полтора раза его старше. Однако стоило присмотреться внимательнее, и владыка казался старым, почти древним сплетением света… А подходил к концу всего лишь третий век его правления. — Счастье мое, — Хонсу притворил за собой дверь во избежание лишних свидетелей, — этот пройдоха ещё у тебя? — Как всегда любезен, — Асклепий свалился с подоконника, гремя костями. — Я ещё здесь, если ты это обо мне, а не о ком-нибудь ещё из её малоприятных друзей. — Селена, — голос владыки тотчас потяжелел. — Он всего лишь кривляется, — Селена мягко улыбнулась, поглаживая белого котенка. Тот все ещё спал под воздействием чар. — Смотри, какие милые… Хонсу задумчиво посмотрел на котят. Черная кошечка уже успела усесться и смотрела на него лучистыми карими глазами. Владыка усмехнулся, встретив её взгляд: — Луна. — Что? — Селена растерянно посмотрела на супруга. — Так её лучше назвать. А вот на счет белого — пока не знаю. Его путь ещё не ясен… — Опять за свое, — проворчал Асклепий. — «Ещё не ясен»… — Уйди, пройдоха, — голос Хонсу был уже вполне благодушен. Из-за гостя из созвездия Змееносца он быстро вспыхивал, но и быстро успокаивался. — Сил моих нет на тебя смотреть. Асклепий скривился и намеревался продолжить петушиться, но наткнулся на просящий взгляд Селены, задумчиво скользнувшей пальцем по губам. Действительно, не нужно пререкаться в обществе беременной женщины… Целитель миролюбиво развел руками и залез на подоконник: — Бывайте, лунные жители. Пойду бороздить космические просторы. — До встречи, — лунная правительница улыбнулась ему тонко и нежно, и эта улыбка переместилась на губы Асклепия, словно отраженный лучик, прежде чем он перевалился через подоконник и исчез в темном ночном покрове. — Мне не нравится, что он столь бесцеремонно вторгается к тебе, — Хонсу присел на кровать, роняя сцепленный замок рук на колени. — Начинает казаться, что вас связывает много больше, чем есть на самом деле. Селена забралась обратно поглубже на кровать, к самому изголовью. Она не хотела сейчас давать своему супругу возможность видеть печаль на её лице… Ему не стоит знать, что для неё не секрет чувства Асклепия. — Он мой друг, — голос мягок и осторожен, как черная кошечка, трущаяся носом о бок властителя Луны. — Конечно, меня с ним связывает многое. Хонсу обернулся к жене. Серебристые одежды, летучие, похожие на скопление звездной пыли, всколыхнулись, как диковинные крылья. Селена прерывисто вздохнула. Как же удивительно прекрасен этот мужчина, которого по какой-то причуде неба предначертала ей судьба. Пусть цепочка лет, которой она с ним связана, становится все длиннее и длиннее, но одно безусловно неизменно: она без ума от него. Невозможно для неё не тонуть в этих бархатных глазах, навечно запечатлевших в себе звёзды. Владыка стряхнул туфли, сгреб черного котенка в охапку и скользнул наверх к жене, аккуратно обогнув белый, тихо сопящий клубочек шерсти. — Знаешь, вынужден сказать, что просто ревную… Он куда более вольная птица, чем я… Знаменитый целитель, знаток ядов, не обладающий каким-нибудь важным государственным постом, но грандиозно влияющий на всех своих знакомых правителей… Определенно чёрный маг. И в то же время, он владеет твоим вниманием, способен тебя рассмешить, когда меня нет рядом… — Ты способен на ревность? — у Селены пересохло в горле, руки мелко задрожали, и она мягко обхватила живот, надеясь найти самообладание в тепле своего дитя. Ей до сих пор было диковинно говорить ему «ты», когда долгое время — около века они изъяснялись с использованием церемонного «вы». Так продолжалось, пока её не прижали к стене и не сказали, что не желают, чтобы в речах чувствовалась отдаленность… «Ты должна быть рядом со мной… Ближе, чем кто-либо. Ни слова, ни движения… Ничто не должно отдалять тебя от меня». Пыл, который обрушился на неё в дальнейшем, мог бы растопить ледяную шапку Марса в пар… Спокойный умиротворенный Хонсу словно с ума сходил, когда речь заходила о ней… Селена чувствовала на его счет то же самое и боялась. Потому что нельзя с таким пылом любить… Неправильно. Особенно для правящих особ. Такая любовь обычно плохо заканчивается, поскольку превращает людей в безумцев. Хонсу опустил котенка на подушку, а сам лег головой на бедра супруги, осторожно расположив руку под её животом. Пальцы осторожно погладили холмик, укрытый белым шелком. — Наша дочь определенно будет той, кто надолго запомнится галактике… — То есть даже не системе, а галактике? — Могу сказать больше — Вселенной, — тонкие губы аккуратно прижались к животу, и Селена откинулась на спину с тихим вздохом. — Звучит пугающе, — прошептала она, пальцами обхватывая лицо мужа и легкими прикосновениями, как крыльями бабочки, очерчивая его скулы. — И самонадеянно… Хонсу подался вслед за её прикосновениями, осторожно выпрямляясь на руках и вытягиваясь над её телом, словно серебряный змей, выдыхая в самые губы: — Пожалуй, что так… Несколько минут были затоплены только плавными, тягучими, безукоризненно аккуратными прикосновениями. Хонсу осторожно покрывал поцелуями тело супруги, стараясь не пропускать ни миллиметра. Это стало своеобразным ритуалом для него с того первого момента, как он увидел её. Слушая, как шелестит летучий шелк платья, соскальзывавшего с ложа на пол, Селена привычно думала о том, что никак не может понять, почему этот могущественный мужчина так трепетно и жадно любит её… Фиалковый цвет её глаз вряд ли мог бы сразить бездонностью космоса… Разве что тем, что на Луне, кроме крашенной ткани с иных звезд, нет больше фиолетового… Она беспечно юна, тонка, хрупка и белоснежна, но разве нельзя сказать этого о тех же придворных дамах? Чем она отличается от них, помимо цвета волос и глаз? Почему именно к ней потянулся владыка? Тишина, бывшая обычно извечным ответом, заполнялась сейчас теплым кошачьим мурлыканьем. Получивший недавно имя Луна котенок топтался на одной из белоснежных подушек с золотистыми кисточками. Удивительно активная девочка… Поцелуй в колено, и Хонсу поднял голову, чтобы взглянуть на жену. Пристально смотря ей в глаза, он положил прохладную ладонь на живот, осторожно поглаживая. Селена тихо охнула, почувствовав, как отозвалась на прикосновение отца дочь — складывалось ощущение, что девочка разошлась не на шутку. — Уже совсем скоро, — многозначительно сказал владыка, склоняя голову. Серебристые пряди упали на живот Селены, щекоча, и тонкие руки взлетели крыльями, чтобы обнять и притянуть ближе. Они так и полулежали… Королева, полностью обнаженная и приподнятая на подушках, и склоненный к её животу Король, приникший лбом, слушающий биение сердца ещё укрытого в коконе сверкающего тепла ростка великой династии… Дочери бога и богини. Серенити. Марс. 15 год мирного договора на Ацидалийской равнине.Катастрофа, которая произошла с Марсом, безусловно является страшным предупреждением для всех нас. Это может настичь абсолютно любую планету в системе… Надо сказать, что падение марсианской цивилизации в какой-то мере было бы значимо для нас, если бы на тот момент мы вышли на арену взаимодействия с планетами нашей системы. Однако в то время у нас поддерживался лишь слабый контакт c Венерой, не спешившей помогать нам войти в круг широких связей с другими планетами… Марс, Меркурий, Юпитер, Венера предпочитали обходиться без нашей голубой планеты. Но надо сказать, что именно ослабление и последующая дестабилизация обстановки на Марсе дали задел на будущее для вступления Земли в Альянс. Если бы Марс не ослаб, то мощный монолитный Альянс не дал бы и шанса нашей планете, считавшейся отсталой во всех смыслах этого слова. Речь в Совете Мудрых на встрече по Марсианскому вопросу. Эвр Мудрый, уполномоченный владыка Востока. Год 463 от Явления Магии.
Всегда кому-то везет больше. Так любила поговаривать Сехмет, возвращаясь со своего рейда с парочкой, а то и больше притороченных к седлу голов… Марс — воинствующая планета. Здесь бьются за то, чтобы жить под тусклым солнцем в не менее тусклой охровой пыли. Здесь рвутся наверх к стальному багрянцу, заполонившему небосвод. Гуан-Ди, сравнительно недавно заявивший права на управление всей планетой, на деле второй в очереди на наследие, ввязался в кровопролитную войну со старшим в роду братом Аресом около двадцати марсианских лет назад. Маловероятным было то, что он мог бы победить, если бы не неожиданная поддержка лунян. Старший брат чувствовал себя на редкость оскорбленным — непонятные существа, объявившиеся менее двух веков назад на мертвом до того спутнике Земли активно поддерживали его брата, давая понять, что уравновешенный и расчетливый Гуан-Ди куда более симпатичен им как владыка Марса, нежели вспыльчивый Арес. Хорошо, что хотя бы младшую сестру Сехмет в правители не потянули… Луняне вообще странную игру вели — их правитель даже появлялся на багряной планете несколько раз, и, вероятно в какой-то степени благодаря его вниманию, Гуан-Ди достиг победы малой кровью. Никто не говорил Сехмет… Но она знала. Арес боялся серебряного чужака, мягко скользнувшего в клубок ядовитых змей Марса. Боялся настолько, что даже вспыльчивый нрав свой сдержал… До всех докатились отзвуки легенд полутора вековой давности — о том, как Луна засияла. Темный неказистый шар материи на орбите земного шара вспыхнул такой яркой вспышкой, что, тогда ещё единый правитель Марса, древний Тиу отметил, что в Системе резкое нарушение расстановки сил… Сехмет далеко не старая, но затертая песками женщина, чье лицо никогда не могло бы поспорить красотой с изнеженными дамами королевского дворца. Кто-то мог бы сказать, что ей по статусу положено быть ухоженным цветком в парадной оранжерее — но на Марсе нет таких принцесс. Марс таких принцесс сжигает живьем. Любая неженка, ступившая на его землю, теряет лоск, блеск, ест собственную пудру и румяна с каплями холодного пота, вызванного страхом за вопрос собственного существования, а Сехмет не имела возможности стать таковой. Самое прекрасное в принцессе Марса — это короткие волосы цвета червонного золота и опаловые глаза. Лицо же у неё массивное, скуластое. Нос широкий и приплюснутый, похожий на кошачий. Губы тонкие, а клыки мастерски заточены, чтобы любой взглянувший не питал иллюзий на счет перспектив сверкнуть своей кровью с её подбородка. Смуглая обветренная кожа шершава на ощупь… Сехмет не замужем, да и не стремилась туда никогда. Одежда строга и лаконична — свободные охровые шаровары, обмотки, заменявшие исподнее, видневшиеся в вороте плотно облегавшей тело охровой же рубахи, открывавшей миру мощь тела львицы, высокие ботинки на шнуровке с ребристой подошвой, и плащ с повязкой на лицо. Из прочего — мощные очки меркурианской разработки, способные защитить глаза во время песчаной бури, притороченные к бедру кнут и кинжал, а также тяжелый шипастый браслет на запястье, на котором виднелся герб дома Тиу — огромная птица, объятая пламенем, вечно умирающая и возрождающаяся. Фэнхуан. Сейчас женщина вернулась с очередного рейда усмирения непокорных — Арес задружился с дикими горцами, надеясь их беспощадными животными нравами навести страх на поселение у рудников, где добывался столь нужный для постройки города молочный опал. Однако старший братец не учел, что усмирять дерзких горцев отправят огненную львицу Марса. Беспощадную, суровую, кровавую… Гуан-Ди не покупал её верности и не был «любимым» братом. Ему просто повезло, что Сехмет оказалась поблизости, когда корона перекочевала в его руки… Она по-кошачьи привыкла к возводимому им единственному наземному городу… и к его бывшей рабыне Тэрри. Опаловый город, располагавшийся аккурат под багряной паутиной замка Фобос-Деймос, испокон веков (а вернее с самого пришествия Великой Катастрофы, иссушившей Марс), был удивительно «мягким» — опал не давал возводить острые краеугольные дворцы, а по сему овалы, круги, полусферы представляли собой его основные черты. Плотным покровом от песчаных бурь защищала его слегка искрящаяся багряная сфера. На входе в город львицу и десять бойцов из её элитного батальона не осмелились остановить. Они проехали ворота быстро, подгоняя скакунов Гуайю, обладавших диковинно легкой поступью и мчавшихся, не касаясь сыпучего колкого песка. Гуан-Ди встретил их на ступенях дворца: — Здравствуй, любезная сестрица. Уже три сола минуло с твоего убытия. Я начал тревожиться… «Брешешь по этикету», — Сехмет спешилась и смачно сплюнула на землю. Она знала, что если бы братец заволновался, то в западные скалы устремилось бы войско с лучшими из лучших во главе. Он не любил её, нет. Не питал никаких сентиментальных чувств, но она была нужна ему, чтобы держать один из столпов его шаткой власти. А Марс жадная планета. Будь ты хоть трижды могущественен, он сожрет тебя, стоит лишь моргнуть. — Рада встрече, милый братец, — прозвучало равнодушно. Сехмет бросалась пустыми словечками, не отвлекаясь от куда более важных мыслей. Например, где сейчас Тэрри. Скорее всего с дочерью… Маленькой Фэн… — Могу ли надеяться, что твое путешествие прошло благополучно? Ключевые слова, переключающие её внимание. — О, да, — блеснул хищный оскал, ожививший отрешенное выражение лица, и семь голов, притороченных к её седлу, упали в пыль. Кое-кто не любил тяжкого груза врагов и отрезал им только носы или уши. Но Сехмет предпочитала слегка помешкать на поле боя, чтобы собрать самые весомые доказательства своего мрачного триумфа. Парочка треснула, как перезрелые фрукты, хорошо, что песок убивал вонь… Гуан-Ди кивнул. Его густые смоляные брови почти всегда насуплены, черные глаза похожи на две бездонные шахты, просверленные в мертвые недра планеты, хищный нос, смахивает больше на клюв, черные волосы заплетены в тяжелую косу, а две тонкие пряди, выпущены у висков… Вороные доспехи подогнаны чисто — даже не бряцают при ходьбе, багряный плащ, словно кровавый водопад стекает с его плеч. Слабое место узурпатора Марса — рост. Он почти на голову ниже своей сестры. Однако выводило это его из себя только в юности… На голову водружена железная корона — на века застывшие серые языки пламени. Слуги с отсутствующими лицами принялись собирать щедрый урожай, принесенный воинами. А Сехмет, оставив скакуна на их попечение, поднялась к брату, чтобы продолжить беседу менее официально: — Куда задевал Тэрри, мешок железных костей? Гуан-Ди поморщился — он давно не питал никаких надежд справиться с грубостью и напористостью Сехмет и решил смириться. В конце концов, такие вещи она говорила ему тихо, не давая раздолья злопыхателям, а польза от львицы была велика, особенно с учетом того, что она была жрицей пламени Марса. — Аматэру в своих покоях вместе с Фэн. Сехмет коротко кивнула и спешно направилась внутрь дворца. — Даже не переоденется, — буркнул себе под нос владыка Марса, но следом не направился: сошел по ступеням во двор, чтобы провести беседу с воинами. Принцесса Марса на ходу скинула плащ, оставив его на полу слугам, а у самого входа в покои сдернула ботинки… Особых мыслей по поводу запыленной и залитой кровью одежды не возникало. Уже одно то, что она снимала обувь, было своего рода достижением. — Тэрри? — львица багряных песков влетела в комнату, слегка запыхавшись. Покои правительницы Марса были достаточно скромны — чета владык не признавала избыточной роскоши. Белый опаловый пол был застелен красными коврами, на которых были рассыпаны шелковые подушки без узоров, с маленькими кисточками. С белого же потолка, имевшего несколько углублений, свисали легкие светильники — простая металлическая конструкция со сверкающими огоньками. Посередине комнаты стояла просторная кровать, заваленная всяческими свитками, на которой лежала тонкая женщина, похожая на гипсовую скульптуру — настолько белой была её кожа — закутанную в черный шелк. Фиалковые глаза, слегка прикрытые пенсне, оторвались от очередного свитка и обратились к гостье. — Сехмет! — тихо воскликнула женщина, слетая со своего ложа. Вороные волосы окутывали её плащом. — Прости. Успела соскучиться? — львица сгребла невестку в объятья. — Слегка, — шепнула Аматэру, дыша ей в область ключиц. — Но я не сомневалась, что ты вернешься. Сехмет отстранилась от неё, заглядывая в треугольное изящное лицо. Никто не знал, откуда пришла Тэрри. Сама она не помнила — с малых лет была рабыней в южном замке мелкого графа, пока не попалась Сехмет на глаза. К счастью, это случилось до того, как девушка расцвела, а то сделали бы из неё наложницу, как пить дать… Сехмет прониклась симпатией к девчонке и забрала с собой. Но у огненной жрицы не было своих владений или замков, поэтому пять лет назад она закинула её к Гуан-Ди. В обязанности девушки входило подносить питье владыке, предварительно проверяя кубок. Один раз там оказалась отрава… Возможно, что ещё до того Тэрри, с малых лет питавшая страсть к книгам и свиткам, заговорила с владыкой первый раз, обнажив свой ум и начитанность… Потому что свидетели произошедшего рассказывали, что владыка был сам не свой, когда это случилось. Может быть, он просто испугался, что с ним сделает Сехмет, если узнает, что он позволил этому произойти. Как бы то ни было, Гуан-Ди использовал драгоценный живительный порошок из камня королевского перстня, удержав девушку в мире живых, а затем ухаживал за ней, пока она поправлялась. Злые языки даже шипели, что Аматэру все сама подстроила, но Сехмет знала, что это ложь. Тэрри была абсолютно не приспособлена к интригам и многоходовым комбинациям, и — что удивительно — искренне влюбилась в Гуан-Ди, хотя казалось бы, что этого мрачного коршуна ни одна никогда не полюбит, будь он хоть трижды Владыка Марса. — Тетя Сехме?! — ворох свитков зашевелился, являя миру маленькую девчушку. Ей едва исполнился один марсианский год… Те же фиалковые глаза, что у её матери и та же белая кожа… А говорят, что дочери похожи на отцов. Здесь, видно, не тот случай. Малютка Фэн была уменьшенной копией своей матери. — Она самая, — Сехмет смиренно вздохнула, чувствуя, что застряла тут надолго. Впрочем, она сама была не против — взрослая кошка всегда рада поиграть с шаловливым котенком, которому дали имя символа династии. Фэнхуан — возрождающийся из пепла феникс, бессмертный и яркий. Символ вечного обновления, горькая ирония над угасающим миром… Спустя несколько часов Сехмет вошла в кабинет брата. — Их было не так уж и много, но нам надо усилить оборону рудников. Арес нашел вполне себе удачный путь подорвать твой авторитет. Если весь трудоемкий проект по постройке города будет саботирован, то люди начнут роптать… Ты и так еле уговорил их последовать за тобой вниз… Заведомо бредовый план. Марс больше не принимает нас. — Каков наш символ, Сехмет? — Гуан-Ди бросил на неё долгий пронзительный взгляд. — Неужели ты думаешь, что многие века назад нам дали его случайно? — Фэнхуан, возрождающийся феникс. Ты поэтому дал своей дочери это имя? Юный романтик… Издевка в её голосе могла бы сработать вместо кинжала. Но Гуан-Ди оставался невозмутим: — Ты же знаешь о Хонсу? — Твой договор с ним носит особый характер? — Сехмет упала в кресло напротив владыки, закидывая ногу на ногу. — Так и знала, что что-то во всем этом не чисто. — Твоя интуиция тебя не подвела. Хонсу попросил моей верности нашему союзу и обещал за это дать силу. Великую силу. — Вот как? — Сехмет подперла рукой подбородок. — Великую, значит? Насколько? Достаточную, чтобы не пошатнулся твой трон? — Да. Он воскресит сердце Марса, создав связь между ним и моей дочерью. — Ох… С чего вдруг он сделает для тебя такую важную вещь? Гуан-Ди сжал подлокотники кресла: — Тебе ведь не доводилось его видеть, так? — Нет, в его визиты я всегда была на рейде. — Хонсу очень могущественен. Он наладил свою связь с Луной и может то же самое сделать для нас… — Но зачем ему это делать? Неужели сильный Марс нужен Луне? — Да как сказать, — владыка скривил губы в усмешке. — Скорее всего, Хонсу не думает об этом. — Так какую цель он преследует? — Сехмет невольно заинтересовалась. — У Марса будет защитник. Вернее, защитница, но она будет служить наследнику Луны. — Что?! — Сехмет взлетела с кресла, едва его не опрокинув. — Ты хочешь сказать, что мы становимся вассалами Луны?! За какую-то силу, без которой мы можем обойтись?! — Нет, не становимся. Защитница не будет наследницей царства… — Я не понимаю. Ты хочешь лишить свою дочь права наследования и отдать в услужение Луне? Зачем нам такая защитница? — Планета в любом случае станет сильнее. Пробужденное сердце Марса даст нам надежду вновь покорить его просторы. А там… Хонсу сказал, что его наследнику угрожает некая опасность в будущем, а потому ему необходима защита. С его слов ребенок будет не столь силен, как он… — Ты ему веришь? — Сехмет больше не смотрела на брата, отвернувшись к стене. Маленькая Фэнхуан, что сейчас помогала маме сворачивать свитки, — дочь рабыни, всего лишь жертвенная пешка родного отца, которой он хочет откупиться за великую силу. А что потом? Прогонит Тэрри и найдет себе знатную благородную даму? Посватается к принцессе с каких-нибудь дальних звёзд? — Конечно, нет. — Но почему тогда, Гуан-Ди? — Потому что я верю в феникса, — тонкие сильные пальцы сплелись в замок. — И буду искать все пути для его возрождения из пепла… Меркурий, 1856 год от Великого Приближения.Судьбы неисповедимы пути. Никто не мог подозревать, что неосторожный эксперимент, проведенный учеными нашего королевства, вызовет такие опасные последствия. С тех пор запрещено законом применять магию при научных изысканиях… А ведь наша цивилизация была одной из тех, кто достиг особых магических высот, и Гермес Великий славился по всей системе, куда долетало его имя. Мы первые коснулись Солнца. Первые достигли владений Хроноса и вошли в его чертоги, получив дозволение познать Великую Мудрость. Первые провели инициативу по созданию Альянса, который включил в себя процветающий тогда Марс, Венеру, Юпитер и наш Меркурий, вращавшийся тогда на орбите Венеры. Однако пылающее светило и непомерная гордыня решили нашу судьбу. Мы были безжалостно оторваны от своего предназначенного природой места и опалены. Сколько погибло на поверхности, превратившись в пепел? Сколько замерзло кристаллами вечного льда, не получив столь воспеваемой магической защиты? Нам пришлось признать свои заблуждения, чтобы выжить. И мы выжили… В недрах собственной планеты соорудили новое царство. И крутятся теперь шестеренки наших бесчисленных механизмов. Но об одном прошу Вас, Вы — юные умы государства, Вы — будущее нашего государства! Не забывайте. Помните, насколько близко теперь к нам Солнце! Помните, почему большую часть своей жизни Вы теперь живете без Его света! Помните! И да не возгордитесь! И да не взлетите столь высоко, что будет велико падение! Из речи Катрея, министра инопланетных дел, заведующего кафедры инопланетных дел в Большом Меркурианском Университете им. Гермеса.
Луг был ужасно молод для роли правителя Меркурия, и его это пугало. По крайней мере первые четыре года точно… Когда в его дом вошли мудрецы и объявили, что Великий Гермес явился им в его обличии, он только-только вышел из покоев своей молодой жены, с которой провел первую брачную ночь. «Имя твое звучит иначе, но суть та же. Великий Гермес пребывает с нами через тебя». Нет ничего ужаснее, чем оказаться царем в какие-то восемьдесят лет… Страшная правда о Меркурии — его народ одержим своим первым правителем. Сколько ни совершается оборотов, сколько ни проходит времени, а владыка, давно ушедший к звездам, считается образцом мудрости и силы. Катастрофу, несмотря на то, что она произошла лишь через три года после смерти Гермеса, и то приурочили к тому, что «Великий отошел в мир иной, а потому его верный народ решил последовать за ним». Да, столь оригинальным способом… У Луга тогда сгорел прадед, проводивший наблюдения в обсерватории, когда произошло Великое Приближение. Что ещё пугало Луга помимо его молодости? То, что он первый правитель после Гермеса. Владыка, умирая, передал власть Сенату Вечных, когда-то являвшихся великими учеными и исследователями, смело покорявшими просторы Космоса и строившими дерзкие планы по выходу за пределы Солнечной Системы. Однако катастрофа переменила все. Совет принял её, как воздаяние за гордыню, и амбиции Меркурия были мгновенно снижены… Оно, конечно, и понятно, кто бы поспорил? Но со временем Совет Вечных превратился в скопление древних стариков, свято уверенных, что прежние познания все ещё отвечают действительности, и умеющих только держать лицо на публику, представляя планету на заседаниях Альянса и брякая там какую-нибудь банальную истину под соусом Великой Правды о Вселенной. Свыше полутора тысяч лет это сборище стариков руководило Меркурием, пока одному из них не пришло «видение». Луг бы очень подробно рассказал, что это было за видение и под воздействием чего такое обычно приключается. Нет, правда. Не даром же он являлся исследователем мозга и самым юным известным изобретателем механизмов, завязанных на его работе? Так вот, в «видении» Гермес являлся образумить заблудшие души и побудить их найти его вновь. Как так получилось, что выбор пал именно на дом Луга? Он бы многое отдал, чтобы узнать. Хрупкая нежная Сулис даже сознания лишилась, когда узнала, что, оказывается, вышла замуж за правителя Меркурия… Ей тяжелее всех было переезжать в затхлый сырой дворец, который был предан забвению с момента угасания жизни бездетного Владыки. Конечно же, были выделены силы и средства на восстановление, но, пока шли работы, жить приходилось именно там. Сбредившие старики настаивали на том, что место Владыки в его доме с самого момента открытия его личности (пусть и Гермес проводил там крошки времени, ибо его главный дворец находился тогда на освещенной солнцем поверхности Меркурия). В этом ужасе и родилась маленькая Арни… А Лугу было всего каких-то 84 года… Нормальные меркурианцы обзаводятся детьми к полутора сотне лет, никогда не спеша и не торопя природу, но Луг, получается, особенный. Легкие темно-синие волосы он не сразу привык заплетать в косу, явившись народу первый раз с балкона восстанавливаемого дворца со свободными распущенными. Собственный благородный профиль, на основании которого писали уже целую серию диссертаций о тождественности его личности с Гермесом, вызывал у него раздражение и желание подправить своим инструментом… Золотые глаза впервые с рождения стали обжигать, когда он смотрел на самого себя в зеркало… И как же сложно, когда почтенные старцы, склоняясь перед ним в поклоне, трясутся как волна на графике наблюдений солнечной активности в момент вспышки, улавливать произносимое одними губами «Великий Гермес». Луг ненавидел править. А приходилось… Некоторые из Вечных впали в глубокий маразм, поэтому, чтобы планета не полетела в Тартарары, приходилось не сидеть в лаборатории над очередным шедевром техники, а выслушивать, указывать, направлять… Брать всё в свои руки. А ему с радостью это позволяли. И после тяжелого нервного дня Луг гляделся в зеркало, опасаясь увидеть там не себя, а внезапно воскресшего Великого. Что, если он действительно Гермес? Ведь у него чертовски неплохо получалось руководить всей этой командой песчаных? Сулис на первых порах устраивала ему истерики — так, что от стен, отделанных лазуритом, отражалось многократно усиленное эхо. Ей плохо давалась роль тени Владыки, а на Меркурии и не предусматривалась никакая иная роль для женщины у трона. Но потом Сулис смирилась… Синеглазая нежная розовощекая блондинка — она была вызовом меркурианским подземельям. Такие девушки были редкостью, и даже чудом, в катакомбах, в которых вел существование их народ, поэтому Луг мнил себя счастливцем уже только от того, что встретил Сулис. Их дитя, унаследовавшее его цвет волос и цвет глаз матери, росло удивительно тихим и вдумчивым ребенком: Арнемеция, водяная лилия, с трудом сохранившаяся в недрах Меркурия. Первые встречи с себе подобными проходили для Луга тяжело. Могучий коренастый Тлалок, правитель Юпитера, его оглушил — иссиня-черная кожа, обработанная непонятными зельями и источавшая терпкий травяной запах, сверкающие молниями глаза и развевающиеся полы плаща, будто ветер рядом с ним неотлучно. Червонно-золотая Иннана, сладкая и тонкая, но производящая впечатление смертельно опасной, сразила наповал. На её блестящих влажных губах он видел ростки рока, грозящие задушить в своих объятьях любого, кто рискнет приблизиться на опасное расстояние. Такова была правительница Венеры. Легче всего было при общении с Гуан-Ди, владыкой Марса. Тихий спокойный мужчина даже слегка терялся на фоне своих шумных «коллег». Чувствовалась в нем кровь багряных песков, но она явно не заглушала голос разума. Его планета также переживала не самые лучшие времена… Что интересно, именно он во время шумного приема на Юпитере отозвал Луга в сторону. — Позвольте мне украсть несколько мгновений Вашего сиятельного времени, владыка Меркурия. — Я весь внимание, владыка Марса, — Луг несколько заробел, следуя за низкорослым, но плечистым мужчиной к колоннам у окна. — Я вижу, что Вам тяжело. — Рискну отметить, что Вам столь же комфортно находиться здесь, как и мне, — Луг не особо радовался перспективе оказаться уязвимым перед кем-либо в этой зале, а потому решил блокировать «удар». — Бросьте, — тонкая улыбка, словно благожелательная гостья, взгромоздилась на мрачное лицо марсианина. — Я вовсе не о сегодняшнем вечере, а в целом про Вас. Луг занервничал — ему не особо думалось, что Гуан-Ди даст кому-нибудь понять, что подобные зрелища его утомляют, но все же риск оставался всегда… — Не бойтесь. Мне незачем кому-либо говорить, что Вас утомляют такие мероприятия. Сам, знаете ли, не люблю двусмысленности, а потому избегаю говорить то, что могут неправильно понять. Луг пристально всматривался в лицо своего собеседника, стараясь разгадать, о чем же он думает. Удивительно, но Гуан-Ди был действительно к нему расположен, хотя и чувствовалось, что эта беседа вовсе не из категории бескорыстных. — Итак, что Вы знаете о моем бремени? — намеренно ироничным тоном поинтересовался меркурианец, надеясь, что ещё недостаточно обнажил свои эмоции, чтобы выставить напоказ всю свою неспособность вести диалоги такого уровня, по крайней мере, на текущий момент времени. — Великое Приближение. Знаю, что оно сильно сказалось на Вашей планете. Не менее сильно, чем Великая Катастрофа на Марсе. — Это известно всем. — Не все знают, что Великая Держава, возглавлявшая когда-то Альянс, давно не обладает ни ресурсами, ни решимостью претендовать на прежнее лидерство. Луг проглотил эти слова покорно, позволив себе запить горечь глотком хаомы. — Вы достойно приняли удар, но Меркурий теперь… — Выжжен? О, да! — боль выплеснулась только в глазах, но полыхнуло сильно, так, что Луг из-за своей слабости не мог быть уверенным — не померещилось ли ему мрачное торжество в глазах собеседника при этих словах. — Есть возможность вернуть… — Гуан-Ди прошептал это так тихо, что меркурианец едва успел ухватить смысл в его тающей фразы. Любой правитель воплощает в себе боль всего своего народа, особенно, если народ утратил столь много… Любой молодой правитель порывисто согласится на вполне сомнительное предложение, если это даст надежду на возрождение его замка. А потом пожалеет… — Как можно всё вернуть? И Гуан-Ди улыбнулся ему теплой и понимающей улыбкой человека, полностью разделяющего его боль. — Вам же доводилось говорить с Хонсу? Арни смеется громко и заливисто… Несмотря на то, что родилась в гулких маслянистых подземельях. Кап-кап-кап… Сырость подземелий сокращает век, отведенный меркурианцам. Средняя продолжительность жизни сейчас против обычной тысячи лет стремительно подкатилась к шести сотням, и каждое последующее поколение вычитает от полугода до двух из своей нити. Сколько проживет его лазурное дитя? — Вы действительно можете это сделать? — тонкая колкая нить надежды и опасения скользила в сознании, словно бы Луг понимал, что готовится заключить договор с силами, не заслуживающими доверия. — Это сложно, — в глазах Хонсу отражалось безмятежное спокойствие. Этот серебряновласый вечный юноша выглядел отрешенно, но доброжелательно. Понимал ли он, что для Луга этот разговор? — Гуан-Ди сказал, что Вы делаете это для его планеты. Его дочь Фэнхуан… — Да. Мы сделали первые нити… — И? — Результат не будет заметен сразу на планете. Вы увидите перемены в том, кого изберете сосудом сердца. Гуан-Ди вынужден рисковать из-за ситуации с Аресом. — Зачем Вам гвардия воинов планет? Длинные черные ресницы слегка колыхнулись, обнажая космическую синь, соскальзывающую в черноту — Моё дитя по началу не будет обладать и четвертой долей моей силы, а вынуждено будет защищать всю систему. Хаос вечен, и удары его будут крепки. — Всю систему? Вы, должно быть, шутите? — Ничуть. В представлении Луга это звучало слишком самонадеянно и дерзко. Интересно, что происходит в голове этого странного парня? О нем ходили самые разные слухи… Включая и то, что он единственный действующий демиург системы. — То есть эта гвардия будет защищать того, кто будет защищать всю систему? — Сложные и могущественные механизмы всегда чрезмерно хрупки. Не находите? — Я согласился на этот разговор, потому что моя планета скоро сгорит… — Нет оснований предполагать то, что Солнце возьмет Вас как жертву от всей Системы. — Но нет оснований и для обратного, — сумрачная складка легла на лоб Луга. Мягкая понимающая улыбка последовала в ответ. В космической сини глаз Хонсу мелькнула тень могущества, от которого в душе меркурианца поднялась волна болезненной глухой злобы. Как будто бы он досадовал на нечто утраченное для него… «Владыка Гермес»… — Знаете, рассматривайте это скорее как мою смиренную просьбу о помощи. Просто я готов предложить за неё все, что могу дать. Всё, что могу для Вас сделать. Ибо моя нужда очень сильна. «Тонкий шантаж», — коротко и горько подумал Луг, подпирая щеку рукой, пока Хонсу рассказывал ему, что предстоит им сделать вместе и что конкретно сделает лунный владыка. Неужели нет даже малейшего желания отказаться? «Я идиот, раз принял это сомнительное предложение» Арни спала, свернувшись клубком в своей колыбели. Как маленький синий котенок. В волосах затерялись нити от шитья матери, подле которой она провела весь день. На крыше колыбели мерно стрекотала крыльями механическая стрекоза… Когда-то Луг смастерил её в подарок для Сулис… Капельки масла поблескивали на корпусе стрекозы. На Меркурии нет больше живых экземпляров… Только засохшие мумии в коллекциях, что передают из поколения в поколение, да их механические подобия. Выдержит ли его малышка вес всей планеты на своих плечах? Луг сначала порывисто предложил себя на роль связующего, на что удостоился вопросительно поднятой брови Хонсу, а после запоздало вспомнил о том, что связанный с сердцем будет защищать дитя Лунного Владыки. — Милый, тебя что-то тревожит? — Сулис вошла, тихо ступая по бархатным коврам. Плавная, нежная, мягкая… От её рук, обвившихся вокруг его шеи, пахло луговыми цветами и молоком — пугающе чужеродными вещами в механическом мире Меркурия. Однако разгадка проста — она курировала создание магическо-механической оранжереи рядом с дворцом. Это требовало огромной энергии, но было жизненно необходимо. Особенно для цветущей Сулис… — Нет, родная… — он осторожно положил ладонь на её руки, ощупывая бархатную кожу жены. — Я просто думаю о том, что если бы был шанс всё изменить… — Что «всё»? — Сулис потерлась щекой о его плечо, тепло поглядывая в сторону спящей дочери. — Нашу планету. Отодвинуть её от Солнца. Сделать менее опасной для тех, кто живет на ней. Освоить заново поверхность. — О, это было бы здорово. Я бы вырастила звездоцветы… Им нужно столько воздуха и солнечного тепла, сколько нет возможности найти здесь. Только как? — Скорее всего, нащупав сердце планеты. Но должен быть кто-то, кого можно будет с ним связать… — Думаешь о нашей дочери? — Сулис тепло дохнула ему в ухо, вытянувшись на цыпочках. — Это было бы признаком истинной владычицы… — Но… — Не бойся. О серебряновласом ходят разные слухи. Я знаю, что последний раз ты убывал на Луну… Твоё решение. Я доверяю тебе. Просто помни, что быть близко к Луне — не так уж и плохо. Я бы даже настояла на том, чтобы после рождения его дитя Арни приезжала туда с ним играть. Если мальчик, то неплохой задел на будущую свадьбу. Если девочка, то стать близкой подругой ей — не окажется лишним. — Пылкое Солнце! Сулис, если ты знаешь об этом, то все остальные точно… — Не волнуйся. Меркурий был велик. Был силен… Сейчас мы только поддерживаем видимость силы. Старые мысли, старые устои… Нам нужен сквозняк, чтобы выдуть затхлость из этих подземелий. Нужен ветер, чтобы воспарить… Голос у Сулис звучал восторженно, как будто бы она уже видела перед своими глазами те горизонты, что они охватят на крыльях будущего. …Она часто срывается и кричит, потому что на Меркурии женщина у трона — ничто… Но порой Лугу кажется, что Великий Гермес или пришел именно в её обличии, или разделился между ними… — Я не боюсь, пока ты со мной, любимая… Короткий поцелуй, как взмах стрекозиного крыла. На губах осталась цветочная пыльца, и Сулис, отстранившись, лукаво улыбнулась мужу, слегка облизав губы кончиком языка. — Я с тобой, Луг. …на следующий день правитель Меркурия вновь искал встречи с Хонсу.