Немного другой

Тишина. Серые тяжелые клубы тумана, сквозь которые не мог просочиться даже самый крохотный лучик солнца, обволакивали все вокруг. Рассекая тихие и безмятежные мутные волны, из тумана показался корабль. На его носу была искусно вырезана голова свирепого дракона, множество стрел было воткнуто в борт, а мачта была накренена. На ней трепался, поймав слабый ветерок, старый пожелтевший парус с черным, как ночь, Скриллом. По скрипучим доскам, из коих была сделана палуба, медленными шагами, сложив руки за спиной, ходил человек. На его шлеме был поломан один рог, на лице, открытых до плеч руках виднелись шрамы и ожоги. Старая броня потерлась, исцарапалась и небрежно сидела на плечах. Дагур был не в самом хорошем расположение духа. Он заметно повзрослел с тех времен, когда берсерки были прославленным бесстрашным племенем, готовым в любую секунду снести получеловеку голову с плеч. К сожалению, это племя уже давно ушло в прошлое. После поражения на Олухе, весть о трусости берсерков очень быстро разнеслась по островам архипелага, их стали преследовать неудачи. Единственным выходом из этого положения была новая грандиозная победа, лучшей из которых Дагур посчитал захват Драконьего острова. Но вождь берсерков был не так глуп. Он отлично знал, что его потрепанная армада и жалкий флот с его хилым оружием не могли сравниться с драконьим огнем. Покинув родной остров, о чем он ничуть не жалел, и даже радовался, что больше не должен быть исполнять обязанности вождя. Забрав всю «казну» и все, что могло бы пригодиться, он отплыл с лучшими войнами готовиться к сражению. Полностью вооруженный, с парочкой новых кораблей, которые явно не долго, будут новыми и красивыми в руках такого безумца, он осуществил свой план, но прошел лишь половину пути. Его флот застрял в непроглядном тумане, совсем сбившись с пути. Нельзя было передать, какой гнев испытывал Дагур. Он был готов разорвать любого, кто бы попался ему на глаза. Они уже около недели стояли на месте, ища выход из положения. Проходя уже не один круг по палубе, он обдумывал свои черствые мысли. Кто знает, что могло прийти в голову такому, как он. Лицо его было мрачно, замыслы непредсказуемы, а от одной только его ухмылки сердце останавливалось. Недаром его прозвали Остервенелым. Тот, кто придумал это, явно был с ним хорошо знаком. Услышав неожиданный шум и чьи-то шаги, он резко метнул свой нож в сторону источника звука. Один из его воинов застыл на месте. — Ах, это всего лишь ты, жалкое подобие викинга… — последние слова он пробормотал себе под нос, но их хорошо было слышно, — что же привело тебя ко мне? Небось, жить надоело? Или ты чем-то ещё не доволен? Ну? Что же ты молчишь? Воин стоял в растерянности. Дагур вынул из мачты свой нож, ещё раз провертел его в руке и заткнул его за пояс. — Всем интересно, что мы будем делать дальше? Мы ведь уже не… — ему договорить не дали. А помешал ему клинок Дагура, приложенный к его шее. — Тише-тише, не натвори глупостей, у вас, странных существ, язык как помело… — его темные крылья медленно раскрылись. — Значит, ты сомневаешься во мне? Вы все во мне сомневаетесь? Что ж, я вас не держу. Можете уходить, но без меня вы не только не восстановите свое честное имя берсерков, но и не выберетесь из этого тумана. Несколько минут царило безмолвие. Дагур вздохнул, убрал свой клинок и подошел к борту корабля. Он коварно улыбнулся, глядя в темную воду. — А если ваша сестра не справится? — Хм… Я тоже задавался этим вопросом, но знаешь, она такая же остервенелая, как я. Она нас не подведет… — он отошел от края и посмотрел вдаль. — Ох, Иккинг, мы наконец-то встретимся, после стольких лет… И ты сам погубишь то, что тебе дорого, а все из-за любопытства и доверчивости…