Фордж

Я лежал на полу собственного дома, и жизнь быстро покидала обессилевшее тело. Когда я ввалился в гостиную, буквально выпав из портала, на шум примчались домовики и сейчас, заливаясь слезами, суетились вокруг. Я не делал попыток связаться с профессором Снейпом, зачем, он все равно не успеет помочь. Даже моего опыта в зельеварении хватило для того, чтобы понять – противоядие от укуса этой твари быстро не подобрать, а значит, вся суета бессмысленна. Умирать не хотелось, но и сделать я ничего не мог. Яд быстро распространился, вызывая нестерпимую боль, и, не затрагивая магических сил, неотвратимо убивал мое тело. Неимоверным усилием вернув уплывающее сознание, я понял, что настало время уходить, и передо мной, повинуясь мысленному приказу, открылась черная воронка портала. Я принял решение уйти именно таким способом, открыв односторонний портал, у которого не было выхода. Затем я поднял себя над полом с помощью левитации и, в последний раз взглянув на плачущую чету домовиков, медленно скрылся во тьме портала. Дарнесс и Фэй, исполняя мою волю, будут хранить этот дом, пока живы и пока не иссякнет магия, пропитавшая его и дающая силы, что произойдет еще очень не скоро. Дом не был внесен в завещание, а гоблины получили указания туда его и не вносить. Этот дом обретет нового владельца только тогда, когда тьма уйдет из него. Тогда вместе с ней и эльфы уйдут на поиски нового хозяина или источника силы. Кроме того, Фэй получил задание рассказать обо всем профессору Снейпу, а у Гарри, которого я не хотел информировать, пусть останется надежда на встречу. Это последнее, что я мог ему дать. * * * Приближалась полночь, Хогвартс спал, только директор бродил по кабинету в расстроенных чувствах. Он никак не мог успокоиться и все вспоминал злорадное лицо министра магии Фаджа. Не далее как позавчера министр в интервью для «Ежедневного Пророка» всенародно объявил об ужасном происшествии на проводившемся в Хогвартсе Турнире Трех Волшебников, а именно об убийстве одного участника другим, при этом обвинив в случившемся его, Дамблдора. Когда перед Хогвартсом появился Гарри Поттер, при этом примененной чудовищной магией ввергнув в панику не только учеников, но и взрослых магов, его немедленно взяли под стражу и, несмотря на протесты Дамблдора, увезли в Аврорат. Едва паника улеглась, выяснилось, что отсутствует один из участников, ученик Хогвартса Седрик Диггори. Поиски на территории лабиринта ничего не дали, не было обнаружено никаких следов пропавшего, да и представители министерства утверждали, что мальчишки исчезли вдвоем. Затем, спустя несколько дней неизвестности, Аластор Грюм, старый друг Дамблдора, рассказал ему, что авроры ведут поиски Диггори по всем старым кладбищам Англии. Сведения были получены при допросе Поттера, который рассказал интересную историю, о якобы состоявшемся воскрешении Волан-де-Морта. Фадж, услышав об этом, моментально распорядился засекретить все, что относилось к этой истории. А затем нашли тело несчастного Седрика Диггори, убитого Авадой Кедаврой, выпущенной из валявшейся рядом палочки Поттера. Это была катастрофа. Взбеленившаяся общественность насела так, что Дамблдор, стремительно теряя свои позиции, вынужден был принести Поттера в жертву. Только так ему удалось договориться с Фаджем и, потеряв место в Визенгамоте, чудом сохранить свое положение в Хогвартсе. Народу было объявлено, что Поттер, убивший из-за соперничества и зависти Седрика Диггори, признан виновным и приговорен к пожизненному заключению в Азкабане. Обычно несовершеннолетних туда не сажали, но в данном случае было принято решение сделать исключение. Слишком велики были разочарование и ненависть к мальчишке магического сообщества. Кроме того, в Азкабан пожизненно заключались все применившие непростительные заклинания, а исключением из этого закона были лишь авроры. Приговор был подписан большинством членов Визенгамота, рассматривавшего это преступление. Дамблдор понимал, что Фадж в первую очередь ударил именно по нему, устраняя политического конкурента и осудив опекаемого директором мальчишку, умело воспользовавшись подвернувшимся случаем. Марионетку было, конечно, жаль, но и на такой случай у директора имелся план: завтра он собирался объявить, что Поттер был всего лишь отвлекающим элементом для Волан-де-Морта, а истинным избранным был и остается Невилл Лонгботтом. * * * Северус Снейп, сидя в кресле перед камином в своей комнате в подземельях Хогвартса, размышлял о том, как быть теперь. На кладбище он наблюдал за триумфом Форджа, которому пусть и не довелось сразиться с Волан-де-Мортом, но удалось отобрать у Лорда мальчишку Поттера. Снейп был поражен легкостью, с которой Фордж держал щит и отражал все атаки Пожирателей во главе с Темным Лордом. Все изменилось в одно мгновение: кто мог предположить, что Нагайна забралась в нору под могильным камнем и попала под защитный купол. О последствиях ее атаки Северусу рассказал Фэй, домовик Форджа. Теперь Форджа нет, а Поттер уже находится в Азкабане. Снейп пытался защитить мальчишку, он хотел предоставить Визенгамоту свои воспоминания о бое на кладбище, но Дамблдор, узнав об этом, запретил. Снейп не мог нарушить его запрет, так как дал директору Непреложный обет в попытке защитить Лили. С тех пор он много раз успел пожалеть об этом, но ничего изменить было нельзя. Снейп не мог преднамеренно навредить директору, а тем более противиться его прямому приказу. Теперь, глядя в огонь, горящий в камине, он мучительно пытался сообразить, как помочь мальчишке, обойдя при этом приказ директора. * * * Гарри лежал на гнилой соломе в каменном мешке камеры Азкабана и приходил в себя после очередного появления дементоров. Он никак не мог понять, за что люди его так ненавидели, почему не дали оправдаться и на суде лишили не только слова, запечатав рот магией, но и сыворотки правды тоже. Он многого не понимал, например, того, почему исчез Фордж, отправив его к Хогвартсу таким способом, подставив, по сути. В то, что Фордж сделал это преднамеренно, верить не хотелось, а это значило, что случилось что-то, о чем Гарри не знал. Он подозревал, что Фордж поступил так потому, что не имел другой возможности вывести его из-под удара. Мысли о том, что могло произойти с самим Форджем, пугали, и он отбрасывал их, надеясь на лучшее. Гарри вспомнил, с каким презрением смотрели те, кого он считал друзьями. Вспомнил поведение и слова Дамблдора, когда тот признал, что его подопечный использовал темную магию, это доказывали способ появления перед трибунами и амулет, который никто не смог снять. При этой попытке погиб аврор, который схватил амулет и, не обращая внимания на предупреждающий магический удар, попытался сорвать. Гарри помнил запах озона и горелой плоти, когда аврор получил полноценный разряд. Не смог снять амулет и он сам, когда другой аврор применил Империус: пальцы просто скользили по, казалось, приросшему к коже амулету. Не поддавался он и магическому воздействию. В результате Гарри обвинили в убийстве Седрика Диггори, в использовании непростительного заклинания и темной магии и приговорили к пожизненному заключению. Гарри заплакал от обиды, страха перед дементорами, которые вскоре должны были вернуться, и безнадежности. Безнадежности? Пожалуй, нет, надежда все-таки была, и его рука изо всех сил сжала амулет. Гарри знал, что, если Фордж жив, он услышит, а услышав, придет сюда, чего бы это ни стоило. Сквозь всхлипы пробились слова, и черный амулет едва заметно запульсировал им в такт. — Где ты Фордж? Помоги. Я жду тебя. Пожалуйста, забери меня отсюда. * * * Я медленно выплывал из небытия, хотелось уйти и навсегда раствориться в окружающей меня бесконечной тьме, но что-то мешало. А так хотелось, наконец, обрести покой, чего я уже почти добился. Тело, пропитанное ядом и причинявшее неимоверные страдания, уже давно разрушилось, повинуясь желаниям, а вот сущность раствориться никак не могла, что-то не давало, но что именно, находясь в полузабытьи, я не мог понять. Сколько это длилось, я тоже не знал, просто не чувствовал времени. Во тьме не было ничего, ни воспоминаний, которые не имели здесь ни малейшего значения и просто исчезли, ни ощущений, кроме безграничного покоя, который почему-то никак не получалось обрести. Поняв, наконец, что не в силах умереть, я начал выплывать из забытья. Как только это случилось, я понял, что удерживало меня. Тьма пульсировала вокруг, беспокоя и не давая забыться окончательно. Сосредоточившись на этом, я услышал далекий и слабый мальчишеский голос, который звал меня. Было в нем что-то, заставившее постараться понять, кто этот мальчик, зовущий так настойчиво. Я задумался об этом, окончательно пришел в себя и вспомнил все. Голос принадлежал Гарри, и в его шепоте мне отчетливо слышались тоска, боль и обреченность. Я принял решение, и тьма, уплотняясь, потянулась ко мне со всех сторон, формируя новое, полностью магическое тело. Здесь, практически растворившись, я обрел поистине чудовищную мощь, она ни к чему была уходящему, но, думаю, очень пригодится вернувшемуся. А я возвращаюсь. Возвращаюсь к тому, кому я еще нужен, к тому, чья мольба о помощи не дала мне умереть, а те, кто причинил ему вред, очень скоро горько пожалеют об этом. Окружающее пространство бурлило, формирующееся тело впитывало неимоверное количество силы и постепенно обретало плотность. Я стал овеществленной тьмой, единственным и любимым ЕЕ ребенком. Я был еще мал и слаб, но со всех сторон тянулись, вливаясь в новое тело, реки магии. Вместе с магией приходили и знания, Тьма отнюдь не была бездушной бездной, она, моя любящая мать, учила меня. Я стал чудовищем по меркам людей, но это абсолютно не беспокоило. Я был, есть и останусь Форджем навсегда, какую бы форму ни принял. И пока меня ждут, я буду возвращаться. * * * Гарри бессильно лежал на полу в темной, сырой и холодной камере и смотрел в ночное небо сквозь ржавые решетки. По исхудавшему грязному лицу медленно катились горькие слезы. Всю жизнь он мечтал о семье, о верных друзьях, о том, что и его будут любить. В Хогвартсе он больше не был одинок: появились друзья, люди, ради которых он готов был на все. Он старался быть сильным и, несмотря ни на что, собирался идти до конца и убить ради них Волан-де-Морта. И вот, он здесь. Все, ради кого он жил, отвернулись, рухнуло все, во что он верил. Ему даже слова не дали сказать, все объяснить, оправдаться, нет, все они предали его. Когда он увидел презрение в их глазах, что-то важное сломалось внутри, лопнул, не выдержав правды, стальной стержень воли. Тогда он действительно понял, то, чем он жил, — просто иллюзия, любовно созданная старым кукловодом. Попав сюда, Гарри осознал, что только Фордж, на самом-то деле, любил его. Только ему, временами страшному темному магу, действительно нужен был он, Гарри. И в отличие от остальных, Фордж не требовал ничего, просто шел ради него на все. Фордж любил его так, как старший брат может любить младшего. Гарри всеми силами гнал прочь мысли о том, что Форджа больше нет. Левой рукой он, что было сил, сжимал амулет и, уже почти безнадежно смотрел в небо и когда прояснялось сознание, тихо шептал: — Где ты Фордж? Вернись. Я жду тебя. Пожалуйста, вернись. Пульсировал в его руке черный амулет, шептала голосом Гарри бесконечная тьма. Как тяжело, когда дементоры рядом, они высасывали силу, все счастье и радость, саму его жизнь. Вновь и вновь возрождался Волан-де-Морт, кричала мама, избивал его Вернон Дурсль, умирал Седрик Диггори. Гарри вновь и вновь видел, как предавали друзья, с презрением и ненавистью смотрели окружающие маги, вспоминал, как умирали профессор Квиринус Квиррелл и василиск, торжествовал Волан-де-Морт. Только слабеющая с каждым днем надежда позволяла сохранить рассудок. Снова и снова шептали посиневшие от холода губы: — Где ты Фордж? Вернись. Я жду тебя. Пожалуйста, вернись. И вдруг Гарри показалось, что на его мольбы донесся слабый отклик, колыхнулись тени по углам камеры, и на грани слышимости очень тихо прозвучало: — Я иду к тебе. И тогда в тишине камеры раздался негромкий, прерываемый кашлем счастливый смех. * * * А старый аврор, в чьи обязанности входил ежедневный обход этого этажа, находился рядом в этот момент и смотрел на Поттера сквозь решетки. — Сходит с ума, жалко его, совсем ведь ребенок, — пробормотал он. Он иногда подкармливал мальчишку и с грустью наблюдал, как тот постепенно угасал, теряя силы — Азкабан многих убивал быстро. Смахнув непрошеную слезу и еще сильнее сгорбившись, аврор, отошел от решетки и продолжил свой путь. Но не успел он отойти и нескольких шагов, как раздавшийся в камере слабый голос мальчишки заставил его замереть на месте. — Ты все-таки пришел за мной, — сказал кому-то Поттер. Вернувшийся к решетке аврор увидел, как мальчишка плачет, уткнувшись лицом в черную мантию подхватившего его на руки мага. Тот поднял голову, и старик встретился с ним взглядом. То, что он увидел, заставило аврора отшатнуться от решетки, так как глазами этого существа смотрела на мир сама тьма. Губы страшного пришельца изогнулись в усмешке, и он исчез в сгустившемся мраке, а когда тот рассеялся, каменный мешок был пуст. Кто бы ни был этот маг, он легко ушел из Азкабана и унес с собой пожизненно осужденного Гарри Поттера. * * * Беспробудно пил в одиночестве, запершись в своих комнатах, профессор Северус Снейп. Уже несколько месяцев, подменяя его, зельеварение преподавал Гораций Слагхорн. Во время турнира, укушенный Нагайной, погиб Фордж, единственный человек, нашедший ключик к душе скрытного Снейпа. Возродился убивший Лили Темный Лорд Волан-де-Морт. Гарри Поттер, на которого повесили смерть Седрика Диггори, попал в Азкабан, и Снейп, как ни пытался, не смог не то что помочь, а даже увидеть мальчишку. Северус помнил презрительные лица «друзей» Гарри. Помнил он и заседание Визенгамота, и то, как Дамблдор с отвращением говорил: — Ты погубил свою душу, Гарри, зачем ты принял тьму? Тебе теперь самое место в Азкабане. Мальчика даже не слушали! Все, мол, видели его появление в Хогвартсе. Седрик Диггори был убит его палочкой, темный амулет, в котором явно присутствовала кровь, никто не мог снять, — какие еще нужны доказательства? А Гарри пытался что-то сказать и объяснить, но бесполезно, его просто заткнули заклинанием. После речей Дамблдора даже хорошо относившиеся к Гарри Уизли слушать его не пожелали. Теперь к Поттеру не пускают, и он один, заперт в каменном мешке в обществе дементоров. А ведь в нем не было и капли тьмы, Снейп это прекрасно знал, как и то, что Фордж был темным магом, темным, но не злым. Северус просто чувствовал тьму, такой вот природный дар. Тогда, разругавшись с Дамблдором, Снейп отказался иметь с ним что-либо общее. Он не мог уйти из Хогвартса по своей воле, старик запретил, а нарушить приказ Дамблдора мешал Непреложный обет. Северус понимал, что директор никогда не отпустит его, слишком много зельевар видел и знал его тайн. Слишком полезен был, как бывает раб, который не в силах ослушаться и не выполнить прямого приказа. Северус понимал это, но все-таки полностью устранился от борьбы с Волан-де-Мортом, пообещав директору, что при попытке его заставить даже ценой собственной жизни найдет способ поделиться с Лордом настоящей информацией о планах директора, а не той ложью, что сообщал по приказу. Дамблдор оставил его в покое, по крайней мере, на время. По этому поводу, зная директора, Северус не обольщался, скоро тот найдет решение, и все вернется на круги свои. Он устранился и от борьбы Волан-де-Морта с Дамблдором, теперь вот пьет — это помогает не так остро чувствовать постоянную боль в руке от метки. Судя по интенсивности непрекращающейся боли, Лорд был в бешенстве и очень хотел добраться до Северуса. Он ничего не мог сделать с меткой и только глушил боль зельями и алкоголем. Он и сегодня собирался напиться, как вдруг заметил крупный заголовок в газете, которую один из школьных эльфов по обыкновению положил на стол. Заголовок гласил: «Побег из Азкабана», и, заинтересовавшись, Снейп развернул газету и внимательно начал читать эту статью. А когда перевернул страницу и увидел изображение мага, воссозданное по воспоминаниям аврора, то его хохот, разнесшийся по подземельям, до дрожи напугал слизеринцев. На него, окруженный клубами тьмы, черными безднами глаз смотрел Фордж, а на его руках лежал, уткнувшись лицом в мантию, Гарри Поттер. * * * Появившись дома, я был встречен радостным воплем. — Хозяин вернулся! – обезумевшие от счастья домовики едва не сбили меня с ног. Мне было приятно такое проявление чувств, но у меня имелось неотложное дело. Мальчишка был в очень плохом состоянии, еще пара дней — и мне не к кому было бы возвращаться. Семь долгих месяцев он меня ждал и медленно умирал. У него был сильный жар, в груди что-то хлюпало при каждом вздохе, неестественно увеличились суставы, короста распространилась по всему телу. Его даже не пытались лечить. «Ублюдки, как они посмели довести до такого состояния этого замечательного ребенка!» — я прошел в комнату, что располагалась рядом с моей, и, магией очистив Поттера от грязи и обрывков гниющей прямо на нем одежды, уложил в постель, которую, поняв ситуацию, моментально подготовили домовики. Как же он исхудал, на лице, кажется, только одни глаза и остались. У него не было сил даже стесняться, и, укрыв одеялом голое тело, я посмотрел в тусклые заплаканные глаза. — Спи, все будет хорошо, — прошептал я, добавив в слова толику силы. Глаза закрылись, и он, возможно, впервые за прошедшие месяцы спокойно уснул, а я направился в Хогвартс. *** Северус Снейп находился в своей лаборатории и пытался трясущимися руками открыть маленький флакон с укрепляющим зельем собственного изобретения. Это зелье было способно избавить его от последствий продолжительной пьянки. Вдруг он замер, а затем медленно обернулся, с ужасом глядя в сторону вентиляционного отверстия в стене. Спутать это ощущение с чем-то другим он не мог, а значит к нему, напоминая об Азкабане, приближался дементор! Не задаваясь глупым вопросом – как это возможно в Хогвартсе? И не забивая голову тем, как дементор может передвигаться по узкому вентиляционному ходу, где и сова то с трудом бы пролезла, профессор, пошатываясь, направился к выходу. Но увы, сколько бы он не дергал дверь, она не поддавалась. Так же не действовали на нее и заклинания. Наконец, бросив бесполезные попытки, он развернулся к угрозе и, скрыл страх за любимой презрительной маской. Из вентиляционного отверстия, как в кошмарном сне появились угольно черные щупальца и, неспешно, но неотвратимо, подобно чудовищному спруту в лабораторию вползло бесформенное нечто. Не дожидаясь продолжения, Северус взмахнул палочкой. - Экспекто Патронум!!! Серебристая лань бросилась на зависшую в воздухе черную тварь и, просто исчезла едва приблизившись. Тварь, между тем, не делая никаких попыток напасть, вытянулась, принимая человекоподобную форму и, перед изумленным Северусом оказался тот, кого Снейп уже и не думал увидеть. *** Я держал Гарри в постели несколько дней и отпаивал зельями, которые варил похищенный мной из Хогвартса профессор Снейп. Только так, по его словам, он мог покинуть Хогвартс и нарушить приказ Дамблдора. Ну а мне не составило труда скрутить сопротивлявшегося под влиянием Обета Снейпа и вместе со всеми запасами ингредиентов доставить к себе домой, где, устав от безделья, он, наконец, принялся заниматься любимым делом. Кормили Поттера бульонами по указанию Северуса, и постепенно его состояние начало улучшаться. Я смотрел, как просыпается Гарри, такой слабый и беззащитный, хотелось прижать его к себе и не отпускать никогда, укрыв от всего. Гарри вдруг сжался в страхе, и я понял, он опять испугался того, что все приснилось и что, открыв глаза, снова увидит ненавистные стены камеры. Но постепенно, приходя в себя, он ощутил мягкость постели, окружающее тепло, мое присутствие рядом. После холодной тюрьмы это было приятно, и он не спешил открывать глаза, я видел, что сейчас ему хорошо. Когда-то в семье Уизли родились братья-близнецы, Фрэд и Джордж, с одной душой на двоих. Для нас не существовало более близкого человека, чем близнец-брат, даже мысли — и те были общие. Смерть Фрэда отняла у меня смысл жизни, надежду, все радостное и доброе, оставив лишь тяжко жить половинкой разорванной по живому души. Лишь жуткий холод внутри. Я хотел отомстить за брата и умереть, только для этого и заставлял себя жить. Но встретился на моем пути Гарри, такой же одинокий, такой же несчастный, и, сам того не подозревая, заполнил собой страшную пустоту в моей душе. Теперь я вернулся ради него и буду рядом всегда, пока ему нужен. Лишь бы он просто был. Я смотрел, как Гарри открыл зеленые глаза, как широкая, робкая улыбка растянула отвыкшие от этого губы. Он по-прежнему не боялся меня, а напротив, чувствовал себя в безопасности, только когда я находился рядом. Остальные люди боялись, а причиной было то, что я не мог полностью скрыть свою ауру и наводил на окружающих ужас одним своим присутствием. Даже профессор Снейп, увидев меня впервые, был здорово испуган, хотя и старался этого не показать. А как смотрел, когда я убрал метку с его руки. Он и сейчас еще избегал меня и большую часть времени проводил в лаборатории. А уж в глаза мне не мог смотреть кроме Гарри никто, даже преданные домовики отводили взгляд. Я больше не был человеком, скорее, магическим существом, овеществленной тьмой, и окружающие это чувствовали. Нас с Гарри усиленно искали и привлекли к этому всех кого только могли, даже невыразимцев, об этом известил отец через Фэя. Как только он увидел мое изображение в газете, сразу вызвал домовика — еще уходя из Норы, я сказал ему об этой возможности. Удостоверившись, что я жив, связываться и встречаться он не рисковал, за семьей следили, видимо, надеясь, что, отслеживая перемещения и контакты родни, удастся выйти на наше убежище. *** Дамблдор пребывал в невыразимом бешенстве, еще бы, любовно выпестованные планы трещали по швам! Сначала, кто-то выглядевший как пропавший несколько месяцев назад Джордж Уизли как к себе домой приходит в Азкабан и забирает оттуда мальчишку Поттера, а потом и вовсе, с треском рушится защита Хогвартса и исчезает его любимая марионетка Северус Снейп, вместе со своей лабораторией. Фоукс забился под шкаф и оттуда наблюдал за бесноватым дедушкой. Тот носился по кабинету, разнес в бешенстве собственный стол, посшибал со стен полки и портреты, а затем, внезапно успокоившись, прошипел, приглаживая всклокоченную бороду: - Берегись, кто бы ты ни был! * * * Все началось с того, что Снейпу для очередного зелья потребовались ингредиенты, которых у нас в наличии не было. Достать их можно было только в Лютном переулке, куда пришлось идти мне, так как посылать домовика туда не рекомендовалось, если, конечно, не ставилась цель от него избавиться. Я порталом, поскольку из-за особенностей магии аппарировать не мог, а домашний камин на всякий случай заблокировал, переместился в один из глухих тупичков Лютного и направился в магазин зелий. Я миновал магазин «Горбин и Бэрк» и вдруг почувствовал зов амулета, оставленного Гарри. Не раздумывая, я снова создал портал и, окутавшись «Сферой тьмы», поскольку не знал, что ждет с той стороны, нырнул внутрь. Поскольку наводился портал на амулет, то и открылся рядом с ним, и, оказавшись снаружи, первым, что я увидел, был скорчившийся на земле перед домом Гарри, все тело и лицо которого были ужасно обожжены, а от одежды остались дымящиеся лохмотья. Обернувшись на звуки боя, я обнаружил толпу авроров, которые метали заклинания в чудом уворачивающегося Снейпа, а некоторые уже и в меня. Моментально сориентировавшись, я создал вокруг Снейпа еще одну сферу и переместил его за спину, к Поттеру. Пусть займется им, а с нападающими разберусь я. * * * Северус сражался уже из последних сил, а ведь и трех минут с момента нападения не прошло. Он как раз направлялся на кухню перекусить, как вдруг услышал страшный крик. Кричал Поттер, который выбрался из дома подышать свежим воздухом, сегодня распогодилось, и был чудный февральский день. Бросившись на звук, Снейп оказался перед толпой авроров, которые каким-то образом умудрились снять установленную гоблинами защиту дома, не потревожив при этом его обитателей, и подобраться совершенно незаметно. Краем глаза Северус успел заметить, как падает на землю и катается, пытаясь сбить пламя, Поттер, а затем началась безнадежная схватка. Полной неожиданностью было возникновение вокруг него «Сферы тьмы», о которую бессильно ударялись пущенные Авады и прочие далеко не безобидные проклятия. Затем его и вовсе перенесло к Поттеру. Северус схватил стонущего мальчишку и поспешил скрыться в доме. Авроры бы могли легко попасть в дом следом, если бы не одно но: между ними и дверью был Фордж. * * * Принимая на себя все удары, моя сфера приподнялась над землей и приблизилась к аврорам. Я наполнил ее чудовищным количеством энергии, и с поверхности начали срываться черные молнии. Я продолжил вливать в нее магию, пока не раздалось гудение, как от магловского трансформатора, видел такую штуку в Литтл Уингинге, а Гарри сказал, как называется. Авроры не выдержали и кинулись бежать, но не тут-то было. Я не собирался им прощать нападение и отпускать живыми. Вокруг стремительно темнело, метались молнии, обращая людей в пепел, а аппарировать они не могли, сами антиаппарационный щит поставили. Спаслись только двое, запасливые оказались и ушли порталами, но отпечаток магии я запомнил, позже найду и уничтожу. Пролетев вокруг дома, я убедился, что никого не осталось, и, развеяв «Сферу тьмы», бросился к Гарри. Он был жив, но очень плох. По нему ударили сильным огненным заклинанием, по своему эффекту чем-то похожим на «Адское пламя», ожоги были жуткими, хорошо хоть затушить удалось. Кожа осталась только на спине, лицо обгорело до костей, а глаза спеклись, на правой руке пальцы отсутствовали полностью. Чудом уцелевшими пальцами левой руки он сжимал амулет. Ткани живота, куда пришелся удар, часть внутренностей и пах просто выгорели. Боль была невыносимой, и он кричал бы, если бы мог, но обожженные легкие выдавали только хрипы и глухие стоны. Северус печально посмотрел на меня, настолько серьезные повреждения он исцелить не мог. А глаза, легкие, кожу в таком объеме и вовсе, он сказал, вряд ли восстановили бы и в Мунго. В общем, Гарри, по словам Снейпа, жить осталось около часа, да и то только при помощи магии. Домовики, опустив уши, стояли рядом. В момент нападения они отсутствовали и находились в Косом переулке, закупаясь продуктами. * * * Северус смотрел, как Фордж молча шагнул вперед и опустился на колени рядом с лежащим на кровати Поттером. Он наклонился к его лицу и что-то прошептал. Мальчик перестал стонать и замер неподвижно. На миг Северусу показалось, что он умер, но нет, грудь пусть и редко, но вздымалась. Руки Форджа нависли над мальчишкой, и, впитываясь в обгорелое тело, начала изливаться тьма. Постепенно ткани Поттера почернели, грудь замерла полностью, а тело укрылось матовым непрозрачным коконом. Фордж рывком поднялся, вид его был страшен. * * * Я обернулся к Снейпу и домовикам. — Не трогайте, в таком состоянии он может оставаться очень долго, — передо мной открылся портал. – Нам нужен дом надежнее, там я Гарри и займусь. Зря маги затеяли это, даже вытаскивая Гарри из Азкабана я никого не убил, но того, что сотворили сегодня, не прощу. Министерство хочет говорить с позиции силы? Я покажу им силу, да так, что помнить будут долго. Портал открылся над морем, и, развоплотившись, я черным облаком двинулся к видневшемуся впереди Азкабану, попутно продолжая призывать тьму. К острову я подлетал уже не облаком, а чудовищной извергающей молнии тучей. Дементоры, почувствовав мое присутствие, кинулись в разные стороны, авроры замешкались, и им не повезло. Я забрал их души. Тьма накрыла старую крепость, и часть ее начала втягиваться внутрь. Темнота волной катилась по коридорам тюрьмы, и везде ее встречал дикий хор панических криков. Больше не было молний, но люди умирали, рассыпаясь прахом, и воцарялась мертвая тишина. Я двигался по коридорам, убивая и собирая души. Скоро не осталось никого, тюрьма вымерла, и только в изолированном от дементоров секторе, где обычно авроры отдыхали после обхода, забаррикадировались несколько человек. При моем приближении дверь и гора хлама за ней обратились в прах. Я материализовался перед аврорами и убил их, оставив только подкармливавшего Гарри старика, которого видел у камеры и чьи мысли прочитал, благо теперь делал это легко, да похожего на него парня, вероятно, сына. Я отправил их порталом к министерству, пусть расскажут то, что видели. А у меня было более важное занятие: мальчику нужен безопасный дом, и я собирался его создать, причем немедленно. Я покинул Азкабан и взлетел в небо. Подо мной с грохотом рушилась старая крепость, а остров, бывший вулкан, начал извергаться вновь. Поднялся в чистое небо удушливый дым, маскировки на острове больше не было, и со страхом смотрели на буйство огня и тьмы с проплывавшего неподалеку лайнера маглы. Тьма пропитывала магму, и на глазах остров укрывался титаническими наплывами. Кипело море, извергая струи пара там, где встретилась с водой раскаленная магма. Падали вокруг вулканические бомбы, взвились в небо тучи пепла. Постепенно на месте острова образовалась, формируемая магией, черная колоссальная четырехгранная пирамида. Словно обсидианом был покрыт гладкий камень. Прикрыв глаза, я увидел ее внутренние помещения: все соответствовало замыслу. Преобразованная тьмой пирамида была монолитна, нерушима и уцелела бы даже в недрах Солнца. Попасть внутрь нежеланным не сможет никто, а все остальное сделают магия и души, которые я скоро изменю. Я плавно опустился к пирамиде и почувствовал, как под воздействием тьмы из монолита стремительно уходит жар. Передо мной гостеприимно открылся проход в ее недра. Все происходящее запечатлел на видеокамеру магл с парома, но я не собирался больше скрываться, теперь это МОЙ мир. * * * Со всех сторон в сторону дома устремлялись лучи заклинаний, которые выпускали несколько десятков авроров и невыразимцев. Пока авроры пытались разрушить стены, посылая заклинания, невыразимцы устанавливали перед крыльцом какой-то весьма габаритный артефакт. Мой дом оказался для нападающих неприятным сюрпризом и уже второй час успешно выдерживал атаку. А внутри шли лихорадочные сборы, а все потому, что Северус Снейп не желал расставаться с массой редких ингредиентов, которые я вместе с ним самим украл из школы. Я стоял посреди гостиной и слушал глухие удары, от которых содрогался весь дом. Напуганные домовики вцепились в мою мантию, что-то мешало им пользоваться магией. Похоже, для того чтобы предотвратить побег, было задействовано все, что только возможно. Что-то из богатого арсенала невыразимцев и воздействовало на домовиков. Аппарировать мешал антиаппарационный щит, невозможно было и использование порталов, о чем известил наконец-то собравшийся Снейп, чем вызвал у меня улыбку и просьбу встать к нам поближе, а еще лучше держаться за меня. Дождавшись, когда он занял место позади и ухватился за плечо, я крепче прижал к груди Гарри и выпустил тьму наружу. Вокруг нас образовалась чудовищная по насыщенности силой «Сфера тьмы». Она поднялась в воздух, дом рассыпался каменной крошкой и прахом, а пропитывающая его магия вернулась ко мне. Не доросли еще маги до того, чтобы блокировать мои способности. Несколько мгновений я полюбовался выражением лиц авроров, где удивление быстро уступало место нарастающему страху…. *** - Минни, ты нужна мне, - Дамблдор уже довольно долго уговаривал Минерву МакГонагалл. – Минни, как ты не понимаешь? Это Темный Лорд, да еще и намного превосходящий Тома! Для всеобщего…. - Я все понимаю Альбус! – голос профессора трансфигурации звенел от негодования. – Но я вижу и другое, Джордж защищает Гарри, и если бы на него не напали, ничего этого бы не было. Мне жаль авроров, но с этим Лордом, Альбус, вы будете сражаться без меня. Минерва, громко хлопнув дверью, направилась в больничное крыло, от всех этих бесплодных разговоров сильно разболелась голова, да и с Поппи поговорить в очередной раз не помешает, подруги, все-таки. * * * Прошла неделя с тех пор, как мы перебрались в пирамиду, и все это время шла борьба за тело Гарри. Я держал его под постоянным воздействием магии, постепенно восстанавливая поврежденные внутренности. Северус готовил для Гарри зелья на крови, домовики — питательные бульоны и кашицеобразную пищу. Целую неделю мы готовили мальчишку к пробуждению, подлечивая все, что могли. Он буквально плавал в емкости с заживляющим зельем, но такие раны, увы, обычными способами не лечились. Зелье только не давало поврежденным тканям гнить. Полностью я мог исцелить его, только посвятив Тьме. Гарри должен был решить сам, как в свое время я, и если он примет тьму, сменив источник силы, появится возможность восстановить тело полностью. Пока же врожденная магия сопротивлялась вмешательству, и любое сильное воздействие, кроме замедления жизненных процессов, просто убило бы его. Наконец, накачав мальчишку обезболивающими зельями, я позволил ему прийти в себя. Он все еще выглядел ужасно. Мне едва удалось заставить его организм хоть как-то функционировать, а уж о том, чтобы заживить раны, и речи быть не могло. * * * Гарри медленно выплывал из забытья, постепенно начал разбирать звуки, услышал переговаривающихся рядом домовиков, голос Снейпа и вдруг полностью пришел в себя. Ощущения были странными, казалось, что все тело онемело и практически не чувствуется. Он попробовал пошевелиться и открыть глаза, но ничего не вышло. Гарри готов был запаниковать, как вдруг услышал голос Форджа. — Тихо Гарри, лежи спокойно, не говори, это больно, — голос звучал мягко и успокаивающе. – Я сейчас возьму тебя за руку, и ты будешь отвечать, сжимая ладонь, если да, и не шевеля, если нет. Гарри почувствовал, как его взяли за левую руку. — Ты помнишь, как на тебя напали? — нахлынули воспоминания об огне и страшной боли, и Гарри сжал руку. — Твои раны очень серьезны, — Гарри услышал, как вздохнул и шепотом выругался Снейп. – Твоя магия мешает мне. Фордж рассказал Гарри все, ничего не утаивая, о том, что именно повреждено и насколько сильно. Пояснил и о конфликте магий, а также о решении, которое Гарри предстояло принять. Вдруг Гарри забился, насколько позволяли зелья и магия Форджа. * * * Я сначала не понял, что происходит, но, вглядевшись в ауру Гарри, увидел причину: в нем находился кусок чужой души. Он терзал собственную сущность Гарри. Протянув руку и ладонью коснувшись его горячего лба, я снял боль. Я узнал этот фрагмент чужеродной души, опять Волан-де-Морт, никуда без него, и сюда свои грязные лапы сунул! Из глазниц Гарри текли слезы. — Ты можешь с этим что-нибудь сделать? Эта боль постоянно изводит меня, — мальчик, перебарывая боль в опаленных легких, шептал с надеждой. Я колебался: вырвать душу из тела несложно, вот только обратно ее не вложишь. Потеряв тело, новое не получить, по крайней мере, я этого пока не умел, в отличии от работы с душами. Я сам сейчас лишь овеществленная тьма, мое естественное состояние — черное облако, перерожденная тьмой душа. Способ извлечь Волан-де-Морта, конечно, был, но слишком уж жуткий. Пришлось бы использовать поцелуй дементора, и теперь я понимал, как его осуществить. Только так я смог бы извлечь обе души, не повреждая связи Гарри с телом, и когда отделил бы чужеродный фрагмент, сущность мальчика сама бы вернулась обратно. Ну и как мне с ним такое сотворить? А Гарри ждал. Когда я объяснил ему все, он побледнел гораздо сильнее, хотя это казалось невозможным, и долго лежал неподвижно. Наконец он сжал мою руку. Он все же решился — как же он мне верил, ведь забрать его душу ничего не стоило и любая темная тварь на моем месте сожрала бы ее. Я бы в любом случае не тронул его душу и все же медлил — совсем не хотелось причинять ему дополнительные боль и страдания. Он почувствовал мои колебания, воспринял их по-своему и начал меня убеждать. Он шептал, что выдержит все, и просил забрать эту боль. Он заплакал и открыл мне свою душу, самое сокровенное, свои надежды, желания, горести. Он устал от того, что одинок, что все его предавали и отпинывали как ненужного бездомного котенка, что его постоянно пытались убить. Он шептал, что не хочет взрослеть и идти в этот жестокий мир. Он просил меня быть всегда рядом с ним и защищать его, и даже если для этого надо принять тьму, он готов. А я с болью понял, что эти предавшие его ублюдки сломали мальчишку. Что, скорее всего, Гарри никогда не будет прежним, в нем больше не осталось уверенности в себе, не было того прочного стержня, благодаря которому он жил и побеждал. Да еще и это жестокое нападение. Я слегка сжал его руку. — Хорошо, мой мальчик, твое желание для меня закон. Я исполню то, что ты хочешь, это, к счастью, в моих силах. Я приподнял его из ванны, прижал к себе, за подбородок приподнял голову и взглянул туда, где еще недавно сияли изумрудные глаза, а сейчас была лишь сморщенная масса в глубине глазниц. — Ты готов? Его охватила дрожь, но он кивнул, не сомневаясь. Я наклонил голову к его лицу и, открыв рот, стал вытягивать из него все: счастье и боль, надежды и разочарования. Его обугленные губы разомкнулись, и вместе с потоком силы показалось облачко души, а тело Гарри бессильно обмякло. Сзади охнул Северус Снейп. Светлое облачко души, как червем, было источено противной серой тварью. Она мучила Гарри всю жизнь, медленно пожирая, а теперь этому пришел конец. Я осторожно отделил ее, вот и еще один кусок Волан-де-Морта был уничтожен. Душа Гарри казалась совсем маленькой по сравнению с моей, неимоверно разросшейся и налитой силой. Я отделил фрагмент себя самого, своей темной души, и она влилась в серебристое облачко, заполнила все червоточины, отчего цвет души Гарри изменился и потемнел. Она была вновь цела, тьма, что я передал, не несла моей воли. Я не собирался создавать крестраж, эта обновленная душа принадлежала Гарри целиком и полностью. Удерживая душу, я провел рукой над его телом. Магическое ядро сопротивлялось, но как может искра света противостоять безбрежной тьме? Когда магическое ядро наполнилось тьмой, тело Гарри начало жадно впитывать мою силу и изменяться, а душа заняла свое законное место. * * * Гарри спал. Его комната была невелика и уютна. За магическим окном стояла глубокая звездная ночь, отчего было тихо, лишь в камине зачарованный огонь потрескивал никогда не заканчивающимися дровами. Я сидел в кресле рядом, и одно это присутствие берегло сон Гарри. Сейчас мне не было дела до окружающего мира, не волновала паника, поднявшаяся среди маглов и магов. Не пугали плывущие к пирамиде огромные военные корабли маглов. Не беспокоили долбящиеся в стены маги, придет их черед. Сейчас для меня важен был лишь он. Его здоровье и укрепляющий сон. Медленно зарастали страшные раны, перестраивалось тело, а я ни на минуту не отходил от Гарри одиннадцать дней. Мальчишка быстро терял вес, несмотря на все усилия Северуса и домовиков. Тело Гарри просто не успевало получать из пищи необходимые для восстановления вещества и перерабатывало собственную мышечную массу. Северус временами пытался отправить меня спать, забывая, что перед ним магическое существо, не нуждающееся более во сне, отдыхе, пище. Его попытки позаботиться обо мне были приятны, но вызывали лишь улыбку — я не оставил бы своего поста и будучи человеком. Я воплотил желание Гарри, и теперь он навсегда останется пятнадцатилетним, сохранив все юношеские чувства, надежды, восторги. Сколько бы он ни жил, никогда не сможет разочароваться в жизни. Тело навсегда останется юным, как и его измененная мной душа. Последними у Гарри восстановились глаза, и, наконец, я мог с уверенностью сказать, что все получилось. Он неимоверно исхудал, но это все ерунда, будет кушать, вес восстановится, главное, он вновь был здоров. Пять дней назад я извлек его из ванны с зельем, больше в нем не было необходимости. Гарри спал, лежа на кровати, укрытый до подбородка одеялом, и наконец-то я мог позволить ему проснуться. Он потянулся и вдруг, мгновенно проснувшись, сел на кровати, и запоздалым страхом наполнились увидевшие меня изумрудные глаза. — Все хорошо мой мальчик. Мой вечно юный, темный, бессмертный мальчик, больше нечего бояться. Я смотрел, как уходит страх и его глаза начинают сиять детским восторгом. — И даже, если что-то случится с твоим телом, теперь мы всегда найдем друг друга. А все твари, что могли бы повредить, обойдут тебя далеко стороной. Ты мой, и им это хорошо видно. А моя сила растет, она, как и тьма, становится бесконечной. И я никогда не брошу тебя, мой мальчик. Мой Гарри. Мой обретенный во тьме брат, младший и любимый. * * * Гарри быстро уставал, но продолжал с интересом изучать новый дом, а там было на что посмотреть. Фантазия Форджа, создавшего его, разгулялась не на шутку. Черная пирамида возвышалась над поверхностью моря, но это была лишь вершина айсберга. Основание ее врастало в тектоническую плиту и в некоторых местах омывалось магмой. Жилая зона располагалась в надводной части. Все стены залов, комнат и коридоров были украшены красивыми колоннами, барельефами, орнаментами и нишами, в которых стояли, опираясь на мечи, статуи воинов в полных доспехах. Все они были одинаковыми, и Гарри поинтересовался, зачем нужно такое количество одинаковых статуй, на что Фордж улыбнулся и повернулся к ближайшей статуе. — Воин, к бою! – свистнул меч, разворачиваясь острием вверх, одним движением был перекинут со спины круглый щит. Бронзовая фигура вдруг сделала шаг вперед и повернула голову, осматривая коридор. * * * — Это не статуя, — пояснил я. – Одушевленный голем, у которого только одно предназначение – война. Я рассказал Гарри о том, что создал этих големов одновременно с пирамидой, используя собранные души, которые блуждали во тьме. Всего их было десять тысяч, и все они, кроме пары сотен стоящих в нишах, находились на нижних ярусах. Они были практически нерушимы и абсолютно верны. Их всегда будет десять тысяч, так как при уничтожении любого из них измененная душа вернется в пирамиду и магия создаст нового голема. Их щиты, по сути, являлись амулетами и способны были создавать подобие «Сферы тьмы», а сами они могли атаковать магией. И будут ждать своего часа хоть тысячи лет. Я повернулся к ищущему врага голему. — Охранять! – воин вернулся в нишу и, закинув щит за спину, замер, опершись на меч. Гарри с некоторым страхом посмотрел в темноту коридора, ведь магические светильники загорались только на десятиметровом участке лишь там, где были люди, а так везде царила тьма. — Здесь есть еще кто-нибудь, о ком я не знаю? – нервно спросил Гарри. — Конечно, — ответил я. — Внизу, в подземелье, висят черные коконы, мир содрогнется, когда они раскроются. Тысяча измененных мной душ. Тысяча созданий тьмы, которые не могут предать и будут служить вечно. Они, мои верные Жнецы, неподкупные слуги, скоро начнут собирать кровавую дань. Я объяснил мальчику, кто такие Жнецы. Это Судья и Палач в одном флаконе. Я представил Жнеца, и перед нами сформировалась иллюзия. Существо чем-то напоминало дементора, только из-под капюшона бесстрастно смотрели жуткие красные глаза, а когтистые пальцы сжимали древко страшной косы. Жнец, как и я, был перерожденной душой, способной принимать материальный облик, и был практически неуязвим. — Перед тобой, Гарри, самое страшное существо этого мира, исключая меня и Стража, — он со страхом смотрел на Жнеца. – Но опасен он только для типов, подобных Волан-де-Морту, и сопоставимых с ним негодяев, а также предателей, насильников и убийц. Я обошел вокруг иллюзии. — Для обычного человека, неважно, маг он или нет, да и магического существа Жнец безопасен. Но если кто-то совершил масштабное зло — а оно оставляет следы в ауре мира, — Жнец почует это и явится к нарушителю. Однако и здесь все неоднозначно, даже Темный Лорд может быть оправдан, если действительно пытался изменить общество в лучшую с точки зрения Жнеца сторону и иного пути, кроме кровавого, не было. — Но как они могут знать, что справедливо, а что нет? – недоверчиво спросил Гарри. — Видишь ли, я заложил в них свое представление о справедливости, — он вытаращил глаза, заставив меня улыбнуться, – а мнением адвокатов и членов Визенгамота я и не собирался интересоваться. Я развеял иллюзию Жнеца, и перед нами возникла следующая. — Есть и еще один вид магических существ, что скоро увидят мир, это Стражи. Это существо представляло собой комбинацию Воина и Жнеца. По сути, это и был Воин, но предназначенный для совершенно иных целей. Закованная в доспехи зловещая фигура с мечом и щитом, укрытая тьмой, как мантией, была способна развеять в пространстве свое материальное тело. Их будет всего двое. — Это телохранитель, — я с улыбкой смотрел на мальчика. – Абсолютно верный и не способный предать телохранитель, для тебя и Снейпа. Страж по магической силе далеко превосходил Дамблдора и Волан-де-Морта вместе взятых. — Вот и все сюрпризы Черной Пирамиды, хотя, — я взял Гарри за руку, и в следующий момент мы оказались в громадном зале. Огромные штабеля золотых слитков терялись во мраке. — При возведении пирамиды я подумал о том, что мои деньги в Гринготтс, вероятно, распределены согласно завещанию, и магия добыла мне из раскаленных недр матушки Земли немного золота. — Немного? – Гарри, отойдя от шока, вдруг засмеялся. – Да гоблины удавятся, узнав, что золото Черной Пирамиды не попадет к ним в банк! *** Погиб Альбус Дамблдор. В погоне за хокруксами Волан-де-Морта он обнаружил кольцо с воскрешающим камнем и случайно активировал наложенное на него проклятье. Оно и убило директора всего за неделю. Не помогли ни выдающиеся знания и силы Дамблдора, ни колдомедики Мунго, ни сотрудники отдела тайн. А немедленно узнавший об этом Волан-де-Морт попытался захватить Хогвартс, пытаясь реализовать план, по захвату власти используя малолетних заложников. Минерва МакГонагалл и Профессор Флитвик с трудом защищали закрытые двери в Большой зал. За их спинами находились дети, все четыре факультета. Они спешно готовили последнюю линию обороны из столов. Увы, надежды не было, скоро будут уничтожены последние доспехи – защитники Хогвартса, и тогда, толпу Пожирателей, оборотней, инферналов, великанов и дементоров ничто не остановит. Помощи авроров тоже можно было не ждать, Минерва первым делом связалась с Авроратом и узнала, что одновременно напали на министерство и Больницу Святого Мунго. Все авроры были там, детей защищать было просто некому. Из преподавателей реально сражаться могла только она да Филиус Флитвик, неоднократный победитель в магических дуэлях. Они и сражались, пытаясь выиграть хоть немного времени в надежде на чудо. Остальные преподаватели разбежались. С испуганными детьми остались только мадам Помфри, старик Филч приволокший откуда-то двуствольное ружье и Хагрид, вооружившийся здоровенной дубиной. Пока детей собирали в Большой зал эти ружье и дубина немало поработали. Минерва обессилено привалилась к дубовой створке, используя возникшую паузу, для того чтобы отдышаться. Внезапно раздались панические детские крики, громыхнуло ружье, и, Минерва распахнув двери кинулась к ученикам. Ворвавшись в зал, она оторопела на мгновение и заслонила собой ближайших детей. Посреди зала чернела громадная воронка портала, откуда по четверо в ряд с гулким металлическим лязгом выходили воины из темной бронзы. Первые два десятка одним слитным движением закрылись мгновенно почерневшими щитами, выхватили мечи и разошлись по залу, занимая позиции между детьми и распахнутыми дверями. Один из них заслонил собой, отразив щитом Аваду, ввалившегося в зал истекающего кровью Флитвика. В двери, вызвав хор детских криков, влетел дементор и взмыл к потолку. Ближайший воин вскинул шит, ударила молния. На месте дементора возникло облако пепла. Воин вновь прикрылся щитом и уставился на двери. А из портала неиссякаемой рекой шли и шли такие же воины. Закрываясь щитами, они выходили из Большого зала, и Минерва слышала, как удаляется их мерный топот, а крики Пожирателей и вой оборотней сменяются тишиной. * * * Прошла еще неделя, и я, сложив на груди руки и стоя на вершине пирамиды, наблюдал за буйством стихии и магии. Горели и тонули огромные корабли, пылью рассыпались несущие ядерные боеголовки ракеты. Пеплом опадали в воду посягнувшие на нас маги. Над морем сгущалась тьма, а вокруг пирамиды, постепенно вырастая, начали гулять огромные колонны множества смерчей. Содрогался от грохота громовых раскатов трясущийся репортер. Рвали небо на части черные ветвистые молнии. Силы природы и тьмы разгулялись по всей планете. Я доходчиво объяснял человечеству, кто теперь в доме хозяин. Я мог бы с легкостью уничтожить мир, силы хватало, но он был дорог Гарри, а кроме того здесь жили Северус Снейп, Хагрид, Минерва МакГонагалл и многие другие, не заслужившие моего гнева. Долг с тех, кто виновен, я возьму и так, а попутно почищу мир от разных тварей. Волна за волной передо мной склонялись и исчезали красноглазые тени, тысяча Жнецов начала свою жуткую работу. К сожалению, они придут не ко всем, этого заслужившим: Гарри попросил меня не наказывать тех, кто, наслушавшись Дамблдора и министра магии Фаджа, отвернулся от «мальчика который выжил», тем самым предав его. * * * Перед Волан-де-Мортом появилась, внезапно соткавшись из тьмы, черная фигура. Сильная рука перехватила его запястье и сжалась, палочка со стуком упала на пол. Вторая рука с нечеловеческой силой ухватила его за глотку, затем Волан-де Морт оказался стоящим на коленях. Он со страхом смотрел в надвигающееся лицо и вдруг понял, что это конец. Перед этим страшным магом он был абсолютно бессилен. * * * Раздался ужасный крик, и впавший в ступор Драко Малфой увидел, как, подобно дементору, пришелец высасывает из Лорда душу. Драко сегодня стоял перед Лордом во второй раз. Он недавно, повинуясь отцу, но против собственной воли получил метку, решившись на этот шаг лишь потому, что иначе пострадала бы семья. Тело Волан-де-Морта рассыпалось прахом, а страшный маг повернулся к замершим Пожирателям. В следующее мгновение в Малфой-Мэноре началась бойня. Всюду мелькали разноцветные лучи проклятий, но появляющиеся буквально из воздуха дементороподобные твари взмахивали косами, и Пожирателей с каждой секундой становилось меньше. Упал рассеченный от бедра до плеча страшным ударом Люциус Малфой, и Драко зажмурил глаза, приготовившись к смерти. Неожиданно для него самого потекли слезы. Он каждую секунду ждал удара, но постепенно все вокруг затихло, и удивленно распахнувшиеся глаза увидели лишь тела и залитый кровью зал. Прямо перед Драко стоял тот, кто все это устроил, и Малфой его узнал. Глядя Драко в лицо, стоял Фордж, Темный Властелин, как окрестили его в газетах. — Иди к матери, вы невиновны, бояться нечего, — Фордж оглянулся вокруг, на мгновение сгустилась тьма, а когда она рассеялась, зал был чист, словно и не было здесь трупов и крови. — Живи спокойно, лорд Драко Малфой. Фордж шагнул в появившуюся черную воронку и исчез. * * * Паника захлестнула мир, повсеместно люди находили разрубленные трупы. Гибли маги и маглы, мужчины и женщины, старые и молодые. Облетали мир фотографии Жнецов, неспешно, но неотвратимо преследующих жертву. Жнецов во время их жуткой работы. Жнецов, рассматривающих свой очередной трофей. Жертвы объединяло лишь одно: все они были подонками, убийцами, маньяками и прочими вредными тварями. Безжалостно смотрел на людей с заглавных страниц газет Темный Властелин, и силой гасили любые военные конфликты его жуткие Воины. * * * Постепенно накал страстей спадал — Жнецы хорошо делали свою работу, и мир становился безопасным. Я выполнил то, что обещал: окончили свой жизненный путь Волан-де-Морт, оставшиеся крестражи которого были найдены специально нацеленными на это Жнецами, члены Визенгамота, осудившие невиновного Гарри, министр магии Фадж и многие, многие другие, как маги, так и маглы. Мне были безразличны и они сами, и их никчемные жизни, но они переступили запретную черту.