Немного другой

Проснулся я, оттого что по мне кто-то ползал. Кто-то очень тяжелый и слюнявый. Слегка приоткрыв глаза я, чуть было не заорал на всю деревню: на мне сидит желто-зеленая Жуткая Жуть, которая смотрит на меня своими большими блестящими глазами с узкой черной щелкой вместо зрачка. На вид она совсем безобидная, но вы только представьте, что просыпаетесь, и на вас сидит это огнедышащее чудо. Здесь кто угодно бы испугался. Я попытался не делать резких движений, наблюдая за своим незваным гостем, явно залетевшим ко мне через окно. Дракончик любопытно осматривал меня. Даже под рубашку залез, отчего мне стало щекотно, потом он удобно устроился у меня на коленях и свернулся клубочком. Я провел по его спине рукой, почти не дотрагиваясь до чешуек, так что зверёк прижался к моей ладони и доверчиво проурчал. От этого непонятного ощущения мне стало немного не по себе, и я даже улыбнулся. Он на моих глазах предстал не свирепым существом, каким его принято считать, а добрым, нежным и милым, трепетным созданием. С улицы послышался рев — дракончик тут же встрепенулся и откликнулся. — Ну, иди, — он явно с неохотой ещё раз прислонился ко мне и улетел через окно. Несколько минут я просидел в молчании, пытаясь разобраться с мыслями. «Это было просто потрясающе», — заключил я и поспешил собираться на свою первую тренировку. Через пятнадцать с лишним минут я влетел на арену. — Ты что-то потерял? — захохотал Сморкала. — И тебе доброе утро, — промямлил я и подошел ко всем. — Итак, сегодня, мы будем отражать нападение Громмеля, — Плевака подошел к одной из клеток и открыл её. — Постойте, а учить нас никто не будет? — ошеломленно задал вопрос Сморкала. — Практика — наш лучший учитель, — ответил учитель, отходя подальше от двери. Из клетки с оглушительным ревом вылетел получеловек, полностью обращенный в Громмеля. Этот большой дракон, грязно-болотного цвета, с маленькими крылышками, совсем не пропорциональными его размеру, с любопытством оглядывал всех нас. Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с Громмелем, и я стал медленно отходить от него назад, но тут же ногой наткнулся на щит. Это отнюдь не выход из такой ситуации, но эта деревяшка, обрамленная металлической полосой, хотя бы ненадолго сохранит мне жизнь. Первый залп Громмель запустил в близнецов, которые только начали драться из-за щитов, хотя здесь их было достаточное количество. Следующим вылетел Рыбьеног. Нет, он не пострадал: парень просто испугался, кинул щит на землю и выбежал с арены. Сморкала был повержен следующим. По мне пробежали мурашки, ведь теперь в его списке жертв следующим был я. Дракон стал медленно подлетать ко мне — заслонился щитом, но тот в мгновение разлетелся на щепочки, поэтому я оказался прижатым к холодной, каменной стене. Громмель осмотрел меня, свирепо дышал и выдыхал горячий воздух мне в лицо. Он стоял, но нападать явно не собирался. Что-то в нем мне внушало, что он вовсе не хотел убивать, но был вынужден на это, ради своей жизни. Этот неловкий момент прервал орущий Плевака — дракон испугался и выпалил лавой прямо в метре от меня. Дракона упекли обратно в клетку. — Итак, запомните одно из главных правил, — протараторил Плевака, протирая потный лоб. — Полулюди всегда хотят убивать. Но я же ведь знал, что это не так. Что я мог сказать? Меня бы не приняли в серьез и обозвали бы болваном. Тренировка закончилась. Я забежал домой, оставил топор, взял дорожную сумку, мало ли что, и отправился к тому оврагу, где отпустил Фурию. Разрезанные веревки остались на месте, но от них тянуться следы получеловека. Следы петляли, заканчивались и снова появлялись, в некоторых местах Фурия, наверно, падала. Следы вели в глубину оврага, к небольшому озерцу, обнесенному высокими и обрывистыми склонами. Эта впадина в земле была ничем не примечательна, здесь следы получеловека заканчивались. Я уже собирался уходить, как внезапно показалась фурия, которая попыталась выбраться из оврага, но когти скользили по гадким камням, и она вновь и вновь падала вниз, издавая страшные стоны. Но этот паренек не сдавался, но каждая новая попытка не заканчивалась успехом. Вскоре он, совсем выбившись из сил, сел на землю, поджав ноги, и уткнулся лицом в колени. Я живо достал свой блокнот и стал его зарисовывать. К несчастью, я уронил уголек, потому он заметил меня, но не отреагировал, продолжив сидеть. Я потихоньку стал спускаться вниз, в то время как фурия не обращала на меня никакого внимания. Я, подняв уголек, стал приближаться к бедняге. — Что тебе нужно? — шипя, спросил он и посмотрел на меня. Его зеленые глаза были полны слез, что я увидел впервые у полулюдей, лицо, ладони и босые стопы были исцарапаны, от рубахи был оторван лоскут, которым он завязал раненый хвост. Он был настолько изнеможен, что, наверно, просто не мог напасть. — Просто помочь тебе, — тихо и спокойно ответил я. Он горько усмехнулся. — Я лишь хочу загладить свою вину. Я начал рыться в сумке, отчего фурия стала рычать. — Спокойно, спокойно, — я вытащил небольшую рыбешку и подал ему. Он недоверчиво стал подползать ко мне, но буквально в метре, резко остановился. — Выкинь оружие, — я послушно выполнил его просьбу. Несмотря на его состояние, он все равно был сильнее меня, а рисковать я своей жизнью не очень то и хотел. Он подошел ещё ближе и взял рыбу, после чего, съев её половину сырой, он подал остаток мне. Я недоуменно посмотрел на него, парень же, вытерев рот рукавом и присев на корточки, тоже стал смотреть на меня. — Чего не ешь? — я решил не сопротивляться, но сырая рыба была настолько ужасно отвратительной, что меня чуть не стошнило. Парень улыбнулся, а я дал ему ещё рыбы. Когда он наелся, я попытался прикоснуться к нему, но он зарычал, отбежал и снова попытался сбежать из западни, правда, упав на землю, он уже не смог встать. Раны ныли, его било в судорогах — я подбежал к нему и осмотрел хвост. Парень не сопротивлялся. Хвост был сильно поврежден, но кровь уже остановилась, поэтому мне оставалось только обработать рану и бережно забинтовать хвост, после чего ему стало лучше и он смог сесть. — Спасибо, — прошипел он. — Только больше не пытайся выбраться, пока хвост поврежден: ты не сможешь взлететь, — я собрался уходить. Здесь его никто не мог найти, и я был спокоен. — До завтра. — Посмотрим, посмотрим, — печально пробубнил он себе под нос и, свернувшись клубочком, уснул.