Всегда

— Ты... что? Что?.. Алекто на секунду задохнулась, она не находила слов. Её руки потянулись к горлу брата — и опустились в замешательстве, сжимая воздух. — Амикус, объясни. — Он узнал меня. Рот Амикуса нервически дёрнулся. — Проблема с зельем? — уточнила Алекто. — Нет. С зельем никаких проблем, успокойся. — Я спокойна. Нет, я в ярости. Ты издеваешься надо мной, да? Что ты мнёшься, как девица? Амикус с отвращением отшвырнул ногой скомканную форму Гриффиндора. Эйруин выглядел некрасиво, как все больные. Волосы, прежде казавшиеся золотыми, походили на лежалую солому. Губы сошлись в тонкую чёрточку, скулы напряглись. Видно было, как под тонкими веками быстро движутся зрачки. Он подвинул стул и сел у кровати. Какой способ убийства выбрал бы Тиберий Филч? Вряд ли яд, если только кто-нибудь дал бы ему яд. Уж точно не непростительное. Да полноте, решился бы он вообще? Амикус очень смутно помнил себя в этом возрасте. Своё первое убийство он тоже не мог вспомнить. Это был погром, одно из разгульных побоищ, которые любили устраивать Пожиратели. Он был пьян или просто распалён речами Повелителя. Во всяком случае, он был там не один. Ему не пришлось решаться. Амикус посмотрел на свои преображённые руки — руки мальчишки, ещё не замаранные преступлением, — и вытащил из-под головы Эйруина подушку. Да, придушить подушкой проще всего, и не сразу поймут. В этот самый момент... — Он узнал меня, — повторил Амикус. — Не по лицу, а... не знаю, как. Он звал меня во сне. Его голос стал как будто тоньше. — Ты мерзкий идиот и извращенец, — Алекто размахнулась и ударила брата по щеке. — Давай ещё, скажи, что влюбился. Он схватил сестру за жидкие волосы и оттянул назад, заставляя её взвигнуть от боли. — Вот уж это бы меня не остановило, — ответил он, с удовольствием наблюдая, как она морщится. — Я понял, что если убью его, тогда — всё. — Что... что — всё? — Вообще всё, — он отпустил её и брезгливо стряхнул с ладони вырванные волоски. — Сейчас уходи. Он подкрепил свою просьбу, выразительным жестом вытащив палочку. Алекто почла за лучшее убраться восвояси, на прощание подарив брату взгляд, исполненный презрения и злобы. - - - О просьбе миссис Блишвик Северус догадался сразу: письмо опередило её на полчаса. Сотрудник Министерства, сообразивший, с какой стороны масло на этом бутерброде, предупреждал в неофициальном порядке, что мистер Блишвик подал жалобу на директора Хогвартса. Он-де обнаружил следы ментального магического воздействия на своего несовершеннолетнего сына. Не успел Снейп как следует рассердиться на дурака, искавшего врагов по ложному следу, как явилась она. — Умоляю вас... Вот, значит, как. Этого Северус не ожидал. Только не это слово. Он предложил ей сесть. — Умоляю вас о снисхождении. Эраст... мой супруг... он совершил ужасную ошибку, но... не непростительную? Полувопросительная интонация, робкий взгляд исподлобья. — Любовь к сыну заставила его потерять голову, — теперь она смотрела пронзительно и смело, выдавали нервные пальцы, до белизны сжимающие кружевной платок. — Для вас это ведь пустяк? Для такого человека... это ничтожный пустяк. Северус перебил её и предложил кофе. В ответ она покачала головой, серьёзно и укоризненно. — Не отнимайте у меня мужа. Он повинится, скажет, что ошибся... Она выронила платок и на мгновение прикрыла глаза. — Я сделаю всё, что вы пожелаете. — Вам не обязательно отказываться от хорошего кофе, чтобы выглядеть несчастней, чем вы есть на самом деле, — сказал он резко. И сам сделал большой глоток, борясь с последствиями бессонной ночи. Миссис Блишвик послушно взяла чашку, как бы подтверждая свою готовность сделать то, что пожелает он. Он признался себе, что давно не встречал таких хорошеньких. Она вызывала смешанные чувства. В первую очередь потому, что верила в то, что совершает жертвенный акт любви. Во вторую — потому, что он, Снейп, как директор образовательного учреждения и честный человек, не мог себе позволить принять эту жертву. Или мог? Он залпом допил кофе. Как приближённый Тёмного Лорда он мог себе позволить в том числе и это. Он коротко промокнул губы салфеткой. Затем встал, обошёл стол и поднял оброненный платок. Миссис Блишвик вернула чашку на блюдце с резким звоном и выпрямилась, сложив руки на коленях. Снейп окинул взглядом плавный изгиб её шеи, округлые плечи. Убрал упавшую на лоб липкую прядь. — Миссис Блишвик, — сказал негромко, — вы можете рассказать, какие симптомы у вашего сына? Она обернулась — губы приоткрыты, большие карие глаза широко распахнуты. В этот момент она осталась совершенно беззащитной. — Но разве не... — это вырвалось нечаянно. Она поспешно искала способ выкрутиться. — Вы хотели спросить, разве не я это сделал? — договорил за неё Снейп. — Нет. Я не оставляю следов. Приврал, конечно. Все оставляют следы. Но испуг в глазах женщины поменял оттенок. Там появилась надежда. И кое-что, чего точно не должно было быть — восхищение. Снейп не привык принимать просителей, особенно тех, кто пришёл отчаявшись, превозмогая страх. Особенно привлекательных женщин. Он пробовал на вкус новую роль, понимая внезапно, что в будущем, наверное, придётся делать это снова. Его считают влиятельным и опасным — и в самом деле, глупо делать вид, что это не так. В юности ему нравилось внушать такие чувства, чужой страх щекотал нервы, но позже он стал понимать, что это удовольствие — дешёвка. Он больше и не испытывал удовольствия... почти. К Альбусу ведь тоже ходили с просьбами, и он умел держаться так, что через четверть часа беседы человек покидал этот кабинет его другом. Кажется, Северус был единственным, кого порой передёргивало от этого. Тем же даром владел и Люциус, пожалуй, даже превзойдя самого сильного волшебника столетия: Малфой умел внушать доверие тем, кого допрашивал. Кстати, без всякой магии. Этого Снейп не мог понять. У него самого редко получалось располагать к себе людей даже в нормальных обстоятельствах. Впрочем, он и не пытался заставить миссис Блишвик поверить, что он — друг. Он хотел, чтобы мысли женщины пришли в относительный порядок. Он хотел информацию, и получил её — частично миссис Блишвик даже рассказала сама. Когда она собралась уходить, Снейп вернул, наконец, платок. — Вы ничего не сказали насчёт Эраста... — напомнила она, отводя взгляд. — Вы простите его? — Я поговорю с ним, — ответил Снейп. Она кивнула, понимая, что большего он обещать не станет. — Вы красивая женщина, миссис Блишвик, — добавил он, задержав её в дверях. — И, должно быть, муж вас очень любит. Не нужно это вот так... растрачивать.