Часть 1
23 июня 2015 г. в 23:01
В клубе темно, музыка громко разносится через колонки, заставляя Зейна грудью чувствовать эти вибрации, выворачивающие наизнанку. Он нашёл себе девушку, с которой можно поговорить, и они стоят в тёмном углу, его рука вытянута у неё над головой. Он подушечками пальцев чувствует каждую бороздку на деревянном покрытии. Его палец цепляется за край гвоздя, когда тот впивается ему в кожу. Он наклоняется ближе, когда девушка начинает говорить, наблюдая, как в тусклом свете медленно изгибаются её губы, когда она улыбается.
Она идеальная, про себя думает Зейн. Она как раз то, что нужно для него на ночь.
— Как ты сказал тебя зовут? — спрашивает девушка. Ей приходится напрягать голос, чтобы быть услышанной сквозь гул толпы, и Зейн улыбается. Он склоняет голову ниже и проскальзывает губами по её уху. У неё светлые и длинные волосы. Она пахнет, как что-то очень сладкое и пикантное.
— Я не говорил, — шепчет он и прикасается губами к её горлу, целуя.
Зейн знает, как он сейчас выглядит, знает, что его глаза давно стали чёрными. Он чувствует, как его шея краснеет и жжётся под мерцающим клубным освещением. Он знает, что у девушки нет вопросов на счёт того, кто он такой, что он такое, и Зейн осознает, что, возможно, ему бы не следовало этого делать. Он слышит гул голосов в голове, как один твердящих — пришло время остепениться, ты уже давно один, почему ты не хочешь найти себе пару — но ему не хочется сегодня об этом думать.
Сегодня он хочет привести кого-нибудь домой, пока этот зуд, что расползается у него под кожей, не прекратится. Уже прошло много времени с тех пор, как он трахался. Ему хочется, чтобы кто-то был в его кровати, плотно сжимая собой его член. Ему хочется брать по частям руками, зубами и языком, снова и снова.
Он рассказывает это девушке, так мягко и кратко, как только может. Ему всегда надо быть уверенным в том, что его партнёры знают, для чего они нужны. Зейн не собирается искать в ней свою пару; он даже не старается. Прямо сейчас ему нужно только тело, и ему надо удостовериться, что девушка понимает, кем она будет.
Её голубые глаза расширяются от удивления, когда она это слышит. Зейну не часто приходится слышать отказы; точно не было ни одного за последний век. Его вид довольно известен: быть избранным ими это подарок, а не проклятие. И она, кажется, знает это, прислоняясь всем телом ближе к нему, пока обдумывает предложение.
Музыка грохочет ещё громче и Зейн чувствует свой пульс даже на кончиках пальцев. Его восприятие улавливает, как быстро ускоряется сердцебиение девушки, как резко усиливается запах её возбуждения. Он чувствует запах её парфюма с кожи, когда та становится горячее, и он знает, что она скажет да.
Он ждёт, когда она говорит это, и затем берёт её за руку и улыбается, когда ведёт за собой из клуба.
*
Зейн просыпается поздним утром от хлопка закрывающейся двери и тени силуэта его мамы, показывающейся из дверного проёма, когда она спускается вниз.
— Зейн, — резко говорит она. Зейну даже не нужно открывать глаза, чтобы знать, как она выглядит. Он уже видит то, как плотно сжаты её губы, как она пристально разглядывает девушку в его кровати, всё ещё голую с разбросанными по подушке волосами.
— Зейн, — снова говорит его мама. — Твой отец хочет с тобой поговорить.
Девушка шевелится и вытягивает руки над головой. Зейн щурится, открывая глаза, и натыкается взглядом на красные пятна, что остались от его щетины у неё на груди и шее. Он всё ещё чувствует её на своём языке. Он гладит её по бедру и садится, прикрывая одеялом свои колени.
Его мама награждает его ещё одним неодобрительным вздохом, а после удаляется обратно к лестнице. Девушка сонно моргает, глядя на него, её глаза всё ещё затянуты дымкой, оставшейся с прошедшей ночи, и Зейн чувствует быструю вспышку паники, что появляется где-то в животе. Он думал, что всё было в порядке. Он думал, что достаточно сдерживался, но, даже несколько часов спустя, она всё ещё так выглядит и её глаза, как стеклянные, хоть на лице и появляется сонная улыбка.
— Эй, — нежно говорит он. Он проводит рукой по её щеке, и кажется, что прикосновение немного приводит её в чувство, чем дольше она смотрит на него, тем чётче становится взгляд. Когда она наконец-то полностью приходит в чувство — глаза ясные и чистые, она широко улыбается ему и Зейн с облегчением вздыхает.
— Привет, — говорит она. Её голос всё ещё тонкий и с придыханием, что означает, что эффект ещё немного сохраняется. Зейну следует помнить в следующий раз, что надо выбирать кого-то посильнее и попытаться сдерживать себя больше. Он ненавидит видеть своих партнёров такими сбитыми с толку по утрам. — Это было весело.
Зейн усмехается. Он целует её в щёку и наклоняется, чтобы поднять с пола её одежду. Его комната — это свалка: повсюду разбросана одежда, простыни и одеяло беспорядочно перекручены так, что половина на кровати, а половина на полу. Не удивительно, что его мама выглядела так, словно хотела заживо содрать с него кожу, когда спустилась вниз. Всё, что происходит сейчас, полная противоположность того, чего хотят его родители.
Зейн помогает девушке одеться, молча проклиная себя, когда она немного оступается, вставая на каблуки. Определённо, в следующий раз нужен кто-то сильнее. Он целует её на прощание и показывает на дверь. Она не спрашивает, смогут ли они увидеться ещё раз, и он тоже этого не упоминает. Это не то, как всё происходит с видом Зейна, только если ты не человек, которого он выбрал, как свою пару, что к этой девушке никак не относится. Казалось так, что она знала это с самого начала и это мило: никаких ложных обещаний или недопонимания. На некоторое время после её ухода вокруг тихо, и Зейн позволяет себе спокойно вздохнуть. Он думает о том, чтобы быстренько сбегать на улицу и покурить, прежде чем встретиться лицом к лицу с отцом и матерью, но скрип кухонного стула по плитке этажом выше быстро выбивает у него из головы эту мысль.
— Зейн! — грохочет голос его отца и Зейн вздыхает, направляясь вверх по лестнице.
*
— Ты не думай, что мы не понимаем, — мягко говорит его мама. Он сидит за кухонным столом уже не меньше получаса, и никто судя по всему и не собирается делать перерыв. Зейн знает, что его родители хотят, чтобы он нашёл пару и остепенился, но им следовало бы знать, что он подолгу воздерживается и только сегодня трахался с этой девочкой из клуба и ему на всё наплевать.
Она была милой и ему определённо это было нужно, но не настолько сильно.
— Мне понадобилось полвека, чтобы найти и познакомиться с твоей мамой, — твёрдо добавляет его отец. — Но ты можешь это сделать. Тебе просто надо начать искать.
Зейн продолжает сидеть, опустив взгляд на стол. Он держит в руках кружку с кофе, медленно болтая его внутри. Чернила вокруг его семейного клейма обжигают запястье, и края начинают светиться: он злится. Его мама должно быть замечает это, потому что убирает свою руку от него, и плотно сжимает ладони.
— Я не хочу, чтобы ты сердился, — говорит она и Зейн пожимает плечами.
— Всё в порядке, — бормочет он, но должно быть это не то, что хочет слышать его отец.
— Ничего не в порядке, — кричит его отец. Зейн наконец-то поднимает взгляд, прищуривая глаза от яркого полуденного света. Его мама повесила под потолком медные горшки с цветами и солнце из окна светит на них так ярко, что это практически ослепляет.
— Зейн, тебе уже почти два века, и ты до сих пор не нашёл свою пару, чтобы остепениться! — снова кричит его отец.
Зейн моргает, но молчит. Лицо его отца красное от злости. Зейн не понимает, что он сделал, чтобы заслужить такое сегодня, но что бы там ни было, он надеется, что никогда больше этого не сделает.
— Но, я не…
— Тебе не обязательно искать девушку, милый, если это не то, чего ты хочешь, — мягко говорит его мама. Она нерешительно прикасается к его руке. Клеймо перестаёт светиться, и она слегка сжимает его ладонь, большим пальцем поглаживая кожу.
Зейн никогда не просил быть самым могущественным из семьи. Он никогда не просил быть единственным наследником семейного имущества. Это ужасно злит Донию, что у Зейна есть всё. Семейное клеймо появилось у него на коже в его восемнадцатый день рождения и никуда не исчезло, показывая всем, что он самый сильный. Независимо от того, чего хочет Зейн, его сила всегда будет вставать на его пути.
Зейн никогда этого не хотел. И он никогда не захочет.
— Ты можешь найти и милого парня, — добавляет его мама, пытаясь быть заботливой. Зейн знает, к чему всё это ведёт, и он отчаянно хочет это остановить. Он опускает плечи, сползая по стулу вниз и переводит взгляд на свою маму, которая внимательно за ним наблюдает. — У тебя же был этот мальчик, много лет назад, да? Как там его имя, Уильям?
— Лиам, — мягко отвечает Зейн. Это имя чувствуется таким далеким, оседая словно пыль на его языке. Лиам был… Лиам был для него всем, по крайней мере на некоторое время. Он был первым человеком, которому Зейн рассказал все свои секреты. Первым человеком, с которым Зейн начинал думать, что такое «навсегда». Тем самым первым человеком, с которым Зейн спал в одной кровати и думал, «а что если?».
Но Лиам хотел большего. Он хотел нормальности, семью. Он хотел всего, кроме демона возрастом в целый век, и Зейн не мог этого ему дать, это было не справедливо, и он не мог его в этом винить.
— Он был очень хорошим парнем, — говорит его мама.
Зейн кивает и встаёт со стула.
— Он был, — резко отрезает он. — И после этого уже прошло полвека, мама. Всё давным-давно закончилось.
По лицу его мамы кажется, что она готова с ним поспорить, но Зейн встаёт, скрипя стулом по напольной плитке. Его отец молча смотрит на него, сложив руки на груди, и Зейн просто качает головой, эффектно заканчивая разговор.
— Я не собираюсь искать пару, — говорит он, повторяя для них одну и туже фразу уже несколько лет подряд. — Пара — это хорошо, но не для меня, понятно? Я прекрасно живу и сам по себе.
Они оба выглядят так, словно готовы продолжить ругань, но Зейн просто говорит до свидания и уходит, громко хлопая за собой дверью, когда выходит из дома.
*
Самый близкий друг Зейна это парень по имени Найл. Зейн познакомился с ним несколько лет назад, когда слонялся по рядам в музыкальном магазине, в котором Найл в то время работал. Теперь Найл работал в пабе, музыкальный магазин был уже давно позабыт, но они с Зейном остались друзьями.
Скорее всего Найл самый простой человек из всех, с кем Зейну приходилось знакомиться. Иногда, когда его голова начинает раскалываться от всего того давления, что исходит от родителей, или что-либо другое происходит в его жизни, достаточно просто увидеться с Найлом и провести с ним немного времени, чтобы перевернуть настроение Зейна с ног на голову.
Время близится к вечеру и Зейн заходит в паб к Найлу, захлопывая за собой дверь и скрывая помещение в привычный полумрак. Здесь едва ли много народу. Уже слишком поздно для обеденной толпы, что ошивается здесь каждый день ради бургеров и жареной картошки, но ещё слишком рано для вечерней тусовки. Найл поднимает взгляд и, когда он видит стоящего там Зейна, он улыбается, показывая белоснежные зубы в широкой ухмылке.
— Зейн! — выкрикивает он. — Как ты?
Зейн поднимает руку и машет ему, пока сам плетётся через бар. Там уже сидит один человек, ближе к тому концу, где стоит Найл, и Зейн оставляет между ними пространство в несколько стульев, когда садится.
Чем ближе он подходит, тем сильнее его окутывает это тревожное состояние. Он останавливается, прежде чем сесть на место, ему узлом скручивает живот и в груди перехватывает дыхание. Зейн этого не понимает. Он приходил в этот паб и раньше даже больше раз чем он может вспомнить, проводя бесчисленное количество часов в компании Найла. Не было никакой причины, чтобы его тело так реагировало.
Но потом, тот парень, уже сидящий за стойкой, поворачивает голову и Зейн понимает, ох.
Он поразительный в самом неуместном свете насколько это возможно. У него яркие глаза зелёного цвета, бледная кожа и он краснеет, как только встречается взглядом с Зейном. У него широкий рот и сильная челюсть. Его волосы собраны в пучок на затылке, несколько прядей выпадают, слегка скручиваясь. У него широкая спина, и тонкая фланелевая рубашка накинута поверх плотной белой футболки.
У него едва ли виднеется щетина на лице и обезоруживающая улыбка. Он смотрит на Зейна, только лишь ненадолго отводя взгляд от его глаз, чтобы спуститься на его рот, а потом посмотреть обратно.
Кожа вокруг семейного клейма Зейна сильно пульсирует. Он никогда не встречался с кем-то, на кого бы так реагировал. Парень снова улыбается, поворачиваясь, чтобы лучше видеть Зейна, и Зейна отводит взгляд, опускаясь на свой барный стул и смотря перед собой.
— Привет, — говорит парень. Его голос глубокий и от этого звука что-то плотное и горячее разливается у Зейна внутри. — Я Гарри.
— Чёрт, вы ещё не знакомы друг с другом? — вмешивается Найл. Зейну удаётся поднять на него взгляд и покачать головой. Его кожа кажется слишком натянутой для его тела, словно струна. Ему нужно быть как можно дальше от Гарри и в то же время ближе к нему насколько это возможно. Он никогда ещё не чувствовал себя так странно.
— Зейн, это мой приятель Гарри. Гарри, это Зейн. Я тебе рассказывал о нём, да? — добавляет Найл.
Зейн чувствует на себе всю тяжесть взгляда Гарри. Он поворачивает голову, и он прав: Гарри на полную ухмыляется ему, его улыбка широкая, взгляд мерцает от радости.
— Ты говорил, да, — отвечает он. Зейн не может удержаться от того, чтобы не смотреть на Гарри. Теперь он сидит, откинувшись на спинку стула, лениво жуёт жвачку и наблюдает за Зейном с соблазнительным взглядом. — Хотя ты даже не упоминал, какой он привлекательный, Найлер. Мог бы хоть немного меня предупредить.
Найл восторженно хохочет, но Зейн даже не может прислушаться к нему, слишком занятый тем, чтобы подмечать каждое движение тела Гарри, что происходит рядом с ним. У Гарри длинные ноги и упругие бёдра. Зейну даже не приходится сильно напрягаться, чтобы представить, как Гарри будет смотреться, лёжа на его простынях, разводя ноги настолько сильно, пока не будет прижиматься коленями к груди.
Гарри протягивает руку для рукопожатия, и Зейн тупо смотрит на него. Он даже не успевать подумать, а просто, как по инстинкту, проскальзывает к нему в ладонь. В ту секунду, когда их кожа соприкасается, это обжигает словно огонь.
— Оу, — произносит Гарри, медленно моргая. Зейн одёргивает руку словно ошпаренный. Он встаёт, хорошо понимая, что не сказал и слова ни Гарри ни Найлу, но ему нужно бежать, убраться подальше от этого парня с зелёными глазами и ленивой улыбкой, слишком сильной, чтобы он мог противостоять. Это слишком, и Зейн не был готов. Он не готов к этому сегодня. Не готов для Гарри.
— Зейн, куда ты… — снова Найл.
Зейн только успевает отчаянно на него взглянуть, отмахиваясь и бормоча о том, что он только что вспомнил о неотложном деле этим вечером и он не может задерживаться. Он слышит скрежет по полу, когда встаёт, а его стул падает. Он едва ли оглядывается в сторону Гарри, когда отходит, но, как только у него получается попрощаться с Найлом и отвернуться, он спиной чувствует взгляд Гарри до тех пор, пока не скрывается за дверью.
*
Зейн не может перестать думать о нём.
Он думает о Гарри, когда он вне дома посреди дня, интересуясь, столкнётся ли он с ним снова теперь, раз они уже знакомы. Он думает о нём ночью, прежде чем уснуть, когда он возбуждён и внутри всё слишком напряжено, чтобы расслабиться и провалиться в сон.
Он думает о нём во сне, долго, наматывая кругами мысли о его руках на теле Зейна и о его губах на члене. Зейн думает о всех тех вещах, которые он бы хотел сделать с Гарри. О том, как представляет свои пальцы, плотно прижимающиеся к коже на его бёдрах. Как его зубы впиваются в его розовую кожу. Как его длинный и толстый член глубоко входит в тело Гарри.
Ему интересно, что бы Гарри позволил Зейну сделать с ним. Ему интересно, позволит ли Гарри себя трахнуть, позволит ли он Зейну прикоснуться к нему своим ртом, вылизывать его языком до тех пор, пока его не начнёт трясти, и он не станет плакать, раскинувшись в его кровати. Ему интересно, позволит ли Гарри использовать его, сможет ли он трахнуть Зейна в ответ, захочет ли он смазать свои пальцы и оттрахать Зейна только используя свою руку и рот, снова и снова.
Зейн думает, что Гарри согласится. Ему не кажется, что это даже когда-то будет стоять под сомнением.
— У тебя всё в порядке? — продолжает спрашивать его мама. В последнее время Зейн всё чаще обычного уходит в себя. У него получается кивнуть, убеждая всех вокруг, что всё нормально, что ничего странного не происходит.
Когда Зейн просыпается по утрам, он готов поклясться, что чувствует вкус Гарри у себя на языке.
*
Зейн абсолютно случайно сталкивается с Гарри снова через неделю. Он уходит из дома, чтобы принести кофе для Донии из небольшого заведения, что находится немного дальше, чем где он обычно гуляет. Ему нужно немного пространства. Зейн чувствует, что его семья понимает, что что-то происходит — они знают что-то произошло — но он пока не может рассказать. Не тогда, когда он едва ли сам понимает, что творится.
Зейну любопытно, так ли это было, когда его мама и отец нашли друг друга. Он слышал истории о том, что может происходить, когда двое из пары наконец-то сходятся, но никогда не уделял им должного внимания, слишком уверенный в том, что собирается быть без пары так долго, как только это возможно. Он очень усердно работал над тем, чтобы закопать свои брачные инстинкты как можно дальше. Он оттачивал свой контроль до совершенства настолько, чтобы он мог выходить в свет, как простой смертный, и встречаться с кем-то без необходимости отдавать им всего себя.
Зейн не совсем готов, чтобы встретить кого-то, кого бы он хотел называть своим. Прошла целая вечность с тех пор, как он встречал кого-то, кого мог хотя бы принять во внимание, поэтому, когда он видит Гарри — это неожиданно и в то же время ожидаемо. Зейн был настолько во всём запутан после того дня, когда они встретились, что это почти облегчение снова видеть Гарри и быть тотчас очарованным его улыбкой. Это должно беспокоить Зейна, но нет. По крайней мере он знает, что он это не придумал. По крайней мере он знает, что между ними действительно что-то есть.
— Привет, — говорит Гарри, явно удивлённый увидеть Зейна перед собой. Зейн сильнее сжимает стакан с кофе в руках. Кипяток внутри обжигает его пальцы. — Зейн, да?
Он прочищает горло. — Да, — выходит немного грубовато. Сегодня волосы Гарри распущены, волнами небрежно свисают ему на плечи. На нём надета тёмно-серая рубашка хенли, рукава закатаны до локтей, показывая россыпь чернил, раскрашивающих кожу на его руках. — Гарри, верно?
Гарри кивает. Он стоит в паре футов от него, но Зейн может почувствовать запах его кожи. Он хочет прикоснуться губами к его горлу. Он хочет оставить на нём след, прямо здесь, посреди людной кофейни, если Гарри ему позволит.
И если то, как Гарри на него смотрит подтверждает хотя бы один из признаков, то Зейн понимает, что он позволит.
— Ты не… — Гарри замолкает. Он смотрит на стакан в руках Зейна и облизывает губы. — Ты не хочешь сесть со мной? — спрашивает он. — Может, выпьем кофе вместе?
Зейн смотрит на кофе, что он взял для Донии. Она всегда пьет его слишком слабым и очень сладким, настолько, что у Зейна сводит зубы только от одной мысли об этом. Зейн пьёт чёрный кофе. Гарри всё ещё смотрит на него, держа стакан в своей руке, и Зейн не может перестать смотреть на его пальцы, на аккуратно подрезанные ногти, на чёрный крест вытатуированный у изгиба его большого пальца.
Он должен держаться от Гарри подальше насколько это возможно, думает Зейн. Нет ни малейшей возможности, что это закончится чем-то хорошим. Гарри не тот, с кем бы Зейн мог просто переспать на одну ночь и идти дальше, он уже в этом уверен.
— Да, — Зейн слышит собственный голос, вопреки своему разуму, и Гарри улыбается. — Давай найдём столик.
*
В этот день Зейн возвращается домой уже после заката, его голова раскалывается в замешательстве и сердце ноет в груди.
— Спасибо за кофе, Зейн! — из кухни кричит ему Дония, на что Зейн только закатывает глаза, а она усмехается.
Он бредёт вниз по лестнице в свою комнату, падая лицом на кровать и зарываясь головой глубоко в свои подушки. Он знает, что сейчас кто-нибудь к нему придёт. В последнее время он уже долго был на грани, чтобы все поняли, с ним что-то происходит, и уйти за кофе, а потом не возвращаться долгих пять часов это не из области нормального, насколько Зейн может судить. Ему только интересно, кто это будет: его мама или отец, кто спустится с ним поговорить, и мягкие шаги по лестнице, через некоторое время, только подтверждают его ожидания.
— Всё в порядке, милый? — тихо спрашивает его мама. Зейн неразборчиво стонет и глубже зарывается головой в подушки. Она раздумывает всего мгновение, прежде чем пройти внутрь, край кровати прогибается, когда она садится рядом с ним. Её рука нежно поглаживает его по спине. — Ты познакомился с кем-то, правда?
Зейн приподнимает одно плечо. Он знает, что ему едва ли нужно отвечать, что на самом деле она не задает ему вопросы, а просто хочет подтвердить то, что ей уже известно.
— Где вы встретились?
— Друг Найла, — бормочет он. Его мама убирает руку у него со спины и перемещает её на шею, слегка царапая и прочёсывая концы его волос. За последнее время они стали такими длинными, на макушке и по бокам волос теперь достаточно, чтобы собрать их в пучок, если Зейну захочется. И это слишком напоминает ему о Гарри. В эти дни, кажется, всё о нём напоминает. — Его зовут Гарри.
Его мама молчит какое-то время, позволяя Зейну собраться с мыслями. У него нет ни малейшего понятия, что говорить. Он не знает, как объяснить то, как Гарри на него смотрит, словно Зейн это всё и сразу: самая дорогая вещь, которую ему только приходилось видеть. Будто он хочет съесть Зейна заживо также сильно, как и заботиться о нём. Зейн не знает, как обличить в слова то, как присутствие Гарри успокаивает его, в то же время разрывая на части.
— У него есть наше клеймо? — спрашивает его мама. Зейн мотает головой. Он до неприличия пристально разглядывал запястье Гарри в поисках обрамления их семейного креста, но не смог ничего отыскать. И не то, чтобы это означало, что Гарри не тот единственный; возможно, для этого нужно прикосновение или связь, чтобы он проявился. Зейн не уверен, что он действительно хочет это узнать. Он не уверен, что он достаточно сильный, чтобы знать это на самом деле.
— Ох, ну. Он может проявиться, — добавляет его мама, Зейн пожимает плечами. Она снова какое-то время молчит, прежде чем продолжить. — Ты можешь выбрать его, ты же знаешь, — она звучит задумчиво и даже немного отстранённо. Зейну интересно, что она об этом думает, что она сейчас вспоминает. — Если ты этого хочешь. Я знаю, что ты не искал себе пару, Зейн, но может быть это как раз то, что тебе было нужно. Возможно, тебе было необходимо, чтобы твоя пара сама тебя нашла.
Зейн не отвечает ей нет или да. Он не говорит возможно. Он вообще ничего не говорит, просто лежит с закрытыми глазами, думая о парне с длинными кудрявыми волосами и кучей обещаний, которые Зейн не уверен, что готов просить его сохранить.
*
Зейн решает уладить ситуацию с Гарри самым эффективным способом из всех возможных: он начинает избегать его любой ценой.
Это не должно быть слишком трудно — Зейн только с ним познакомился, и они едва ли провели немного времени вместе — но прежде чем Зейн вечером ушёл из той кофейни, Гарри внёс свой номер в телефон Зейна и сделал то же с его номером. Теперь Гарри пишет ему каждый день: небольшие сообщения, забавные картинки и короткие видео, которые, по его мнению, должны понравиться Зейну.
И они ему нравятся. Зейну нравится всё, что Гарри ему отправляет. Это поражает, насколько хорошо Гарри уже понимает его только после нескольких дней общения. Как отлично он улавливает чувство юмора Зейна. Как он может почувствовать, когда пишет слишком много. Гарри начинает отправлять сообщения Зейну с утра и как только Зейн начинает ощущать, что он уже не в состоянии справиться с этим, Гарри останавливается. Он просто понимает это. Он понимает Зейна, и это до чёртиков пугает его. Но Гарри не сдаётся. Даже когда он на ночь оставляет его, утром, первым же делом, он всегда возвращается. Короткое сообщение, говорящие с добрым утром и спрашивающее у Зейна, чем он собирается заниматься сегодня днём.
Зейн отвечает ему всегда, но как только Гарри начинает ходить вокруг да около, намекая, что не плохо бы им провести немного времени вместе, Зейн тут же обрывает его. Он пишет «слишком занят, чтобы отвечать». Он находит любую существующую причину, чтобы только не проводить время с Гарри наедине, потому что даже то время, что они проводят по телефону это уже слишком много для Зейна, чтобы вытерпеть. Он даже не может представить, что случится, если ему придётся ещё раз лично увидеться с ним. У него нет ни малейшего представления, как он будет справляться с тем переполняющим его чувством нежности, что он уже чувствует по отношению к Гарри, если бы он был здесь, прямо перед его лицом.
Естественно, Гарри решает прийти к нему сам.
Зейн знает, что это он, ещё даже до того момента, как раздастся звонок в дверь. Когда ему кажется, что напряжение в воздухе меняется, он лежит на кровати, на животе, растянувшись до другого конца матраса и с блокнотом перед собой. Он чувствует слабое покалывание под кожей. Линии его татуировки начинают пульсировать, кровь приливает к этому месту, словно он чувствует, что кто-то к нему идёт.
Зейн держит голову опущенной, притворяясь, что он ничего не замечает.
Он слышит, как Гарри стучит в дверь, а потом тихое бормотание его голоса, когда он разговаривает с мамой Зейна. Он уверен, что Гарри ведёт себя неукоснительно вежливо. Он может в своём воображении представить, как тот выглядит: сладкая улыбка на губах, искрящийся взгляд. Его мама полюбит Гарри, и мысль о том, что после прихода Гарри его семья когда-нибудь оставит его в покое, стирается в пыль прямо у него на глазах.
Он слышит две пары шагов на лестнице, его мама идёт впереди, а потом Гарри, более тяжёлые, медленные шаги, раздающиеся у неё за спиной. Зейн захлопывает свой блокнот и перекидывает ноги на пол, успевая подняться как раз в тот момент, когда они вдвоём проходят в комнату.
У Зейна в груди перехватывает дыхание, когда он встречается взглядом с Гарри. Гарри запинается о свою собственную ногу, спотыкаясь на ступеньке, и Зейн тянется к нему, чтобы поддержать за руку, даже до того, как сам понимает, что он движется. Его кожу покалывает там, где они прикасаются друг к другу. Он поднимает взгляд и видит, что Гарри наблюдает за ним с широко открытыми глазами, а его рот приоткрывается в тихом вздохе.
— Ох, — выдыхает Гарри. Пространство между ними словно трещит от напряжения. — Привет.
Зейн опускает взгляд, но оставляет свою руку на запястье Гарри. Он на кончиках пальцев чувствует биение его пульса. Его мама суетится по комнате, убирая с пола одежду и поправляя подушки, но Зейн едва ли замечает её. Он не видит ничего, кроме Гарри.
— Привет, — наконец-то говорит он. Его мама осторожно бьёт его по лодыжке и вопросительно поднимает бровь. — О, эм… ты не хочешь присесть?
Он жестом указывает в сторону кровати, которая каким-то образом абсолютно прибранная, и закатывает глаза, когда его мама широко и понимающе улыбается, прежде чем пожать Гарри руку.
— Было очень приятно познакомиться с тобой, дорогой, — говорит она. Гарри наклоняется и целует её руку, а она смеётся. Зейн прикусывает губу и отводит взгляд.
— Мне тоже было очень приятно познакомиться с вами, миссис Малик, — отвечает Гарри.
— Триша, — его мама продолжает улыбаться. Зейн снова закатывает глаза. — Пожалуйста, зови меня Триша.
— Тогда, Триша, — повторяет Гарри и переводит взгляд на Зейна, улыбаясь, и в последний раз машет его маме, прежде чем она выходит из комнаты на лестницу.
Дверь закрывается позади неё, погружая комнату в тишину, и единственные звуки, что слышны, — это мягкое дыхание Гарри и то, как Зейн слышит у себя в груди своё собственное сердцебиение. Он вдруг осознаёт, что всё ещё держит Гарри за запястье, и тут же быстро одёргивает руку, растирая кончики пальцев большим, они всё ещё покалывают от прикосновения. Гарри отводит взгляд от Зейна только для того, чтобы взяться своей другой рукой за запястье, трепетно поглаживая кожу.
— По ощущениям, это словно ожог, — тихо говорит Гарри.
Зейн резко выдыхает, вздрагивая, потому что это больше не вопрос, если даже он когда-то тут и был. Гарри предназначен для него. И это успокаивает его так, что он даже никогда не думал прежде, что будет рад это узнать.
— Извини, — говорит он низким голосом.
— Всё в порядке, — отвечает Гарри и задерживается взглядом с Зейном. — Я не против.
Зейн качает головой. — Гарри, ты…
— Ты избегал меня, — отрезает он. Гарри убирает руку от своего запястья и Зейн видит, что кожа в этом месте стала ярко-розового цвета. Зейну хотелось бы попробовать её. Ему хочется прикоснуться зубами к этой отметине, что оставили его пальцы на коже Гарри и присосаться к ней.
— Я не избегал.
— Избегал, — настаивает Гарри. Он отступает и теперь трогает вещи, что видит по комнате: его пальцы проскальзывают по столу Зейна, он трогает фотографии его семьи, что висят на стене, он видит его блокнот, в котором тот рисует, и глубоко вздыхает. Зейн чувствует разочарование Гарри, словно это нормальное явление. Он знает, что Гарри хочет увидеть всё, что он хочет потрогать каждую деталь вокруг, но сдерживается, оставляя желание при себе и ожидая, пока Зейн не скажет ему, что всё в порядке.
Но Зейн не собирается этого делать. Он не может. Он должен заставить Гарри уйти как можно быстрее, пока это не стало невыносимым для них обоих.
— Тебе лучше уйти, — твёрдо говорит он. Гарри облокачивается на его стол и складывает руки на груди, его ноги вытянуты, лодыжки скрещены, и он наклоняет голову в сторону, внимательно наблюдая за Зейном.
Зейн облизывает губы. — Я серьёзно, Гарри. Тебе надо уйти.
Гарри молчит, а потом качает головой, да так медленно, что его кудри мягко шевелятся возле лица. — Я не думаю, что соглашусь с этим.
Зейн фыркает. Он уже понял, насколько Гарри упрямый, за несколько недель их общения по телефону. Гарри сильный, волевой и решительный, и когда он чего-то хочет, он не остановится, пока это не получит. Обычно, Зейн бы нашёл эту черту привлекательной. У него нет времени на людей, которые не могут принимать решения, или которые просто сидят и ждут, пока с ними всё произойдёт само по себе. И тот факт, что Гарри, кажется, решил, что Зейн это то, чего он хочет, просто приводит его в оцепенение.
— Гарри, ты не знаешь, о чём ты просишь.
— Я думаю, что знаю, — говорит он и отходит от стола, приближаясь туда, где в середине комнаты стоит Зейн. Гарри только слегка выше, чем Зейн, его тело шире, его руки длиннее. Он вытягивает руку и кладёт её Зейну на плечо, и тот шипит, закрывая глаза и сжимая ладони в кулаки.
Необходимость притянуть Гарри в свои объятия и просто взять захлёстывает его. Зейн едва ли может дышать в этот момент. Он нужен ему настолько сильно, что это по-настоящему больно.
— Зейн, ты должен это чувствовать, — произносит Гарри, его голос низкий и грубый. Он сильнее цепляется за его плечо, и Зейн придвигается ближе, всё ещё держа глаза плотно закрытыми. — Ты не можешь… Я не могу быть единственным, кто это чувствует.
— Ты не единственный, — выдыхает Зейн. Он заставляет себя открыть глаза; Гарри наблюдает за ним внимательно, и Зейн не может думать ни о чём другом. Всё, что он видит это глаза Гарри и то, как они прикованы к его лицу. Рот Гарри розовый и влажный. Зейну хочет попробовать на вкус каждый кусочек его кожи. — Но ты не понимаешь, мы не можем…
— Зейн, — шепчет Гарри. — Зейн.
И потом он наклоняется, опуская голову, и целует его, и в этот момент не может произойти ничего, что бы заставило Зейна его остановить.
Пальцы Гарри очень нежно придерживают лицо Зейна, пока он целует и облизывает его губы. В ту секунду, когда они соприкасаются языками, они оба вздрагивают, и Зейн тянется, чтобы запустить свои пальцы в волосы Гарри, прижимая его ближе к себе.
Всё горит словно в огне. Кожу Зейна покалывает, его пальцы сводит там, где они соприкасаются с кожей Гарри. Он выдыхает Гарри в рот и тот принимает это, хватая воздух ртом, когда целует Зейна ещё сильнее, их тела плотно прижаты к друг другу.
Это всё, чего Зейн никогда не чувствовал прежде. Это биение сердца и потеющие ладони, и поцелуи настолько страстные, что, кажется, могут остаться синяки. Это заставляет его кровь закипать, раскаляться до безумия в его венах, отчаянное желание взять, заклеймить и сделать Гарри своим слишком сильное, чтобы Зейн мог держать себя под контролем.
Гарри начинает обмякать в его руках, его тело немного трясёт, когда поцелуй Зейна накрывает его. Зейн очень сильно старается контролировать себя, но всё вспыхивает словно от спички, брошенной в бензин. Зейн даже не может представить, какого это будет, если Гарри окажется под ним, если он соберётся с ним сделать то, чего действительно хочет его тело.
И это та мысль, что заставляет Зейна оттолкнуть его, проклиная себя, когда он видит насколько безрассудно он погубил Гарри только от одного поцелуя. Зейн слишком долго работал над собой, чтобы уметь сдерживаться с людьми, и он не понимает, почему с Гарри всё по-другому. Кажется, будто он совершенно не может контролировать себя рядом с ним, не может заставить себя хотеть меньше чем всё и сразу, и это не то, о чём он может попросить Гарри. Не сейчас.
— Тебе надо уйти, — снова говорит Зейн, его голос мягче шёпота. Глаза Гарри заволокло дымкой, зелёный цвет мутнее, чем он видел раньше. Это то, что ты сделал с ним, — думает Зейн. Он никогда тебя об этом не просил.
— Что…? — переспрашивает Гарри и облизывает губы. Он выглядит таким потерянным. Его волосы спутаны, кожа покраснела. Он выглядит так, будто он только что проснулся, и он моргает, словно был в оцепенении. — Зейн, что…
— Гарри, уходи, — ещё тише повторяет Зейн. Гарри стоит на месте, пока цвет его щёк снова не приходит в норму, а затем кивает, и уходит вверх по лестнице.
*
Гарри не пытается звонить или писать Зейну после случившегося, и Зейн этому рад. Он чувствует себя слабым и слегка неуравновешенным, даже спустя несколько дней после того, как он просто один раз поцеловал Гарри. Это очевидно, что он не может справляться с тем, чтобы находиться рядом с Гарри и не испытывать желания заклеймить его своим, но Зейн никогда его об этом не попросит, поэтому даже лучше, если ему не придётся с ним видеться. Так будет проще для всех вокруг.
Зейн выжидает, пока не становится полностью уверенным, что ему безопасно находиться среди людей и решает увидеться с Найлом. Он выбирает один туманный вечер, обернув шарф вокруг шеи и спрятав руки глубоко в карманы своего пальто, он идёт, чувствуя, как его обдувает холодным ветром. Мама Зейна была абсолютно невыносима в последнее время после того, как познакомилась с Гарри, и ему необходимо провести немного времени подальше от всех. Его родители просто нелепые, они считают, что это очевидно, что Гарри пара Зейна и он должен приложить все усилия для того, чтобы сделать его своим.
Они просто не понимают, насколько неохотно Зейн относится к попыткам убедить кого-то что-то сделать. Зейн никогда не просил об этом. Он не понимает, как он должен попросить об этом другого.
В пабе тихо, когда Зейн заходит туда, Найл радостно приветствует его из-за барной стойки. Зейн улыбается ему и снимает пальто. Он только заканчивает разматывать шарф и вешает его на спинку стула, когда дверь в уборную закрывается с громким хлопком и выходит Гарри, его улыбка тут же пропадает с лица, когда он замечает, что Зейн стоит всего в нескольких футах от него.
— Оу, — выдыхает он, у него дрожат губы, и он опускает взгляд. — Эм, привет.
— Привет, — отвечает Зейн. Гарри облизывает губы и Зейн старается не следить за тем, как скользит его язык. Он сжимает ладони в кулаки, потому что ему кажется это единственным возможным способом удержать себя от того, чтобы не потянуться к Гарри и не прижать его к себе. Он хочет Гарри настолько сильно, что едва ли может думать.
— Ой, парни, мне надо на секундочку сбегать на кухню, — говорит Найл. Зейн переводит на него взгляд: Найл стоит в конце барной стойки и с любопытством рассматривает сначала его, потом Гарри. — Могу ли я что-нибудь для вас сделать до того, как уйду?
Гарри отвечает нет и Зейн качает головой, ожидая пока Найл уйдёт, чтобы поднять взгляд и снова посмотреть на Гарри. На нём надета чёрная тонкая футболка и фиолетовый шарф повязан вокруг головы. Он пристально наблюдает за Зейном, и до этого момента, пока всё не случается, Зейн даже не осознаёт, что подстраивался под Гарри, чтобы они дышали в один ритм. Чтобы их сердца бились с одинаковой скоростью.
— Почему ты тогда заставил меня уйти? — без промедления спрашивает Гарри.
Зейн отворачивается и качает головой. — Гарри…
— Нет, Зейн, я хочу знать, — настаивает он. — Я просто… — он прикусывает губу и отводит взгляд в сторону. Зейн наблюдает, как дергается нерв на челюсти Гарри. Он хочет знать о нём всё. Ему кажется, будто он готов держать Гарри рядом с собой всегда и не отпускать его.
— Давай, — отвечает Зейн, и вытягивает руку. — Пойдём немного прогуляемся, — ему нужно поговорить с Гарри, ему нужно, чтобы Гарри понял.
Гарри с осторожностью смотрит на него некоторое время, прежде чем взять его за руку. Их кожа соприкасается и словно вспышка пробегает между ними. Гарри хватает его крепче и Зейн кончиками пальцев чувствует, как ускоряется его сердцебиение.
— Да, — тихо отвечает он. — Да, пошли.
*
Когда Зейн возвращается с Гарри — никого нет дома, и он этому безмерно рад. Они направляются прямиком в комнату Зейна, останавливаясь подольше только для того, чтобы Зейн включил небольшую прикроватную лампу, оставляя комнату в полумраке.
Гарри снимает свою куртку и вешает её на спинку стула возле рабочего стола Зейна. Несколько его блокнотов открыты и с самого верха стопки бросаются ему в глаза угольные наброски рук и креста, вытатуированного у Гарри. Он прикасается к рисунку пальцем, размазывая чёрный графит по коже. Когда он поднимает взгляд, у него блестят глаза.
— Я так сильно хочу тебя, что даже не могу больше ни о чём думать, — шепчет Гарри. Ещё никогда Зейна так сильно не разрывали чьи-то слова. Ещё никогда голос парня настолько не проникал внутрь него, как это делает Гарри. — Я постоянно думаю о тебе. Ты мне снишься, — он поднимает взгляд, пронзительно смотря на него своими ярко-зелёными глазами. — Я тебе снился?
Зейн кивает. Нет никакого смысла обманывать его. — Да.
— Я знал, — отвечает Гарри и тихо смеётся. — Я чувствую это, если в этом есть смысл.
Зейн вздыхает и проводит рукой по волосам, что раньше собрал в пучок и теперь стягивает резинку, позволяя им свободно упасть на бок. Гарри подходит к нему ближе и проводит пальцами по выбритой стороне головы, обводя вокруг уха Зейна.
— Гарри, я должен сказать тебе кое-что, — говорит Зейн. Он отводит голову и делает шаг назад. Он не делал этого уже многие годы, по крайней мере половину века.
— Я уже знаю, что ты собираешься говорить, — отвечает Гарри и Зейн качает головой. — Я знаю, — настаивает он.
— Ты не знаешь, — он поднимает на него взгляд и хмурится. — Ты не знаешь, кто я такой.
Гарри закатывает глаза. — Конечно, я знаю, — говорит он и хмыкает. — Я же не идиот.
И это не то, совсем не то.
— Я знаю, что ты знаешь, Гарри, но ты не… — Зейн замолкает, разочарованный тем, что его слова и мысли формируются только урывками. — С тобой это не так.
Гарри внимательно наблюдает за Зейном, твёрдо и не сводя взгляд.
— Это заняло у меня так много времени, чтобы я мог спокойно выходить на улицу и находить кого-нибудь на ночь, понимаешь? — продолжает Зейн. — Годы и годы, — он играет с кольцами на пальцах, перекручивая одно с серебряным черепом снова и снова. — И обычно это не проблема. Я могу пойти и найти кого-нибудь, и до тех пор, пока они понимают, что я такое, я могу себя сдерживать, позволять вещам не пересекать черту, чтобы не стало чересчур. Это может быть опасно, если я не удержу себя, ты это понимаешь? — Зейн ждёт пока Гарри кивнёт, а потом продолжает. — Я могу причинить тебе вред, если потеряю контроль. Есть вероятность, что я даже могу тебя убить.
Гарри звучно сглатывает и Зейн наблюдает, как он моргает, а потом кивает.
— С тобой это было слишком, Гарри, — признаёт Зейн. Он очень сильно прикусывает губу и качает головой. — Я никогда не чувствовал ничего подобного. Всё, что ты сделал, это только поцеловал меня, а мне уже хотелось разорвать тебя на части. Я хотел… — он осекается. — Я не думаю, что это безопасно, то, чего я хочу. Не для тебя.
Между ними повисает тяжёлая тишина: Зейн слышит, как мягко тикают часы на верхнем этаже, а рядом с ними скрипят напольные доски.
— Есть ли какой-нибудь способ, чтобы это было безопасно? — спрашивает Гарри. — Чтобы ты не причинил мне вред?
Зейн не может отвести взгляд от его лица. Ещё никогда ему не удавалось встретить такого человека, который бы просил его об этом. Никто и никогда не был способен сделать для него подобное, никто даже не задавался этим вопросом.
Зейн пожимает плечами.
— Честно, я не знаю, я никогда… — он замолкает и Гарри разочарованно вздыхает. — Это может занять очень много времени, — шепчет он. — Возможно, даже годы.
Гарри делает шаг навстречу и Зейн чувствует, как в его венах закипает кровь. Гарри обнимает его рукой за талию и притягивает к себе ближе, утыкаясь лицом к нему в волосы и целуя мочку уха.
— Звучит одиноко, — тихо отвечает Гарри.
Зейн пожимает плечами и ничего не говорит. Они стоят так в тишине некоторое время и Зейн не понимает, собирается ли Гарри сказать что-нибудь ещё. В конце концов он ничего и не говорит, просто нежно целует Зейна, отводя губы в сторону до того момента, когда будет уже слишком поздно.
— Я вернусь, ладно? — говорит Гарри. Зейн моргает и отводит взгляд. У него перехватывает дыхание: до этого момента он и не понимал, как сильно хочет сказать ему да, и в то же время ответить нет.
— Я не говорю нет, — продолжает Гарри, почти читая мысли Зейна, и это жутко, насколько они уже синхронно думают. Это несколько пугает, когда Зейн осознаёт, как сильно он этого хочет. — Мне просто надо подумать.
— Хорошо, — отвечает Зейн. Гарри задерживается взглядом на нём ещё какое-то время, а потом опускает голову и уходит.
*
Гарри не возвращается к нему в течении трёх дней и это достаточно долго, чтобы Зейн успел убедить себя, что он больше никогда не увидит Гарри. Это не должно было быть таким подавляющим. Месяц назад Зейн даже не знал, что Гарри существует; и тот факт, что у него как-то получилось так глубоко забраться к Зейну под кожу за такой короткий период времени, почти пугает его.
Зейн никогда не хотел себе пару, но теперь, когда это очевидно, что Гарри его пара — что он существует — только лишь мысль о том, что они не будут вместе, разрывает Зейна на части.
Зейн дома один, когда Гарри приходит к нему. Вся его семья уехала на выходные, но Зейн решил, что ему лучше остаться дома, в своём подвале, и вместо этого несколько дней обо всём поразмышлять. Скорее всего, это не самый продуктивный способ проводить время, но в последнее время Зейн не отличался правильностью решений. Каждый раз, когда он закрывает глаза, единственное, что он может видеть — это контуры рта Гарри, изгибы его пальцев и гладкая косточка в изгибе его запястья.
Гарри стучит в дверь и ещё до того, как Зейн успевает подняться и впустить его, он уже сам спускается к нему по лестнице.
Зейн откидывается на кровати, аккуратно положив руки на живот. Одного только вида Гарри, стоящего перед ним, достаточно, чтобы он почувствовал боль во всём теле. У Гарри покраснели щёки и его грудь вздымается от учащенного дыхания и Зейн видит, как он снова и снова сжимает ладони в кулаки.
— Дверь была не заперта, — мягко говорит Гарри. У Зейна встаёт ком в горле только от звука его голоса. Гарри делает шаг вперёд и затем останавливается. — Я думал об этом, о том, что ты сказал.
Зейн встаёт: у него трясутся колени, и он не понимает, как ему удастся выдержать весь разговор стоя.
— Хорошо, — тихо отвечает он.
— Я думал об этом, — повторяет Гарри и затем делает глубокий вдох, фокусируясь на лице Зейна, и говорит. — И я согласен.
Зейн резко втягивает воздух, он не может поверить в то, что говорит Гарри, это не по-настоящему.
— Гарри, что? Ты…
— Я согласен. Я хочу тебя, — повторяет Гарри и делает шаг ближе, тепло от его тела исходит волнами. Зейн чувствует его запах. Он чувствует его дыхание и запах его волос, он ведёт носом, отчаянно желая уложить Гарри и вдохнуть каждый сантиметр его кожи. — Я рассматривал всё и поговорил с некоторыми людьми, и я просто… — он останавливается, недоговаривая предложение, дыхание сбивается тихонько подрагивая.
— Ничего не имеет значения для меня настолько, насколько я хочу тебя, — шепчет он и берёт Зейна за руки, сплетая их пальцы вместе и крепко сжимает их. — Я хочу тебя, Зейн. И всё это.
Гарри поднимает их сжатые руки и жестом обводит комнату и Зейн понимает, что он имеет в виду то пространство, в котором Зейн находится, что он хочет быть частью его существования так долго, как только это возможно.
— Гарри, ты уверен? — переспрашивает Зейн, потому что ему необходимо знать. Он понимает, что говорит Гарри, но он должен быть уверен, что он это же имеет в виду. Зейн не думает, что у него получится выжить, если Гарри скажет ему да, а затем пойдёт на попятную и изменит своё решение. Он знает, что у него и сейчас нет никаких гарантий, но Гарри уже дал ему больше, чем кто-либо другой. Зейну очень сложно уместить в голове эту мысль, что возможно вот оно, что может быть он наконец-то нашёл того, кого так долго старался не искать.
Гарри просто улыбается ему, его лицо слегка покраснело: открытое и прекрасное. Его глаза ещё яркого зелёного цвета и он наклоняется и осторожно целует Зейна. И это словно всё внутри переворачивается, как будто даже то, о необходимости чего Зейн никогда не знал, становится на своё законное место.
Гарри целует его так, будто он уверен, будто знает то, что из себя представляет Зейн, будто он также хочет узнать о нём и всё остальное. Зейн целует его так же отчаянно, потому что он едва ли знает Гарри — ещё так много вещей о нём, которые бы ему хотелось узнать — но те простые, начальные части его души, что делают его Гарри, Зейну кажется, что он уже их знает. Он чувствует себя так, будто знает Гарри уже целую вечность.
Они, спотыкаясь, падают на кровать и поцелуй из трепетного сменяется отчаянным в ту же секунду, как только кожа Гарри соприкасается с простынями. Зейн склоняется над ним, пропуская пальцы через его волосы и раскидывая их на подушке так, как он видел это у себя во сне каждую ночь с того самого момента, как только встретился с ним взглядом. Гарри моргает, сонно глядя на него. Зейн знает, что Гарри уже немного не в себе, что Зейн уже прилагает жалкие усилия для того, чтобы сдерживаться, но, когда он пытается отстраниться, Гарри проскальзывает ладонью ему по руке, хватая его за локоть и тянет ближе.
— Нет, иди сюда, — бормочет он. Зейн прикусывает губу. Он наклоняет голову ниже, целует Гарри, медленно проталкиваясь к нему в рот, вылизывает и тихо гортанно стонет. — Я хочу… — Гарри плотно сжимает глаза, сгибая ноги в коленях и упираясь стопами в кровать так, чтобы толкнуться бёдрами вверх, когда Зейн устраивается между его ног. — Блять, дотронься до меня. Пожалуйста, мне нужно…
— Тише, малыш, — шепчет Зейн. Он проводит губами по щеке Гарри, по линии его челюсти, доходит до уха и нежно целует его мочку, проводя пальцами по груди и спускаясь вниз до ремня его джинсов. Гарри беспокойно изворачивается под ним и громко стонет. Когда он открывает глаза, его зрачки уже чернильно-чёрные и полностью закрывают зелёную радужку, а его щеки и горло покрылись ярким розовым румянцем.
— Мне нужно, чтобы ты трахнул меня, — выдыхает Гарри. Его почти трясёт на кровати, он глубже впивается пальцами в спину Зейна, притягивая его ближе. — Пожалуйста, Зейн, мне это нужно.
— Я здесь, я слышу тебя, — снова отвечает Зейн. Он расстёгивает пуговицу на его джинсах и Гарри так мило теряет голову в его руках, что Зейн даже не думает, что он может сейчас отвлечься на что-то другое. Кожа Гарри бледная, с приятной россыпью волос на упругих бёдрах. Зейн забирает его одежду и скидывает её в кучу на полу. Грудь Гарри тяжело вздымается и опускается. Он тянется к Зейну своими ненасытными руками и Зейн понимает, что ему нужно быть осторожным, что в ту минуту, когда он войдёт в Гарри, его тело сразу же поймёт, что он нашёл свою пару и ему будет необходимо сохранять всё под контролем. Он должен быть уверен, что Гарри останется с ним.
— Тебе нужно слушать меня, окей, малыш? — говорит Зейн. Гарри пристально смотрит на него, его глаза уже покрываются дымкой и стекленеют. Зейн сильно впивается своими ногтями ему в бедро, стараясь вернуть его в себя, и Гарри тяжело вздыхает, его глаза немного проясняются, а член поднимается, уже немного влажный на конце. — Если это будет слишком для тебя, мы должны будем остановиться.
— Окей, да, ага, — бормочет Гарри. Зейн достаёт тюбик со смазкой из своего шкафчика и кладёт Гарри в руку презерватив, который он тут же отбрасывает на пол. Зейн смотрит на него и моргает, но Гарри просто качает головой и притягивает его к себе, горячо целуя, и закидывая ногу к нему на бедро, прижимая к себе.
— Не хочу с ним, — бормочет Гарри, не отрываясь от его рта. Зейн пытается возразить, но Гарри снова качает головой и продолжает говорить, пока они целуются. — Нам он не нужен. Я чистый, а ты мой. Это… — он отклоняется и смотрит на Зейна таким решительным взглядом, что у него внутри всё сжимается. — Я выбрал это с тобой, и я хочу всё.
Это приземляет, наконец-то найти того, кто хочет принять всё, что может дать Зейн. Он закрывает глаза и кладёт ладони на лицо Гарри, трепетно держа его, когда целует. Он пытается сказать ему спасибо и я рад, что это ты, передать эти слова через поцелуй. Гарри прижимается к нему так же крепко и Зейну кажется, что, возможно, он всё понимает.
Комната погружается в темноту, солнце, за окнами комнаты Зейна, опускается по небу всё ниже. Он стягивает остатки своей одежды, покрываясь мурашками, когда они лежат вместе и их больше не разделяет ничего, кроме собственной кожи. Зейн старается не забывать повторять имя Гарри, шептать ему что-нибудь, пока он смазывает пальцы и подготавливает его. Гарри пытается кивать, отвечать Зейну и давать понять, что он ещё остаётся в сознании и они не зашли слишком далеко.
— Ты в порядке? — мягко спрашивает Зейн. Вокруг них всё спокойно. Кажется, будто воздух замер на месте, и только то расстояние между их ртами — это крошечный островок из общего дыхания.
Гарри кивает и ногами, закинутыми к нему на спину, притягивает Зейна ближе к себе. Зейн тянется вниз, чтобы тоже устроиться: головка его члена упирается Гарри ко входу и Гарри скидывает ноги на кровать, его тело слишком горячее и тяжёлое. Зейн проталкивается внутрь и это всё слишком. Он чувствует, словно кровь в его венах закипает; кажется, будто кожа натягивается слишком тонко и плотно.
Гарри хватается за колени и притягивает ноги к груди, глубоко впиваясь зубами в свою нижнюю губу, пока Зейн движется в нём. Зейн заботится о том, чтобы продолжать говорить с ним, держа его за бёдра и постоянно проверять, что Гарри всё ещё остаётся в сознании, но Зейн никогда прежде не чувствовал ничего подобного. Он чувствует себя так, словно все его внутренности перемещаются, словно они выходят из пазов и возвращаются на место вместе с частичкой Гарри у него под кожей.
— Ты, — Гарри выдыхает. Он резко открывает глаза и тянется, чтобы взять Зейна за руку. — Блять, Зейн, везде и всегда это был ты, и я никогда даже не знал.
Зейн роняет голову к Гарри на плечо и зарывается лицом к нему в грудь. Когда он закрывает глаза, он видит его — он видит себя с Гарри здесь и сейчас, а потом вспышкой их двоих в будущем.
Гарри лежит под ним на кровати, одна нога закинута к Зейну на плечо, пока Зейн лицом зарывается к нему между ног и вылизывает его так, что того трясёт и он кончает, теряя самообладание. Гарри с его пальцами глубоко внутри Зейна, открывает и растягивает его для их первого раза, когда Зейн примет в себя член Гарри. Он видит рот Гарри: красный от укусов и влажный. Видит их руки, соединенные вместе, грудь Гарри покрасневшую и поцарапанную от щетины Зейна.
Он видит даже больше этого. Он видит себя и Гарри в комнате, о которой Зейн без сомнения может сказать, что она принадлежит им. Он видит, как Гарри стоит на кухне, перемешивая что-то в миске и смотрит на Зейна, улыбаясь. Он видит вокруг них их семьи. Он видит двух щенков, с повязанными на голове бантами и Гарри, держащего рукой Зейна за талию, в его глазах читается целая бесконечность от каждого утра, когда они просыпаются вместе, начиная с этого момента.
Зейн в эту же секунду знает, что Гарри тоже всё видел. Он открывает глаза и Зейн узнаёт этот взгляд: изумлённый и трепетный, такой, какой он видел в своих мечтах.
— Зейн, — выкрикивает Гарри и затем он кончает, его тело плотно сжимается на члене.
Зейн продолжает трахать его, Гарри стонет от того, что становится чересчур мягким и чувствительным. Он проскальзывает пальцами в волосы Гарри и рывком отводит его голову в сторону, и сильно тянет, смакуя это чувство, когда член Гарри подрагивает под его животом, потому что он всё ещё хочет слишком многого.
— Кончи в меня, — бормочет Гарри. — Давай же, наполни меня.
Глаза Гарри одурманенные, его лицо слишком мокрое и раскрасневшееся. Зейн знает, что ему надо остановиться, но переполняющее желание продолжать забирать, продолжать трахать его слишком сильное, чтобы его игнорировать. Гарри плотно сжимает зубы и ставит ноги ступнями обратно на кровать, поднимая бёдра вверх и позволяя члену Зейна входить в него снова и снова, пока Зейн наконец-то не вскрикивает и кончает, зубами сильно прикусывая его плечо.
Зейн ждёт всего мгновение, прежде чем выходит из него, чтобы проверить и убедиться, что с Гарри всё в порядке. Он выглядит очень даже потрёпанным, его дыхание слабое и цвет лица слишком красный, чтобы быть здоровым. Хотя Гарри подаётся на прикосновение Зейна, когда тот кончиками пальцев касается его щеки и улыбается, нежно кусая его за большой палец.
— Ты в порядке? — нервно спрашивает Зейн. Он отстраняется и хватает горсть бумажных полотенец из коробки на полу. Он нерешительно вытирает себя и передаёт несколько полотенец Гарри, который только улыбается как идиот и откидывает их обратно на пол. — Гарри, ты…
— Я великолепно, — бормочет он. Гарри наконец-то открывает глаза и хоть они немного мутные, но не полностью потухшие. Зейн облегчённо вздыхает. Он роняет голову к Гарри на грудь и слабо смеётся.
— Испугал меня ненадолго, — шепчет он. Гарри тихонько цыкает, а потом начинает возиться с одеялом, пока они оба не оказываются под ним, теперь он спиной прижимается к груди Зейна и его рука плотно обвивает Гарри вокруг талии.
— Я говорил тебе, — шепчет Гарри. — Я никуда не денусь.
Зейн ничего не говорит, только слушает тишину комнаты и позволяет своему сердцебиению приходить в норму. Это занимает у него целую вечность, чтобы ответить Гарри, и к тому моменту, когда он это делает, Гарри уже мягко посапывает, лицом глубоко утыкаясь в его подушку.
— Я надеюсь, что нет, — отвечает он и затем сам засыпает.
*
Зейн просыпается утром, слыша мягкие шаги этажом выше. Он медленно потягивается, его мышцы болят и спина немного ноюще пульсирует в тех местах, где, скорее всего, Гарри сильнее впивался ногтями и это словно накрывает его — он вспоминает Гарри; Гарри был здесь и Гарри выбрал его — и он тут же быстро садится на кровати.
Гарри уже проснулся и сидит за столом Зейна только лишь в нижнем белье, его волосы убраны в пучок на затылке и на лице нежная улыбка. Он не смотрит на Зейна, вместо этого разглядывая своё запястье, осторожно проводя пальцами по коже.
Зейн уже всё понимает, даже не спрашивая его о том, на что он смотрит. Он откидывается обратно на спину и приподнимается немного, опираясь на локоть, на звук копошения оборачивается Гарри, смотря прямо на кровать.
— Оу, — говорит он и ласково улыбается, у него снова розовые щеки и его ясный взгляд. Зейну хочется, чтобы Гарри остался с ним навсегда. Настолько долго, насколько это возможно. Гарри трёт своё запястье, а затем встаёт, подходя и забираясь на кровать, возвращаясь обратно под одеяло. — Похоже, кое-что появилось у меня этим утром.
Зейну не надо смотреть на это, чтобы понять о чём речь — он из года в год рассматривал точно такое же клеймо на своей коже — но ему всё равно интересно. Гарри поворачивается спиной, прижимаясь к груди Зейна и поднимает свою руку так, что Зейн через плечо может всё рассмотреть.
Без сомнения, это точно такое же клеймо, в том же самом месте, что и у Зейна. Линии немного светлее, но Зейн знает, что со временем они потемнеют. Кожа вокруг него немного красная и, когда он нежно проводит по ней пальцем, Гарри недовольно шипит. Зейн успокаивает его, а потом наклоняется и прикасается губами к этому месту, оставляя лёгкий, как воздух, поцелуй.
— Так, — тихо начинает Гарри. — Это же, вроде как большое событие, да?
Зейн смеётся и проводит рукой ему по волосам. Он подносит свою руку рядом рукой с Гарри, разворачивая запястье им на обозрение и мягко соединяет их пальцы вместе.
— Довольно большое, да, — отвечает Зейн.
Гарри тихо хмыкает. Он проводит по клейму другой рукой и затем радостно прижимается к груди Зейна, целуя его снова и снова, пытаясь успокоить его сильное биение сердца.
— Хорошо, — просто отвечает он и это звучит так уверенно, будто Зейн буквально должен закрыть на всё глаза. Конечно же, это не может быть так просто.
— Гарри, ты уверен в том, что…
— Да, — отвечает он, а затем наклоняется и страстно целует Зейна. Гарри немного подкидывает одеяло вверх, чтобы оно ровно накрыло их обоих. — Я уверен, Зейн, я… — он замолкает и смотрит ему в глаза, а потом снова прикасается к кресту на запястье и наклоняется, прижимаясь губами к уголку губ. — Я уверен.