Всегда

Гарри жил с Уизли как член семьи, ел с ними за одним столом, помогал чинить крышу и постригать кусты. Артур Уизли много делал по хозяйству, считая, что тяжёлые времена — совершенно не повод опускаться в бытовом смысле. Кроме того, возможность для подвига выпадала далеко не каждый день, строго говоря, до сих пор такой возможности Артур не видел. Орден теперь сделался фактически семейным предприятием Уизли. Он и Молли, Билл и Флёр, Перси, Джинни, Джордж, Рон и Гермиона, которая тоже в скором времени должна была стать Уизли — не удивительно, что их влияние было таким весомым, просто их больше. Внешние связи были завязаны на Чарльза и его друзей. Кингсли Бруствер, так часто противоречивший Артуру в своих суждениях, был вынужден сдать позиции, капитанское кресло занял глава семейства Уизли, и рядом с ним — мудрая и добрая Молли. Открытых действий пока не предпринимали. Собирали своих, рассеянных в ходе последнего сражения и в результате начавшихся репрессий. Артур Уизли терпеливо латал прохудившуюся крышу. После обеда погода испортилась, лезть на крышу стало опасно, и Гарри вызвался почистить для Молли кастрюли. Монотонная работа не отвлекала от занимавших его ум размышлений. Если он решился покончить с собой, это нужно сделать максимально эффективно, чтобы крестраж канул вместе с ним. До сих пор крестражи находили свой конец от меча или от пламени, один — от яда. Неизвестно вообще, годится ли волшебная палочка. Гарри поранился о железную заклёпку на кастрюле, сполоснул палец водой, сунул в рот — и встретился глазами с Молли Уизли. — Что у тебя на уме, Гарри? — спросила она, забирая у него кастрюлю. — Миссис Уизли... Она смотрела пристально и ждала, он не решался отвести взгляд. Солгать он тоже не решался. — Миссис Уизли, я должен был раньше объяснить. Вы, наверное, кое-что знаете про связь между мной и В... Тем-Кого-Нельзя-Называть. Я имею в виду свои видения. — Только в общих чертах, Гарри, но продолжай, — она отставила кастрюлю и вытерла руки фартуком. — Присядем? — Давайте постоим, мне трудно всё это говорить, миссис Уизли. Недавно я узнал, откуда взялась связь. Когда он напал на нашу семью в Годриковой впадине, осколок его души поселился во мне. Проще говоря, — Гарри горько усмехнулся, — я уничтожал крестражи, но я и есть крестраж. — Мне не нравится то, к чему ты клонишь, Гарри. То, что я вижу в твоих глазах. — Думаете, мне нравится? — Гарри слизнул с пальца набежавшую каплю крови. Молли сделала паузу, как бы приглашая его самого дать ответ. Он молчал. — Думаю, да, — сказала она, не пытаясь подсластить пилюлю. — Думаю, ты устал от сложных решений и ухватился за то, которое показалось тебе простым. Откуда ты узнал, что носишь крестраж? Я хочу подчеркнуть: "носишь", а не являешься им. Мне не нравится, когда ты таким образом подменяешь понятия. — Мне сообщил профессор Дамблдор. Через Снейпа. Поверьте, миссис Уизли, я не в заблуждении. Перед смертью Снейп передал мне воспоминания, и всё вдруг встало на свои места. План предусматривал "измену" Снейпа и смерть Дамблдора. Он предусматривал мою смерть тоже. Я могу только догадываться, почему Во... почему Сами-Знаете-Кто передумал меня убивать. Боюсь, — Гарри понизил голос, — боюсь он понял насчёт крестража. Возможно, я сам ему и рассказал — по нашей внутренней связи. Молли слушала не перебивая, только один раз предостерегающе подняла руку, когда с языка Гарри чуть не сорвалось запретное имя. Теперь, воспользовавшись паузой, она заговорила, и в голосе её звучал металл. — Стало быть, Северус Снейп — не предатель? Прекрасно. Человек, покалечивший моего Джорджа, хладнокровно убивший Альбуса, пытавший детей в Хогвартсе? Как он умер? — Его убила змея, — голос Гарри дрогнул. — Это трудно объяснить, миссис Уизли. Он любил мою мать, они знали друг друга с самого детства. — Да уж! — Молли Уизли была до глубины души возмущена. — Куда уж как трудно объяснить! Нашёл, кому исповедаться, прости, Господи, грязный негодяй! И как это похоже на тебя, Гарри — забывать себя, едва прикоснувшись к горю другого. Вот почему так опасно проникать в чужие воспоминания: то, что ты там видишь, вовсе не объективная реальность, а искажённая, чужая реальность, и я очень тебя прошу всё это из головы выкинуть. Альбус не послал бы тебя на смерть, а даже если этот дикий план и существовал, сейчас обстоятельства переменились, — мало-помалу голос Молли потеплел, она протянула руку и положила её на плечо мальчику. — Ты не принадлежишь самому себе, Гарри. Ты — символ сопротивления, пока жив ты, жива надежда. — Пока я жив, во мне жив осколок его души, — упрямо возразил Гарри. — Вот этого я тоже не понимаю, — Молли развела руками. — Никогда не слышала о таком. Он что, сам собой возник этот осколок? — Для создания крестража нужно... убийство, — пояснил Гарри. — Мама. — И какое-нибудь заклятие, верно? Ведь если бы эти крестражи создавались сами собой, все убийцы были бы бессмертны. Но пускай случилась какая-то аномалия, так почему ты уверен, что она перестала действовать? — от возбуждения Молли говорила всё громче, так что Гарри стал нервничать, не услышит ли их кто-то третий. — Крестраж, если он существует, может переместиться во что-то другое, и мы даже не будем знать, во что. Пообещай мне, что оставишь свою затею. Как, скажи, я отдам дочь за человека, который так мало дорожит собственной жизнью? Я ещё десять раз подумаю! Пообещай! — Обещаю, — выдохнул Гарри, скорее сломленный её напором, чем убеждённый аргументами. — Я обещаю.