Всегда

— Ещё чаю? Обсидий Селвин перелистнул газету и, казалось, не расслышал вопроса. Но Кассандра Селвин за годы брака успела изучить его характер и вкусы. Она, не дожидаясь просьбы, сделала знак старшей дочери. Регина взмахнула палочкой, и отцовская чашка поплыла по воздуху на кухню, где, вероятно, выплеснула холодные остатки в раковину. Девушка явно скучала. — Да, спасибо, — донеслось из-за газеты. — У меня совсем остыл. Кассандра улыбнулась. Не отрываясь от чтения, Обсидий потянулся за чашкой. Регина поспешно вернула её, наполненную ароматным рыжеватым напитком, на место. Кинув победительный взгляд на сестру, Патрисия заставила два кубика сахара плюхнуться в чай прежде, чем отец взялся за ручку. Регина всегда забывала про сахар. Патрисия, сама не зная, почему, соревновалась с сестрой в любви к отцу — впрочем, соревнование было односторонним, Регина словно и не замечала этих усилий. Кассандра укоризненно посмотрела на младшую дочь. — То, что здесь твоя магия — капля в море, не даёт тебе права пренебрегать законом, дочь, — сказала она. — Прости, мама, я забылась, — Патрисия потупилась. Кассандра потрепала её по щеке и передала пирожное с шоколадным кремом. Традиция пить чай в пять пополудни соблюдалась в этой семье свято. В числе приданого Кассандры был старомодный чайный сервиз, вроде бы, работы самого Иоганна Беттгера. Впрочем, Обсидий не видел в этом особенного преимущества. "Только и тревожишься, как бы не разбить, — ворчал он. — Даже вкус чая портится от этого беспокойства". Кассандра уверяла, что он может перебить хоть все беттгеровские чашки до одной, если ему это угодно, но пока они есть, чай будет подаваться в них. Негоже держать хорошую посуду в серванте, у них дом, а не музей. За долгие годы чаепитий ни одна чашка не пострадала. Обсидий изучил политическую колонку и, не найдя ничего неожиданного, перешёл к десерту — статье Алана Уигглсвейта, содержание которой, собственно, не увлекало его, но слог у пройдохи был чертовски хорош. Где только откопали такого прыткого? Суть его работы была ясна: будить сентиментальные чувства в обывателях того сорта, к которому Обсидий себя не относил. Раз в месяц выходило новое расследование. Обсидий не замечал, что его старшая дочь вырезает их и собирает в особую папку. Регина стала поклонницей Уигглсвейта и мечтала втайне о рискованной и славной работе журналиста. Пока ещё оставалось время мечтать. В семье Селвинов было принято, чтобы женщина занималась домом и детьми, и, если бы не война, Регине бы уже нашли подходящего мужа. Мистер Селвин поболтал ложечкой в чашке, сделал большой глоток и отложил газету. — Послушай, Патрисия, — сказал он, — ты ведь дружишь с этой Маргарет О'Шейн? Что она за человек? — Она на моём курсе, папа, — ответила Патрисия, заметно удивлённая его интересом. — Мы... общаемся нормально. Маргарет не очень щедра на дружбу. Раньше она всё время ходила с Гекатой Прюитт, теперь сама по себе. Пап, а Прюитты сбежали или умерли? — Очевидно, сбежали, — сухо ответил отец. — И, очевидно, нас это не должно интересовать. А с О'Шейн ты подружись. Когда она станет миссис Снейп, эта дружба поможет тебе продвинуться в обществе. Патрисия на мгновение замерла с ложкой шоколадного крема на полпути ко рту и затем вернула ложку обратно на блюдце. — Папа, ты серьёзно? — Абсолютно, — кивнул мистер Селвин. — Тёмный Лорд одобрил этот союз, и я лично при этом присутствовал. При воспоминании о том давнем эпизоде у него вырвался короткий облегчённый смешок: все они тогда смертельно боялись оказаться под прицелом глаз своего повелителя, и Северуса Снейпа его фирменное хладнокровие предало. Как он переменился в лице! Не будь Селвин поглощён тем, чтобы сохранить собственное лицо, смущение Снейпа его бы позабавило. Можно подумать, он в жизни не делал ничего хуже. — Прости, дорогая, я задумался, — погрузившись в размышления, он не расслышал, что говорила жена. — Я спросила, дорогой, неужели нашей семье может понадобиться протекция полукровки? — Кассандра выглядела расстроенной. — Конечно, неприятно это сознавать, — задумчиво ответил мистер Селвин. — Но что мы можем сделать? Он занял это положение по заслугам. Не обременённый семьёй, состоянием или родовой гордостью, Снейп взял от кровавой смуты столько власти, сколько смог откусить. Никто не обманывался тем, как он очертил границы своих полномочий, занимаясь теперь исключительно школой. Его слово имело вес в разных вопросах. Ходили слухи, что Тёмный Лорд даже предлагал ему — неслыханное дело, предлагал, а не приказывал взять на себя! — руководство Отделом Тайн. Снейп вообще не склонен был выпячивать свою значимость, может быть, потому Тёмный Лорд его и отличал. — Папа, можно мне посмотреть, что пишут? — спросила Регина, слегка краснея. Обсидий передал ей газету. — Патрисия, послушай совета отца, — он повернулся к младшей дочери. — С людьми лучше всего сходиться, пока они ещё не добились успеха. В своё время я не считал нужным строить какие-то отношения с Северусом Снейпом, а теперь это могло бы пригодиться. Ты же умная девочка. Постарайся заручиться дружбой своей однокурсницы, пока она ещё никто. - - - За столами оживлённо перешёптывались: те, кто знал новости, спешили поделиться своим знанием с товарищами, пока обо всём не объявят официально. — Шляпа в этом году язык сломает! — хихикнула Фиона Марчбэнкс за столом Хаффлпафа. Маргарет прикрыла ладонью улыбку: шёпот Фионы имел уникальное свойство разноситься по всему помещению, каким бы большим оно ни было. — Хэкидонмуя Рамирес-Бейли, каково? Она наполовину индианка. — А я её не видела... — разочарованно протянула какая-то младшекурсница. — Она краснокожая? Маргарет повернулась в сторону гриффиндорцев и приветливо кивнула Тиберию. Краснокожую Рамирес-Бейли она увидит своими глазами через несколько минут, это не стоит обсуждения. Тиберий помахал ей рукой, явно сдерживаясь, чтобы не начать общаться через пол-зала. Маргарет покачала головой: они поговорят позже, без лишних ушей. Сидевший рядом Фауст Блишвик, застенчивый третьекурсник, уже несколько раз порывался вставить слово в общий разговор, но боялся выглядеть глупо, и потому останавливал себя. Маргарет повернулась к нему. — У нас будет новый учитель по Зельям! — выпалил он. — Правда? И кто же? Маргарет поправила мальчишке узел галстука. Он скосил глаза, пытаясь понять, что изменилось. — Его зовут Эдельберт Моран. Мой дядя его знает, говорит, это гениальный сумасшедший... так он сказал... Нет, сумасшедший гений! Блишвик смешно улыбнулся. — В общем, скучать не придётся, — заключила Маргарет. — Профессор Слагхорн сдулся? — включилась в разговор Мадина Трэверс, с четвёртого курса. — Наконец-то! Я устала от его сюсюканья. Маргарет с лёгким удивлением заметила, что знает имена всех за этим столом, и при этом с большинством она ни разу в жизни словом не перекинулась. А ведь почти семь лет протекло! Семь лет жить с человеком в соседних комнатах — и остаться чужими. Ей стало жаль, что так вышло. — Хорошо выглядишь, — сказала она Мадине. В этот момент двери медленно раскрылись, пропуская Алекто Кэрроу в парадной тёмно-лиловой мантии, отороченной золотым кантом. За ней, выстроившись в пары, шагали первокурсники. Рамирес-Бейли действительно выделялась цветом кожи — разумеется, не красным, а бледно-коричневым, как и бывает у индейцев. Когда она проходила мимо слайзеринского стола, то Маргарет, сидевшая близко к проходу, заметила, что через всё лицо её проходит косой тонкий шрам. Она шла пружинисто и гордо и с этим шрамом, в отблесках факелов и свечей, была похожа на древнюю воительницу. "Гриффиндор", — подумала Маргарет. В предпоследней паре у темнокожей девочки были дреды, украшенные множеством сверкающих камушков. Странно, что Кэрроу ещё не распорядилась обрить её налысо. И странно, как она не устаёт носить собственную голову. Шедший сзади неё мальчик что-то шепнул соседу и бесцеремонно ткнул пальцем в эту невиданную причёску. Одна из дред поднялась, как змея, и, угрожающе извиваясь, вытянулась в сторону нахала. Тот отшатнулся и спрятал руки в карманы мантии. "Слайзерин", — подумала Маргарет. Мадина Треверс, видимо, подумала то же, и придвинулась к старшекурсникам, с опаской поглядывая на новенькую. Тем временем дети выстроились полукругом в центре зала, и распределение началось. Шляпа без запинки выговорила имя воительицы — Хэкидонмуя Рамирес-Бейли. Девочка действительно попала на Гриффиндор. Среди новеньких она оказалась уже третьей гриффиндоркой подряд, и Алекто Кэрроу с нескрываемым негодованием воззрилась на директора. Снейп ответил невозмутимым взглядом. Парня, осмелившегося потрогать агрессивные дреды, звали Дуглас Майлз. Шляпа думала над ним едва ли не четверть часа, перешёптываться начали даже за преподавательским столом. И снова Гриффиндор! Алекто впивалась глазами в лица детей, ждущих очереди, как будто искала подвох. На Слайзерин попали четверо. Маргарет судорожно запоминала имена: рыжий кудрявый — Эрик Хартман, трепетная малышка с идеальным каре — Юн Ми Чен, очкастая блондинка — Далила Лурье, девушка с дредами — Саванна Фосетт. Маргарет смогла только порадоваться, что обязанности старосты не взвалили на неё. Красноречие отказывало ей сегодня, говорить с новыми учениками не хотелось вовсе, какой-то комок стоял в горле. Она угрюмо уткнулась в стакан сока, не замечая, что Патрисия Селвин то и дело смотрит на неё так, как будто видит впервые.