Несчастный случай

Но самое сложное было, конечно, еще впереди. Феанаро остро почувствовал это, стоя с арфой опять посреди малой гостиной под взглядами, одновременно враждебными и обнадеженными. Глядя на отца и Анайрэ, которые, казалось, не двинулись с места за все то время, что его не было, и на Нолофинвэ, который уж точно не шевелился, Феанаро понял, что не в состоянии выдавить из себя ни звука. – Я так не могу, – сказал он. – Выйдите все отсюда. В ответ послышались было протестующие возгласы, но почти сразу смолкли. Феанаро скорее догадался, чем заметил, что Индис передала что-то по осанвэ остальным женщинам. Сестры поднялись, и одна за другой вышли из комнаты. Каждой из них, казалось, до ужаса хотелось напоследок сказать что-то Феанаро, но все они сдержались. Арэльдэ подошла к своей матери и, обняв ее за плечи, сказала: – Идем, мама, надо ненадолго уйти! Эти слова заставили Анайрэ встрепенуться. – Нет! Я никуда не пойду! – решительно проговорила она. К ней подошли Ирмо и Эстэ и стали тихо убеждать ее. В конце концов, Анайрэ неохотно согласилась, и они с Арэльдэ ушли куда-то в сопровождении двух валар. Теперь, кроме Нолофинвэ и Феанаро, в комнате оставались только Финвэ и Индис. Было не похоже, чтобы Финвэ слышал хоть что-то из происходившего вокруг, так что, скорее, он давно уже не говорил ничего, а тоже спал, склонив голову на подушку рядом с Нолофинвэ. Индис посмотрела на Феанаро вопросительно. Феанаро в ответ покачал головой. Нет, он не сможет петь, если отец останется. Индис тронула Финвэ за плечо, он поднял голову, Феанаро поспешно отошел на несколько шагов, чтобы не попасть в его поле зрения. Несколько мгновений Финвэ и Индис смотрели друг на друга. Должно быть, она снова говорила по осанвэ. Потом она помогла ему подняться, словно он не мог сделать этого сам. Едва выпрямившись, Финвэ пошатнулся. И Феанаро понял: он действительно не может сам, силы покинули его. Индис, одной рукой поддерживая Финвэ за талию, другой помогла ему опереться на свое плечо, и так они пошли к выходу. Уже в дверях Индис на мгновение оглянулась, а после дверь за ними захлопнулась. Феанаро подвинул скамью поближе к постели и сел на нее, положив арфу себе на колени. Руки дрожали, перед глазами все еще стоял измученный, обессиленный отец. От ужаса сердце словно заледенело. Он не мог сейчас ни играть, ни петь, но должен был. Должен, если не хотел, чтобы все стало еще хуже. Пытаясь собраться с силами, Феанаро касался руками полированного дерева, из которого был сделан инструмент, гладил струны. Но это не помогало. Арфа ничего для него не значила. Не только эта, но и ни одна другая. Иные инструменты давали ему уверенность, будоражили воображение, горячили кровь, но они сейчас были бесполезны. И он продолжал теребить арфу, надеясь почувствовать хоть что-то. Пока не послышались шаги. Кто-то тихо, осторожно вошел в одну из смежных комнат и, явно не желая, чтобы его услышали, приблизился к двери в малую гостиную, но не открыл ее. Феанаро замер, ожидая, что произойдет дальше. Однако ничего не происходило. Тишина была такой полной, что начала, казалось, звенеть. Потом снова послышались шаги. На этот раз легкие, но без всякой намеренной осторожности. И сразу же раздался голос Индис: – Финьо, что ты делаешь? Никакого ответа не последовало. – Финьо? – повторила Индис. – Тише, бабушка, не говори ничего, – шепотом ответил голос, который, без сомнений, принадлежал Финдекано, старшему из сыновей Нолофинвэ. – Финьо? – в третий раз произнесла Индис, теперь тоже говоря очень тихо, но все еще не переходя на осанвэ, хотя этого, очевидно, хотел ее собеседник. – Что? – раздраженно прошептал Финдекано. – Я спросила, что ты здесь делаешь, – напомнила Индис. – Пытаюсь узнать, что там происходит, – ответил Финдекано. – И как, узнал? – спросила Индис. – Ничего. Там только тишина, понимаешь? – Финдекано заговорил громче, видимо, забыв о своем решении соблюдать тайну. – Он ничего не делает. Он и не собирается ничего делать! – Подожди, не торопись с выводами, – мягко сказала Индис. – Да сколько времени прошло! – возмутился Финдекано. – Вода на огне и то не успела бы закипеть, вот сколько времени прошло, – ответила Индис. – А мы должны запастись терпением. – Но почему? – Финдекано, должно быть, все же вспомнил, где он, и снова заговорил тише. – Почему так? Я занимаюсь Песнями Силы почти всю мою жизнь, ты – гораздо дольше, я умею, кажется, так много, а ты... ты учила меня. Но ни я, ни ты, никто другой ничего не может сделать. А Феанаро может! Его голос звучал все глуше и глуше и, наконец, совсем прервался. – Мой дорогой, – с нежностью начала Индис. – Да, это очень, очень несправедливо. Я знаю. Но я не желаю сейчас говорить о справедливости, я хочу только чтобы мой сын снова был жив, здоров и счастлив. И не когда-нибудь, спустя годы или даже сотни или тысячи лет, когда он возвратится к нам из Чертогов Ожидания, а как можно скорее, сегодня же, немедленно. И если никто не может ему в этом помочь, а Феанаро, возможно, может, то я буду надеяться, что Феанаро это и в самом деле удастся. Я буду надеяться на это так сильно, как не надеялась еще ни на что и никогда в своей жизни! И когда это наконец случится, я буду счастлива и благодарна. Благодарна Эру, судьбе и, – тут Индис остановилась, чтобы перевести дух, а потом с силой выговорила: – И Феанаро. Ему я тоже буду благодарна. И уж не помяну о справедливости, можешь мне поверить. Индис замолчала, но Финдекано не воспользовался этим, чтобы сказать что-нибудь, и через некоторое время снова раздался ее голос: – А ты, Финьо? Что важнее для тебя, торжество справедливости или жизнь отца? – Конечно, я отца выбираю, – едва слышно ответил Финдекано. – И я выбираю отца, – довольно громко произнес еще один мужской голос. – Тише, Турукано! – шепотом прикрикнул на него Финдекано. – Тебя, наверное, и за дверью слышно. – А вас будто бы нет, – недоверчиво хмыкнул Турукано. – Хотя это и неважно, – добавил он, все же понизив голос. – Я уже сказал, что тоже выбираю отца, но, бабушка, ты хоть представляешь, что творилось бы сейчас здесь, если бы это он ранил Феанаро мечом, а не наоборот? – Нет, – неожиданно резко ответила Индис. – Не представляю. Мой сын никогда бы так не поступил. – Да, разумеется, – смутился Турукано. – Я и не это хотел сказать. – Как там Аракано? – спросила Индис, меняя тему. – Могло быть и лучше, – отозвался Турукано. – Кто с ним сейчас? – опять спросила она. – Эленвэ и мама, – Турукано вздохнул. – Мы пытались уговорить ее просто отдохнуть, но она отказалась наотрез. Хорошо хоть тетя Эарвен убедила ее немного поесть. – Может, уйдем отсюда? – предложил Финдекано. – Разумная мысль, – ответила Индис. После этого все трое сразу же ушли, и дальше их разговора Феанаро не слышал. Впрочем, и уже сказанного ему хватило с избытком. Феанаро почувствовал, как в груди поднимается раздражение, глухое и горячее. Хотелось взять и швырнуть что-нибудь изо всех сил. Например, бесполезную арфу. Но жар в крови отогнал прочь холод, страх и слабость, с которыми Феанаро не мог совладать до сих пор. И арфа уже не была такой уж бесполезной.