Всегда

Оставшись, наконец, один, Драко с наслаждением стянул одежду и улёгся поперёк кровати. Слишком многое нужно было обдумать. Слишком многое хотелось выкинуть из головы. — Вы работаете на моего отца? — спросил он, опускаясь на скамейку рядом со своей неудавшейся убийцей. Она невозмутимо кивнула, продолжая крошить хлеб голубям. Драко протянул руку и развернул бейдж, так что смог прочесть имя. — Кармайкл. Гвендолин. Как вам будет комфортнее, чтобы я обращался? — Гвендолин, — она перевернула бумажный пакет и вытряхнула крошки. — Вы хотели что-то спросить? Вы хотели спросить, почему? Смяв пакет в кулаке, она взмахом руки отправила его в урну. Со стороны это выглядело как чемпионский бросок. Катящийся мимо велосипедист одобрительно присвистнул. Драко замешкался с ответом. Он действительно хотел бы знать, почему... Но в самом деле, неужели похоже на то, что он бегал за ней, чтобы выяснить? — Нет, мне это не интересно, — процедил он. — Тогда что? — Вы окажете мне услугу, — это вырвалось словно само собой. — Взамен я не стану рассказывать отцу о покушении. Гвендолин. Он добавил имя через небольшую паузу, сделав на нём ударение. Сам не понимая, он подражал манере Тёмного Лорда. Она повернулась, наконец, чтобы взглянуть на него. Видно было, что ей нелегко даётся этот разговор, нелегко говорить на равных с мальчишкой. — Какого рода услугу? Юный лорд... Она добавила титул через небольшую паузу, отражая, как в зеркале, его корявую попытку манипулировать. Драко сделал вид, что отвлёкся на пару воркующих голубей. Пусть Гвендолин думает, что он играет, набавляет себе вес — на самом деле он лихорадочно в последний раз перебирал в уме варианты. — Я хочу найти пропавшего человека. Моя тётка, сестра матери. Вот её фотография. — Есть более простые способы это сделать, — покачала головой Гвендолин. — В чём подвох? — Она порвала с семьёй, — покладисто объяснил Драко. — Но я знаю, что мама скучает. Я и сам хотел бы знать, что с ней всё в порядке. Перейдём к вопросам, важным для дела? — Да. Где мои гарантии, что когда всё закончится, между нами не останется разногласий... юный лорд? — Моё слово, — отрезал Драко. — Как вы верно заметили, я лорд, пусть и юный. Слово лорда — достаточная гарантия для мракоборца, запятнавшего себя покушением на безоружного человека? — Вы слишком бросаетесь словами, — суховато заметила Гвендолин. — Громкими словами. Что ж, для Непреложного обета нужен свидетель, а нам с вами это невыгодно. Пусть будет слово лорда. Поклянитесь честью и силой рода. — Клянусь честью и силой рода Малфоев, что после исполнения вашей части договора не стану преследовать вас и не потребую для вас правосудия. Волна мурашек прокатилась по телу Драко. — Поклянитесь теперь вы, что о нашей сделке никто не узнает. — Клянусь жизнью, — сказала Гвендолин. Драко перевернулся на живот и, вытащив из-под покрывала подушку, оперся на неё локтями. Как-то чрезмерно всё это звучало. Его царапнуло подозрение, что Гвендолин подыграла ему. Что клятвы были не нужны ей. Это ему они были нужны — чтобы чувствовать значимость происходящего, чтобы спрятать свою неуверенность. "Вы окажете мне услугу" — как произнёс бы это его лорд-отец? Когда говорил Люциус, его слушали, ему не возражали, ему не говорили "вы слишком бросаетесь словами". Подозрение переросло в признание очевидного: Гвендолин видела перед собой не серьёзного игрока, а мальчишку, ступающего на тропу, ведущую в сердце тёмного леса — ступающего несмело, пока ещё держась поближе к опушке, поминутно оглядываясь на поле и дом с голубыми ставнями. Порыв ветра распахивает ставню и доносит запах свежего хлеба и чего-то сладкого, кажется, сливового компота. Справа от тропинки земля покрыта ковром земляничных листьев, там и тут загораются красные огни ягод, от солнечных пятен рябит в глазах. Невидимая среди густой листвы птица заливается бесконечной мерцающей трелью, отчего-то похожей на ирландский рил. Азартное любопытство охватывает мальчика — рассмотреть, открыть убежище лесной певуньи. И вдруг она сама срывается с ветки и садится на тропинку перед ним. Перья — чёрные, словно залитые чернилами, глаза — человеческие, а лапы — волчьи. Мальчик медлит, оглядывается назад. Голубые ставни настежь раскрыты, занавески тревожно полощут. Чей это дом? Куда ведёт эта дорога? Почему-то он точно знает, что если повернёт к дому, то дорогу в лес больше не найдёт, а если углубится в лес, то навсегда потеряет дом... ...Когда Драко очнулся, в окнах уже брезжил сиреневатый зимний рассвет. Он медленно, морщась от боли в затёкшей руке, перекатился на спину и так же медленно сел. Ночь не принесла облегчения. Кажется, он так и не смог выбрать между лесом и домом. - - - К завтраку он спустился первым, прежде даже матери. Его невеста, напротив, не выходила из комнаты почти весь день. Драко не хотел знать, что с ней такое. Он не собирался ни мерить тревожными шагами коридор возле затворённой двери, ни подсылать домовиков с записками, ни сидеть у постели, согревая ладонь девушки между своими, и, всхлип за всхлипом, вытягивая из неё причины беспокойства. Версия о головной боли его вполне устраивала: погода хмурилась всё сильней, надвигалась метель. В гостиной дамы подвинулись ближе к огню. Люциус и Ансельм Нотт закрылись в библиотеке. Теодор со своими рассказами о Мексике вполне завладел вниманием молодых гостей. И никто не заметил, как ушёл Драко. Он направился в то крыло особняка, которое во время войны занимал Тёмный Лорд. Теперь там никто не жил, и Драко не до конца понимал, что хочет там найти. Ауру смерти? Пятна крови на стенах? Или, напротив, доказательства того, что бледное чудовище со змеиным взглядом — тоже человек? Он прошёл анфиладой комнат, тонувших в полумраке, нетопленых, овеянных духом запустения. Отсутствие пыли и паутины в углах указывало на похвальную бдительность домовиков, но люди, очевидно, не бывали здесь давно. Анфилада оканчивалась дверью в спальню. Драко застыл на пороге, не решаясь приблизиться к кровати под балдахином из чёрного бархата с золотыми и зелёными кистями. Там, среди подушек, чудился синюшный профиль мертвеца. Драко тряхнул головой, отгоняя глупый страх, решительно пересёк комнату и остановился напротив массивного секретера у дальней стены. Он открыл все ящики, но обнаружил внутри лишь запах старого дерева. Внезапное движение за спиной, на грани видимости, заставило его резко обернуться — но то оказалась его собственная тень, скользнувшая по складкам балдахина. Однако сделалось совсем неуютно и даже как будто тише. Драко покинул комнату, стараясь не бежать и не оборачиваться. Только оказавшись снова в жилой части дома, он почувствовал, как спёрло дыхание в груди, как сдавило виски. Досадуя для вида, что даром только накрутил себя, Драко глубоко внутри понимал, что ни за какие сокровища мира не войдёт второй раз в эту спальню, где, должно быть, блуждают безлунными ночами уродливые сны того, кто отдыхал под чёрным балдахином. Он почти не рассердился, увидев Маргарет. Она стояла перед портретом Ульрики Малфой, младшей сестры его деда Абракаса, которая умерла раньше, чем Драко мог бы узнать её. Нарисованная Ульрика делилась секретами плетения ирландского кружева, которым, по её мнению, можно было улучшить платье Маргарет. "Сама природа подсказывает узоры, — услышал Драко. — Ты любишь цветы и травы. Рассмотри их. Подмечай детали, но не теряй за ними целое. Рукоделие — лучшее занятие для молодой женщины. Оно смягчает характер, учит терпению и привязывает к земле, в то время как чтение тревожит фантазию, а при живом уме ещё и способствует развитию гордости. Ты полагаешь, что не имеешь нужды в том, чтобы украшать себя? Это строптивые идеи, они не пристали девице на выданье. Ты, должно быть, единственная дочь, если тебе так много позволено". Леди Ульрика сделала паузу и взглянула вопросительно. "Я сирота", — ответила Маргарет. "О... — протянула леди сочувственно. — Ведь была война. Почему тебе покровительствует род Малфоев? Твои родители были нашими вассалами? Я не чувствую связи... Подойди, девочка, дотронься до моей ладони..." Драко решил, что пора прервать разговор, ставший очень странным. — Бабушка! — громко поздоровался он. На лице леди Ульрики расцвела улыбка. — Я не видела тебя много месяцев, Драко, — сказала она с лёгкой укоризной. — А маленьким, помню, ты часто сюда забегал. — Я больше не маленький, бабушка, — заметил он неожиданно резко. — А нашей гостье, кажется, больше по душе разговоры о пытках, чем о кружевах. — Правда? — леди Ульрика подалась вперёд. — Вчера по крайней мере было именно так, — подтвердил Драко. — Она интересовалась тем, как мои предки обходились с пленниками. Пожалуй, я мог бы провести экскурсию по подземельям... Он церемонно предложил Маргарет локоть. — Она из семьи некромантов? — растерянно предположила леди Ульрика. — Но я не чувствую... Маргарет неприлично захихикала. Её развеселило то, как леди на портрете приняла дурацкую шутку всерьёз. — И всё же я намерен кое-что показать тебе, — Драко сделал приглашающий жест рукой. Маргарет заколебалась, и он добавил тяжело и жёстко: — Иди. - - - Он открыл дверь и втолкнул её в просторную комнату, в центре которой стоял длинный чёрный стол. Его окружали стулья с высокими спинками, расположенные на идеально выверенном расстоянии друг от друга. Очертания огромного камина с колоннами угадывались в глубине, а высокий потолок нельзя было разглядеть. Маргарет вопросительно оглянулась на Драко. — Здесь он возглавлял военный совет, — голос Драко чуть дрогнул. — Я сидел вон там. Шестой стул по правую руку. Профессор Снейп сидел слева, вторым. Маргарет внимательно посмотрела туда, куда он указывал. Не дождавшись реакции, Драко продолжил, понизив голос: — Змея лежала у камина. Ей он отдавал тела, и она сжирала их, сколько бы ни было. Вечно голодная огромная тварь. — Я хочу уйти, — сказала Маргарет, разворачиваясь к двери. Но Драко закрыл собой проход. — Я тоже хотел уйти. И был вынужден остаться и смотреть, раз за разом, — он заставил её снова повернуться к столу. — Всё ещё думаешь, что можешь меня учить? Думаешь, тебе всё можно? Общаться с кем сама захочешь? Носиться со своими чувствами? До поры ты можешь позволить себе распускаться, потому что ты — никто. — Завидуешь? — перебила Маргарет с ехидством. — А раньше-то гордился. Ходил, задрав нос: "Я Малфой, дайте дорогу!" — Верно, у Малфоев на дороге лучше не стоять, — он снисходительно скривил рот. — А вот ты до сих пор жива только потому, что человек, который сидел здесь вторым слева, принял тебя в свой дом. — Твоя мать приняла меня также и в этом доме, — Маргарет тронула рукоять волшебной палочки. — Дай пройти. — Я хочу, чтобы ты смотрела, — с каким-то презрением качнул головой Драко. — Хочешь есть наш хлеб, отведай и нашей золы. Маргарет всплеснула руками. Её глаза горели злостью, когда она метнулась к столу, оттащила один из стульев и уселась, вызывающе скрестив руки на груди. Драко медленно подошёл и сел напротив. Вытащил палочку. Положил на стол перед собой. "Твоя палочка, Люциус... — вспомнил он. — Я хочу получить твою палочку". Он невольно повторил это одними губами. — Вспоминаешь? — раздалось у него за спиной. Драко не обернулся. По голосу он узнал тётку Беллатрису. — Делишься воспоминаниями? — продолжила она. По шороху юбок и по тому, как Маргарет повела глазами, Драко понял, что она приблизилась. Он не хотел смотреть, но видел отчётливым внутренним зрением, как её пальцы гладят высокие спинки, белея на тёмной кожаной обивке. Как другой рукой она накручивает прядь. — Я скучаю, — с горечью обронила она над самым его ухом. Драко сглотнул. — А ты? — Беллатриса наклонилась через стол к Маргарет. — Воображаешь себя героиней? Жалеешь, что не смогла поучаствовать в событиях, которые повернули колесо истории? Маргарет покачала головой. — Колесо истории не повернуть, — возразила она. — Нет? — переспросила Беллатриса, прикрыла глаза и хищно улыбнулась. — Что ж, очень может быть. Но мы славно провели время. Маргарет смотрела на аристократические руки леди Блэк-Лестрейндж, уже начавшие увядать, и думала, на каком из стульев сидела она. — Пока ты получала оплеухи от Алекто Кэрроу, — добавила Беллатриса и ногтем раздавила жучка-древоточца. — Не всегда удаётся совмещать приятное с полезным, — согласно отозвалась Маргарет. — А можно спросить? Беллатриса поощрительно кивнула. — Какое место за этим столом было вашим? - - - Это был вечер страшных сказок, и Эмили Кливен была его королевой. Она надела укороченное спереди платье, чтобы были видны многоножки, нарисованные на её туфлях рукой Нотта. В волосах блестела заколка в виде многоножки, и Драко не мог отделаться от мысли, что это не изделие мастера, а заколдованное насекомое. Признанным королём кошмаров стал Теодор Нотт с целым ворохом мексиканских легенд. Сёстры Гринграсс клялись, что не заснут теперь, и отказывались подниматься в комнаты без сопровождения. Теодор великодушно согласился охранять Дафну на этом полном опасностей пути. Драко без лишних слов предложил руку Астории. Эмили Кливен брезгливо хмыкнула, когда Дафна слишком близко прижалась к Тео, и кончиком палочки коснулась заколки. Существо шевельнулось, выгнулось и соскользнуло по волосам и складкам платья на пол. Эмили недолго последила, как оно ищет щель, потом, не меняя выражения, перевела взгляд на Грегори Гойла. Он поспешно поднялся, чтобы проводить её. Эмили безразлично пожала плечами и удалилась, Грег поплёлся за ней. Маргарет одна осталась сидеть, и полукруг опустевших кресел рядом с ней, казалось, ждал призрачных гостей. Поднявшись на второй этаж, Драко увлёк Асторию в боковой коридор. — Тори, поцелуй меня... — прошептал он требовательно. Удивление мелькнуло на её лице, сменившись радостью. Трепет её дыхания лишь на мгновение коснулся его губ лёгким целомудренным поцелуем. Прежде они не были так близко, и эта близость манила и тревожила. — Нет, — услышала она. — Нет? — Не так, — он взял её за подбородок, скользнул пальцами по шее. — Поцелуй меня, как будто по-настоящему любишь. — Но я люблю тебя... — попыталась возразить Астория. Драко помотал головой, крепче прижимая её к стене. Он слышал, как колотится её сердце, чувствовал его своими рёбрами. Просунув руку между каменной кладкой и спиной Астории, он притянул девушку ещё ближе — теперь её сердце пульсировало словно у него внутри. "И станут двое плоть едина", — пронеслось у него в голове. — Поцелуй так, как будто ждала меня всю жизнь. — Драко, я... — она погладила пальцем его белокурый висок, — мы скоро поженимся, и... Она смешалась, не зная, как продолжить. — Так всё и будет, — кивнул он, отстраняясь. В этот момент ей показалось, что порыв холодного ветра пронёсся между ними. — Всё будет именно так, моя милая безупречная леди. Она ещё раз погладила его по волосам, вкладывая в этот жест всю нежность, но теперь они не были близки. Её рука тянулась словно через огромное расстояние. Астория улыбалась будущему мужу, стараясь не замечать в его глазах разочарования.