***
На улице было свежо, а улочка пахла сладким хлебом, ведь Лиам припарковался именно около пекарни, напротив какого-то музыкального магазина с непонятным названием. Пейн поражался всем в парне: от его волос до худых лодыжек с выпирающей косточкой, от него приятно пахло, а волосы были, он уверен, абсолютно мягкие и шелковистые. Лиам корил себя за то, что сделал тогда, тем злополучным вечером в прокуренном клубе, наверное, больше не о чем он так не жалел, как о том, что позволил себе распустить руки и не смог остановиться. — Вот, сейчас, смотри, — Лиам указал на дверь, откуда вышла кудрявая девушка невысокого роста и татуировками на левой руке, — и теперь. Сердце Малика разбилось на мельчайшие осколки, больно впивающиеся в мягкие ткани. Рядом с девушкой стоял Эмметт, приобнимающий ее за талию и целующий в накрашенные помадой губы. Малик зажмурил глаза, кидая очки на сидение с Пейном. — Я не хотел, чтобы ты не знал о том, какой он мудак, потому что ты лучше этого. Ты достоин хорошего парня, не такого, как я или этот чувак. Например, я бы тебе не изменил, правда, не смог бы, второго такого нет. Зейн всхлипнул, оборачиваясь на Лиама, лицо которого выглядело обеспокоенным и было видно, что он не знает, что сказать или сделать. — Я хочу врезать ему прямо по его идиотскому лицу, посмотреть в эти глаза, полные лжи, — Зейн яростно начал дергать ручку в попытке выбраться из машины. — Давай я его ударю, не хочу, чтобы твоя рука пострадала. — Я ему разобью его тупое лицо, чтобы он больше никому не смог изменить, — он вылетел из машины, почти падая на асфальт, — ты — блядина, Эмметт Джордан Раш, шалава! — Зейн широкими шагами шел к теперь уже бывшему парню, — сука, — он с размаху ударил ему в лицо, чувствуя резкую боль в кулаке, — изменщик, блять, урод, — Малик ещё раз ударил его в лицо, пытаясь игнорировать неприятное ощущение. — Пойдем, Зейн, он того не стоит, — Пейн схватил парня, утаскивая в сторону машины, откуда он выпал, но последний сопротивлялся, брыкаясь, поэтому пришлось перекинуть Малика через плечо и тащить к машине с открывающейся крышей, кидая Зейна на сидение, — извините его, у него бывший просто мудак. Лиам быстро сел на водительское сиденье, уезжая с места срыва нервов Малика. Он с прошлой недели следил за этим Рашем, пытаясь найти изъяны в его идеальном поведении и три дня назад наконец-то нашел. Сначала Пейн не хотел говорить об этом парню, но жить с опозданием того, что он встречается с обманщиком и изменщиком очень сильно угнетала душу. И Лиам решился сообщить об этом Зейну, не из корыстных побуждений, он не хотел за это ничего, хотя все ещё считал Малика слишком горячим. На самом деле, Лиам просто не знал, как надо показывать свои чувства людям, но умел делать только намеки с сексуальным подтекстом. Все его эмоции могли отражаться в песнях, которые он не реализовывал, ведь они не вписывались в его репертуар. Как можно себе представить альбом с песней «Сними это», или «Спускайся ниже», и «Ты&Я» одновременно? Они спеты на его диктофон, а душ в его номерах знает каждую строчку. Лиам Пейн не такой уж и засранец каким видят его люди.***
Малик тихо сидел на кожаном сиденье в машине рэпера, тихо всхлипывая, вспоминая все, что было между ними когда-то. — Лиам, объясни мне, почему мне попадаются одни мудаки? — он повернулся к парню рядом с ним, — сначала ты казался таким хорошим классным парнем, а потом не мог перестать до меня домогаться. Теперь мне страшно даже развести ноги при поцелуе, ничего не могу с собой поделать. Сейчас у меня точно начнутся проблемы с доверием из-за Раша. Знаешь почему Эмметт пошел «налево»? Да потому что я не смогу дать ему того, что он хотел, опять же из-за тебя. — Я сожалею, Зейн, если бы было можно, то вернул то время назад и ничего не делал. И пойми, этот мудак изменил тебе не потому что ты ему не дал, а потому что он не любил тебя по-настоящему. Я бы не смог тебе изменить, Зейн, — Лиам приближался к лицу парня и взял его в свои ладони, — ждал бы вечность, дрочил бы два раза на дню, но не ушел бы от тебя, правда. Ты мне не веришь? — он потряс головой в знак того, что нет, — ты мне нравишься. Я не говорил этого со школы, только тебе и сейчас, — Пейн хотел поцеловать Зейна, но удержался, легонько притрагиваясь губами к его щеке. — Хорошо, Лиам. Это не значит, что я простил тебя или ты можешь меня трогать, или… — Зейн покрылся румянцем и сбросил с себя его руки, открывая дверь и направляясь к дому всё ещё смотря на Лиама. — Я заслужу это, да? Жди сюрприза, принцесса, не плачь сильно. Большие мальчики не плачут. Или же большие мальчики плачут, когда их сердце разбито?