Фордж

Гарри лежал на кровати в своей комнате и изучал интересную вещь. С тех пор, как их отношения с профессором Снейпом наладились, Гарри начал понимать, что так нравилось Форджу в зельеваре. Вот, например, этот зачарованный пергамент. Профессор умудрился создать изумительную вещь в помощь начинающему зельевару. Гарри коснулся пергамента палочкой, и на нем проявились всевозможные назначения зелий. Выбрав исцеляющие, он коснулся этой строки. Предыдущие надписи исчезли, и появился список под вопросом: «Что необходимо лечить?» Берем, к примеру, кости. Выпадает список травм и всевозможных заболеваний. Дальше. Все возможные для данного вида исцеляющих зелий основы: вода, соки растений, различная кровь. Выбрал воду. Пришлось выбирать варианты: кислая, нейтральная, щелочная. Касание палочкой кислой. Основные компоненты, выбираются в зависимости из того, что есть в наличии. Далее список вспомогательных компонентов и варианты их замены. Зелье составили. Высвечивается его состав и подробная инструкция для варки. Да, имея такую штуку, ошибиться сложно. В окно постучали, Гарри повернул голову и увидел смотревшую на него пеструю сову. Новая птица, подаренная Рону Форджем, была намного умнее старой неясыти, доживающей свой век на чердаке Норы. Новая птица старалась не попадаться на глаза местным маглам, и даже дядя Вернон, с некоторых пор ненавидевший сов, не имел ничего против нее. Гарри встал и впустил сову в комнату. Она, благодарно ухнув, приняла угощение и вытянула лапу с привязанным письмом. Рон писал, что послезавтра, 22 августа, в полдень, состоится международный чемпионат по квиддичу и, что его отец пригласил Гарри присоединиться. Билеты уже были куплены, а утром за день до матча за Гарри собирался зайти Артур Уизли. После игры его пригласили оставшиеся дни лета погостить в Норе. Это была замечательная новость, и Гарри, прихватив письмо, отправился вниз и известил дядю о том, что завтра его заберут Уизли. Вернон только обрадовался, что не увидит мальчишку до следующих каникул. После предупреждения Форджа он старался не задевать Гарри, а временами так хотелось по привычке сорвать на нем злость. Ладно, еще день как-нибудь потерпит, а то тот страшный подросток, так напугавший его в машине, действительно присматривал за мальчишкой. Вернон несколько раз видел мрачную черную фигуру, демонстративно стоявшую перед домом Дурслей. Слава богу, внутрь Фордж не заходил, а, удостоверившись, что его увидели, удовлетворенно кивнув, исчезал. Не делал он и попыток общаться с Гарри, мальчик вообще не знал о том, что кое-кто, появляясь около дома Дурслей, периодически напоминает дяде о присмотре. Как-то прошлым летом, еще до того, как Гарри сбежал, Вернон попытался надавить на Поттера и заявил, что не боится его защитника. То, что случилось дальше, запомнилось надолго, мальчик с какой-то странной жалостью посмотрел Вернону в глаза. — Зря, дядя, он страшный человек, — потом, помедлив, с уверенностью продолжил: — Но это мой друг, он спас мне жизнь! Больше разговоров на эту тему Вернон не заводил. * * * Пару раз этим летом я ходил к дому Дурслей, показывался Вернону и, удостоверившись, что он меня заметил, уходил. Гарри на глаза я не попадался: почувствовав за собой силу, он мог измениться и стать эгоистом, а это точно не было нужно. Такое установившееся равновесие меня устраивало, да и не сказать, что Гарри жил как в раю, от ежедневных дел и упреков его никто не освобождал. Наблюдая за домом, я слышал доносившиеся в адрес Поттера упреки в том, что он ленится и работает медленно, но побои ему больше не грозили. Я не стремился давить на Дурслей своим присутствием и не собирался заходить в их дом. Зачем? Ситуацию в семье это совершенно точно не улучшит. Вот и показывался я только Вернону, зачем нервировать остальных, достаточно того, что о присмотре знает глава семьи, и пока это работает. Для регулярного, раз в неделю, посещения Литтл Уингинга мне пришлось добиться от отца разрешения пользоваться Фордом. Аппарировать я больше не мог, а магических каминов в городке маглов не было. * * * Я сидел, опершись спиной на толстый ствол раскидистого дуба, и задумчиво смотрел на то, как ветер играет колосьями трав. Моя черная одежда мрачным пятном выделялась на фоне зеленых растений. Я часто уходил из дома, чтобы в одиночестве посидеть здесь и подумать. Первые дни после того, как я вернулся из Мунго домой, мне просто не давали прохода своей жалостью. Я долго терпел, но, в конце концов, не выдержал и высказал родственникам все, что думал по этому поводу. От меня отстали, и я наконец-то получил возможность поэкспериментировать. Такого, если честно, я не ожидал — мне не удалось применить ни одного из множества изученных заклинаний. Зато стало очень легко работать с тьмой. Стоило лишь представить то, что хочу получить. Если это удавалось достоверно, то оставалось лишь в достаточном количестве вливать магию в формирующуюся структуру. В работе с тьмой, как выяснилось, вообще не требовались заклинания. Но в этом была и своя проблема, как достоверно представить то, в существовании чего ты сам не уверен? Вчера я снова посетил Гринготтс, надеялся, что гоблины разобрались, ага, как бы не так, они смотрели на меня с каким-то ужасом и ничего нового не говорили. Удалось только снова взглянуть на родовой гобелен, были у меня сомнения на его счет, и они подтвердились. Мой значок снова изменил цвет, теперь он был угольно черный, а я заподозрил, что это может быть влиянием тьмы. Более того, на гобелене практически исчезла связь с семьей Уизли. Гуммльфорст, разговора с которым я добился, пояснил последнее тем, что меня оставила родовая магия. Это значит, что фактически я стал изгоем магической семьи Уизли, хоть родственники об этом и не подозревали. Ну что же, пусть будет так. И это все, как я ни старался узнать что-то еще, гоблины молчали. Разочаровавшись, я вернулся домой, благо камином пользоваться мог без проблем. Сидел вот я теперь и думал, как жить дальше. В школу я не вернусь, только время там теряю, если, конечно, исключить зельеварение. Дома оставаться тоже нежелательно, неизвестно к чему я приду в итоге своего пути, а подставлять семейство не хочется. Значит, первоочередная цель – найти уединенный дом, где станут возможны любые тренировки и никто не станет задавать вопросов. На этом пока я и решил остановиться. Затем мысли вернулись к изменениям на родовом гобелене. Я предположил, что чернота значка обозначала тьму, и исчезновение красноты, совпавшее с потерей возможности творить обычные заклинания, навело меня на очень интересные мысли. Все это было похоже на то, что имело место какое-то магическое заболевание или конфликт принятой тьмы с чем-то бывшим у меня ранее. А когда предположил, что этим чем-то была моя врожденная магия, с которой тело не желало расстаться, то многое стало понятным, например, отсутствие раздражительности вполне объяснялось исчезновением конфликта магических сил. * * * Хлопнула входная дверь и, всмотревшись в тень огромного дуба, в мою сторону направился Гарри. Взглянув в окно дома, я увидел наблюдающее за нами семейство. Пусть смотрят, то, что я общаюсь с Поттером, не секрет, все в школе знают об этом, да и как не знать, если иногда мальчик перебирался ко мне в комнату на некоторое время. Этот мальчишка — единственный, кого я мог долгое время терпеть рядом в тот период, когда все раздражало. Он же единственный, кто в то время мог терпеть мое присутствие, несмотря на то, что иногда мое поведение просто пугало. Гарри выдержал все это, более того, постепенно привязался ко мне. Как, впрочем, и я к нему. Вот и в этот раз, едва мой отец привез его в Нору, как он, немного поговорив с Роном, уже искал меня. Сообразив, что за разговор должен был состояться с минуты на минуту, я решил, что необходимо уйти подальше от дома. Поздоровавшись с Гарри, я развернулся и направился в лес, находившийся неподалеку. Ну как лес, так, лесочек, но для подобного разговора это было лучше, чем ничего. Я не имел ничего против семьи, но то, что к родителям частенько наведывался Дамблдор, заставляло быть осторожным. Папа не сказал бы ему ничего, что могло бы навредить кому-нибудь из членов семьи, а вот у мамы, да и у мелких были слишком длинные языки. Озадаченный Гарри шел за мной. Удостоверившись, что вокруг никого не видно, я взял его за руку и, окутав облаком тьмы, отлевитировал нас на небольшой пустырь. Этот способ перемещения был всем хорош, но уж больно много времени занимал, поэтому, посещая Литтл Уингинг, я пользовался машиной отца, получалось намного быстрее. Да и воссоздать чары невидимости у меня не выходило. Пустырь был скрыт от посторонних глаз густыми зарослями кустов. На удивленный и даже несколько испуганный взгляд Гарри я сказал: — Это ответ на большую часть твоих вопросов, – он посмотрел мне в глаза. — Я не полностью потерял магию, но теперь могу пользоваться лишь тем, что непосредственно связано с тьмой. Испуг его несколько увеличился. — Да, Гарри, теперь я темный маг в полном смысле этого слова. Его страх возрос, еще немного, и он попробует убежать. — Вспомни, что я говорил тебе когда-то по поводу темных магов, — я по прежнему держал его руку в своей, впрочем, он и не пытался ее вырвать. — Просто прими это, я темный маг, но стал ли от этого хуже? Ответь себе на этот вопрос. Я специально напомнил о его переживаниях по этому же поводу год назад и, отпустив руку, чуть отошел в сторону и уселся на ствол упавшего когда-то дерева. Страх Гарри уже немного отступил, и он озадаченно размышлял, а я молчал, давая время на раздумья. Я еще в Мунго принял решение рассказать все, так как не видел больше смысла скрывать это от него. Он и так уже знал очень многое из того, что я утаивал от других. Дождавшись, когда он, полностью успокоившись, заинтересованно посмотрит на меня, я рассказал всю историю с самого начала. Многие, знай они об этом разговоре, не поняли бы, почему я решил рассказать свою историю Поттеру. Все было очень просто: этот мальчик, привязываясь ко мне, медленно, но верно занимал в моей душе опустевшее после смерти брата место. Он стал якорем, способным удержать меня в этом мире, но если он не оправдает доверия, якорная цепь лопнет. Я не боялся, что Гарри со всеми этими сведениями побежит к Дамблдору, он, если бы хотел, то рассказал бы все директору уже давно. Была и более весомая причина: утратив злость, я просто начал разочаровываться в своей цели. Место бурлившей во мне ранее ярости прочно заняла грусть, и я стал уставать от жизни. Только Гарри, обосновавшийся в душе, держал меня здесь. По сути, если задуматься, я жил в данный момент только ради него, для защиты мальчишки от козней Волан-де-Морта. Если бы Гарри пошел к Дамблдору, то я просто оставил бы этот мир и ушел во тьму, а до тех пор я принял решение, что буду жить, пока он в опасности и ему нужен Фордж. Солнце перевалило через полуденную отметку и начало медленный путь к закату. Обговорив все, что хотелось, мы вернулись в Нору, где вниманием Гарри завладел Рон, утащив к себе в комнату, а я не спеша перекусив, отправился к любимому дереву. Завтра семейство, взяв Гарри с собой, отправится на чемпионат мира по квиддичу, а я — к гоблинам, искать и приобретать дом. * * * Гуммльфорст, а именно он теперь работал со мной, быстро перебрав несколько принесенных по запросу папок, положил на стол тот вариант, который показался наилучшим. Я внимательно изучил документ, а что, действительно неплохой выбор. Там был описан одноэтажный каменный дом с огромным подвалом и с большим неухоженным садом. Кроме того, дом стоял обособленно, на опушке того самого леса, который в Хогвартсе называли Запретным, и его цена в тридцать три тысячи галеонов меня устраивала, так что я решил его купить. Еще примерно такая же сумма ушла на наложение гоблинами усиленного комплекта чар, дом должен быть хорошо защищен. Помимо этого понадобилось подключить к сети его камин, адрес которого буду знать я один, по крайней мере, пока, и заказать приобрести и установить новую мебель. Довольный, я пошел в Лютный переулок — через неделю можно будет заезжать в новый дом, а там нет домовика. Жили мы, конечно, и без этих работящих созданий, но после непродолжительного раздумья я принял решение все-таки домовика приобрести, так как готовить не любил, да и порядок в доме поддерживать было нужно. Связываться с легальным приобретением домовика через Министерство мне не хотелось, а в Лютном можно было приобрести или заказать абсолютно все. * * * Рассматривая толпу закованных в магические ошейники длинноухих созданий, я обратил внимание на обнявшуюся молодую парочку, причем эльф мужского пола поглядывал на нас, магов, с едва скрываемой ненавистью. К нему я и подошел. — Посмотри на меня, — негромко сказал я длинноухому кавалеру. — Подойдет ли тебе для нормальной жизни такая магия? Он со страхом посмотрел на появившуюся под моим капюшоном тьму и сильнее прижал к себе свою даму. — Отвечай, — произнес я, слегка наклонившись к нему. — Да, господин, — еле слышно прошептал он. — Будете ли вы служить верно, если я выкуплю обоих? — Да, хозяин, — теперь он произнес это куда увереннее. Я смотрел на него и думал о том, откуда могут появляться здесь эти закованные в ошейники домовики и для чего. Я не строил иллюзий, практически все они станут жертвами в каких-нибудь ритуалах, а хозяев обрести повезет лишь очень немногим. Затем я повернулся к продавцу и, кивнув на парочку, заявил, что забираю их. — Это очень хороший выбор, — залебезил тот. – Но это дорогие эльфы, и…. — Ты хочешь меня оскорбить? – спросил я его, а из-под плаща медленно потянулись клубы тьмы. Думаю, немного попугать его и напарника совсем не лишним будет, а то еще попробуют напасть и ограбить, а мне убойное пока ничего не дается. — Что вы, что вы… – он выставил вперед трясущиеся руки. — Расковать! – я кивнул на эльфов. Вряд ли домовикам есть куда бежать, а потому риск, что они сбегут, я счел минимальным. Эльфу для жизни нужен либо хозяин, который может делиться своей магией, либо место силы, такое, как Хогвартс, так, по крайней мере, рассказывали преподаватели. Через двадцать минут я ушел из Лютного сопровождаемый парой домовиков, которые уже успели принести мне магическую клятву верности. * * * Палатки горели, пятная темнеющее небо черными столбами дыма, а народ разбегался в разные стороны, не разбирая дороги. Гарри отстал от удирающих во всю прыть длинноногих Уизли и, выбежав в очередной проход палаточного городка, вдруг столкнулся со здоровенным магом. Тот сбил его с ног, даже не заметив в толпе, и понесся дальше. Нет ничего хуже, чем попасть под ноги мечущейся в панике толпе обезумевших от страха людей, и Гарри, которого буквально втаптывали в землю, понял это, уже теряя сознание. А над палаточным городком еще долго разносились крики и звучали искаженные магией голоса веселящихся Пожирателей Смерти. * * * Когда семейство появилось из портала, я ужинал и, услышав голоса, вышел из дома и не увидел среди них Гарри, затем узнав о напавших на палаточный городок Пожирателях. Все радовались своему спасению, но и за потерявшегося Поттера тоже переживали. Отец умчался в Министерство и, думаю, уже прочесывал с аврорами палаточный городок. Я понимал, что, пока не получится воспроизвести что-нибудь убойное, мне не место там, где может быть драка. Но спокойно ждать и слушать бесполезные разговоры мне тоже не хотелось, поэтому я ушел к любимому дубу и уселся среди корней, а наступившая ночь надежно укрыла меня от любопытных глаз. Поддавшись волнению за Поттера, я решился на один эксперимент. Закрыв глаза и сосредоточившись, я попытался почувствовать следилку, что когда-то повесил на него. Пусть я и утратил врожденную магию, но следилка-то уже была создана и настроена на меня! Вероятнее всего, я не смогу ей пользоваться, как и воспринимать чувства Гарри, но то, где находится она сама, ощутить должен. Отклика не было, похоже, Поттер находился слишком далеко. «А если так?» — я выпустил тьму наружу, попытался почувствовать следилку вновь и получил немедленный, но очень слабый отклик. Теперь, зная ориентир, я сосредоточился на своем желании туда попасть, но ничего не произошло. Не расстроившись, я немного подумал и вновь сосредоточился, но представил теперь, как передо мной и рядом с источником сигнала сформировались два черных круглых провала, связанных между собой тоннелем из тьмы, а дальше с интересом наблюдал, как медленно возникла в воздухе черная воронка. Не давая себе времени засомневаться, я шагнул в нее и представил мгновенный переход по тоннелю, а в следующее мгновение уже дышал насыщенным гарью воздухом. Я быстро осмотрелся, вокруг никого не было, только дымились остовы обгоревших палаток да лежали груды хлама. Гарри обнаружился сразу, он лежал, прикрытый поваленной палаткой, только нога наружу и торчала. Вытащив оттуда, я на глаз оценил его состояние, Гарри был довольно сильно избит, или скорее, затоптан, и находился без сознания. Подняв его на руки, я повторил создание портала, на этот раз к любимому дереву. Портал получился гораздо быстрее, и я, отягощенный ношей, через несколько секунд вышел у дуба неподалеку от Норы. Создание двух порталов подряд отняло довольно много сил, потому, я передал Гарри появившимся домовикам и, попутно инструктируя их, направился к дому. * * * Появление меня в сопровождении двух домовых эльфов и Гарри, который, так и не придя в сознание, плыл в метре над землей, вызвало нешуточный разгул страстей. На все вопросы я ответил так: — Поскольку, как вам известно, колдовать я пока не могу, то приобрел этих домовиков себе в помощь, ну а для них найти Поттера по старой следилке оказалось не очень сложной задачей. «И почему мне в голову эта удачная мысль не пришла раньше?» — вот что значит всю жизнь жить без домовиков, об их наличии я в тот момент и не вспомнил. На вопрос вернувшегося отца, откуда взялись деньги на эльфов, пользуясь тем, что в данный момент мы находились наедине, а все остальные хлопотали над Поттером, я честно ему ответил: — Ты не задумывался, пап, куда исчез убитый василиск, Дамблдор, помнится, из-за этого очень переживал, и откуда у вас взялся миллион? Я с улыбкой смотрел на изумленного отца. — Ты ведь помнишь, что я говорил тебе насчет Волан-де-Морта? – я увидел, как понимание появилось на его лице. – Мы с ним еще встретимся, месть за Фрэда еще не завершена. Также я рассказал отцу, о том, что магия еще не восстановилась и что я принял решение не возвращаться в Хогвартс. Сказал, что не хочу, чтобы Дамблдор обо мне что-нибудь знал, не доверял я ему почему-то. Упомянул и о своих планах переехать, но не говорил куда. Я попросил отца, чтобы он, если будут расспрашивать, сказал, что я стал изгоем семьи и ушел неизвестно куда. Это было правдой, и она бы подтвердилась, если бы кто-то смог это проверить. Отец не уговаривал меня остаться, понял уже за прошлые годы, что это бесполезно, только в глазах отразилась боль. Я прожил в Норе еще неделю, проводил в школу младших и Поттера, попрощался с родителями (мама как всегда устроила скандал) и отбыл в неизвестном для них направлении. * * * Я обошел свой новый дом: он довольно большой, хотя и одноэтажный, комнат три штуки, не считая гостиной, столовой и кухни. Просторная ванная комната, всегда мечтал о подобной, да и сама ванна есть, помимо душа, полежать в воде можно от души. Заглянул на чердак, прекрасно, и убрать что-то можно, и для сов уголок оборудован. Отменный подвал, разделенный на две части. Меньшая, та, что ближе к выходу, была разделена, в свою очередь, на небольшие комнатки, в которых удобно складировать что-то, а в одной из них уже была оборудована лаборатория зельевара. Застенчивую эльфийку звали Дарнесс, ее кавалера — Фэй, я улыбнулся, поняв, насколько им подходили их имена. Любовь и Верность, как красиво и символично звучит, особенно если вспомнить, где я их нашел. Я отвел для домовиков самую маленькую комнату из трех, она была ближе к кухне, и, не слушая благодарностей, оглядел их самих. И почему людям нравилось лицезреть домовиков в обносках? И ладно бы, только в бедных семьях, так нет, и во многих богатых тоже, приходилось мне это в Косом переулке видеть. Пришлось сходить к мадам Малкин, купить у нее рулон качественной черной материи и в приказном порядке заставить эльфов шить себе приличные одежды. А то смешно, что это за слуга, у которого старая наволочка хозяйство едва прикрывает, мне за такого домовика было бы стыдно. Через некоторое время, оглядев домовиков, одетых в приличную одежду, черную, как и у меня, я удовлетворенно кивнул, годится, и велел в дальнейшем заботиться о своем внешнем виде самостоятельно. За окном быстро стемнело, я вышел на веранду и, усевшись в кресло, стал наблюдать, как в небе загорались звезды. * * * Быстро летели дни, я занимался магией тьмы, не покладая рук, и кое-что начало получаться, например, «Сфера тьмы». Это защитное проявление образовывало вокруг меня, стоящего на земле, черную полусферу, а если я находился в воздухе, то полную сферу, и прекрасно защищало от любых заклинаний, включая Аваду Кедавру, просто исчезавшую во мгле. Опробовано. Для этого пришлось встретиться в Визжащей Хижине с профессором Снейпом, который и сам искал возможность встретиться, посылая мне письма через Гринготтс. Снейп не захотел рисковать, пуская Аваду в меня, не только из-за риска убить, но и потому что, применив Аваду к человеку, мог бы быть осужден на пожизненное заключение в Азкабане, если бы об использовании непростительного стало известно Министерству. Вообще, мне было непонятно, почему Министерство не отслеживало применение непростительных заклинаний, ведь магию детей оно отслеживало вполне успешно. Мне, поднапрягшись, пришлось создать «Сферу тьмы» просто рядом с собой, на что сил ушло заметно больше. То, что сообщил профессор при встрече в конце ноября, стало для меня полной неожиданностью. Он раскрыл передо мной все карты и рассказал, не приукрашивая, свою историю. Это решение он объяснил тем, что давно разочаровался в Дамблдоре, чью сторону принял в конфликте с Волан-де-Мортом, и понял его подлую натуру. Понял еще тогда, когда Дамблдор не сделал фактически ничего для спасения Лили, несмотря на все мольбы Северуса. Все эти годы Снейп ждал появления третьей силы и, присмотревшись ко мне, понял, что дождался. В Хогвартсе, рассказал он, началась какая-то игра, использующая Турнир Трех Волшебников как прикрытие. Цель он пока не выяснил, но орудием, похоже, стал Гарри Поттер, которого в обход всех правил Кубок Огня выбрал четвертым участником Турнира, само название которого подразумевало участие только трех представителей волшебных школ. Отказаться Поттер не мог, так как Кубком был подтвержден полноценный магический контракт и, отказавшийся, Гарри, скорее всего, потерял бы свою магию. Первый тур, где Поттеру пришлось сразиться с драконом, а именно спастись, сбежав от него на метле, уже был пройден. Я понял, глядя на Снейпа, и то, что он не сказал, что увидел, наконец, в Гарри Поттере сына Лили и испугался за него, потому и начал искать союзника. Сомнения у меня вызывали его возвышенные слова про третью сторону, ну не может Снейп в это верить, или же все-таки может? А впрочем, какая разница, наши цели пока действительно совпали, в этом сомнений нет, а что будет дальше, посмотрим. Мы договорились о совместных действиях, где он должен был наблюдать и в нужный момент вмешаться сам или задействовать меня. Все равно я делал из себя оружие, и кто наведет его на цель, было безразлично, лишь бы в итоге это ударило по Волан-де-Морту или помогло выжить Поттеру, что, в принципе, тоже достойная цель. Для обеспечения бесперебойной связи профессор наложил на два пергамента Протеевы чары и вручил один из них мне. Теперь, если нам потребуется что-то друг другу сообщить, достаточно будет это написать. Написанное на одном пергаменте незамедлительно появится и на втором. Мы обсудили детали и разошлись, теперь мне требовалось все спокойно обдумать и подготовиться, насколько это возможно. * * * То, что назревающие неприятности способствуют мыслительному процессу, я понял давно, и это вновь подтвердилось, иначе как объяснить наметившийся прорыв в моем изучении магии? Вернувшись домой после разговора с профессором Снейпом, я слегка перекусил и спустился в подвал продолжать тренировки. Фэй установил мишень, которую я собирался уничтожить «шариком тьмы». Интересная это вещь, по сути — та же Сфера, только размером с яблоко, но напитанная силой так, что, попадая в мишень, взрывалась, разрывая ее в клочья. Я уже собрался сотворить шар, как вдруг в глаза бросилось то, на что не обращал внимания до этого. То, что я принимал за копоть на стене за мишенью, на самом деле было камнем, который изменил свой цвет и стал черным. Это меня заинтересовало, и до полуночи мы с Фэем издевались над стеной всеми доступными способами. Его магии она не поддавалась абсолютно, как и физическому воздействию лома, зато, подчиняясь моим желаниям, камень буквально тек, принимая те формы, какие хотелось. В итоге, выровняв стену вновь, я принес с улицы приличный булыжник и попробовал напитать магией его. Это получилось, голем тоже удался, хотя, такой же примитивный по поведению, как и раньше. Вытягивать вложенную энергию из камня получалось хуже, но я освоил и это. Затем я несколько дней напитывал своей магией дом. Так, на всякий случай, мало ли что, а мне всегда нравилось изречение «мой дом – моя крепость». Укрепленный магией дом стало практически невозможно (все-таки не монолит, а потому повредить было можно) разрушить обычной магией, а кроме того я, находясь внутри, мог черпать магию из его стен, и здесь не грозило магическое истощение. Следующим получилось освоить создание молний. Заинтересовавшись тем, как происходило создание «шарика тьмы» в деталях, я уселся в кресло посреди подвала и попробовал воссоздать весь процесс. Я старался воспроизводить его очень медленно и следил за тем, что при этом происходило. Вот энергия пошла в кисть правой руки и перед ладонью начал вырастать шар. Я на миг задумался и развеял его. Мне захотелось попробовать накопить энергию в ладони, а затем попытаться высвободить ее разом, что я и проделал. Сначала кисть руки закололо, как иголочками, потом рука налилась тяжестью, так это чувствовалось, и начала чернеть. В этот момент я попробовал выпустить накопленную энергию и, был сильно удивлен, когда вместо мгновенно образовавшегося шара из ладони ударила в стену ветвистая черная молния! * * * Экспериментировал я и с живыми существами. В первую очередь, с самим собой, очень уж меня заинтересовала почерневшая во время создания молнии рука. Напитав свои ткани тьмой, я творил с внешностью все, что хотел, сотворил, например, когти и чешую, в общем, полную имитацию бескрылого человекоподобного демона. Дальше дело обстояло хуже, я просто не мог представить устройство собственного тела в деталях, а потому можно было покрыть руку чешуей, но вот представить все ее устройство и воссоздать его просто не получалось. Совы, которых я все-таки приобрел, отъелись на мышах и крысах, жертвах моих последующих экспериментов. Кроме того, я заказал и приобрел книги по анатомии человека и теперь проводил время за этим увлекательным чтением, в перерывах продолжая откармливать сов жертвами неудачных экспериментов. Постепенно я учился, и кое-что даже начало получаться, но в основном тратил время, чтобы до автоматизма отработать то, что уже умел. * * * За интересными занятиями время пролетало незаметно. Профессор Снейп регулярно писал, и я знал, что в Хогвартсе прошел Святочный бал, закончился и второй тур, тот, который был в озере, пока все обошлось, но, по словам профессора, там что-то явно назревало. В конце апреля метка на его предплечье окрасилась, что свидетельствовало о том, что Волан-де-Морт набрал силы и собирался возродиться. Дамблдор суетился и тоже к чему-то усиленно готовился, приглашая к себе членов Ордена Феникса. Профессор Снейп рассказал, что эта организация была основана Альбусом Дамблдором для борьбы с лордом Волан-де-Мортом и Пожирателями Смерти. Орден был создан в конце 70-х годов, а когда в 1981 году Волан-де-Морт исчез, а большинство Пожирателей были пойманы и посажены в Азкабан, приостановил работу. Все говорило о том, что во время третьего задания что-то произойдет, а это значит, что и мне пора было перебираться поближе к месту событий. Мне необходимо было встретиться с Гарри и Снейпом в удобное для них время, чтобы обговорить детали и все подготовить, а в том, чтобы каждый раз перемещаться порталом или камином, просто не было смысла. * * * Я поселился в Визжащей Хижине и решил, что привлекать внимание мне пока ни к чему. Снабжением меня всем необходимым занялись домовики, а развлекался я сам, занимаясь чтением книг и доступными в таких условиях экспериментами. О своем здесь присутствии я сообщил профессору Снейпу и попросил рассказать об этом Гарри. Гарри пришел ко мне утром в субботу, и мы беседовали весь день. Он рассказывал о том, как его выбрали четвертым чемпионом, как ученики устроили ему бойкот и не хотели верить в то, что он не бросал свое имя в Кубок Огня, как даже Рон на него обиделся. Поделился он и тем, чего ему стоило пройти два испытания, а также тем, что видел сны о Волан-де-Морте и что шрам временами болел. Упомянул Гарри и то, что все это время его поддерживал профессор Снейп, не афишируя это, впрочем. Я, в свою очередь, рассказал, что сильно продвинулся в освоении магии тьмы и пришел сюда, потому что профессор Снейп предположил, что события движутся к развязке, и чтобы быть рядом с Гарри в этот трудный момент. Затем, немного поколебавшись, я надел на Гарри амулет с частицей брата. Новую следилку мне пока не наложить, просто не сумею создать что-то, что продержится в чужой ауре без подпитки моей магией долгое время, а старая уже исчезла. Амулет же, ставший частью меня, настолько был пропитан моей магией, я найду везде. Кроме того, он не позволит никому себя снять, это было заложено еще при его создании, а при наполнении моей магией усилилось многократно. Я влил в него столько энергии, что если бы это был «шарик тьмы», то при его взрыве на месте Визжащей хижины образовался бы приличный кратер. Для этого гоблины по моей просьбе переделали дешевый амулет, и теперь в нем накопителем служил довольно крупный алмаз. Сам материал после моей доработки принял цвет черненого серебра и стал неразрушим. Это проверил при нашей встрече Северус Снейп и очень этому изумился. У амулета было еще одно полезное свойство, это я вспомнил, когда Гарри шел к Хогвартсу и, рассматривая, сжал амулет в руке. Я услышал дыхание Гарри, сообразил, правда, что именно слышу, далеко не сразу, так как такой функцией амулета я не пользовался, хотя и знал о ней от переделавшего амулет гоблина. Я отдал ему амулет, так как не смог ничего другого придумать, а июнь уже шел к концу, и приближалось последнее испытание. * * * Теперь и Гарри знал о том, как со мной связаться в случае чего. Знал он и о том, что я в мантии-невидимке нахожусь рядом и готов вмешаться. Сегодня был запланирован третий тур. Зрители занимали свои места, степенно рассаживались родители учеников, сами ученики и их преподаватели, представители Министерства и многочисленные авроры. Тур начался. * * * Гарри бежал по лабиринту изо всех сил. Отбивался от соплохвостов, живой изгороди, боггарта и пауков, разгадал загадку сфинкса и схватил приз одновременно с Седриком Диггори. Вот только кубок оказался порталом и закинул их на какое-то старое кладбище. Над землей висел, периодически скрывая памятники, густой туман, и в нем что-то двигалось. — Смотри! – сказал Диггори. Из тумана появилась невысокая человеческая фигура. Человек аккуратно обходил памятники и нес в руках какой-то сверток. — Сэр! – воскликнул Седрик Диггори. – Вы не подскажете…. — Инкарцэро! – взмахнув волшебной палочкой, завопил человек. Гарри увидел, как веревки мгновенно опутали Седрика, а его палочка от неожиданности выпала из пальцев. Растерянный Гарри отпрянул за памятник. Петтигрю, а это был именно он, скинул мешавший ему капюшон, и вокруг Гарри замелькали разноцветные лучи заклинаний. Вспомнив уроки Форджа, мальчик успешно ответил. Он даже начал теснить Хвоста, но на плечи навалилась страшная тяжесть, и сильное змеиное тело сковало руки. Сжались кольца, свет померк в глазах и, потеряв сознание, Гарри прекратил сопротивляться. * * * Волан-де-Морт воскрес в результате проведенного Хвостом обряда. Он восстал из котла в клубах пара, испускаемого зельем, и зловеще засмеялся, рассматривая свое новое тело. Он убил Седрика Диггори, используя для этого палочку Гарри, и пытал Круциатусами его самого. Крутился рядом, осчастливленный новой рукой, пискляво хохочущий Хвост. На кладбище, приветствуя повелителя, собирались Пожиратели Смерти. Гарри стоял, привязанный к памятнику так, что немыслимо было пошевелиться. Он был в панике и, сам того не замечая, молил. — Фордж, спаси меня. Фордж! * * * Я понял, что дело неладно, только когда перестал чувствовать амулет. К сожалению, я не мог быть в лабиринте рядом с Гарри, все, кто находился там, отслеживались представителями Министерства. Даже мантия не помогла бы мне остаться незамеченным в пронизанных магией зеленых ходах лабиринта. На трибунах зрители вдруг затихли, увидев посреди поля вспышку сработавшего портала, а что было потом, я досматривать не стал, так как стремительно удалялся от трибун в поисках тихого места. Рядом была Дракучая Ива, к которой я и направился. Как только возбужденная толпа осталась позади, я отбросил прятки и порталом ушел в Визжащую хижину. Мне требовалось сосредоточиться, а среди шумящих людей сделать это было сложно. Я снял мантию Гарри и, отложив ее в сторону, замер посреди комнаты, закрыв глаза. Вокруг заклубилась тьма, и Снейп, который знал, что в подобной ситуации я первым делом вернусь сюда, остановился на пороге комнаты, перестав что-либо видеть, а когда обрел зрение вновь, было уже поздно. Портал, которым я ушел, обнаружив, где находится амулет, быстро закрылся. Я уже не увидел, как аппарировал профессор Снейп, схватившись за метку, которая вдруг полыхнула болью. * * * Волан-де-Морт наслаждался триумфом: все получилось, он обрел тело и силу, Пожиратели остались верны, и даже профессор Снейп, который из-за своей работы в Хогвартсе приходил на собрания нерегулярно, только что появился здесь. Мальчишке сейчас придет конец, и больше ничто не нарушит его планы о господстве над миром. Он повернулся к Гарри. — Что ты там шепчешь, мальчишка? А перед Гарри вдруг, заслоняя его собой, возникла черная воронка, из которой волнами начала изливаться тьма. Затем Волан-де-Морт увидел, как шагнула из воронки высокая мрачная фигура, и встретился взглядом с желтыми глазами, которые с ненавистью смотрели на него из-под капюшона. От одного присутствия этого мага хотелось сбежать. Но он Волан-де-Морт! И он закричал, посылая Аваду Кедавру. — Атакуйте! Все разом! Неуловимым движением незнакомец вскинул руки, и лучи заклинаний принял мгновенно поднявшийся угольно черный защитный купол. * * * Гарри взглянул на меня. — Фордж! Ты пришел! – из его зеленых глаз покатились слезы. Тело мальчика, испытавшего сегодня на себе не один Круциатус, бессильно повисло на веревках, и я понял, что Гарри потерял сознание. Безумно захотелось убить всех собравшихся вокруг, но если я сниму купол, Гарри мгновенно умрет, с такой плотностью били заклинания. Я чувствовал, как убывают силы, и разорвал веревки, удерживающие мальчика. А затем, держа его на руках, я открыл портал к трибунам Хогвартса, но прежде чем успел шагнуть внутрь, вдруг ощутил удар и почувствовал сильную боль. Матерая змеища, явно измененная магией, высунувшись из-под надгробной плиты, вцепилась мне в бедро. Чувствуя, как начинает действовать яд, я сделал то, что первым пришло в голову — разделил наш путь. Что бы ни случилось со мной, Гарри должен быть в безопасности. Пространство под куполом начало корежить, и я, заключив Гарри в «Сферу тьмы» и влив в нее большую часть своей силы, толкнул его в портал. А когда портал закрылся за мной, отхватив голову так и не выпустившей меня змеи, то имел уже другой пункт назначения. * * * На кладбище бесновался, заклинаниями разбивая надгробия, Волан-де-Морт, как же, жертва ушла, да еще и Нагайна без головы осталась. Купол, казалось, начавший уже поддаваться лавине проклятий, вдруг взял и исчез! Исчез вместе с создавшим его магом и Поттером. Поставив усиленную защиту на разум, молча злорадствовал Северус Снейп, ставший свидетелем этой сцены. А перед Хогвартсом, круша защитное поле, из черной воронки появился трехметровый в диаметре шар. С треском вспороли воздух бьющие в разные стороны от переизбытка энергии черные молнии. В ужасе разбежались дети, а преподаватели и авроры поспешно возвели щиты. Но, не причиняя вреда, шар постепенно снизился, осел на землю и исчез. В воздухе закружился невесомый пепел, а на земле осталось лежать бесчувственное тело. Это был Гарри Поттер, победитель турнира.